Please, stop your hope in the light

      Когда поезд издал последний гудок и тронулся обратно в Хогвартс, Оливия уже радостно обнимала своих родителей, которые как всегда встречали ее на платформе девять и три четверти. Кайл и Билл также влетели в объятия своих семей, а Стейша, с грустью помахав друзьям, вышла на маггловскую часть вокзала Кингс-Кросс в поисках своих родителей. Кембелл было жалко подругу: конечно, ее отец с матерью исправно присылали деньги или что-то, если девочке это было нужно, она всегда была в достатке, и поначалу даже очень часто писали ей письма (видимо, им был интересен волшебный мир, куда попала Тедд), но вскоре привычный ритм взял жизнь в свои руки, и постепенно весь их интерес, не проявляющийся с детства, пропал, поэтому гриффиндорку ждали довольно скучные каникулы. Равенкловка вновь пригласила подругу в гости, но та только махнула рукой, объяснив это тем, что профессор Снейп настоятельно просил ее оставаться дома до первого сентября.       Но все-таки Оливия сейчас была рядом со своими родителями, и все заботы довольно скоро забылись: единственной радостной мыслью в голове равенкловки билось желание показать маме с папой свой проявившийся Дар, вот только она не могла придумать, как же ей это сделать, и поэтому, когда они аппарировали в свой особняк и расселись за обеденным столом, начала предлагать разнообразные варианты, которые ей и самой-то не нравились:       — Можно слетать в Румынию, в заповедник драконов! Хотя их там и так держат хорошие драконологи, я и сделать-то ничего не смогу… Но мы можем отправиться к озеру Лох-Несс, там ведь живет келпи*, и это вне заповедника! За ним только слегка наблюдают… но нас все равно могут остановить! А вообще можно отправиться в Запретный Лес! Там много опасных животных, а я их всех укрощу! Хотя нет, куда мне, я же еще не научилась обращаться с Даром…       — Олли, милая, ты была в Запретном Лесу? — задумчиво сказала Стелла Кембелл, с беспокойством глядя на дочь, которая тут же потупилась.       — Ну… ну, нет… ну… ну, да, — замявшись, ответила девочка, — но я там была всего лишь три раза, и то первый раз пролетом… и со мной все в порядке, — тут же добавила она, наивно улыбнувшись в надежде, что родители не будут сильно ругаться.       — Пролетом? — тут же встрепенулся Сильван, даже перестав аккуратно разрезать стейк. Оливия сильно смутилась и, вместо того чтобы донести вилку с нанизанным кусочком мяса до рта, стала неловко гонять им по тарелке горошины. Заметив, что дочь не собирается ему отвечать, мистер Кембелл уже чуть более грозно произнес: — Оливия.       — Ладно, — со вздохом проговорила равенкловка и, не давая вставить ни слова родителям, затараторила всю историю и про то, как они благополучно уснули в поезде, и про подоспевшую вовремя Натали, и про фееричное приземление в Большом зале, и про их несанкционированную вылазку в Запретный лес (не забыв приукрашено рассказать про дьявольские силки, инферналов и кентавров), и про их уже разрешенное посещение леса вместе с профессором Снейпом, когда они забирали яйцо василиска и попались оборотням… переведя дух, Кембелл, наконец, взглянула сначала на папу — кажется, тот не был чересчур напуган или расстроен, скорее, даже немного гордился боевой дочкой, — а затем на маму. И это оказалось неверным шагом.       Стелла Кембелл, в девичестве Лонгботтом, не зря носила свою фамилию до замужества. Все мужчины этого рода были довольно тихими и мирными, в то время как женщины были настоящей пробивной силой, которая и достигала всего, чего кто бы там ни хотел. И сейчас, глядя на Стеллу, было сложно не заметить этого родового сходства: пара каштановых прядок совсем чуть-чуть выбилась из строгой прически, руки жестко держали такие опасные в данную минуту нож с вилкой, а серые глаза резко отливали стальным блеском. И все это явно не предвещало ничего хорошо.       — …ты хотя бы понимаешь, сколько раз ты могла умереть?       Равенкловка испуганно вжала голову в плечи, но тут же воинственно выпрямилась:       — Не умерла же.       — Тихо, тихо, девочки, не ссорьтесь. Давайте сначала пообедаем, — примирительно хлопнул в ладоши Сильван Кембелл, но даже не успел дотронуться до ножа: все приборы взлетели в воздух, повинуясь невербальной магии его жены, и застыли, слегка подрагивая, будто бы готовые врезаться в кого-нибудь.       — Сейчас пообедаем, — многообещающе проговорила Стелла, глядя в сторону насупившейся дочери.       — Я правда не хотела идти в Запретный лес, так вышло, — развела руками девочка, — и все закончилось же хорошо, мам. Даже очень!       — Тогда закончилось хорошо, — кивнула женщина, — а сейчас — не очень.       — Стелла, как будто ты сама не бегала в Запретный лес! — мягко улыбнулся Сильван, поднявшись из-за стола и подойдя к жене, а затем тихо добавил: — И не спорь, мы это делали под конец даже вместе.       — Конечно, бегала. Поэтому сейчас я совсем не в восторге, — подчеркнуто невозмутимо произнесла женщина.       Впрочем, постепенно она действительно успокаивалась: все приборы легли на свои места и уже не собирались ни в кого вонзаться, так что Кембеллы смогли продолжить тихий семейный обед, пусть и в немного нагнетенной обстановке, которую пытался разрядить редкими шутками Сильван, но женская часть семейства оставалась молчалива и погружена в свои невеселые мысли. Только когда они приступили к десерту, небольшая острота Кембелла нашла отклик:       — Может, Олли, укротишь нашу грозную старую сову? Она как раз отказывается вылетать из своего жуткого домика.       — Ну, пап, — буркнула равенкловка, все же слегка улыбнувшись.       Под конец обеда даже Стелла успела оттаять и все же решила объявить дочери небольшую новость, о которой ее оповестила пару дней назад их домовуха Шелли. Все же позволив себе посомневаться еще несколько мгновений, миссис Кембелл решительно отложила столовые приборы и уже тепло взглянула на Оливию.       — Перед твоим приездом Шелли рассказала мне, что в нашем лесу объявились новые жители, — как бы невзначай обронила женщина, тут же подмечая заинтригованный взгляд дочки и негодующий у мужа, и добавила, — семейство единорогов.       — Стелла! — осуждающе выдохнул Сильван, — то есть, я могу тебя благодарить за то, что хотя бы о пополнении в нашем семействе ты мне рассказала?!       Оливия непонимающе захлопала глазами, переводя взгляд с отца на мать. Спустя недолгий поединок глаза в глаза, Стелла перевела взгляд на дочь, которая в замешательстве водила чайной ложечкой по скатерти, пытаясь познать сакральный смысл фразы Сильвана.       — У тебя будет сестра, — проговорила миссис Кембелл и добавила, — две. И брат. Равенкловка ошалело выронила столовый прибор.       — Давайте все же вернемся к нашим единорогам! — натянуто улыбнулся Сильван.       Оливия восприняла эту новость более радостно: ей пока было сложно смириться с мыслью о том, что у нее скоро появятся брат и сестры, хотя в целом она этого хотела… так что пока отвлечься от такого неожиданного события уже вполне привычной магией, проснувшейся в день неполного совершеннолетия. Поэтому, откинув все спутанные мысли и пообещав себе всерьез подумать обо всем чуть позже, девочка радостно воскликнула:       — То есть, я смогу вам показать свой Дар? Да? Да?       Родители, переглянувшись, кивнули. Забыв про недоеденную шарлотку, Оливия вскочила из-за стола и, поочередно обняв маму с папой, выбежала из комнаты. Вновь обменявшись взглядами и с трудом подавив рвущийся наружу смех, чета Кембеллов вышла вслед за равенкловкой, которая уже вовсю мчалась в сторону Шервудского леса, близ которого и было расположено поместье.       Шервудский лес был любимым местом Оливии. Вместе с домовухой она гуляла по надежным опушкам и даже забредала в чащу, но при виде малейшего намека на опасность Шелли мгновенно аппарировала с маленькой девочкой на крыльцо поместья еще до того, как та успевала напугаться. Но, несмотря на это, Кембелл успела осмотреть львиную долю доступной части леса: она изучила каждое деревце, могла с закрытыми глазами найти выход из леса и даже указать путь к настоящему Дубу-майору, около которого волшебник-полукровка Робин Гуд в свои лучшие дни проводил ритуалы усиления, после которых и грабил богачей.       Лес не изменился ни за тысячу, ни за сотню, ни даже за десять лет: в нем тихо перешептывались птицы, причем, как обычные, так и не очень — среди привычных сов, дроздов, дятлов, стрижей и глухарей можно было заметить и унылого авгурея, и практически незаметного глазу сниджета; в кронах деревьев роились лечурки, охраняющие свои деревья от назойливо жужжащих фей; ближе к горному массиву поселились гордые грифоны — Оливия видела их только издалека и то только потому, что Шелли в тот момент отвлеклась на проверку шуршащих кустов, опасаясь, что там прячется не безобидный еж, а нарл; гиппогрифов Кембелл все же упросила домовуху показать ей с довольно близкого расстояния, — пожалуй, это были единственные опасные звери, которых встретила девочка за свои десять лет жизни (не учитывая уже Хогвартских существ); родители упорно твердили о существовании в лесу целого табуна фестралов, но равенкловка не могла ни одного найти, — впрочем, она не была удивлена: ведь этих крылатых костлявых лошадей видят только те люди, которые уже встречались со смертью; Оливия даже видела следы кентавров и их сломанные стрелы, но с самими полулюдьми-полулошадями смогла познакомиться только в Хогвартсе, потому что Шелли была настроена серьезно не пускать девочку к кентаврам… и ведь это только волшебные существа! А там жили и дикие лошади, прибивающиеся к стаям фестралов и гиппогрифов, обычные ящерки смешивались с волшебными, так что разобрать, кто здесь истинный житель магической части леса, а кто всего лишь переселенец, было просто невозможно.       Летний лес встретил равенкловку легким приветственным шелестом, и девочка уверенно направилась к Дубу-майору. Все волшебные существа почти каждый день приходили к нему — играл роль магический фон, окружающий дерево-долгожитель, он как бы подпитывал всех животных, так что новоселы-единороги наверняка должны были оказаться там. Спустя несколько опушек и заросших троп, Оливия вышла к искомому дубу и тут же пораженно остановилась. Родители, следовавшие за дочкой по пятам, остались в кустах, издалека наблюдая за маленькой Кембелл.       Конечно, девочка видела единорогов на картинках, даже на колдографиях, но в жизни — это был первый раз. Белогривые сверкающие кони с серебрящимся рогом во лбу внушали трепет и восхищение, их умные глаза тут же испуганно впились в равенкловку, но, не обнаружив в ней угрозы, продолжили мирно пастись около дерева. Золотые копыта поблескивали в лучах пробивающегося сквозь густые дубовые ветви солнца, а сами же единороги аккуратно выбирали из травы постепенно исчезающие одуванчики и сжевывали их.       Они не убежали, завидев Оливию, но и не решались подойти к девочке. Создавалось ощущение, будто они что-то прятали за своими массивными белыми телами. Пораженная догадкой равенкловка присмотрелась и очарованно выдохнула, когда из-за двух голов показалась третья, чуть меньше: она была права! Это была пара единорогов, которая усиленно охраняла своего маленького детеныша. Ему не было еще и двух лет — золотящиеся отблески гривы, шерсти, рога выдавали малый возраст, но тем приятнее было осознавать, что единороги доверились ей и решили не бежать, напуганные нарушенным покоем.       Тем временем, единорожек всхрапнул и с трудом вылез из-за защищающих его тел родителей: те настороженно переглянулись и даже перестали щипать одуванчики, пристально наблюдая за действиями своего отпрыска. Но маленькому коню все было нипочем, он уже вполне уверенной трусцой дошел до Оливии и осторожно ткнулся ей в руку, выпрашивая угощение.       Равенкловка мысленно похвалила себя за то, что не успела съесть припасенное еще с Хорватского завтрака яблоко, и за то, что оставила его не где-то в сумках, а в мантии. Поэтому девочка аккуратно, стараясь не напугать ни самого единорожка, ни его обеспокоенных родителей, опустила руку в карман и, вытащив оттуда фрукт, поднесла его к мордочке коня. Тот недоверчиво обнюхал яблоко, но тут же одним укусом с хрустом проглотил его.       — Приятного аппетита, — шепнула девочка, постепенно отходя обратно к кустам и оставляя единорогов. Жеребенок радостно заржал, взрослые единороги завторили ему. Кажется, они были довольны знакомством и даже были не прочь, чтобы Оливия пришла снова… только уже минимум с тремя яблочками.       И июль полетел. За несколько дней Кембелл успела по нескольку раз перепроверить всех жителей леса, к которым ее допускала домовуха — к сожалению, с грифонами равенкловка так и не смогла познакомиться, но зато семейство единорогов уже не шугалось от девочки, а здоровалось вполне привычным ржанием. Впрочем, Оливия не зря так усиленно проводила время с лесными обитателями, насаждая свое общество: девочка знала, что почти весь июль проведет в поместье Диггори, а в августе вместе с родителями отправится отдыхать в Америку, куда уехала уже давно бабушка по линии матери. Так что поздравительное письмо Кембелл писала уже в Диггори-мэноре. Впрочем, вовремя ему было не суждено отправиться. В ночь на шестое июля Оливия вместе с Кайлом забрались на смотровую башню и изучали ночное небо: девочка никак не могла отказаться от предложения друга, тем более, тот обещал ей показать Малого Коня и Дракона, которых она никак не могла найти на итоговой работе по астрономии. Но посмотрели они не только на эти два созвездия — Кайл прекрасно разбирался в небесных телах и интересно рассказывал, горячий какао расслаблял, а по телу разливалось приятное тепло от легкого летнего ветерка.       Утреннее пробуждение застало равенкловку довольно рано: в девять утра солнечные лучи уже настойчиво проскальзывали сквозь плотно зашторенные портьеры. Не спасала даже нахлобученная на голову подушка, так что Оливии пришлось с неохотой подняться.       Спустя полчаса девочка уже почти не зевая зашла в обычно заполненную всей семьей столовую, — там уже сидели дедушка и бабушка Кайла — Софи и Льюис Диггори, они что-то обсуждали вместе с Ирмой Диггори, а шестилетний Седрик с серьезной физиономией выковыривал сухофрукты из овсянки. Но, несмотря на такую идиллию, место главы семейства почему-то пустовало, как и место самого Кайла. Но если равенкловец спустился в столовую уже через пару минут, то его отец не спешил никуда идти, и ребята уже было начали подозрительно перемигиваться, не забывая с удовольствием есть омлет. Впрочем, все их планы по вынюхиванию, куда же пропал Амос Диггори, были довольно быстро порушились, потому что как только домовики подали чай, Ирма проговорила:       — Амоса вызвали посреди ночи на работу. Неконтролируемый выброс магии, спровоцировавший пожар в Лондоне. Кажется, на Бейкер-Стрит…       — Стейша… — одними губами прошептала Кембелл, невидящим взглядом уставившись на Кайла, который, мгновенно уловив мысли подруги, воскликнул:       — Мама, да почему же ты раньше не сказала нам! Там же Стейша живет, — взволнованно затараторил Кайл, умолк и тихо добавил, — жила…       Ирма мягко взглянула на испуганного сына и гостившую у них Оливию: им так хотелось что-то сделать, как-то помочь подруге, но они ничего не могли, — в конце концов, они были всего лишь дети. Взволнованные, искренние, смелые, решительные, но всё-таки дети.       — Мы решили вас не беспокоить, — развела руки миссис Диггори, — вы бы все равно не смогли помочь и зря волновались бы всю ночь. Поверь, авроры со всем разобрались, Амос прислал мне Патронуса из Министерства: жертв нет. Так что я думаю, вы можете послать своей подруге сову…       За пару глотков выпив по чашке чая с бергамотом, ребята наперегонки бросились в совятню: они хотели как можно скорее удостовериться, что с их подругой все в порядке, поэтому им даже не пришло в голову, что хватило бы и одного письма.       Оливия следовала за Кайлом, и вскоре они уже оказались на самой высокой башне Диггори-мэнора — по сравнению с той, с которой они вчера любовались звездами, эта будто бы упиралась своей плоской, но притом слегка рубчатой крышей в небо, поддерживая его. Пытаясь отдышаться, равенкловка периодически задирала голову, стараясь разглядеть в полумраке сов, но довольно быстро устало роняла голову — если Кайл все-таки был знаком со своим домом, то для Кембелл это было что-то вроде бега с препятствиями, несмотря на то, что девочка жила тут уже третий день: то и дело из ниоткуда появлялись стены, окна, постаменты, на которых стояли наверняка хрупкие вазы и скульптуры и в которые уж точно не стоило врезаться, — а бег по длинным спиралевидным лестницам с высокими ступенями явно не входил в список любимых видов спорта равенкловки.       Когда, наконец, Оливия пришла в себя, Кайл уже с видимым старанием выписывал на пергаменте, вытащенного из постоянно пополняемой домовиками кучки бумаги, небольшое послание для Тедд. Кембелл, тут же сориентировавшись, присоединилась к другу, и уже через несколько минут две совы, недовольные тем, что их потревожили таким солнечным утром, снисходительно протягивали лапки для небольших посланий. Что-то обиженно ухая, они одновременно вылетели из каменного арочного окошка, оставляя внутри еще несколько птиц, довольных, что в этот раз разнос писем достался не им.       Довольные одной мыслью, что Стейша скоро им ответит и что с ней все в порядке, ребята бухнулись на небольшой диванчик, который стоял в закутке перед входом в совятню. Тот жалобно скрипнул от неожиданности, но покорно принял равенкловцев в свои объятия.       — Ренни, — тихонько позвал Кайл, удобно устраиваясь на подушках, — принеси нам сок, пожалуйста. Апельсиновый!       — Хорошо, юный хозяин! Ренни сейчас все исполнит! — пискнул домовик и вскоре уже протягивал два высоких стакана. Оливия улыбнулась. Несмотря на такую неожиданную и неприятную новость, все налаживалось: письмо было отправлено, за окном сияло солнце, она пила вкусный сок вместе со своим другом, а их общие каникулы обещали затянуться на целый месяц, так что думать о скуке явно не приходилось.       Правда, девочку все же кое-что волновало. В магических семьях заранее выбирали жениха, а дети были помолвлены зачастую еще до того, как были знакомы. Впрочем, все было не всегда так жестко: например, в семье волшебников с более современными взглядами помолвки заключались уже в возрасте неполного совершеннолетия, когда у ребенка максимально проявлялась определенная наклонность в магии. Кроме того, такие родители согласовывали кандидатов вместе со своими детьми, но совместимость всегда должна была быть выше определенного уровня: если совместимость была низкой, то у такой пары были все шансы родить сквиба, а самим остаться несчастными в браке.       Семья Оливии была довольно продвинутой, так что за пару дней до отъезда они с мамой делали расклад на совместимость, и, к счастью самой равенкловки, одним из кандидатов с высокой совместимостью был Кайл. Поэтому они со Стеллой договорились, что сначала равенкловка поговорит об этом с Кайлом, а уже потом родители заключат согласие о помолвке, которая состоится при удачно сложившейся ситуации еще перед поездкой семьи Кембелл в Америку.       Но несмотря на это, девочка сильно переживала: вдруг она не нравится Диггори? И равенкловка напрочь забывала и о нежном подарке друга на день рождения, и о незначительных знаках внимания, и, наконец, о том, что дружба тоже может стать хорошим началом отношений! Поэтому первой начинать говорить об этом Оливия решительно не хотела и, бросая любопытно-опасливые взгляды на равенкловца, медленно потягивала сок.       Впрочем, Кайл думал буквально о том же самом с той только самой разницей, что подходящей партией для него был не он сам, а Кембелл. Да и к тому же мальчика все это совершенно не смущало, поэтому, отпив немного сока, он проговорил:       — Перед твоим приездом мама делала на меня и на Седрика расклад… — начал Диггори, но тут же был прерван затараторившей равенкловкой.       — Мы с мамой тоже делали! И, знаешь… в общем… эм… ну, понимаешь… одним словом… мы… — Оливия слегка замялась, начиная повторять общие фразы, но, пересилив себя, сказала: — мы друг другу подходим! Я даже не смотрела других кандидатов…       Тут девочка слегка приукрасила — конечно, ей было любопытно и она мельком взглянула на все варианты: среди них был выпустившийся из Хогвартса Гилдерой Локхарт, друг Гриндея с Хаффлпаффа и еще несколько ни о чем не говорящих имен. Если Локхарт был звездным красавчиком и от него были в восторге все девушки — ну, практически все, — то остальные кандидаты совсем не впечатлили, поэтому можно было сказать, что Кайл оказался вне конкуренции.       — То есть ты не против помолвки? — реплика мальчика заставила Кембелл вынырнуть из своих мыслей и, смущенно потупившись, кивнуть.       И все-таки обсуждать будущее в тринадцать лет казалось немного странным, поэтому ребята довольно быстро переключились на более привычные темы тех же уроков. Первым делом они обсудили, какие факультативы у них будут совместными: оказалось, и Кайл, и Оливия выбрали дополнительно прорицания и уход за магическими существами, но Кембелл предпочла древние руны нумерологии в отличие от Диггори.       Постепенно разговор перешел на Билла и его выбор предметов — они пока еще не списались и не знали выбора мальчика, но равенкловка была уверена, что Уизли снова попытается отлынивать от работы, так что наверняка выберет набор а-ля маггловедение-прорицания. Тут Оливия даже не смущалась своего выбора предметов: она смело заявляла, что прорицания в контексте Хогвартской дисциплины довольно простой предмет: все старшекурсники наперебой рассказывали о том, что профессор Трелони слегка (совсем чуть-чуть!) себе на уме и предпочитает нормальным пророчествам предсказания смерти всем и каждому.       И, конечно, после того, как они с Кайлом договорились отправить Биллу сову и узнать, какие же предметы он выбрал, мысли друзей тут же перескочили на Стейшу, из-за чего разговор снова стих. Они сильно переживали за подругу и надеялись, что с ней действительно все хорошо, о чем пока не могли знать наверняка. Впрочем, долго волноваться им не пришлось — ответ от гриффиндорки пришел сравнительно быстро. Ну, или за разговорами они забыли следить за временем… Оливия радостно выдохнула:       — Ну, теперь, когда уже все хорошо, чем займемся?       — Я хотел предложить партию в волшебные шахматы…       — Шахматы?! — тут же воскликнула девочка. В голове что-то настойчиво закрутилось около этого слова, и вскоре она вспомнила: сегодня не только произошел этот пожар на Бейкер-Стрит, сегодня также день рождения Стейши! И вместо поздравительной открытки она получила сгоревшую квартиру и неотправленные подарки!       Кембелл тут же подскочила с диванчика, отчего тот еще раз жалобно скрипнул, пожалуй, в этот раз радуясь, что неугомонные дети, наконец, покидают его владения. По крайней мере, один из них.       — Что-то не так с шахматами? — непонимающе взглянул на взволнованную подругу Кайл. — Я что-то не то сказал?       — Все так… мы просто забыли, что у Стейши сегодня день рождения. Пожар… все мысли об этом были. А я как раз подготовила ей в подарок шахматы… Я думаю, еще не поздно их отправить! — торопливо объяснила равенкловка и, не дожидаясь мальчика, рванула вниз по лестнице в свою комнату.       — Эй! Погоди! У меня же тоже есть подарок! — Диггори мгновенно сорвался в дивана и побежал вслед за подругой. В своих комнатах они пробыли недолго: все-таки подарки были давно (или не очень) упакованы, и их только надо было отдать совам, а, соответственно, вновь забраться в совятню…       В этот раз забег по лестнице оказался еще противнее: последние ступеньки уставшая Оливия буквально карабкалась наверх, так что Кайл, уже порядком привыкший к таким великаньим ступенькам, участливо ожидал подругу наверху и подал ей руку под конец, когда обессилевшая девочка почти рухнула на многострадальный скрипучий диван.       — Не переживай, я отправлю обе посылки, — улыбнулся равенкловец и, призвав домовика и наказав ему принести что-нибудь освежающее для Кембелл, зашел в саму совятню.       Птицы подозрительно переглянулись. Особенно недовольно выглядели те две, что уже успели слетать туда-обратно до Стейши. С грустью разведя руками, мальчик достал из-за пазухи небольшое совиное печенье и подманил их, но совы даже не подумали слететь со своего насеста.       — Ну-ну, Сигма, не переживай, тебе надо только отнести эту посылку. А тебе, Эш, эту.       Птицы раздраженно ухнули и перелетели еще выше. Кайл, уперев руки в боки, крикнул:       — Ну, ребята! Дальше можете отдыхать сколько влезет!       Совы повторно обиженно ухнули, но Сигма уже более заинтересованно взглянул на мальчика.       — Обещаю кормушку совиного печенья!       После такого предложения даже Эш не устояла, и две птицы сорвались со своего насеста, позволяя привязать небольшие подарки к лапкам. Довольный собой Диггори, вытерев невидимый пот со лба, вышел из совятни и плюхнулся рядом с подругой.       — Наши подарки будут доставлены в лучшем виде, — радостно сообщил мальчик. Оливия молча показала ему большой палец и, дотянувшись до креманки с мороженым, передала ее равенкловцу:       — Я попросила у Ренни мороженого на двоих, — улыбнулась она, продолжая поедать свою порцию.       После мороженого Кайл все-таки уговорил подругу на партию шахмат, а затем еще одну, чтобы Кембелл попыталась отыграться. Впрочем, отыграться у девочки не вышло, но зато она гордилась тем, что смогла свести игру вничью: все-таки она была не сильна в шахматах… на радостях девочка предложила полетать, но ее бурной инициативе помешал появившийся так не вовремя домовик и напомнивший о скором обеде. Поняв, что домовик, в общем-то, прав, и есть уже хочется, ребята договорились полетать после обеда, но вскоре после обеды были отправлены тем же ушастиком по настоянию Ирмы Диггори (видимо, начитавшейся трудов Владимира Ильича) учиться, учиться и еще раз учиться — ну, или хотя бы написать одно эссе по трансфигурации… Так что к вечеру ребята уже слишком устали для полетов, поэтому наверняка решили захватить метлы сразу после завтрака и не дать никому возможности им помешать в этот раз.       Но и в этот раз за завтраком равенкловцев поджидали неожиданные и не очень приятные новости. К счастью Кайла, его отец уже был дома, но именно он и рассказал о том, что сегодня утром над Анастейшей Мэри Тедд состоится суд.       — Стейша не могла! — испуганно воскликнула Оливия, тут же вскакивая и собираясь доказывать невиновность подруги.       — Конечно, не могла, — мягко заметил Сильван, пока Кайл аккуратно возвращал девочку обратно за стол и успокаивающе гладил по кисти, — я и Люциус готовы поддержать ее. Если что, мы объясним суду, что тринадцатилетняя девочка не в состоянии устроить такой глобальный пожар, а магический выброс вполне разумная защита, которую она не могла контролировать, — добавил мужчина.       После этого заявления ребята уже не могли спокойно отдыхать: они переживали за подругу. Пожелав отцу удачи на суде — все-таки Диггори состояли в Визенгамоте, — Кайл предложил Оливии отвлечься, на что равенкловка тут же согласилась. Впрочем, им не удалось ни полетать — небо пусть и было ясным и солнечным, но волнение не давало даже спокойно держаться за древко метлы; ни поиграть в шахматы — каждый раз они оба забывали, кто сделал ход и в какую сторону ходят фигуры, так что под конец оставшиеся пешки, кони, ферзи и ладьи просто спрыгнули с доски, не желая играть с такими несосредоточенными людьми; ни почитать книгу — строчки путались, и Кембелл постоянно переспрашивала друга о значении слова «квинтэссенция», когда сам Кайл переспрашивал равенкловку о смысле аппарации…       Наконец, мучениям ребят пришел конец: Амос Диггори вернулся с суда — правда, ненадолго, — с хорошими новостями. Их подруга была абсолютно оправдана благодаря защищавшей ее стороне, профессору Снейпу. На этой фразе глаза равенкловки хитро сверкнули, но, к счастью девочки, этого никто не заметил.       Мистер Диггори торопился вернуться к работе, поэтому появился дома ненадолго, чтобы успокоить детей. Пока Кайл прощался с отцом, и тот что-то настойчиво вещал сыну, Оливия с удовольствием разглядывала природу за окошком: теперь и слепящее солнышко казалось уместным, когда все встало на свои места, и облака казались мягкими, что сквозь них хотелось пролететь насквозь… Равенкловка даже успела разглядеть какое-то постепенно увеличивающееся пятнышко на солнце, а затем едва сдержала счастливый возглас — это была Ориса, сова ее матери. Птица самостоятельно примостилась на окне, позволила Кембелл отвязать от лапки письмо и, тихо ухнув на прощание, улетела обратно.       Оливия нетерпеливо развернула бумагу, и в этот раз уже не смогла сдержать радостный вскрик: родители Кайла подали прошение ее семейству о помолвке, и Стелла буквально через пару часов ответила положительно.       — Лив? — непонимающе подошел к девочке уже проводивший отца Кайл, но, не давая ей даже объясниться, продолжил сам. — Мои родители подали прошение…       — Я знаю, — широко улыбнулась равенкловка и, помахав перед лицом друга письмом матери, тут же обняла его, — только давай перед полетами напишем Биллу, что со Стейшей все в порядке?       Кайл кивнул, и они снова помчались в совятню.

***

      Каникулы Билла начались не так радужно, как ему бы хотелось. Гриффиндорцу упорно хотелось провести все лето, ну, или хотя бы его часть вместе с Флер, но его отец оказался неожиданно против. И пускай Молли Уизли переубедила Артура, настроение мальчика было испорчено.       Отец решительно не понимал его, и, кажется, с возрастом эта пропасть все расширялась и расширялась. Чем Билл становился старше, тем больше не понимал Артура Уизли: почему он, не простой служащий Министерства, а глава отдела, не может управиться с домом? Почему они живут в такой… норе?! Почему им не хватает денег? Конечно, да, нельзя забывать про то, что они предатели крови, но ведь от этого проклятья можно избавиться, если постараться, и это нужно сделать в первую очередь главе семьи, то есть отцу! Только он мог снять проклятье со всей семьи, а не с какого-то определенного члена.       Поэтому сейчас мальчик, спрятавшись от всей семьи (Фред и Джордж опять бузили и пугали маленького Рона своими магическими выбросами, которые они как-то научились слегка контролировать, из-за чего Джинни не переставая ревела) на чердаке вместе с упырем, усердно перерисовывал из старой маминой книжки по древним рунам элементарные примеры и заучивал их — он уже выбрал этот предмет как дополнительный, а к нему добавил еще нумерологию (чтоб было полезно) и прорицания (чтоб было не скучно).       Но гриффиндорца одолевали неприятные мысли: он волновался за Эррол, свою сову. Ночью он отправил ее с подарком для Стейши — большущей коробкой сахарных перьев, как и обещал, но сова все еще не прилетела, хотя должна была бы! Поэтому книга периодически прикрывалась, и Билл нервно вглядывался в окно, надеясь заметить маленькую приближающуюся точку, которая пока не торопилась там появляться.       Тяжело вздохнув, хотел было снова вернуться к рунам, но его взгляд упал на уже зачитанное до дыр письмо Флер. Она официально приглашала его вместе с семьей на пикник где-то в Бретани (к удивлению Билла, это был не очередное название деревеньки Британии, а целый регион во Франции!), и мама уже начала готовить свою половину еды. Отправиться они должны были порталом, и благодаря наставлениям Молли Уизли отец уже все согласовал в Министерстве, так что портал лежал где-то в родительской комнате, дожидаясь своего часа.       — Квеорт, эох, феох, ис. Пламя, тис, богатство, лед, — беспрестанно повторял мальчик, то заглядывая в книгу, то разглядывая густо заваленный чердак. Упырь послушно сидел в углу и внимательно слушал Уизли, хотя не понимал почти ни слова. Его желтые глаза с интересом смотрели на гриффиндорца, но в них отражалось такая радостная бессмысленность, что становилось смешно.       Наконец, запланированные на сегодня пятнадцать страниц закончились, и Билл устало выпустил книгу из рук. За окном ярко светило солнце, и уже было далеко за полдень, так что мальчик выбрался с чердака — наверняка мать уже позвала всех на обед, а он засиделся и забыл. Но к удовольствию мальчика на кухне собрались уже не все: Чарли возился во дворе с гномами, показывая Фреду и Джорджу, как их надо выбрасывать с участка. Шестилетние близнецы с хитрыми мордашками хватали гнома за голову и за ноги одновременно, и тянули бедное существо кто на кого, так что спустя уже минуту гном с трудом вырывался из шаловливых рук мальчишек и опрометью бежал куда-подальше.       На обеденном столе уже дымилось мясо и множество другой еды, к которой Молли Уизли никого не подпускала. Даже постоянно балуемая Джинни — единственная девочка в семье — получила нагоняй за то, что чуть не влезла пальцем в малиновый пирог.       — Это для пикника, оно в Стазисе! — одернула дочь Молли. Джинни, насупившись, полными обиды глазами взглянула на пирог, и мать решила слегка успокоить девочку, — все равно уже послезавтра попробуешь.       После этих слов девочка уже с аппетитом принялась за овощное рагу. Перси внимательно выкладывал на край тарелки помидоры, отчаянно не желая их есть, а Рон потихоньку забирал их у старшего брата, пока тот переводил взгляд на книжку. Прибежавшие из сада Чарли, Фред и Джордж тут же набросились на еду, пока сам Билл, ничего не замечая от чрезмерных переживаний, почти доел свою порцию.       — Волнуешься? — участливо спросила миссис Уизли, забирая у сына уже пустую тарелку. Мальчик кивнул.       — Эррол все еще не вернулась, Стейша еще ничего не ответила, да еще послезавтра с Флер встретимся… ей же что-нибудь надо подарить! А я совсем не разбираюсь в подарках для девочек, — с грустью сообщил гриффиндорец.       — Билли влюбился! Билли влюбился! — хором запели близнецы, но после предостерегающего шика матери прекратили, продолжая только крепко обниматься и показывать старшему брату языки.       — Ну, обычно девочкам дарят конфеты и цветы, — улыбнулась мать, отправляя тарелку в мойку и с помощью магии очищая ее. — Что больше всего любит Флер?       — Флан и помадки, — не раздумывая ответил мальчик.       — Тогда я приготовлю карамельный пудинг, а ты закажешь помадки.       — Я не могу! Эррол еще не вернулась!       — Не переживай, у тебя еще есть завтра, — улыбнулась Молли, забираясь опустевшую тарелку у младшего сына, — а пока у тебя есть время заняться чем-нибудь интересным с Роном.       — Да ему всего четыре года!       — Самое время развивать малыша Ронни, — безапелляционно заявила миссис Уизли.       Поворчав ради приличия, гриффиндорец подхватил младшего брата и за руку отвел в гостиную. Там еще никого не было, — все остальные братья обедали, — поэтому можно было усесться где угодно, за исключением некоторых куч хлама, которые бережно охраняли Фред с Джорджем. Усевшись на диван, покрытый расшитой мамой накидкой, Билл со скукой взглянул на Рона:       — Ну, чем хочешь заняться?       Мальчик с улыбкой пожал плечами и начал болтать ногами, периодически попинывая диван.       — Хватит, Рон, — нахмурившись, проговорил Билл. — Мама сказала развивать, будем тебя развивать. Где-то у нас лежали волшебные шахматы…       Постепенно гриффиндорец даже втянулся в обучение младшего брата: Рону очень понравились шахматы, особенно, то что они действительно убивали друг друга, а потом восстанавливались для следующей игры. Быстро выучив, что и как ходит, мальчик уже уверенно командовал своим полком, правда, совершенно безуспешно, потому что никак не хотел сидеть и просчитывать хотя бы следующий ход своего брата. Вся гостиная уже давно заполнилась оставшимися Уизли, за исключением Джинни, которая сидела вместе с матерью на кухне, и Чарли, который предпочитал проводить время на свежем воздухе вместе со всякими животными.       — Эй, Дред, лови! — кричал за диваном Джордж и что-то кидал своему близнецу, Перси постоянно уходил к себе в комнату, но вскоре возвращался, потому что уже слишком привык к шуму вокруг.       Внезапно что-то громко стукнуло, и окно взорвалось осколками. Рон испуганно сжался, сбросив с доски своего короля, который тут же изобразил поражение и ретировался под подушку. Билл тут же вскочил и подозрительно взглянул на близнецов, которые мгновенно притихли:       — Это не мы, — замотал головой Фред, а Джордж его тут же подхватил:       — Не-а. Не мы.       Билл, наконец, перевел взгляд на обрушенное окно, и воскликнул:       — Эррол! Что с тобой произошло? Что со Стейшей?       Сова жалобно ухнула, и мальчик тут же подскочил к ней, с трудом вытаскивая ее из-под обрушившегося стекла. Птица была вся изранена: хвост и левое крыло были обожжены, так что части перьев просто не было, а ее глаза выглядели ну совершенно сумасшедшими. Она периодически пыталась клюнуть мальчика, боясь чего-то, но Билл непрестанно почесывал ее по затылку, и сова ненадолго успокаивалась, слегка подергивая правой лапкой.       Молли, завидев раненую птицу, тут же выхватила ее у сына и, наказав ему, что теперь он за главного и в крайнем случае даже может нарушить летний режим и воспользоваться магией, аппарировала в Мунго.       — Что с Эррол? — испуганно спросил вбежавший в дом Чарли. — Я только что видел, как она впечаталась в стекло…       — Мама отправилась в Мунго, — задумчиво ответил Билл: все мысли были о Тедд, которой он посылал с Эррол сахарные перья. Мало ли что произошло… но его мысли тут же были прерваны радостным двойным возгласом близнецов, которые тут же что-то стали доставать из своей кучи непонятного мусора.       — Ура!       — Одни дома!       — Никаких взрослых!       — Бомба-вонючка!       — Никаких бомб-вонючек! — прервал их гриффиндорец. — Я сейчас…       — Да что ты сделаешь, Билли, тебе же на каникулах колдовать запрещено! Разве что опять по своей французской булочке вздыхать начнешь, — наперебой заголосили близнецы.       — Иммобулюс, — направив волшебную палочку на уже готовящихся взорвать бомбу-вонючку братьев, проговорил самый старший Уизли и пояснил, — я за главного, пока мама в Мунго. И где вы вообще взяли эту бомбу?       Близнецы молчали — под чарами заморозки было трудновато открыть рот. Зато вместо них все объяснил Рон:       — Они ее сделали и не разрешали об этом говорить, обещали подкинуть в кровать большого паука, — пожаловался он. Погрозив палочкой близнецам, Билл уселся обратно на диван и начал мерно расставлять шахматы. Им все равно только и оставалось ждать пока вернется мать.       Впрочем, Молли не заставила себя ждать. Не прошло и часа, как она вернулась с довольно хорошими новостями: Эррол будет почти здорова уже через несколько дней, только приходить в себя будет долго. Если она будет находиться в спокойной обстановке, то уже через месяц должна будет оклематься, в противном случае она навсегда может остаться слегка бешеной совой.       Следующий день Билл не находил себе места: он переживал, что так и не смог заказать помадку для Флер, поэтому бессмысленно шатался по Норе, надеясь придумать хоть что-то. Единственное приятное событие — пришла сова от друзей, которые сообщили, что со Стейшей все в порядке. Но остальные мысли упорно обходили его голову, поэтому, устав глядеть на взъерошенного сына, миссис Уизли подтолкнула его к выходу из дома со словами «не помадками едины, иди нарви цветов, тоже красиво». Воспрянув духом, гриффиндорец тут же побежал в сторону Чарли, который иногда забредал в, даже несмотря на увещания матери, что делать этого не стоит. Тот сразу же воодушевленно ринулся показывать брату полянку, полную колокольчиков и незабудок, так что теперь, когда вся их семья держалась за плечики для одежды, превращенные в портал, Билл чувствовал себя относительно уверенно.       Через несколько мгновений они оказались на небольшом каменном склоне рядом с морем. Волны медленно накатывали на скалы, будто бы обгладывая их, и казались такими близкими, что шагни — и ты почувствуешь, как океан лижет тебе пятки. Семья ДеЛакуров уже устроилась на берегу: Жоффруа и Апполин приветственно махали, маленькая Габриэль пряталась за сестру, а Флер только улыбалась прибывшим волшебникам.       — Молли́, я так давно тебя не видела, — улыбнулась Апполин, расцеловывая старую подругу, — я надеюсь, сегодня обойдемся без тыквы? — слегка поморщилась француженка, вспоминая любимое блюдо британцев.       — Надеюсь, сегодня обойдемся без лягушачьих лапок? — тем же тоном ответила подруге Молли.       Все тут же рассмеялись, и небольшое напряжение сразу же спало. Семейство Уизли стало располагаться с удобством и выкладывать свои угощения, а Билл увлек Флер в сторону и достал из-за спины уменьшенный букет их колокольчиков и незабудок.       — О, Билл, это так ‘гомантично. Только как-то…       — Ой, я совсем забыл, — стукнул себя по лбу мальчик и, взмахнув украдкой волшебной палочкой, которую Молли забыла забрать после посещения Мунго, придал букету нормальный размер.       — Так уже лучше, — улыбнулась девочка, вдыхая аромат цветов. — Ты знаешь язык цветов? — пряча лицо среди лепестков, спросила Флер, но Уизли только покачал головой.       — Значит, будем учить. Но ты сделал хо’гоший выбо’г.       Понурившийся было гриффиндорец сразу же воспрянул духом и улыбнулся, подавая девочке руку и приглашая ее к столу.       — А танцевать?       Билл снова покачал головой, не решаясь ничего сказать.       — Какой кошма’гг! Будем исп’гавлять! Знаешь, нас в Ша’гмбатоне научили одному заклинанию… — отлевитировав свой букет к столу, девочка обрисовала палочкой круг и проговорила, — музицио!       Вокруг заиграла приятная музыка вальса, но Билл никак не мог узнать композитора — все-таки в этом он был не очень хорош. Покачав головой, Флер аккуратно положила руку на плечо мальчику, как бы давая знак, что урок танцев уже начался. Уизли тут же выпрямился и послушно стал выполнять все движения, которые от него требовала подруга. Постепенно он даже вошел в ритм и медленно-медленно стал привыкать к танцу.       — А это даже интересно, — рассмеялся гриффиндорец. — Мне нравится! Я бы еще так потанцевал…       — Только поп’гобуй танцевать с кем-то, к’гоме меня, — с невинной улыбкой заметила француженка, слегка сверкнув глазами, отчего Билл слегка вздрогнул: в этот момент было так хорошо видно, что Флер на четверть вейла…**       Вскоре ребята уже присоединились к семейному пикнику: Флер радостно воскликнула, когда увидела среди угощений флан, и тут же обняла Билла, сразу же догадавшись, кто является виновником присутствия ее любимого угощения. ДеЛакуры и Уизли весело сидели, и под конец небольшого торжества почти все взрослые вместе с детьми оказались по колено в воде, потому что устоять от теплого морского ветерка было невозможно. Под конец, Билл, сильно краснея, подошел к своей подружке, — Фред с Джорджем не переставали что-то бормотать, несмотря на одергивания матери, — и проговорил:       — Мы делали расклад на совместимость с мамой…       — О, я знаю, мы тоже. Только папе не очень н’гавится, что ты из семьи П’гедателей к’гови. Вп’гочем, это же может измениться? Да и, как сказала мама, я получеловек, а нас тоже не сильно любят, — пожала плечами француженка. — Так что если ты с кем-нибудь д’гугим познакомишься, то я ‘гасст’гоюсь. И этот кто-нибудь тоже, — также хищно улыбнулась Флер. — А папу мы угово’гим, не пе’геживай.       С этими словами чмокнув мальчика в щеку, Флер отлетела к своим родителям и прощально помахала рукой. Ошарашенный мальчик, с трудом понимая, что он делает, схватился за портал, продолжая с нелепой улыбкой глядеть на свою подругу. Через пару секунд все завертелось — они возвращались в Британию.       * Келпи — водяной демон, который водится в Британии и Ирландии. Обычно принимает вид лошади, но самые большие и развитые могут превращаться в любых существ (например, змею, выдру и т.д.).       ** Вейла — существо, в спокойном состоянии похожее на прекрасную обворожительную женщину, но в разгневанном состоянии напоминает хищную птицу.