***
— Куда, блядь, делся мой телефон?! — рявкнул Фугаку после трехминутных поисков злосчастного смартфона. Он в очередной раз хлопнул себя по карманам отутюженных темно-серых брюк, словно телефон мог появиться там волшебным образом. — Не обязательно так злиться, — недовольно сказала Микото, глазами обыскивая огромную круглую гостиную, но нужного предмета видно не было. Стоявшая у изысканно накрытого стола Акеми, управляющая резиденцией Учиха, одним взглядом велела проходившей мимо горничной убраться подальше, пока глава семьи не успокоился. — В этой семье слишком много матерятся, — прокомментировал Итачи, невозмутимо облокотившийся о деревянную створку, разделявшую гостиную на две части, и складывая руки на груди, обтянутой белой рубашкой. — Привычка Фугаку распространилась по нам всем, как чума какая-то. — Милая, ты умеешь материться так, что обзавидуется самый матерый матрос, — все еще раздраженно, но уже спокойнее сказал Фугаку. — Чертовы гаджеты. Зачем их столько придумали? — Лови, — Саске ловко бросил отцу телефон, который нашел на полу между двумя стульями, купленными матерью за баснословные деньги на дневном аукционе Кристис, хотя что в них было такого особенного он так и не понял. — Отлично, хоть у кого-то глаза на месте, — буркнул Фугаку, так же ловко поймав телефон. — Мадара вот-вот приедет. Не скажу, конечно, что мы особо от него зависим, но таких, как он, нужно держать в союзниках. — Особенно теперь, когда Като очевидно переметнулись к Ооцуцуки? — хмыкнул Итачи, разглядывая Саске, единственного не обременённого костюмом этим вечером из-за полученных травм. Саске, поймав взгляд брата, усмехнулся. Знал, что Итачи многое бы отдал, чтобы не присутствовать на ужине. Или хотя бы быть одетым в такие же классические шорты и поло, как он. — Не кажутся Ооцуцуки вам подозрительными в последнее время? — спросила Микото, хмуро поджимая тонкие, но пухлые губы, покрытые матовой помадой. Откуда Саске знал, что помада эта матовая? Хер его знает. Он и сам иногда удивлялся, каким чудом некоторые факты прокладывали путь в его вечно работающую голову. — В каком плане? — спросил Фугаку, разглядывая себя в зеркале и поправляя идеально сидевший галстук. — Широ как-то странно общался, когда мы встретились на выставке пару дней назад. Знаете, как будто намекал… Хн, мне, конечно, могло показаться, но он как будто говорил, что его претендент уже победил в выборах. — Широ любитель похвалиться тем, чего у него еще даже быть не может, — отмахнулся Фугаку от слов жены и удовлетворенно кивнул, когда решил, наконец, что галстук сидит, как надо. — Меня поведение Ооцуцуки тоже не радует, — вставил Итачи. — Я видел Киншики и Момошики две недели назад, и они уж как-то слишком наглеют. — Так поставь их на место, в чем проблема-то, — выразительно сказал Фугаку и покосился на старшего сына. — И ты разве не обещал познакомить нас со своей девушкой и будущей невестой? — Потерпите три недели. — Изуми будет твоей парой на благотворительной неделе? — почти удивленно спросил Саске, подъезжая ближе к Итачи и круглыми колесами скрипя по светло-коричневым полам зебрано; Микото зорко проследила за движением его коляски. — Да. Как и дочь Кизаши — твоей, — хмыкнул Итачи и сделал шаг к брату, чтобы тот поменьше катался по неприлично дорогим и капризным полам матери. — Так вот, для чего ты это сделал, — шутливо ухмыльнулся Саске. — Не хочешь один быть в центре внимания? — Ага. Раскусил меня. Не хочу, чтобы многочисленные друзья, знакомые, родственники в десятом поколении и журналюги мучали только Изуми. Итачи склонился к Саске и нарочито небрежно потрепал за волосы, вынуждая его обороняться и отбиваться в ответ. Братья вступили в полуинвалидную борьбу, кресло сильнее заскрипело по полам, и Микото, не выдержав, возвела руки к небу (к потолку) и выдохнула: — Ками! Остановитесь вы! От моего зебрано живого места не останется, если продолжите вести себя, как дети малые! Итачи, ты еще и жениться собрался! Итачи и Саске остановились, пусть и не сразу, и обменялись взглядами, гася дурацкие ухмылки. В дальнем конце их территории медленно раздвигались ворота, впуская черный Bentley Continental GT. — Мадара приехал. Не забудьте, что он — второе лицо в Тайланде после, собственно, короля, — напомнил Фугаку, убирая телефон в карман. — Тайланд, — фыркнул Саске, поправляя, тем не менее, волосы, — такая пошлость. — Сейчас бы называть страну пошлостью в 21 веке, — на тот же манер фыркнул Итачи. — Какой же ты у меня консерватор, братишка. — Да нет. Просто приятно блеснуть своим происхождением рядом с такими, как Мадара, — сказал Саске. — Хоть как-то абстрагироваться от дерьма, которое он вытворяет в Южной Азии. Никто ему не ответил, пусть и все молчаливо согласились. Все же род Учиха никогда не опустился бы уровня Мадары. До торговли несовершеннолетними мальчиками и девочками. Ходили слухи, что он имел отношение и к торговле органами, но проверять этого они, естественно, не собирались. — Ладно, настройтесь на вежливый лад. Все-таки он наш дальний родственник, — вздохнула Микото, встревоженно провожая взглядом высокий статный силуэт мужчины, показавшийся из автомобиля.***
Сакура опустила взгляд вниз, к коленям, прикрытым бледно-желтой сатиновой юбкой, которая доходила ей до тонких икр и запутывалась меж коленных чашечек, когда она ходила. Юбка была как у бабушки, и, будто этого мало, на затылке Сакура соорудила тугой пучок поздним утром, как только умылась и босиком прошлепала на кухню, чтобы приготовить тосты. В довершение образа — тесноватый топик с выцветшим лимонным принтом, который она покупала еще, кажется, года три назад. Лишнее напоминание, что грудь ее с тех пор не слишком выросла. И, блин, она была без лифчика и даже хотела, чтобы Саске это заметил — чтобы вообще смотрел куда угодно, только не на ее уродски собранные волосы, доисторическую юбку и сонные, ненакрашенные глаза. — Привет, — сказал он, наконец, стоя у входа в квартиру. Руки он держал в карманах светлых шорт, белая теннисная футболка слегка прилипла к груди, дорожками подсохшего пота очерчивая мышцы. — Привет, — пробормотала Сакура, растерянная и расстроенная тем, что он застал ее в таком виде. И зачем вообще пришел? И… стоп. — Саске-кун! Где твоя коляска? Он хмыкнул — немного высокомерно, но не слишком очевидно. Кажется, так только он и умел. — Врач разрешил ходить еще неделю назад. Ты меня пропустишь или так и будешь на пороге держать? — Ага, конечно, проходи. Она отошла вбок, провожая Саске настороженным, как у воробышка, взглядом. Он впервые у нее дома. И без предупреждения — у Сакуры язык чесался спросить, для чего он приехал (уж точно не ради поболтать с фиктивной девушкой, про которую забыл почти на три недели), но вместо этого: — А я собираюсь завтракать. Есть тосты с авокадо и сыром, могу сделать яичницу. Или омлет. Хочешь? Саске отрицательно мотнул головой, окинув светлый коридор беглым взглядом, и Сакуре сделалось неловко. Она любила квартиру, в которой прожила последние десять лет, и не задумывалась, как их жилище воспринимают другие. Воспринимает Саске, с детства привыкший к роскоши. Она обвела прихожую критическим взглядом. Ковер на полу был добротный, даже дорогой по меркам матери, но потертый и ворсинки местами слиплись из-за сока, который Сакура пролила еще месяц назад и вытерла не слишком добросовестно — торопилась на ту дурацкую ночевку у Ино, вытекшую в поездку в клуб и встречу с Саске. Зеркало в человеческий рост чистое, но пыльное, и как назло пыль эта сверкала в лучах полуденного солнца. Трюмо захламлено: ключи, спутанные наушники, недопитая бутылка из-под кока-колы, кокосовый блеск для губ, раскладной ножик отца. — Может, кофе? — поспешила предложить Сакура и, схватив Саске за руку, повела за собой на кухню, тут же, впрочем, отпуская его. Кожу от его теплых пальцев жгло. — Не откажусь. На кухне было относительно чисто, и Сакура облегченно выдохнула. На столешнице лежали ингредиенты для тостов, сок от помидора потек по деревянной доске, но это ничего. В конце концов, кто вообще может сохранить кухню в идеальной чистоте, когда готовит? Только псих какой-то. Сакура достала большую кружку с верхней полки с рисунком пехотинца из Звездных Войн и подставила ее под носик кофемашины. Уточнять у Саске вкус не стала — знала, что тот пьет американо без сахара и сливок. И слава богу, сливок дома не было, только молоко четырехдневной давности. Пока готовился кофе и тосты, она лихорадочно размышляла, стоит ли распустить волосы? Так она в мгновение станет хорошенькой, хотя бы милой, но с другой стороны… Саске наверняка заметит и может посчитать ее странной? Или решит, что она красуется перед ним? Так и не тронув волосы, Сакура поставила перед парнем дымящуюся кружку с кофе, а перед собой — тост с зеленым чаем. Они сидели за круглым столом, накрытым белой хлопковой скатертью, и с окна поддувал удушливый ветерок. Солнце постепенно входило в зенит. — Ты быстро восстановился, — сказала, чтобы сказать вообще что-то. Почему-то было ужасно неловко, как будто говорит с родственником, которого не видела лет сто, а не с Саске. — Я же говорил, они переборщили с инвалидном креслом, — Саске неодобрительно поджал губы и отпил большой глоток. Сакура завороженно проследила за его кадыком и тут же отвела взгляд. — М-м. И тебе уже и в теннис разрешили играть? — Мы ведь никому об этом не скажем, верно? Сакура вспыхнула, и в животе затянуло, как, бывает, тянет низ живота при месячных, но в этот раз как-то волнительно, горячо. Что-то подобное она испытывала всякий раз, когда Саске говорил неоднозначные вещи. — После той фотосессии нас ни разу не видели вместе. Это окей? — Сакура закусила губу и поспешно прильнула губами к чашке с чаем, как только задала вопрос. Идиотка, идиотка! Обещала ведь сама себе не спрашивать у него такое. И Ино говорила, что это он должен переживать, а не она. Черт возьми. — Да. Мы писали, что я все это время сидел дома в коляске, что правда. И мы всю следующую неделю будем вместе светиться. — Неделю? — у нее чуть тост в горле не застрял. — Да. Начинается благотворительная неделя моей семьи, — сказал он как ни в чем не бывало и слегка изогнул бровь. — Родители тебе не говорили? — А должны были? Он усмехнулся каким-то своим мыслям и покачал головой, как будто не сразу поверил в услышанное. — Думаю, должны были, учитывая то, что ты, естественно, будешь моей парой. — И что… что от меня требуется? — Ничего особенного. Быть со мной, быть красивой. Общаться с прессой и гостями, но немного. — Пресса и гости это плохо, — вздохнула она, про себя думая совсем о другом. Неделя, целая неделя с Саске! Они никогда не проводили так много времени вместе. Узел в животе разрастался чудовищно быстро. Вспотели ладошки, и она даже забыла, что последние двадцать минут хотелось забиться куда-то в темный угол, лишь бы Саске не видел ее некрасивой. — Ты справишься. — Он взглянул на нее внимательно и впервые за это позднее утро не сразу отвел взгляд. Сакура задержала дыхание и опустила недоеденный тост в тарелку с мятным дном. Даже есть при нем стало трудно. — Неделя благотворительности всегда начинается бал-маскарадом в пятницу вечером. — Уже завтра… — задумчиво пробормотала Сакура. — Да, и заканчивается в следующую пятницу таким же бал-маскарадом с парой нюансов, их позже объясню. В течение недели каждый вечер проходит какое-нибудь мероприятие. Тебе, в принципе, не обязательно во всех участвовать. Но я хочу. — Значит, мне нужен наряд на маскарад, верно? — спокойно уточнила Сакура. — Так мало времени осталось. — Дизайнер матери уже подготовила нашу с тобой одежду, не о чем беспокоиться. Это Сакуре не понравилось. Она бы предпочла сама придумать костюм, но говорить этого не стала. — Ладно. Понятно. — Собственно, за этим я и приехал, — Саске кивком указал на большой картонный пакет, оставленный у входа на кухню и который она умудрилась не заметить. — Там твоя одежда. — Что там? — У нас парные костюмы? хотелось спросить в реальности. — Увидишь. Они сухо попрощались, и Саске ушел, оставив после себя пакет и почти пустую кружку. На ободке ее остался слабый отпечаток его губ. Сакура, закусив щеку изнутри, чувствуя волнительный ком в желудке, схватила кружку и поднесла к губам ровно там, где минутами ранее были его губы. Или его язык. Она допила кофе, слегка сжав бедра.***
— Что это такое? — почти презрительно спросил Саске, ощупывая бицепс Гаары. — Что? — еще более презрительно и раздраженно спросил Гаара. Трезвость его не радовала. — Где мышцы, блядь? — Отвали, Учиха. — Я серьезно. У тебя рука как у девчонки-подростка. — Я тоже серьезно: отвали, ладно? — Гаара сделал злой глоток из стакана с водой и, побулькав ее во рту, выплюнул назад. — Откуда мышцам быть, а? — Темари закатила глаза и вырвала стакан из рук брата. — Его организм пытается не сдохнуть, ему явно не до мышц. — Какого хуя я вообще здесь? — Так велел отец, — в разговор встрял Канкуро, жизнерадостно попивающий джин с тоником и оглядывающий балрум в поисках молоденькой рыбки. — Что ты так пытаешься рассмотреть, Канкуро? Все в масках все равно, лица не разглядишь. — Ты нихера не понимаешь, Тем, — ответил ей злой как черт Гаара, всех девчонок тем не менее игнорирующий. — Неважно, какое лицо, если она не уродка. — Да, — глубокомысленно покивал Канкуро. — Нужны большие сиськи. — Нет, сиськи можно сделать, это не в кайф, — надменно хмыкнул Гаара. — Важна попа и ноги. Их не сделаешь и во время ебли попу видно постоянно. — Это потому что ты вечно в догги ебешься, братец, — ухмыльнулся Канкуро. — Фу, не говорите это слово, — сморщила все лицо Темари, отчего маска лисицы покосилась вбок. — Ебля? Ебля-я-я, е-б-л-я-я, — Гаара, получив возможность хоть как-то развлечься, оживился. — Иди нахуй, — отрезала Темари. — Вы ужасны, вы знаете это? — меланхолично спросил Шикамару, стоящий рядом в смокинге с воротником, отороченным мехом волка. На лице у него плотно сидела правдоподобная волчья маска, добытая для него вездесущей Тем. — Саске, я все чаще удивляюсь, почему мы общаемся с этой семейкой. Саске фыркнул. — Ты еще и встречаешься с одной из них. — Это Бог меня покарал за мою лень. Мне так отец сказал. — Шикамару, не беси меня, — шикнула Темари, стоявшая рядом в огненно-рыжем платье в обтяг. — Я тебя пожалела, вот и все. Иначе так и умер бы девственником. — С чего ты вообще взяла, что я был девственником? — вяло возмутился Нара, хоть Саске и видел по лицу: ему плевать, кто там что думает. — Вот если подумать, я и правда не видел тебя с бабой раньше, — задумался Канкуро, а Гаара, нескромно одетый в костюм британского короля и в маске черта (весь образ, надо сказать, очень ему шел), в отвращении скривил тонкие синеватые губы. — Я не хочу ничего знать о сексуальной жизни моей сестры, пока я трезв, ясно вам? Понятно? — Да никто и не собирался ничего обсуждать, не кипятись, — буркнул Канкуро, изрядно уставший от скверного настроения брата. Гаара не пытался его скрывать, даже наоборот. Изводил всех вокруг, будто так и положено. — Кстати, Саске, где твоя пара? Саске стоял, чуть прислонившись к мраморной колонне, и с балкона второго этажа наблюдал за основным балрумом. Гости постепенно прибывали, до официального начала осталось пятнадцать минут. Сакура должна уже приехать вместе с родителями. — Скоро будет. — У тебя есть пара? Кто такая? — спросил Гаара. — Сакура Харуно, — ответила ему Темари, хмыкнув. — Я что, блядь, должен знать имя каждой столичной аристократки? — А она не аристократка, — весело заметил Канкуро в костюме и гриме кукловода и словил убийственный взгляд брата. — Ладно-ладно, ты ее все равно не знаешь. Точнее не помнишь. Забей, окей? Это ненастоящая девушка. — Да мне плевать, — Гаара устало повел плечом и потерянно оглянулся вокруг, будто искал что-то, чего здесь быть не могло. — Ладно, я показался перед СМИ, как и хотел папочка, теперь я съёбываю, Саске. Он не спрашивал разрешения, естественно, но Саске все равно покровительственно кивнул, отчего настроение у Гаары упало и пробило пол. — Канкуро, ты со мной? — Не, братец. У меня сегодня охота. — Ну и ладно. Хер с тобой. Гаара ушел, находу сорвав с себя праздничную мантию и бросив ее прямо на пол, зато в этот момент к ним присоединился изрядно пьяный Ли в костюме чемпиона UFC. То есть в спортивной форме и с широким блестящим поясом на талии. — Канкуро, Саске! Я там заприметил такую сосочку! — Кого?! Не девчонка в розовом, у нее еще блестящие, как у шлюхи, туфли?.. Разговор Канкуро и Ли продолжился, уходя в определенную тему; Шикамару и Темари беззастенчиво лизались, прижавшись к стене. Саске допил второй бокал джин-тоника, вздохнул и пожалел, что сегодня на балу не было ни Наруто, ни Неджи. Оба свалили из душного Токио, и он бы многое отдал, чтобы быть с ними, а не здесь. С ночи, когда Сакура встретила его в клубе с Като, когда устроила истерику и открыто призналась в ревности, в желании, у него в теле словно образовалась жажда, зудящая и ледяная. Он не мог ее распознать, не мог избавиться, не мог утолить. Нужно брать свое. Так сказал Итачи — Саске и сам с этим согласился. А потом случилась эта фотосессия, где они изображали милую, влюбленную пару, и Сакура, как назло, выглядела такой влюбленной, такой радостной и, сука, милой, что он почувствовал себя последней скотиной, хотя в общем-то считал себя неплохим человеком. Он не хотел такой власти над ней — но имел и не мог от нее, от власти, отказаться. Саске схватил у проходившего мимо официанта в белоснежной ливрее новую порцию джин-тоника с суховато-кислым запахом, взял с длинного стола канапе с перепелиным яйцом и сузил глаза, когда свет стал мягче, зажглись торшеры. На сцену вышли родители в костюмах Джона и Жаклин Кеннеди (как мило, хмыкнул Саске), и начался бал. Семья Сакуры явилась вовремя, хоть и в последний момент, когда Микото от семьи Учиха благодарила присутствующих за сострадание, благородные сердца, щедрость и желание сделать страну, в особенности слабозащищенную ее часть населения, лучше. Саске к тому моменту успел поздороваться с десяткой гостей, и, вопреки ожиданиям некоторых людей, помнил имя, должность и краткую историю каждого. Рука в кожаной перчатке сжимала стакан с теплым алкоголем, на Сакуру он не смотрел. Не нравился свежий образ из вчера — дурацкий топик с выцветшими лимонами был ей мал, с одной стороны странновато приплющивая грудь, а с другой обтягивая крошечные соски. О чем она вообще думала, когда в этой одежде прислонялась к столу, отчего над топиком приподнимались холмики ее груди, и смотрела ему в глаза так внимательно и стеснительно? Глаза у нее были блестящие, влажные, умные. Как у оленя. Идиотское сравнение, но ей подходило. Да и вообще, нервы у него были ни к черту в последний месяц. Несмотря на травму, за организацию благотворительной недели все так же отвечал он, и выяснилось, что не так уж легко подбирать подходящие по цвету салфетки и гибискусы, что вилки должны быть из благородного металла, но только не из серебра — это слишком пошло. Что нельзя тратиться на еду слишком сильно, ибо это противоречит идее умеренного потребления, которым заразился император и его окружение, но алкоголь должен быть лучшим, с выдержкой и из определенных стран. И куча нюансов, о которых раньше он просто не думал. Саске прикончил третий бокал джин-тоника, взглянул на часы и нахмурился. Надо притормозить, иначе рискует опьянеть до конца вечера. И нужно найти Сакуру. Он дал ей пятнадцать минут, чтобы привыкнуть и провести время с коллегами отца, но вскоре прибудет пресса, и они съедят ее живьем, если этого не сделают его родственники и знакомые, конечно. — Шираз? — предложила девушка в скромном цветастом платье лесной нимфы и с толстым гримом на лице. Саске ее не узнал. — Шираз вполне подходит. Она передала ему бокал, они сделали по глотку одновременно. — Думаю, стоит признаться, Саске-сан. Я вас намеренно искала и, если честно, вас довольно легко узнать даже в таком костюме. — Вот как, — ему плевать, он глазами выискивал нужный ему силуэт. — Вы выделяетесь из толпы. — Благодарю, если это комплимент. — Конечно, комплимент, — она фыркнула. — Пообещайте мне танец сегодня. Всего один. Саске, наконец, увидел Сакуру и отстраненно кивнул девушке на прощанье. Держа в расслабленных пальцах бокал с хрупкой, тонкой ножкой, он неспешно спустился по лестнице, устланной толстым изумрудным ковром, вниз. Она стояла рядом с родителями и топ-менеджерами Куантомо. Он, возможно, не узнал бы ее, не знай наряда заранее. Но даже так — кто бы мог подумать, что образ демоницы ей настолько к лицу? У чернильно-черного платья не было лямок, зато имелся тугой корсет-бюстье, перевязанный сзади маленьким бантиком. Юбка от платья спускалась до пола, но какой в этом толк, если спереди у него было два разреза чуть ли не до бедер? Волосы малинового оттенка, намного темнее обычного, идеально выпрямлены и рассыпались по выпрямленной спине и открытым плечам. Такие же яркие губы. Никаких украшений, только простая черная маска Анубиса, скрывающая верхнюю часть лица и нос. Как же Сакура была хороша, охуенна. Даже чертовы уши Анубиса ей шли. И то ли он выпил больше, чем рассчитывал, то ли Венера встала в какую-то неведомую позицию, — раком например, — но Саске представил, как Сакура в этом адски сексуальном платье и маске встает на колени перед ним и тянется к его ширинке своим алым сочным язычком. Он отставил пустой бокал и грациозной походкой направился к улыбающейся родителям девушке.***
— Ну Сакура, ну ты и молодчина, девочка, — сказала Сейди, директор по маркетингу в Куантомо, лукаво улыбаясь. Взгляда ее Сакура не видела из-за одетой на глаза маски. Сейди на балу была мумией. — Отхватила самый лакомый кусочек, — шепнула она тише, пока Мебуки и Кизаши отвлеклись на разговор со знакомыми. — А я думала, это я лакомый кусочек, — отшутилась Сакура такой же игривой улыбкой, всеми силами заталкивая внутрь смущение и напряжение. — Очень умно, — Сейди одобрительно ухмыльнулась и чокнулась с Сакурой бокалом шампанского. — Правильно, нужно держать сильную позицию, особенно когда твой партнер Учиха. — Ну и как он, не эгоист в сексе? — спросила с искренним интересом Сими, двадцатилетняя дочка Сейди, пролетевшая на каникулы из Швеции. — Мне всегда было интересно, прости за откровенность. — М-м… — господи, почему все уверены, что мы должны были давно переспать?! — Как будто может быть по-другому! — вклинился в разговор Джон, подчиненный Сейди и, как поняла Сакура, гей. Он и одет был в женщину. — Ты его видела, Сим? Он же, блин, нереальный… — Джон закатил глаза, и Сакура, не успев подумать, согласно закивала. Вообще-то она вполне понимала всех, кто безбожно сох по Учиха Саске. Мебуки окинула Сакуру вопросительным взглядом, заметив, видимо, как та неосознанно разделила восторг Джона, и Сакура растерянно закусила губу, тут же отпустив. Чертова помада, она постоянно про нее забывала. — Ты крутая, — сказала Сими с уважением. — Многие в Куантомо пытались его закадрить. Как ты понимаешь, девушкой никто так и не стал. Ага, я тоже не стала. — Что мы все о Саске-сане? — встряла Мебуки с вежливо-холодной улыбкой. — Вы пробовали канапе с перепелиным яйцом? Это сказка просто, мне срочно нужен рецепт! — Ох, Мебуки, — сказала Сейди, — это так здорово, что у тебя есть время готовить! Я уже и не помню, когда в последний раз подходила к плите. — Я тогда в седьмом классе училась, ъ у тебя сырники сгорели, и мне пришлось все убирать, — хмыкнула Сими, большим глотком допивая шампанское и тут же беря новый бокал с искрящимся ширазом. Сакура засмеялась вместе с остальными. Смех застрял в горле, когда она услышала спокойное, бархатистое, прохладное, безумно сексуальное: — Добрый вечер. — Саске-сан! — воскликнула Сейди. — Здравствуйте, — мокрой лужицей растекся Джон. — Добрый, — сказала Мебуки. — Привет, — приветливо поздоровался Кизаши. Сакура слегка обернулась — он стоял позади нее, — и обомлела. Если ей на этот вечер достался образ демоницы, то Саске, наоборот, был почти что ангелом. Волосы ему зачесали назад, они отдавали чистым серебром. На нем был идеальный смокинг холодного, иссиня-платинового цвета с темно-алой бабочкой и такого же цвета кожаными перчатками, показавшиеся Сакуре какими-то особенно чувственными. На глазах вместо маски у него серая повязка с имитацией кровавых пятен. Наверняка, повязка что-то значила, но Сакура слишком опьянела от шампанского, от его вида и голоса, чтобы соображать. — Уау. Саске-сан, твой костюм в сочетании с образом Сакуры — просто бомба! — оценила Сейди. — Отличный символизм и обыгранный сюжет любви ангела и демона. Ангел настолько любит демона, что лучше сам будет ранен, чем обидит свой объект воздыхания. Неужели и правда такой смысл? — хочется спросить ей, но она молчит, голой кожей спины ощущая его тело. — Вы очень красивая пара, — восхищенно добавил Джон. Сакура боковым зрением увидела, как губы Мебуки дернулись, а Кизаши приобнял ее за талию. — Спасибо, — Саске снисходительно кивнул, наверняка понятия не имея, кто такой Джон. — Я украду у вас Сакуру на первый танец. Точно, верно. Сейди объяснила Сакуре, что первый танец на бал-маскараде всегда открывает семья, организовавшая благотворительность, и Сакуре, конечно, как паре Саске предстоит участвовать. Повезло, что в школе она не пропускала уроки танцев, на которых они первым делом разучили классический вальс. Свет в балруме приглушили, стало даже немного темно. В воздухе пахло духами, конденсатом кондиционеров и мягкими коврами. В центр вышли родители Саске, Итачи с красивой брюнеткой и, собственно, они с Саске. Она и Саске. На них все сейчас смотрели, как на пару. Интересно, что они думали? Казалась ли Сакура им такой же красивой, как Саске? Подходящей? Не ребенком? Заиграла музыка. — Ты слишком много думаешь, — сказал Саске, уверенно кладя руку ей на талию и ведя за собой в танце, но не нарушая этикета. Сакуре хотелось бы, чтобы нарушил и прижал ее чуть ближе. Сильно ближе. — Ты очень красивый, — сказала невпопад, но какая разница? Он и сам это знает. — А ты очень сексуальная, — вдруг ответил он, и у Сакуры расширились зрачки, как у наркоманки. Саске усмехнулся. — У тебя зрачки стали, как две пули. — Ты только что сказал, что я сексуальная. — Всего лишь констатировал факт, — он небрежно пожал плечом, продолжая танцевать. Сакура отдалась его ритму и не думала. — Правда? Тебе нравится? — когда Саске так и не ответил, неспешно кружа с ней по балруму, она добавила: — Во время фотосессии в больнице ты сказал, что я красивая. Он посмотрел ей в глаза (повязка, если присмотреться, оказалась достаточно прозрачной, и она немного видела его глаза), скрывающиеся под маской Анубиса. Сакура так и не решила, как относится к своему костюму: с одной стороны, она правда была ужасно, почти неприлично сексуальна, а с другой — было некомфортно; хотелось подправить вырезы и стереть помаду. — Уверен, каждый парень сегодня попытался бы затащить тебя в туалет на втором этаже, не будь ты моей девушкой. — Но я не твоя девушка, — зачем-то сказала она. Иногда ей нравилось спорить с ним просто так. — Неужели? — иронично спросил он, на мгновение сжав пальцами ее талию сквозь тугой корсет. По коже пошли щекотные мурашки. — Саске-кун, — шепнула она ему в ухо на повороте. Благо, каблуки позволили дотянуться. — Да? — спросил он, когда она так и не продолжила. Сакура улыбнулась, сверкнув аккуратными белыми зубами, сквозь прозрачную дымку шампанского осознавая, что, кажется, пытается флиртовать. Все-таки не стоило пить с Ино ту бутылку, пока подруга помогала ей краситься и укладывать волосы. — Саске плохо станет, когда он тебя увидит, клянусь. — Почему это? — она возмутилась. — Вообще-то я очень даже хорошо выгляжу, хоть и не скромно. — Вот именно, Саку! Ты выглядишь так, что любому здоровому молодому парню точно захочется залезть тебе под юбку. — Но не Саске-куну! — раздраженно выпалила и тут же об этом пожалела. — Ой, я бы поспорила. Посмотрим, — Ино подмигнула. — Будь смелой, помучай его. — Я не умею, ты же знаешь. — Да не надо ничего уметь, просто наслаждайся вечером. Сакура и наслаждалась, находясь в объятиях Саске, иногда заглядывая ему в глаза и тут же отводя взгляд. Не могла долго на него смотреть, есть риск растерять всю зыбкую смелость. Танец подходил к концу. Она поняла это по изменившемуся настроению музыки и успела расстроиться, когда Саске снова заговорил. — Ты не злишься больше? — спросил Саске, и по его голосу она не поняла, действительно его волновал этот вопрос или это дань вежливости. — На что? — На то, что было в клубе. А что именно? Как ты со мной говорил? Как сравнил со шлюхой и намекнул на секс в попу, о котором я вообще узнала совсем недавно? Сакура вскинула на него напряженный взгляд, глядя сквозь щелочки маски. — Не знаю. Нет, наверное. А если и да, то совсем чуть-чуть. — Не злись, — сказал Саске, опуская руку чуть ниже, ей на поясницу, и слегка надавливая. Заставляя ее прижаться ближе. — Ладно. Я тоже себя неправильно повела. — Ты ревновала. Сакура промолчала, глядя куда-то за его плечо. А что ей сказать? — Это не ревность была, это… Танец закончился слишком резко. Они были вынуждены остановиться и традиционно поклониться, а потом Сакуру пригласил незнакомый парень с застенчивой улыбкой, и Саске должен был уступить. Она не помнила, сколько танцевала, как и не знала, сколько выпила шампанского и шираза. Они с Саске дали скомканное, быстрое интервью одной газете, и больше СМИ ее не беспокоили. Просто в какой-то момент она обнаружила себя в дамской уборной с интерьером дороже и изысканнее, чем в ее комнате. Сакура сполоснула рот ледяной водой и, приподняв маску, брызнула на лицо пару капель, пытаясь освежиться. Тонкие невысокие черные каблуки стали какими-то неустойчивыми. — Хэй, ты в порядке? — спросила Сими, шаткой походкой выходя из туалета и не прикрыв за собой дверь. — Я что-то напилась. Шираз — коварная штука. — Да-да, все нормально. Просто жарко. Сими дружелюбно хмыкнула, откручивая кран до конца и не прикасаясь к воде. — Еще бы. Ты сегодня звезда вечера, — и, когда Сакура пренебрежительно фыркнула, добавила: — Ну, после невесты Итачи-сана конечно. Но Саске-сан постоянно на тебя смотрит. И не подпускает к тебе других парней. И журналистов. Это потому что я не его девушка. Боится, что скажу что-то не то. И с парнями я танцевала. Сакуре стало больно, и она, закрыв воду и вытерев руки бумажным полотенцем, приблизила лицо к зеркалу и нанесла помаду на нижнюю губу. — А у вас не свободные отношения случайно? — невзначай спросила Сими, копошась в миниатюрной сумочке. — О чем ты? — О свободных отношениях. Когда вы встречаетесь, но трахаться можно с кем угодно. — Нет, не свободные, — отрезала Сакура тоном более резким, чем рассчитывала, и вышла из уборной. И почему вообще всем так хочется с ним переспать? Она схватила с подноса безликого официанта очередной шираз и запрокинула в горло несколько глотков прохладной жидкости, бесцельно бредя по слабо освещенному балруму, и, наткнувшись на лестницу, медленно поднялась на второй этаж. С балкона открывался отличный вид на происходящее. Так Сакура увидела, как Темари с парнем с высоким хвостом, чье имя она забыла, скрылась за одной из многочисленных дверей. Как Джон кривляется перед красивым мужчиной со стильной бородкой. Как мама и папа танцуют вместе и явно веселятся. Как Итачи склоняется к Изуми и что-то шепчет на ухо, а она кивает. От всего этого тошнило. Она поднесла к губам бокал с остатками алкоголя. — Тебе так скучно? Допить она не смогла — Саске подошел сзади и остановился так близко, что в легких не осталось воздуха, а мышцы все одеревенели. Рука с бокалом замерла и безвольно опустилась. — С чего ты взял? — Ты пьешь. — Я уже не ребенок, — она вздернула подбородок и тут же об этом пожалела. Жалко и по-ребячески выглядело. — Пью иногда. Вопреки ее ожиданиям, останавливать ее Саске не стал. Он положил одну руку ей на ладонь и развернул к себе. Приподнял свой пузатый бокал с прозрачным джин-тоником и хмыкнул. — Я вижу, что ты не ребенок. Уж поверь. Сакура нервно облизала нижнюю губу, гадая, почудился ей намек в его словах или нет. Саске стоял близко: не слишком, но определенно вторгаясь в ее личное пространство. Ей нравилось, как от него пахло мятой, дождем и джин-тоником. — Мы оба не дети, верно? — спросила она, невольно выгнув спинку и склоняя голову набок. — Херова маска, — сказал Саске и сдернул маску Анубиса с ее лица (повязки на его глазах уже не было). Сакура не сопротивлялась, но удивленно приподняла брови, и он объяснил: — Ассоциируется у меня с ненужными вещами. — С какими? — Я же сказал: с ненужными. — Иногда мы путаем ненужное с нежеланным, — пожала голым плечом она, не замечая, как Саске взглядом проследил ее движение, остановился где-то между шеей и грудью. Он тихо фыркнул. — Вряд ли я что-то путаю. Сакура сжимала ножку бокала в руках, собираясь с храбростью. Сейчас или никогда. Она резко вскинула глаза на парня, глядя на него сверху вниз; в очередной раз думая, какой же он, черт возьми, красивый в этом своем белом смокинге и алых кожаных перчатках. Хотелось ощутить эти перчатки, их прохладу или тепло, на себе. — Знаешь, я тоже гадала, путаю я свое желание с чем-то еще или нет, но пришла к выводу, что нет, не путаю. И желание правда есть. Она постаралась сглотнуть слюну так, чтобы он не заметил. Наивно. Его глаза тут же метнулись к обнаженному горлу. — И какое у тебя желание? — спросил он таким старательно-спокойным, таким скрыто-напряженным тоном, что у нее по рукам и бедрам побежал ток. — Хочу, чтобы ты меня поцеловал, — на выдохе ответила Сакура и, подчиняясь какой-то древней женской интуиции, опустилась на колени, не заботясь о платье, и поставила стакан с ширазом на пол. Но не спешила подняться, огромными темными глазами глядя на Саске снизу. И внутренне возликовала, когда ясно увидела: его зрачки расширились, потемнели. Кадык дернулся, брови чуть сошлись на переносице. В глазах вспыхнуло что-то животное, темное, необдуманное. — Вот как? — спросил он хрипловато, и Сакура медленно кивнула, не сводя с него глаз. Кладя руки на открывшиеся из-за глубоких вырезов бедра. У нее красивые ноги, она знала это. Саске молчал какое-то время, мучая ее, а потом положил ладонь ей на затылок, слегка сжимая волосы. Сакура прикрыла глаза, наслаждаясь. В воображении вспыхнула картинка, как он мог бы сжимать ее волосы, занимаясь с ней совсем другими вещами, заставляя ее выгибаться, ставя на четвереньки, сжимая, забирая, владея… Саске перевел руку на ее губы, нажимая, чуть приоткрывая ее рот. На его большом пальце отпечаталась ее помада. — Когда ты стоишь передо мной вот так, на коленях, я думаю, как бы трахнуть тебя в ротик, а не о каких-то поцелуях. Сакура. Она задрожала. Было даже немного страшно от его слов. Конечно, она знала, что такое минет и как он теоретически делается, но сегодня? Сейчас? Готова ли она? Сакура закусила нижнюю губу и не шелохнулась, взглядом давая ему понять: можешь делать, что хочешь. Саске угрожающе сузил глаза и резко заставил ее встать, поднимая за руки. — Не дразни меня. — Я не дразню, — взволнованно сказала она, быстро дыша и кладя ладони ему на рубашку. — Это ты меня дразнишь. — Да ну? — он как-то по-темному усмехнулся, сделав к ней еще шаг и прижав к прохладной стене. Их тела разъединяли только ее подрагивающие ладони. — Чего ты хочешь? — Не чего, а кого, Саске-кун. — Посмотри на меня. Она упрямо мотнула головой, внезапно боясь посмотреть ему в глаза. Осуждает он ее? Считает дешевкой, шлюхой? Черт возьми. Что она наделала? — Сакура, — ее имя он выдохнул ей в губы, а потом поцеловал. Так, как умел только он — глубоко, безжалостно, полностью вбирая ее в себя. Языком хозяйничая во ее рту, сминая губы до мелких синячков, руками в прохладных кожаных перчатках сжимая ее дрожащие бедра сквозь тонкую ткань платья. Сакура не сдержалась и застонала, кладя ладони ему на шею и прижимаясь к нему всем телом. Изгибая грудь, терлась об него так, словно завтра не существовало. Постанывала, не пытаясь быть тихой. Она ощущала себя очень неправильной и бесстыдной. Не догадывалась, как срывала ему крышу своим голосом; еще больше — своим телом. Тем, как ее корсет сполз вниз и набок, наполовину открываю ему вид на ее круглую, высокую, упругую грудь. На бледно-розовый ореол сосков, которые он не видел и которые очень хотел. Сакура куснула его губу, когда его рука легла на ее правую грудь и сжала почти до боли. Вторая его ладонь опустилась ей под юбку, прошлась по раскаленной коже бедра, заставляя ее выгнуть спину и сжаться. Не позволяя себе думать, Сакура сказала то, что было у нее под языком, в сердце, меж бедер. — Ты прав, я ревновала, — шепнула она, когда Саске оторвался от ее губ и прикусил кожу на ее шее. Больно и ужасно приятно. — И хочу быть твоей, Саске-кун. — Ты уже моя, — низким голосом ответил он, сильнее сжимая ее кожу зубами. Наверняка останется след. Сакура открыла глаза и поджала губы. Саске гладил ее по голому бедру, целовал шею до колких мурашек и огня внизу живота, но больше ничего не делал. На глаза почему-то набежали слезы. — Но мы ведь не… — сглотнула. — Я хочу, чтобы ты был моим первым, Саске-кун. И последним. Но добавлять не стала, конечно. — Сакура, это не зн… Господи, блядь, — резко выдохнул он и потянул за собой куда-то за закрытые двери. Сакура послушно последовала за ним, в страхе и надежде билось сердце. Неужели сейчас? Неужели он все-таки согласился? — Сакура, — неожиданно строгим голосом позвал Саске, и она стушевалась на секунду. Но потом различила в его тоне всю ту же хрипотцу, расслышала его дыхание и быстро заговорила: — Мне без разницы, встречаемся мы или нет. Любишь ты меня или нет, меня все это не волнует, — ложь, но Саске это знать не обязательно. — Но я правда хочу быть твоей. — Ты не знаешь, о чем говоришь, — сказал он, снова приблизившись и сжимая ее бедра. Слегка прикрывая глаза, словно борясь с чем-то. Кожа перчаток холодила. Платье на ней давно покосилось и съехало. Она не знала, но выглядела так, будто и правда только что занималась сексом. — Так научи меня, — шепнула она, чуть покачнув бёдрами. Почти призывно, но все еще в рамках дозволенного. Голова кружилась. Не то от шампанского, не то от горячего, безумно желанного тела рядом с ней. — Научить? — с усмешкой переспросил Саске и, к огромному ее удивлению, переместил ладонь и ощутимо шлёпнул ее по заднице. Она вздрогнула, но не отодвинулась. Ей понравилось. Он сжал ее ягодицу, отчего она шумно выдохнула. — Моя сладкая девочка, — удовлетворенно проговорил он, не отпуская. — Ты даже в этом костюме выглядишь, как невинный ангелочек, и при этом предлагаешь мне испортить себя. — Если заниматься с тобой сексом значит быть испорченной, — медленно выталкивая из себя слова, Сакура двинула попой, плотнее прижавшись к его руке, — тогда я хочу быть очень, очень испорченной. Саске, не церемонясь, толкнул ее и усадил на ближайший комод. Сакура раздвинула ноги, позволяя ему прижаться к себе пахом. Сходя с ума от его голоса, черных глаз, низкого голоса; от внушительно вздыбившейся ширинки. Двумя пальцами он проник ей под корсет и теперь ласкал, нет, мучал, сосок, и она вообще не могла думать. Между ног образовалась отчаянная пустота. Он собирался сказать что-то, но в этот момент открылась дверь, заливая комнату желтым светом. Сакура спрятала лицо в шее Саске, лишь бы не видеть, кто их застукал. — Саске, — она ясно расслышала чуть насмешливый голос Итачи. — Тебя родители зовут. Срочно. — Хорошо, — невозмутимо ответил Саске. — Сейчас спущусь. — Через пару минут давай, — Итачи, кажется, хмыкнул. — Пусть стояк пройдет. Дверь за ним захлопнулась. Когда Сакура вернулась к родителям через пять минут, Мебуки окинула ее долгим, подозрительным взглядом. — Мы собираемся домой, — сказал Кизаши, игнорируя настроение жены. — Ты с нами, Сакура? Нет, нет! — Да, конечно, папа. Попрощаться с Саске возможности не выдалось — семью Учиха окружило такое количество людей, что Сакура перестала видеть иссиня-платиновый смокинг и серую повязку. Стоило ей подойти к автомобилю отца, как Мебуки остановила ее у двери. — Тебя долго не было. Саске-сана тоже. — Правда? — безучастно спросила Сакура, но, наткнувшись на испытующий взгляд матери, вздохнула. — Да мы просто болтали. — Сакура, — Мебуки красноречивым взглядом указала куда-то ей на шею. — У тебя засос. Ни за что не поверю, что это не Саске. — Мам… — Не будь дурочкой, Саку, парни по-другому относятся к интиму. Не вздумай с ним спать, — и, окинув ее подозрительным взглядом, спросила, — или ты уже?.. — Нет! Нет, Боже, конечно, нет. А если бы Итачи не помешал? Какие у Саске были планы? Почему-то Сакура была уверена: заниматься с ней сексом он не собирался. От унижения у нее запылало лицо. — Я тебе верю, милая, и желаю только хорошего. Поэтому и говорю: не связывайся с ним. Уже поздно, мам. — Хорошо, мам.