Наши дни, осень 2023 года.
Спустя много лет жернова уже современной ветряной мельницы вращаются над полем мискантуса. Бездорожье посередине, а по всем остальным сторонам, куда ни посмотри — сплошные заросли. — Говорят, что мискантус может достигать высоты в несколько метров, от полутора до двух, иногда — выше. И никто не врёт, потому что мальчишка, что тащится поодаль, даже если и закидывает голову, всё, что может увидеть — пух от распустившихся в осенний сезон веерников, от которых першит в горле и чешется в носу, но чихнуть никак не получается. — Отлично. — Вот ты слышал легенду про поля с этой травой и про людей, которые, зайдя внутрь облегчиться, уже не смогли найти дорогу обратно? — И что, блуждали там до скончания времён? Это ты к тому, что мы следующие на очереди? — Нет, я, на самом деле, о том, что можно было бы проводить раскопки внутри зарослей, и там бы такое можно было найти, чего нет даже в земле, где мы копа… — Хватит! Тишина на поле! Все кости мне распугаете, — рявкает сонбэ, и все умолкают, правда, ненадолго. Мальчишка позади компании, отставший на приличное расстояние, всё чертыхается, глядя затеявшим спор в спины и пуская туда же невидимые стрелы. Пока, согнувшись в три погибели, пытается тащить за собой тяжесть. Поправляет именной бейджик помощника, пока катит по узким тропинкам в центре поля высокой травы маленькую тележку с инструментами, толком не участвуя в разговоре. Где-то в отдалении пропадают, больше напоминая мираж, плывущие силуэты «временных коллег», и заданное ими направление получается узнавать только по голосам, что на пустыре кажутся вдвое, а то и втрое громче. Не то чтобы в середине октября было так жарко, это просто Чонвон не вдуплился, потому как полночи не спалось, а встать заставили ни свет ни заря — ещё до рассвета. Чонвон мечтает о том, чтобы эту же телегу тащила лошадь, а он прохлаждался. Колёса бы крутились, а он жевал какие-нибудь колосья, заложив руки за голову — раз деревенить, так до конца. Однако и в деревне его сделали наёмным рабочим. Столь же сильный скрип, какой мог бы быть у крутящихся колес древней повозки — спустя тысячи лет боле не деревянных, стальных механизмов становится слышен под конец поля. Особенно сильно Яну хочется отправиться на поиски берушей, когда огромная механическая машина делает подкоп в центре измеренной и заученной заранее земли; промахнуться — не промахнутся, потому как сканирующие слои аппараты показали, что на большей глубине что-то есть. Теперь до этого чего-то надо добраться. Ну-ну, посмотрит Чонвон, что землеройки здесь обнаружат, потому что в заточении в местной глуши прошла почти целая неделя, а эти умники со всем своим оборудованием до сих пор ничего не нашли. Мальчишка, выйдя из стены бежевого мискантуса на открытое пространство, выделенное желтыми лентами, с выдохом мученика, который перекрывают звуки техники — бросает ручки тачки, которую всё это время за собой тащил, и сгибается в три погибели, пытаясь вытереть половину рек, которые образовались на его лбу из пота. А вот наблюдающий за ним прораб при виде всей этой картины только неодобрительно качает головой, прицокивая — рабочая «сила» им, парадоксально, досталась предельно слабая. Кто бы его сюда довез, а бедолагу ещё заставляют таскать лопаты да археологические скальпели в перевозке, которую волочет на себе муравьем. Как он вообще на сцене выживал при такой выносливости? — Случается же всякое, — размышляет надзиратель под этот жуткий грохот, стоящий перед экскаватором, — айдолы на раскопках, надо же… Агентства и сюда добрались со своими наказаниями. Зато хоть на этот раз Ян оказался полезен — пока сонбэ вприпрыжку бежали от общежития для археологов к месту своих раскопок, малолетка тащил за собой нужные им вещи; в основном металлические инструменты, в сумме которые весили под тонну. Ну, из того, что принадлежало ему в этой тележке, был только литр яблочного сока, разбитого по мелким пакетикам, которые мальчишка с жадностью принялся опустошать по прибытии. Надзиратель принимается разбирать то, что привёз сюда его звездный раб — внутри инструменты самого разного применения, размера и вида. И тому, кто не смыслит в этом ни капли, придётся сообщить всё, чтобы тот блеснул знаниями при телевидении, месяца так через четыре. — Пей, пока можешь, — обращается он к нему, — много тебе ещё учить. Ещё не так в горле пересохнет. Чонвону проще сделать вид, что этого чёрта не существует. Сначала учёные используют оптический измерительный инструмент под названием «транзитный», кажется, «тахеометр» — всё, чтобы точно определить границы места раскопок и записать точное местонахождение каждой части останков. Данные с тахеометра загружаются в компьютер, чтобы археологи могли начать цифровую запись информации, а уже после преступить к снятию толстых слоёв грунта. В помощь для самых тугих прослоек идёт экскаватор, позже — лопаты, и чем дальше в лес (точнее, под землю), тем более хрупкие находки и меньшие рабочие инструменты для их изъятия. За порядком здесь следят строже, чем в компании, в которой с детства стажировался Ян — пока эта шайтан-арба, которая докапывается до древних костей, работает со слоями земли, пробираясь к истине минувших веков, археологи стоят строго за линией размежевания (ради безопасности). И даже те зеваки вроде Чонвона, находящиеся на максимальном расстоянии, обязуются носить яркую, как на стройке, одежду. И куда же без оранжевых касок? Каска всё равно не по айдольской моде, а потому Ян держится особняком, подальше и с открытой свежему воздуху головой. Мечтает о нормальных яблоках из CU, а не соке, но на данный момент и он сойдет. Единственный источник дофамина в этой гудящей техникой дыре… Разумеется, что приставленный к Чонвону ответственный никакой не «прораб», он — археолог самый настоящий (такой же настоящий, как и мудак), причем один из старших и ответственных за эти раскопки, однако вся эта форма и устройства, как на стройках, без ассоциаций вредного Ян Чонвона не оставляют. Потому что, в отличие от него, модника, старший всегда соблюдает технику безопасности даже там, где этого от него не требуется; прирастает к своей оранжевой шапке из пластмассы. Или это она к нему. Надзиратель — факт. Прораб — кличка, чтоб не повадно было. Пока упомянутый выше курит, Чонвон усаживается на корточки (потому как сидеть на каких-либо плоскостях, даже если это пол, в этой зоне в принципе запрещено — есть риск не уследить за собой и повредить останки, неловко те не заметив) и тихонечко достаёт телефон. Благо, машины учёных-землероек оснащены вайфаем (для мгновенной передачи обнаруженной в земле информации), к которому и удалось подключиться. Притаивается и принимается печатать единственному доверенному лицу в мире, сёрбая очередной пакетик яблочного сока; уже как наркотик. Жаловаться, да, Чонвон будет жаловаться.пользователь начал закрытый чат.
вонотсюда_чонヽ(°□°)ノ: «боже, я так утомился из-за этого идиота»
«он гоняет меня с поводом и без»
«я так хочу домой, с ума схожу»
«эти ироды могли понести инструменты в руках, но сложили всё в одну тележку»
«угадай, кого они заставили её катить? по бездорожью!»
такитаки_румба ʕ ᵔᴥᵔ ʔ: «сам кашу заварил, сам её и расхлебывай» «я же не приеду за тебя село вскапывать?»вонотсюда_чонヽ(°□°)ノ: «какое село?»
«встало, блин»
«в селе ещё можно людей иногда встретить, а тут ни души, ну разве что кроме костей каких-то донельзя древних королей и зарослей выше меня ростом»
«здесь даже села никакого нет, один пустырь»
такитаки_румба ʕ ᵔᴥᵔ ʔ: «это шутка из серии про сударыня тударыня?» «и что, отсутствие нормального села — единственное, что тебе там не нравится?» «смешно-смешно» «но если ты сейчас поднажмёшь и постараешься изо всех сил, то фанаты не просто тебя простят, а будут защищать, как самих себя, до самой смерти. у них появятся аргументы для этого. оправдание и очистка твоего образа перед анти и все дела» Все истинные, а не временные коллеги Чонвона — айдолы, в их число входит и Таки, одногруппник, вместе с которым продвигается это луковое горе. Казалось бы, где сцена в Сеуле, а где раскопки в деревне у чёрта на куличиках? И как Чонвон здесь вообще оказался, а главное — зачем? Всё настолько просто, что аж плакать хочется. Кто-то из фанатов во время трансляции, которую восходящая звёздочка впервые осмелился провести самостоятельно, вдали от мемберов своей группы — написал текст, который оказался весьма провокационным для кого-то, кто не умеет засовывать язык в жопу вовремя: «женаянчонвона» оставила комментарий: готовлюсь к суныну, и в разделе истории появилось очень редкое изображение, которое заставило меня вспомнить о вашей группе! картина с именем таким же, как у Ян Чонвона. такие имена были популярны и в древности? благодаря вам я, наверное, всё хорошо сдам, асса. не знаю, верят ли остальные фанаты в перерождение, но я теперь точно да. я всё думала, кого ты мне напоминаешь, и, похоже, подобно тому, как одна из участниц женской группы, Солли, похожа на кисэн эпохи Чосон, Ли Нанхян, ты, Чонвон-оппа, вылитый красавец из эпохи Двуречья! между Солли и Ли Нанхян меньше столетия, но вот между тобой и тем человеком!.. ты в курсе, что Двуречие существовало более пяти тысяч лет назад? просто невероятно. вас там что, клонируют? или может оживляют древние картины со статуями? во всяком случае, вы оба очень красивые! — Кто-то задал вопрос, — останавливает курсор на экране с длинным текстом певец, прикусывая палец, что держал подле рта. Чонвон чуть принаклоняет голову, пытаясь добраться до залежей древних пород в своей голове (или просто плесени) — а именно до давно забытой школьной программы. Проблема в том, что, чтобы что-то вспомнить, надо знать это хотя бы в прошлом; Чонвон не не знал, а не учил. Если быть честными — история ему нахер не всралась, потому что уже в одиннадцать, когда этот предмет впервые появился в программе средней школы, Ян понял, что учёба пишется без «ч» и в принципе не его конёк. Тогда перед глазами горела лишь мечта, и он уже знал, что время стоит тратить именно на практику танцев, пения и самопрезентации — ну никак не на экзамен, который он даже не будет сдавать. От сунына можно было отказаться в угоду своим перспективным интересам. Скажем так, вручите аттестат, и до свидания, потому что у парня другие планы. Эти планы даже сбылись, но поскольку ни секунды в жизни предмету он не уделил, всячески его прогуливая и максимум что — это делая домашку раз в полгода и то не по своей воле — мало что знал. Наверное, стоило заранее догадаться, что подобное корейским фанатам, которые поголовно мучаются из-за того самого предмета, вряд ли понравится. В период приближающихся экзаменов люди (не только школьники, но и их семьи: братья, сестры и родители) были особенно чувствительны и остро реагировали на любые упоминания, осторожные или нет. Но, недолго думая, не успевший этого осознать Чонвон ответил первое, что выдал его не самый кипучий разумом котелок, наружу: — Я мало посещал историю в школе, — и такая откровенность стала его первой ошибкой. Поток комментариев ненадолго прекратился, но на тот момент парень ещё не понял, что начинает заходить не в ту степь, а Вселенная ему на это всеми силами намекает. Причем тщетно. — На кого я там похож, давайте в подробностях, а то я не шарю. Другие пользователи начали дополнять, называя одно и то же: фанаткавони: статуя плачущей венеры. йиджин_энджин: статуя плачущей венеры! — Че за статуя? К счастью, ума не шутить про статую, которая стоит во дворе, и мол, у неё там чего-то нету — у Чонвона хватило. На остальное — не особо. женаянчонвона: статую нашли в море, на затонувшем корабле, наполовину разломанной, но собрав смогли восстановить и даже прочитать пару иероглифов. там было написано, что изображен некий «вен» или «вон». в учебнике было две версии, потому что язык двуречия до сих пор не до конца разобран, особенно путаница присутствует в гласных буквах. но из-за возможного произношения «вен» статуя начали называть статуей «плачущей венеры». а на обратной стороне смогли воссоздать подпись «полководец ёнина». потом же учёные нашли другие сведения про то, что среди военных правителей двуречия был тот, которого звали Ян Чонвоном. там ещё картипна была с его именем. скорее всего, это он и есть. люблючонвона: огоого, оппа-н, может, ты его древний потомок? или реинкарнация? — Ха-ха, что это такое? Говорите, что какого-то ни то полководца, ни то правителя звали Ян Чонвоном, как и меня? И что мы можем выглядеть похоже, если статуя и имя сойдутся, потому что на статую я уже похож? Статую наверняка сделал кто-то из фанатов и сбросил в море по приколу. А полководец и имя… Да я даже не знаю, кто это такой. Впервые слышу, чтобы существовал какой-то там Ян Чонвон до меня. Запомните, ребятки… Я единственный и не повтори-…» Кто мог подумать, что подобная «шуточка» может раздуть настолько большие споры? энджин002: оппа, ты что, не знаешь историю? — А вы что, считаете, что знание истории как-то повлияет на мой талант? Сейчас-то он понимает, что болтанул, ведь может оценить последствия — как минимум свой перенос из центра вселенной на её отшиб. И, Боги, может, Чонвон и был прав в том, что каждому своё — но кого это вообще интересует? Не должен айдол подавать подобный пример равнодушия к учёбе молодёжи, и заставлять тех воротиться от неё, даже если в подобных заявлениях он прав: не всем быть историками, у каждого своё призвание. Но говорить такое на аудиторию, 90 процентов которой готовится к выпускным экзаменам, где есть эта самая история!.. Эфир, во всяком случае, тут же был выключен подо (опоздавшим)спевшим стаффом — а Янвон жестко отчитан. Правда, к тому моменту поздно уже было что-то менять, и даже удалённая в виверсе запись не спасла ситуацию — за считанные секунды вырезки и скриншоты с субтитрами, где восходящая звезда, Ян Чонвон, диссит неизвестного себе исторического деятеля-тёзку, да и, получается, собственную страну в том числе — разлетелись сначала по узкому комьюнити, а затем и выплыли в открытый океан под названием «мировой интернет». На следующий день выступить голодными пираньями и сожрать пацана с потрохами были готовы уже не только корейские нетизены — но и люди, которые совершенно не увлечены в тему корейском попсы. Попал, в общем, так попал — официальные рукописные извинения, от которых у Чонвона почти отказали кисти рук (настолько много пришлось писать собственными лапками) так же не принесли никакого результата. Нужно было срочно что-то предпринимать. Что-то более основательное и громогласное. Вот так это несчастье и отправили в современную ссылку демонстративно — только не в Сибирь, а в Андон. Глубинку глубже какой-нибудь корейской деревни, где живёт 2-3 человека. Потому что в этом месте обитают только археологи-палаточники(ну в их случае, конечно, прибывшие заселились в шаткое общежитие для полевых рабочих, но оттого не лучше — туалет по-прежнему в кустах), которые съехались целыми группами после того, как проливные дожди размыли полдороги и какой-то мужик обнаружил кусок кинжала в поле. Таким образом, собственно, дав наводку для археологов о том, что здесь, по всей видимости, супер лакомое местечко для вскопки. Наверное, в прошлой жизни все археологи были собаками — им только дайте покапать и кость в конце, как награду. Ну, и чего с этой гениальной шутки из собственной черепной коробки смеётся только Чонвон? Смешно же, а. Но за неё, стань она озвучена хоть раз — его бы отменили с концами. Поэтому правильно делает, что запихивает язык поглубже и молчит. такитаки_румба ʕ ᵔᴥᵔ ʔ: «давай лучше про прораба своего расскажи» «или надзирателя, как его там» «у него есть жена? а сколько ему лет?»вонотсюда_чонヽ(°□°)ノ: «а кто интересуется, и почему.))»
такитаки_румба ʕ ᵔᴥᵔ ʔ: «не интересуюсь, а проверяю и анализирую. ну, может ему поговорить дома не с кем?»вонотсюда_чонヽ(°□°)ノ: «ты издеваешься надо мной? он не дед, чтобы терроризировать молодёжь от делать нечего»
«или всё-таки дед…?»
«так вот в чём может быть дело…»
«хотя ему только тридцать, кажется, э. и как это связано с его абсурдным поведением?»
— Убирай телефон и давай копать, копатель-ним, — резко слышится над головой. Ой, ещё и уважительный суффикс подставил, смотри какой. Чонвон однако дёргается от неожиданности, застуканный за запрещёнкой под именем «Таки» и поднимающий голову вверх донельзя медленно, пока так и продолжает сидеть на корточках. Провинился обычным выходом в сеть во время рабочего времени, что строго запрещено. Поймали на горячем и теперь адреналин бьёт похлеще чем после прыжка с парашютом, да? Вот только вместо того, чтобы попытаться сбежать от выговора или на худой конец признать ошибку и пристыдиться, Вон-и начинает злиться на то, что прораб его напугал своим внезапным возвращением из закурочного транса. — Сколько мне ещё копать в никуда, когда основную работу делает экскаватор, а ваши сканнеры давно установили, что останки явно не там, где копаю я? — тараторит Чонвон наконец-то более откровенно в своём раздражении. Здесь и так достаточно шумно для того, чтобы не орать. Приходится, но, видимо, прораб воспринимает это как личное оскорбление, и. Обижается. Потому что со стресса молча (и на том спасибо) идёт закурить снова, пока Чонвон в тридесятый раз закатывает глаза. Ему только дай повод. — Да понял я! Пока младший периодически пожирает его глазами, мужчина мычит и затягивается жутко крепкими сигаретами (с последнего раза прошло меньше десяти минут), которые в продаже в Сеуле Чонвон не видел ни разу — такая крепость излишняя даже для жителей кипящей в собственном соку (читайте стрессе) жителей столицы. Наверное, в местах, где воздух кажется уж слишком чистым и ничем не разбавленным — дышать парадоксально сложно, вот люди и пытаются как-нибудь заземлиться с помощью чего-то отравляющего. Все слова, вылетающие из его рта — как весь характер и исходящее из него поведение ответственного, чьим рабом Янвон стал на относительное недолгие жуткобесконечные четыре месяца — чувствует такими же токсичными. — Как будто мне так нужен детский труд, — говорит старший, глядя в одну точку. — Так почему меня гоняете? — Ты сам за мной гоняешься, ещё не заметил? — Вы… — Мог бы не гонять, не гонял, от таких толку мало. Жаль, что ты сам не лопата — я бы тобой вскопал вообще всё, что только можно и нельзя, чтобы жизнь малиной не казалась, — бросает он и куда-то уходит, вроде как, в сторону, где стоят другие археологи, с затаенным дыханием наблюдая за работой экскаватора, — может быть тогда бы стал по-настоящему полезным, — бросает за спину. — Это домогательство? — орёт вдогонку парень, однако на это ему уже ничего не отвечают. — С чего вы вообще взяли, что моя жизнь — малина, а? Ещё какую-то неделю назад он находился в прохладном здании агентства, где была целая куча удобств: кондиционеры, встроенный в самом коридоре бар, где можно было найти бесплатное мороженое, кофе со льдом или обычную газировку. В список чонвоновских забот входила лишь ежедневная танцевальная практика, несколько часов сна, выступления и интервью вместе с группой. Да, график периодически случался плотный и утомительный, но всё это, с учетом того, что происходило в обустроенном Сеуле, что был впереди всей планеты — цветочки в сравнении с тем местом, в которое он попал сейчас. — Ну, даже если и была, то больше нет. Я прав?Пока Чонвон гонится за ним по пятам, оббегая огромные бугры из-под вскопанной земли, механизм перелопачивает туеву кучу новых слоёв. Делает подкоп в обведённом участке гигантским подобием сплошной лопаты, пробираясь в тайны веков — и углубляется в самые недра. Скоро, наверное, до параллельной реальности доберётся. Глубже, чем могли бы быть похоронены люди, но не глубже, чем остались жить их секреты. За этим грохотом, когда они оказываются совсем близко к машине, Чонвон успевает решиться на запретное и обматерить своего надзирателя с ног до головы в открытую, так как тот всё равно ничего не услышит. Не то чтобы Ян был излишне искренен со всей этой исторической темой и связанными с ней напрямую раскопками — никому бы не понравилось плескаться в липкой грязи и доисторической пыли в поисках пары тройки тысячелетних трупов. Это если не считать людей вроде надзирателя, у которых не все дома. Ну лежит кто-то в земле уже миллион лет, и лежит себе. Не трогайте, а. Он же не встанет при обнаружении учёными, не начнёт наматывать круги около них, травя басни на видоизмененном сквозь века языке. Ничего им не поведает и не поправит в исторических учебниках. Так в чём смысл? Посмотреть на то, что рано или поздно останется от них самих, и нервно пропустить сигарету, чтобы ускорить процесс? Мальчику не понять всей этой романтики и вдохновения, связанных с археологией — он никогда не чувствовал воодушевления при взгляде на те инструменты, которые с утра до вечера таскал от коллеги к коллеге. Не забывал о дыхании при включении механизма, который приблизил бы их к каким-то разгадкам. Ему хотелось простого человеческого — домой, к своим людям и целям. К привычному и изученному. Что айдол мог забыть в пыли с грязью, с целью пачкаться разными слоями земли с утра до вечера, чтобы сдувать пылинки с чужих костей после? Ох, как же чертовски он был прав, когда в кругу полупьяных друзей, празднующих его предстоящий дебют (так как паренька утвердили в ту самую, заветную номинант-группу), поднимая тост визжал — «боженька, пожалуйста, сделай так, чтобы меня не отменили сразу после дебюта». И Чонвона правда не отменили в первый же день. Но надо было просить лучше и уточнять, чтобы не отменяли вообще, а не только в первый день, ибо Боги, пожалуй, услышали брюнета — его действительно не отменили в первый же день после дебюта. Однако почти сделали это через полгода. Названная «кровожадной отменой» процедура была далеко неофициальной, зато силищу имела ещё ту — участь провинившегося (в простонародье — обосравшегося в чем-то) артиста отдавали на попечение самосуду, то есть, в голодные жерла разъяренных людей. Чтобы те его смачно пережевали и потом даже остатки не выплюнули. Не зря говорят, что нет ничего хуже бывших фанатов, которые когда-то тебя любили. Мальчишка наконец догоняет старшего, однако в момент, когда почти на полной скорости в того врезается — экскаватор на фоне останавливается, докопавшись до достаточно глубокого слоя. Археологи начинают сначала суетиться, чуть ли не сбивая юношу с ног, а затем и спускаются вниз, к дыре в земле, чтобы проделать более щепетильную — ручную работу. Агентство долго ругалось, вызвав фактически как на допрос после того, как новичок съязвил во время эфира о (не)важности истории (хотя готов поклясться, что, как и всегда — сказал то, что пришло на ум, умышленно не планировавший создать скандал на пустом месте). Зато теперь Чонвона эксплуатируют, как
Кто они.
Друг другу.