Tom and Jerry

Домой я приехал ужасно уставший и злой. Больше злой, особенно из-за нашего новенького, который пришёлся мне совсем не по вкусу. — Слышь, бабуля, есть чё пожрать? — спросил я у Мойры, по привычке швыряя кеды в другой конец комнаты. — Сам приготовишь, — фыркнула она, не отрываясь от сериала, — мажор малолетний! Какого хрена?! — Ты чё, совсем берега попутала, а?! — злобно воскликнул я. Они что все, сговорились, что ли?! — Ты хоть знаешь, что с тобой мама сделает, а?! — Ничего, — спокойно и довольно ответила старуха. — Лучше о себе позаботься. — Нет, совсем из ума выжила, сука тупая! — пробурчал я. — Ма-а-а-а-а-а-ам!!! Наконец-то я услышал шаги на лестнице и увидел маму с полотенцем на голове и бутербродом в руке. — Томас, сколько раз я тебе говорила не орать, — строго сказала она, закатив глаза. — Меня на работе все и так задолбали… — Мисс Гуд… — робко обратилась к ней Мойра и тут же потупила взгляд. Любой, кто выступает против меня — долбаное ссыкло! — Мойра, я же просила — просто Фиона, — поправила её мама и благосклонно улыбнулась. — Да, Томас, я хотела с тобой поговорить… — Я Фрэнк, мам, — напомнил я, хотя в душе понимал, что в свете последних событий «Томас» мне подходит больше. — Когда я была тобой беременна, я всё думала, справлюсь ли я с мальчиком, — призналась мама, дожевав кусок колбасы. — Пока ты рос, я тешила себя ложными надеждами, говорила себе, что справляюсь. А сейчас я трезво посмотрела на тебя и то, во что ты превратился, и поняла, что ни черта я не справилась. Увы, папины гены из тебя не вытравить… — Мам, ты чё? — пробормотал я, ошеломлённый таким заявлением. — Ну, во-первых, не «чё», а «что», — поправила меня мама, спустившись и подойдя ко мне. — А во-вторых, ты совсем опустился. Не такого сына я воспитывала. Слишком избаловала. Надо было держать в строгости. С вами нельзя сюсюкать, иначе вы борзеете… — С «нами» — это с кем? — поинтересовался я, нахмурившись. Это нравится мне всё меньше… — С мальчиками, — пояснила мама. — Завтра заселяешься в общагу, Томас, она научит тебя жизни. На карточке ровно столько, сколько у самого обычного студента. Скажи спасибо Мойре, она уже собрала твои вещи. Это точно страшный сон. — С огромным удовольствием, — пропела Мойра, счастливо улыбаясь. Я открыл рот и часто заморгал, отказываясь верить в услышанное. Это кошмар, это просто ночной кошмар… — Мам, ну ты чё… — пролепетал я, глянув на неё фирменными щенячьими глазками, только, судя по её строгому выражению лица, на сей раз это не подействует, и вообще у неё уже иммунитет. — Мне это надоело, — отмахнулась мама и обняла меня на прощание. — Давай без лишнего нытья. Пока, Томас, увидимся через неделю, расскажешь о своих успехах. Это же не реально, да? Я на автомате плетусь за счастливой Мойрой, всё ещё отказываясь верить. Это не взаправду, нет, это какая-то ошибка. Сейчас выбежит мама, скажет, что это розыгрыш, и мы вместе посмеёмся, а потом она купит мне новую тачку в качестве компенсации… — Пока, мудила! — фыркнула Мойра мне в лицо. — Вспомни меня, когда будешь драить общажные туалеты! Ненавижу. — Пошла нахуй, старая ведьма! — в гневе воскликнул я, и машина тронулась. В зеркале заднего вида ещё долго было видно, как Мойра машет мне вслед. Нет, она ведьма нулевого уровня. А вот моя мама — восьмидесятого! Она финальный босс в игре! Не зря все конкуренты, подопечные и партнёры зовут её ведьмой: она вертит людьми, как куклами вуду, загоняет их в ловушки, кидает на деньги. Она прекрасная карьеристка и бизнес-леди, но хреновая мать. Папаня у меня, конечно, не сахар, но она хуже мышьяка! — Сраные суки! — прошипел я себе под нос и уткнулся в экран телефона. Водитель усмехнулся и включил радио, не удосужившись спросить, что же у меня такое стряслось, а ведь мне так нужно сейчас вынести кому-то мозг! Фак, она вызвала такси, значит, даже тачку у меня отняла! Блеск. — Приехали, слышь, — обратился ко мне водила. Я выглянул в окно и тут же захотел молить его уехать куда подальше отсюда, желательно обратно в Саммерлин. Хочу в наш замок, пальмочки хочу, золотую кредитку хочу… — С тебя сто пятьдесят. Твою мать, она ему ещё и не заплатила, ведьма! — А ты не охренел?! — возмутился я. — Сколько ты меня вёз вообще?! — Правильно говорят, что вы, мажоры, в конец охренели, — пробубнил водила. — Щас заблокирую двери, пока не заплатишь, не выпущу. — Ладно, на, — я протянул ему деньги, но он не спешит выпускать меня. — Сто восемьдесят, — пояснил он. — За моральный ущерб. — Да это ты в конец охренел! — воскликнул я и всунул ему в руку сраную тридцатку. Довольный таксист наконец открыл дверь, оставил меня на крыльце общаги с сумками и уехал восвояси. С моим баблом! Я печально вздохнул, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться как девчонка. Я мужик, мужики не плачут, но это слишком ужасно, слишком грустно, слишком ущербно! Ну же, Айеро, соберись! Ненавижу нытиков, втащил бы любой зарёванной размазне! Какие-то ребята курят возле входа, и я решил к ним присоединиться и заодно разведать обстановку. Я заранее знаю, что обстановка здесь хуже некуда, но я не привык сдаваться. Я приспособлюсь к любой среде, какой бы она ни была. — Привет, — поздоровался я, будто они мои старые друзья, и уселся на стойку для парковки великов. Они смерили меня недоумевающими взглядами и переглянулись. — Привет, Айеро, — поздоровалась Ирэн, которую я тренирую на танцах (да, я очень разносторонняя личность) и которая, оказывается, живёт здесь. — Какими судьбами? — Не поверишь, — сухо произнёс я, и она подожгла мою сигарету. — Живу я здесь. — Ты?! — ошарашенно воскликнул лохматый парень с синими волосами и нервно захихикал. — Да ты гонишь! — Если бы, — печально произнёс я и обречённо вздохнул. — Чел, у тебя Ролекс! — не унимался синеволосый. — Сраный Ролекс! И оригинальные Вансы! Тем более, ты из Вегаса, по глазам вижу! — Шустрый ты, — заметил я и улыбнулся. — Как звать тебя? — Я Майкл, — сообщил парень. — Я вообще из Австралии! — Нихуя себе, — удивился я и закивал. — Слушай, а ты случайно не знаешь Калума Худа? — Знаю, ясен пень! — подтвердил он. — Он тоже родом оттуда. Вы знакомы? — Он один из моих лучших друзей, — пояснил я, и Майкл опять захихикал. Ирэн, судя по всему, плевать на происходящее, так как она сидит и тычет в экран телефона. — Так что, как тут живётся? — Тебе точно не понравится, — заверил меня Майкл. — Стипендия только у особо одарённых, плата за учёбу астрономическая, куча долгов, колледж, работа, рамен на завтрак, обед и ужин… — Не продолжай, пожалуйста! — взмолился я и запустил в лёгкие как можно больше дыма. Интересно, смогу ли я выговорить десять слов, прежде чем выдохну, как Уэй? — И так тошно. Думаешь, я по своей воле… Я закашлялся, и Майкл постучал мне по спине. Чёрт, не вышло! Ничего, Уэй, я тебе ещё покажу, я, сука, одиннадцать слов выговорю! — Меня сюда сослали! — пожаловался я. — Ещё и преподам сказали не давать мне спуску! Мне хана… — Ой, да ладно, чё ты ноешь! — раздражённо фыркнула Ирэн. — Страдалец нашёлся! Да большинство пашет как кони, чтобы оказаться здесь! А ты ещё и жил на всём готовом! Вы такие нытики! Эта истеричка встала и ушла, оставляя нас с Майклом наедине. Ничего, на следующей тренировке впаяю ей десять дополнительных отжиманий! — А «мы» – это кто, стесняюсь спросить? — поинтересовался я, нахмурившись. — Парни, — ответил Майкл. — Девки борзые пошли, да? Никак не угодишь! — Её просто не ебут, — догадался я, усмехнулся и направился ко входу. — Ладно, бывай, пойду заселяться в эту пещеру! — Ну бывай, — попрощался Майкл. — Удачи… — Спасибо, — ответил я и зашёл в общагу. Да уж, ну и обстановочка…Никакого евроремонта, спасибо, хоть плазма есть в холле! Турникет. Ага, и как пройти?! Может, по карточке студента? Прикладываю её к экрану… есть, сработало! — Эм, есть здесь кто-нибудь? — воскликнул я, но никто не отозвался. Чёрт, мама хочет, чтобы я «вливался во взрослую жизнь» и разбирался сам! Бросила меня в открытое море, и теперь я должен поплыть! — Допустим, я, — отозвалась женщина с бейджем на груди. Секьюрити? Она секьюрити?! Баба?! — Чем я могу Вам помочь? — Я заселяюсь сюда, — пояснил я. — Точнее, меня заселили, и я не знаю, куда. — Что ж, интересный случай, — женщина усмехнулась и вскинула брови. — Фамилия? — Ну Айеро, — ответил я, закатив глаза. — Комната сто девять, вот карта-ключ, — сообщила она и что-то отметила в своём журнале. — Спасибо, — пробурчал я и фальшиво улыбнулся. Секьюрити улыбнулась в ответ и поспешила по делам. Как же хорошо, что это на первом этаже! Коридор ничего так, жить можно…захожу в комнату, швыряю чемоданы на пол и валюсь на кровать, тут же замечая, что соседняя кровать уже занята. Только бы это был Майкл! — Да, спасибо, Тэй! — послышалось из коридора, и я ударил себя по лбу, вспоминая, что здесь живут Вешалка, Сара, ещё несколько знакомых и даже двое моих чокнутых! Может, всё не так плохо? — Ты?! — я услышал ненавистный мне прокуренный голос и подскочил на кровати. — Какого хрена?! Нет. Нет, нет, нет, нет, нет! — Нет! — воскликнул я и замотал головой, всё ещё надеясь, что это просто кошмарный сон. Это не может быть правдой, я слишком хороший, чтобы жизнь меня так наказывала! — Вот и я о том же! — возмутился этот долбаный Хмырь, которому я так хочу свернуть шею, и уселся на мой стул за мой стол! — Скажи, что это шутка! — Если бы, блять! — фыркнул я и со злобой глянул на него. Я не буду делить жилплощадь с этим педиком! Фак, «делить жилплощадь», сказал, как нищеброд! — Ладно, просто… — дрожащим голосом пролепетал Уэй, глубоко вдыхая, чтобы успокоиться. — Просто сделаем вид, что каждый из нас живёт один. Тебя для меня нет, Айеро… Его рыло не выражает совершенно никаких эмоций, взгляд стеклянный и пустой. Он берёт кусок торта, которым поделилась с ним Тэй, и ставит в холодильник. Что ж, как ни странно, чучело предложило хорошее решение. Никакого Уэя, никаких ограничений! Сметаю со стола его пидорские блокнотики, или как они их там называют, скетчбуки, и ставлю свой ноут. Пугало смотрит на меня с ненавистью и еле сдерживается, чтобы не расцарапать мне лицо. У него аж глаз задёргался! Кайф. — Ну а что, я здесь один живу, — я пожал плечами и засмеялся. — Один?! — буркнул Уэй и наклонился, чтобы что-то достать. — Значит, и убирать будешь один! В следующее мгновение содержимое мусорного ведра оказалось на мне. Вдобавок чучело ещё и стукнуло меня своим скетчбуком по голове, выплёскивая всю ярость. Ну всё, он точно не жилец! — Беги, падла, — посоветовал ему я, и он бросился наутёк, показав мне язык. Я погнался за ним, вспомнив собственную шутку про Тома и Джерри, успел врезаться в косяк, стукнуться об стену и покрыть его всеми известными ругательствами. Моя футболка за пятьсот баксов украсилась прилипшей этикеткой и жирным пятном, и это всё из-за него! Эта тварь за всё ответит! — Стой, мразь! Я догнал его и повалил на пол прямо посреди коридора, наплевав на всяких секьюрити и проходящих мимо голодных студентов. Ну всё, ему точно хана! — Я же тебе сказал сидеть тихо, сука! — ору я на него, вновь придушив. Разумеется, не собираюсь я его убивать, просто хочу запугать. Жаль… — Пошёл к чёрту, Айеро! — сдавленно прошипел Уэй, вцепившись мне в руки. Мы оба орём друг на друга, чучело барахтается подо мной, мы оба красные и невероятно злые. Хмырю всё же удалось освободиться и даже пару раз больно царапнуть меня по щекам и шее. Я несильно ударил его по губе в качестве предупреждения, и из неё тут же хлынула кровь. Фак, у него кожа что, из целлофана сделана?! — Так, что здесь происходит?! — возмутилась та самая секьюрити, которая меня встретила. — Ну-ка прекратите сейчас же! Ага, щас, бегу и спотыкаюсь! — Хватит, я кому сказала! — воскликнула женщина, и меня кто-то оттащил от пугала. Это же Смит, мать его! — Так, если такое ещё раз повторится, выселю! Айеро, тебе предупреждение! — Какого хрена?! — завопил я, проводя по саднящим царапинам. Уэй, к моему удивлению, не ухмыляется, только вытирает кровь с губы и с презрением смотрит на меня. — Он первый начал! — Это кто ещё первый начал, слышь! — возмутился Уэй и двинулся в мою сторону, но его сдержали какие-то зеваки. — У него губа разбита, — заметила секьюрити, — и следы удушения на шее. По-моему, всё очевидно. — А у меня царапины! — почти в истерике кричу я. — Да он на меня мусорное ведро вывернул! — Значит, уберёт, — женщина пожала плечами. — Идите в медпункт, там помогут. И живите дружно, а то вас выселят. Она ушла по делам, а мы с чучелом так и остались стоять друг напротив друга в окружении удивлённых подростков, Тэй, Сары и двоих моих чокнутых. Я прямо чувствую, как они меня осуждают. Да, конечно, я такой плохой и злой, обидел бедного мальчика! — Айеро, — Вешалка скрестила руки на груди и склонила голову набок. — Ты что творишь?! — Тэй, не надо… — остановил её Уэй, но она не послушала. — Айеро, я тебя ещё раз спрашиваю! — воскликнула она и нахмурилась. — Все в курсе, что ты охреневший мажор, но это уже слишком! — Тэй… — пролепетал Хмырь, но это ничего не изменило. — Он первый начал, я же говорю! — пояснил я. — Он не такой уж и ангел, каким вы все его видите! — А ты святая невинность! — фыркнул Уэй. — Пошёл нахуй! — выкрикнул я, и он выставил руки перед собой. Боится, это хорошо! — Так, хватит! — заорала Вешалка, и в холле повисла гробовая тишина. — Значит так, Айеро. С этого момента ты держишь себя в руках, и нам плевать на твои закидоны. Здесь ты такой же, как все, и никто тебе поклоняться не собирается. На парах Джи сидит на первой парте рядом с нами, а значит, рядом с тобой. Можешь отсаживаться, мне всё равно. Чтобы такого больше не было, усёк? В этот момент я пожалел, что не бью баб. Похоже, пора начать… — Слышь, ты кем себя возомнила, швабра?! — возмутился я и метнулся ей навстречу, но в следующее мгновение почувствовал адскую боль в паху, животе и ногах. — Ай, ну ты и сука! — Ещё одно слово, и ты не сможешь размножаться, что было бы очень кстати, — спокойно произнесла Вешалка и снисходительно глянула на меня сверху вниз. Уэя, Сары и Спенсера уже нет, видимо, они пошли в медпункт, а Бесси неотрывно смотрит на происходящее и даже не пытается меня защитить. Более того, она, как и все, тоже на стороне этой мрази. Она, моя лучшая подруга, единственная нормальная баба. Видимо, нормальных баб не существует! Хотя, может, Кэти меня поймёт? Не хочется верить, что даже мои подруги – тупые пёзды! — Можешь не извиняться, ты же не умеешь, — бросила Вешалка напоследок, развернувшись вполоборота. — Просто оставь его в покое. Она разложила всё по полочкам и была такова. Все начали расходиться, только Бесси осталась стоять и прожигать меня взглядом. Она очень светлый, добрый и по-детски наивный человек, который не умеет ненавидеть или осуждать, поэтому даже сейчас я не могу понять, что она чувствует. — Что, тоже ругать меня будешь? — раздражённо пробормотал я, глянув на неё исподлобья, и с трудом поднялся. — Раньше что-то никто не жаловался, а я не поверю, что мама всем заплатила. — Почему ты думаешь, что всё держится на деньгах? — спросила Бесси, бросив на меня разочарованный взгляд. — Ты просто начал замечать недовольство тогда, когда у тебя эти деньги отняли. — А ты откуда знаешь, что у меня их отняли? — фыркнул я, скривившись. Бесси смотрит на меня всё так же холодно, будто это не она сидела со мной на соседнем горшке и воровала у меня соску. — Тут уже без твоей мамы не обошлось, — призналась девушка. — Она попросила нас больше не жалеть тебя и не терпеть твой характер. Теперь мы будем честны с тобой, Паппи. Назвав меня по кличке, она заверила меня, что я всё ещё её лучший друг и всё ещё один из чокнутых, но мне предстоит круто измениться, мол, не хотят они больше мириться с моим дерьмом. Что ж, увы и ах, либо они принимают меня любым, либо пусть катятся к чёртовой матери! Я всегда был хорошим другом, пусть не гонят! — Ой, да пожалуйста! — я махнул на неё рукой. — Воспитатели нашлись! Мне, блять, почти девятнадцать, вы правда думаете, что я изменюсь?! Моя маманя тоже долго без меня не выдержит, так что это мракобесие продлится максимум неделю. — Ну, как знаешь, Паппи, — Бесси пожала плечами. — Я тебя предупредила. Я ничего не ответил и сделал вид, что мне плевать, и она направилась в своё крыло. — Слушай, а что вы вообще можете мне предъявить?! — всё-таки не сдержался я, и Бесси изумлённо глянула на меня, вскинув брови. — Может, я маме насолил, хмырю этому, может, Вешалке, не важно! Но у вас пятерых ко мне какие претензии?! — Я тебя предупредила, Паппи, — повторила девушка и удалилась, оставляя меня одного в полном смятении. Меня. В смятении. Это уже из ряда вон! Когда я увидел Уэя сегодня утром, я подумал, что хуже уже не будет, и только сейчас, когда его потерянная подружка чуть не отбила мне хозяйство, я понял: бесконечность — не предел. Моя жизнь пошла под откос, и Хмырь — один из тех, кто держит её под наклоном. хХх — Заткнись, услышу хоть звук — задушу, — вякнул я на чучело, зайдя в комнату. Оно только открыло рот, чтобы что-то сказать, но я решил перестраховаться. — Души, если силёнок хватит! — проскрипел Уэй в ответ, сморщив свой вздёрнутый нос. Я сжал кулаки и гневно глянул на него, но решил пока не трогать. — Не беси меня, сука, — предупредил пугало я и принялся разбирать вещи, отметив, что оно всё же убрало последствия своей ярости, причём вылизало всё до блеска. Я усмехнулся и подошёл к шкафу с сумкой. — Стой! — в ужасе завопил Уэй и ринулся ко мне. Он открыл дверцу, вынул какой-то пакетик из шкафа и запихнул его под матрас, после чего уселся обратно. Ну конченый! — И что это было? — поинтересовался я в надежде вытянуть из него пару грязных секретиков, из которых потом выйдут неплохие сплетни. — Не делай вид, будто тебе есть дело, — отмахнулся Уэй и продолжил штриховать что-то у себя в блокноте. И то верно! — Дилдаки небось, — пошутил я и сам посмеялся над своей гениальной шуткой. Уэй закатил зелёные глазищи и устало вздохнул. — Зачем мне дилдаки? — возразил он. — Вокруг ходит куча настоящих членов, ещё и с прессом и упругой жопкой… Сука, ему самому не противно?! — Что я тебе говорил насчёт твоей педерастии?! — заорал я, и Уэй мерзко захихикал, пожав плечами. — Сука, я тебе твой радужный флаг в жопу засуну! — Ну, ты же знаешь, что мне это понравится, — кокетливо произнёс Уэй, не сдерживая улыбки. Педик грёбаный! Я швырнул в него своим любимым бомбером с моей фамилией и числом шесть под ней. Мы с чокнутыми — команда, поэтому мы носим одинаковые бомберы с фамилиями и номерами: Печалька первый, Бесси вторая, Кэти третья, Смит четвёртый, Калум пятый, я шестой. Меня всегда немного бесил тот факт, что я последний, но так вышло, что, когда Печальке на ум пришла эта затея, я жарился на Мальдивах, и все номера разобрали. — О, классная вещь! — похвалил бомбер Уэй и стал на себя надевать. Ну всё, я за себя не ручаюсь! — Дай сюда, сука! — завопил я и вцепился в бомбер. — Если ты его наденешь, я сожгу его вместе с тобой! — Давай, сладкий, я и так запредельно горяч, подожги меня! — не унимался Уэй, хихикая, что злило меня ещё больше. Ещё одна гейская шуточка — и он не жилец! — Вот скажи, у тебя что, вообще отсутствует инстинкт самосохранения? — спросил я у него, наконец отвоевав свой бомбер. — Зачем ты всё это творишь? — Потому что мне похуй, — простодушно ответил Уэй и широко улыбнулся. — Я, блять, на всю голову ебанутый! И не поспоришь. Я сложил бомбер в шкаф и продолжил разбирать сумки. Пугало всё ещё тихо посмеивалось, чиркая что-то в своём скетчбуке. К счастью, больше оно ничего не творило, пока я обустраивался, и уже через десять минут я повалился на кровать с чувством выполненного долга и стал тыкать в телефон, жалуясь Калуму на мою нелёгкую судьбу. Уэй периодически поглядывал на меня и хищно улыбался, что не могло не смущать. А что если он меня изнасилует, а я даже не смогу сопротивляться, чтобы Вешалка не кастрировала меня?! Фак, до меня только сейчас дошло, что у меня отобрали самое дорогое — Томаса! Нас разлучили, не дав даже попрощаться! Есть три вещи, без которых я не могу жить: мои чокнутые, Томас и гитара. У меня отобрали второе, теперь постепенно исчезает и первое. Зато моя Пэнси осталась со мной, и никто её у меня не отнимет! Я умиротворённо улыбнулся и потянулся за гитарой, как тут Уэй подскочил, вручил мне своё художество и выбежал из комнаты, хихикая, захватив с собой торт из холодильника. Я нахмурился и принялся изучать его каракули. На листике были профессионально выведены две фигуры, в которых я потом узнал себя и, собственно, чучело. Уэй изобразил себя удивлённым с расставленными в сторону руками и вопросительным знаком над головой, а меня с рукой в штанах и радужным флагом в другой руке. У нарисованного меня злая гримаса на лице, а в облачке около моей головы написано: «Ненавижу сраных педиков, так бы взял и выебал каждого в упругий зад в качестве наказания!». Внизу красуется подпись: «Латентный Гномик и потерянный Джи». Ну всё, это последняя капля! Я сцепил зубы и смял листочек в кулаке, после чего медленно поднялся и подошёл к столу, где лежал его скетчбук. Маниакально улыбаясь, я принялся листать этот несчастный блокнотик, разглядывая его художества. Да-да, окей, он шикарно рисует, пропорции соблюдены, тени, и комиксы есть, и реализм, и всё так умело, не придерёшься! Что ж, так даже лучше. Я сделал глубокий вдох, потом выдохнул и начал мстить пугалу за все свои страдания. Листики с шелестом и треском рвались, а на моём лице расползалась довольная улыбка, которая становилась всё шире и шире с каждой уничтоженной страницей. Он хотел войну — он её получит. Я вернулся на кровать, вздохнул, глядя на моё творение, и принялся играть на гитаре, ожидая прихода Хмыря. Я хочу запечатлеть его и без того кривое рыло в момент, когда он увидит, что стало с его каракулями, распечатать и на стенку повесить. Прости, блокнотик, тебе пришлось поплатиться за скверный характер твоего владельца! Через полчаса счастливый Уэй вернулся, и я еле сдержался, чтобы не заулыбаться во весь рот, как только он переступил порог. Пока чучело ничего не заметило, и я как ни в чём не бывало играл вступление к Smells Like Teen Spirit Нирваны. О, он подошёл к столу… — Неплохо у тебя бомбануло, — заметил Уэй и обсыпал меня обрывками страниц. Я непонимающе захлопал ресницами и приоткрыл рот, ожидая бурного продолжения. — Значит, не нравится тебе быть натурщиком? От шока я не смог ничего ответить и просто продолжил его разглядывать, нахмурившись. — На сей раз намусорил ты, значит, убирать тебе, — напомнил Хмырь, выудил пакетик из-под матраса и направился в ванную. Я опустил голову и принялся соединять обрывки, пребывая в прострации. Почему он такой спокойный? Я сейчас не столько злюсь, сколько искренне поражаюсь. Что с ним не так? Что он скрывает? Не зря он нарисовал у себя над головой знак вопроса. Он сам сплошной знак вопроса. Я соединил похожие друг на друга по цвету части и собрал набросок чьей-то физиономии, на которой Уэй успел начертить пару опорных линий и обозначить подбородок кружочком. Мне его не жаль. Он первый начал. Он сраный педик. Он заслужил. Я всё сделал правильно. Теперь моя цель — узнать, что он прячет под матрасом, и пустить какой-нибудь интересный слушок. хХх Я по привычке проснулся в половину шестого и собрался идти гулять с Томасом, но вспомнил, что он сейчас на другом конце города и сейчас, скорее всего, гуляет с Мойрой, которая разрешает ему развлекаться с другими кобелями. Я медленно сел на кровати и уставился на стену напротив. Уэй уже куда-то улизнул, аккуратно заправив кровать, и при этом за ночь успел намалевать новый шедевр и повесить его на стену. На рисунке было изображено какое-то непонятное костлявое существо, которое то ли улыбается, то ли скалится, и держит в лапах чьё-то алое сердце. Сразу видно, что Хмырь — псих. Я повернул голову и тепло улыбнулся, глядя на Пэнси. Почему бы не заменить утреннюю прогулку с Томасом задорным бренчанием? Я взял гитару в руки, поставил пальцы на гриф, и тут весь сон как рукой сняло. Струны… их нет! Точнее, они есть, но они торчат в разные стороны, как шерсть Томаса! Убью. За это я точно прикончу этого напыщенного потерянного ублюдка! Ему конец, может писать завещание и отсасывать свой последний член! Я ударил стену кулаком и ринулся к кровати этого чучела, подняв матрац. Пусто. Там ничего нет. Эта предусмотрительная тварь забрала пакетик с собой, догадавшись, что меня он заинтересует! Знаете, в «Томе и Джерри» есть серии, где кот с мышкой объединяются и сотрудничают ради общего дела? Так вот, у нас с ним таких серий не предвидится! Я успокоюсь, только когда загоню его в угол, поймаю и задавлю. Война, значит, война.