Ревенант

— Сперва ты позволяешь ему ставить тебе засосы, а потом возвращаешься домой после полуночи. От твоих волос воняет травкой — и не пытайся отрицать, я знаю, как она пахнет. И что дальше? Сакура нерешительно замерла в коридоре, сминая в похолодевших пальцах пакет с мокрым купальником. Волосы, собранные в шишку на затылке, все ещё не высохли и мочили воротник рубашки. Мебуки стояла посреди комнаты в длинном халате, помешивая ложку в кружке с дымящимся чаем, от которого пахло ромашкой и мятой. Взгляд у нее был ледяной, разочарованный — тот, что Сакура переносила хуже всего. — Ты движешься в плохую сторону, ты понимаешь это? — Мебуки, — вмешался Кизаши, выходя из зала в домашнем хлопковом костюме с закатанными до локтей рукавами. — Сакура ведь не сделала ничего преступного. — А ты опомнишься только когда она сделает что-то преступное?! — повысила голос Мебуки, и Сакура поспешно разулась, подходя к родителям под неестественно-ярким освещением. — Мам, пап… — Вспомни себя в шестнадцать лет, — осадил Кизаши неожиданно холодным тоном и мягче обратился к Сакуре: — Иди к себе в комнату, завтра обсудим, чем там от тебя пахнет. Сакура колебалась, не замечая, как вода с пакета стекает на ламинат, и под интенсивным взглядом отца все-таки направилась в комнату, горбя плечи. Прежде чем закрыть дверь она услышала: — Вот именно, в этом-то и дело! — эмоционально сказала Мебуки. — Я ведь пытаюсь оградить нашу дочь от моих же ошибок. — Ты ничего не добьешься, если будешь ругаться, — успокаивающе и тихо говорил отец; Сакура приложилась ухом к двери, чтобы расслышать его. — Вспомни, твой отец вел себя так же, и что в итоге? Ты сбежала из дома. Мы ведь не хотим такого для Сакуры. Мебуки что-то ответила, но Сакура уже не расслышала. В голове набатом билась мысль: мама убежала из дома в шестнадцать! Почему? Что такого она сделала? Мебуки никогда не рассказывала. Она вообще казалась Сакуре эталоном девушки-отличницы, прожившей примерную, без заметных пятен жизнь, до которой самой Сакуре, как до Китая пешком. Она вздохнула и в ванной скинула с себя одежду, оставшись голышом перед зеркалом. Плитка на полу была холодная, и Сакура поджала пальцы ног, ёжась и внимательно рассматривая свое отражение. Повернула головой и двумя пальцами прикоснулась к темно-лиловому синячку между ухом и горлом. След на самом деле был не такой уж большой, но ей его хватало: засос служил физическим доказательством, что Саске ей не снился, что он действительно ее целовал и тоже терял из-за нее контроль. Она придирчиво осмотрела свое тело, поворачиваясь боком, задом и снова передом; ущипнула себя за сосок, чтобы посмотреть, как он выглядит, когда стоит, и зашипела от боли. Движение оказалось неприятным, совсем не похожим на то, что проделывал Саске вчера. Покрутившись перед зеркалом еще какое-то время и так не решив, нравится ей или нет свое тело, она набрала полную ванну горячей воды, растворила в ней пенный шарик с запахом какао и медленно опустилась, подрагивая от слишком высокой температуры. Кожа мгновенно стала красной, конечности жгло, но она не обращала внимания, не щадя себя. Среди груды одежды, разбросанной по полу, зазвонил телефон, и Сакура резко подалась вперед, расплескивая воду по бортикам, плитке и чистому полотенцу. Поскользнувшись, она ударилась пяткой о дно ванной и кое-как дотянулась до вибрирующего устройства, злясь из-за ручьев, стекающих с ее волос и образующих лужу на бледно-салатовой плитке. Телефон все не затыкался, и в такое время ей могла звонить только Ино. С Саске они тоже допоздна общались, но только в переписках. Сакура приложила прохладный стеклянный экран к вспотевшей щеке и плюхнулась назад в ванную, не заботясь больше, сколько воды пролилось и что ей еще предстоит убирать за собой потоп. — Ино, я чуть не убилась, пытаясь тебе ответить, — выдохнула она в динамик, прикрывая глаза. — Осторожнее, ты мне еще нужна. Сакура замерла, не веря ушам. — Саске-кун? — Ты дома? — Да. Минут двадцать как. Спокойно доехала. — Хорошо, — только и сказал он, но Сакура и сама все поняла. Саске было некомфортно, что он отправил ее на такси, которое вообще не жаловал, а не довез сам, как обычно. Настолько, что решил даже позвонить ей? Или, может, ему было неудобно переписываться? Сакура прислушалась, но на фоне у Саске было тихо. — А ты еще у Темари? — В машине на парковке. Собирался позвонить тебе, а потом ехать домой. — М-м… Ну, в любом случае я рада, что ты позвонил. Мы же не попрощались. Саске фыркнул, будто говоря, что такие мелочи не имеют значения, но ничего не сказал. Только не клади трубку, не клади трубку, подумала она. — Не получила ремня от Мебуки за позднее возвращение? — спросил он, и Сакура возликовала. Он сам продолжил разговор! — Ремня? Нет, конечно, хотя мама не очень довольна… мягко говоря. Она видела засос и учуяла запах травы. Саске ее ответ позабавил. — Если Мебуки узнает запах травы, значит, сама её тоже пробовала. — Об этом я не думала, — медленно сказала Сакура, но если вспомнить слова отца, то вполне вероятно, что у ее мамы была бурная молодость. — Мне понравилось сегодня. Спасибо за вечер. — Пожалуйста, — спокойно ответил Саске. — Кстати, ты говорил, что на вечеринке у Тем будет Наруто, но его не было, — Сакура удобнее устроилась в ванной и подняла одну ногу на бортик, пытаясь охладиться. Вода уже не казалась кипятком, но все еще была горячей. Зеркала и стены в комнате запотели от пара, и на лбу у Сакуры выступила испарина. — У его девушки что-то случилось, и он срочно выехал к ней. Где ты? У тебя вода шумит. — У Наруто есть девушка? — удивленно спросила Сакура, фиксируя колено, чтобы не сползало со скользкого бортика. Почему-то ей сложно было представить его в отношениях. Ей вообще казалось, что все свободное время он проводит вместе с Саске. — Я принимаю ванную. — Да, есть, ничего серьезного, — отмахнулся Саске. — Не накупалась сегодня? — Накупалась, но вода была очень хлорированная, хочу отмыться. А я когда-нибудь эту девушку видела? — ей было очень любопытно, с кем встречался Наруто. — Нет, не видела. Так ты голенькая? — Было бы интересно с ней позн… — и замолчала, когда до нее дошел смысл его вопроса. Голос Саске звучал как обычно, даже смешливо, Сакура не уловила никакого интимного подтекста и все равно смутилась. — Нет, знаешь, я из тех людей, которые принимают ванную одетыми. Смущение заставило ее ответить саркастично, но, к ее удивлению, Саске тихо засмеялся. Сакура даже дыхание задержала, вслушиваясь в голос в телефоне. — Какая извращенка. Пришлешь мне фотку? — Что? — переспросила она изумленно и не успела даже подумать, что ответить, как Саске продолжил, еще раз издав тихий смешок. — Шучу. Не нервничай. — Я и не нервничаю, — пробормотала она, опускаясь в воду по подбородок, ощущая, как щеки горят от смущения. Саске подшучивал, может, даже невинно с ней заигрывал, но ей было неловко и жарко. Неужели так на него влияли выкуренные самокрутки? — Ладно, не стоит лишний раз злить родителей, Сакура. — О чем ты, Саске-кун?! — Следующие пару дней можешь не ходить со мной на мероприятия. Увидимся в среду. Вот это облегчение, язвительно подумала она, но ничего не сказала. — Окей. Ты, видимо, выезжаешь домой? — Да. Спокойной ночи, девочка, принимающая ванную одетой. Она попыталась закатить глаза, но в итоге только растянула губы в глупой, бездумной улыбке. — Спокойной ночи, мистер ироничность.

***

Следующим утром Сакура сварила себе крепкий кофе, налила из чашечки молоко и, поясницей прислонившись к столешнице, подула на исходящий паром напиток. Глаза припухли и покраснели — она уснула к семи утра, встала в обед и теперь чувствовала себя разбитой и уставшей, хотя день для нее только начался. — Привет, — поздоровалась мама, входя на кухню с пластиковыми пакетами продуктов. — Не поможешь? — Конечно, — оставив кофе, Сакура помогла разложить продукты по холодильнику, полочкам и банкам. — Чем занималась-то до утра, если до обеда спишь? — насмешливо спросила Мебуки и тут же добавила: — Хотя не говори. Кажется, я не хочу знать. — Мам, — Сакура приподняла брови и улыбнулась в ответ. — Я читала. Салли Руни, популярная сейчас писательница, слышала о такой? Из Дублина. — Нет, но ты в своем репертуаре. Может, было бы даже лучше, если бы ты всю ночь заигрывала с Саске-саном или еще кем вместо своих книжек, — Мебуки шутливо покачала головой и, подумав, переместила свиные сосиски с холодильника в морозильник. — Да брось, — Сакура фыркнула. — Никто не может соперничать с книгами. Даже Саске-кун. — Да что ты. Врунишка. Мебуки и Сакура засмеялись одновременно, и у Сакуры вырвался облегченный выдох. Больше всего она ненавидела ссориться с мамой и чувствовать потом себя виноватой, неблагодарной; хотеть помириться и при этом быть слишком злой и обиженной, чтобы подойти первой. Мебуки всегда говорила первой, а Сакура подхватывала. — Прости, что расстроила, — сказала Сакура, рассматривая этикетку на клубничном йогурте и не видя слов. — Вчера было очень весело, я не хотела возвращаться к десяти. В конце концов, мне ведь уже шестнадцать. — Уже шестнадцать, — Мебуки вздохнула и рассеянно отложила багет. — Я тебя понимаю. И ты меня прости, что накричала. Просто я переживаю. — Почему? — Вся эта компания старше и, знаешь, не совсем нашего круга. Знаю-знаю, тебе это кажется глупостью, но… — она замялась, подбирая слова. — Понимаешь, я тоже когда-то общалась с людьми их круга. Со старшим поколением твоих новых друзей. — Мы не друзья, только с Саске-куном, но — мам, что?! Ты общалась с родителями… Кого? — Гаары и его брата и сестры, не помню их имен. Мебуки закатила глаза, словно пожалела, что сказала это. — Ты встречалась с отцом Гаары? — ошарашенно спросила Сакура, смяв в руке коробку мороженого. — Да нет. С его дядей, не тем, который император, — ухмыльнулась Мебуки, видя, как глаза Сакуры становятся похожими на блюдца. — Император это брат его отца, а я встречалась с братом его матери, Каруры, помнишь ее? Мы виделись в ресторане. — Помню, конечно. Вы кажется не в восторге друг от друга. — Ну, так было не всегда. Дай сюда, — Мебуки забрала таявшее мороженое и убрала в кармашек морозильной камеры. — Мы с Карурой познакомились случайно, на олимпиаде по японскому, и как-то завели дружбу. Мне нужна была олимпиада, чтобы в будущем получить скидку в университете, а ей — потому что так положено. Не знаю, как сейчас у вас, у молодежи, но тогда они, — она неопределённо махнула рукой, имея в виду детей вполне определенного круга, — соревновались друг с другом в учебе в школе и университете. — Саске-кун очень умный, — вставила Сакура, не успев остановить себя. — Не сомневаюсь, но у него другие причины. Какие? хотелось спросить Сакуре, но Мебуки продолжила. — Мы с Карурой были подругами, но с нюансами. Типа, она часто за меня платила, у меня вообще не было тогда денег, и любила об этом напоминать в самое неподходящее время. Я, если честно, была глупее тебя и не понимала тогда, что это нездоровая дружба, — Мебуки насыпала купленный рис в рисовую бочку и принялась складывать пустые пакеты в нижний ящик. — Как-то мы сидели у нее дома, красили ногти, и приехал ее брат. Старше нас на два года, красивый, с зелеными лисьими глазами, галантный и очень, очень обаятельный. Не скажу, что похож на Саске-сана; он был, скорее, дамский угодник, но такой, который только кажется мягким и милым, а на деле тиран и манипулятор. — Ого, — прошептала Сакура себе под нос, но Мебуки не услышала. Закончив с пакетами, мама села на стул и посмотрела на нее с легкой улыбкой. — Как ты уже поняла, я в него влюбилась по уши. В него вообще все влюблялись, но он обратил внимание на меня. Как думаешь, почему? — Ты была самая красивая и умная, — предположила Сакура, но ей в общем-то было плевать, права она или нет. Мебуки иронично фыркнула. — У меня не было денег, я не умела красиво одеваться и краситься. Поверь, я не была самой красивой, может только умной, и то в учебе. Не в жизни. Сакура кивнула и изогнула бровь, призывая продолжить. — Во-первых, я была лучшей подружкой, — снова закатила глаза, — Каруры, а у нее с братом были странные отношения, почти вражда, но при этом они вроде как любили друг друга. Во-вторых, я казалась ему бедной девочкой, Золушкой, которую можно красиво одеть, поводить по дорогим рестораном и вроде как «спасти» от этого мира. Он, наверное, тоже влюбился, но не в меня, а в себя рядом со мной, если ты понимаешь о чем я. — Хочешь сказать, ему нравилось чувствовать себя хорошим рядом с тобой? — Ага, — сказала Мебуки. — Героем даже. Я гуляла с ним до утра, он увозил меня в другие города, а я не спрашивала разрешения отца, ибо знала, что он все равно не отпустит. Что-то напоминает, подумала Сакура, вспоминая свой день рождения. — В общем, отец был в такой ярости, что поставил ультиматум: либо я прекращаю общаться с Яшамару, либо меня выгонят из дома. Естественно, отец был уверен, что никуда я не денусь. А я выбрала уйти из дома. Сбежала посреди ночи с одной сумкой к Яшамару. Мебуки хмыкнула, будто пыталась сказать, что это было глупо и не имело смысла, но Сакура ясно разглядела нотки нерешительности, какого-то старого тепла в ее голосе. — Обалдеть, — пробормотала Сакура, садясь на соседний стульчик и подвигая к себе чашку с остывшим кофе. — И что было дальше? — Мы пожили вместе три месяца. Мать просила меня вернуться, а отец не разговаривал со мной. Я была безумно влюблена в Яшамару, у него тоже были ко мне чувства, думаю, но в целом все было плохо. Слова о том, что было плохо, Сакуру по непонятной причине расстроили. Чтобы не смотреть на мать, она поднесла к губам кружку и сделала большой глоток кофе, кусая нижнюю губу и отдирая кожицу. Выступила капля крови, и Сакура ее слизала. — Почему плохо? — Мы были слишком юные и слишком разные. Постоянно ссорились, Яшамару не понимал, почему я хочу работать, а не развлекаться с ним семь дней в неделю и 24/7. Карура наши отношения не одобряла, и мы постепенно отдалились друг от друга, — Мебуки посмотрела на свои руки, погруженная в собственные мысли. — У Яшамару появились другие девушки, и я ушла от него. — К родителям? — О нет, — Мебуки ухмыльнулась и погладила Сакуру по волосам. — Мы с отцом вообще помирились только спустя много лет. Я продала кучу подарков от Яшамару, сняла комнату в общежитии и устроилась на работу. Не так, конечно, что денег хватало, но мама мне помогала как могла. — А что Яшамару? Неужели он так и оставил тебя? — спросила Сакура, думая про себя, а как бы поступил Саске в такой ситуации? А она? Смогла бы сбежать из дома к нему, а потом уйти, не имея за спиной ничего? — Яшамару был жутко зол, — хмыкнула Мебуки. — Пойми, я ранила его гордость. Он скорее всего чувствовал себя преданным. — Но это он тебе изменял. — Ты на это смотришь с чисто женской позиции, как и я тогда. Яшамару наверняка не видел ничего плохого в своих похождениях, — и, видя скептичный взгляд Сакуры, Мебуки добавила: — В то время к мужским изменам относились проще. Они были чем-то приемлемым, хоть это и не говорилось вслух. Мой отец тоже изменял матери, хотя не следует тебе этого знать, — раздосадованно пробормотала Мебуки. — В любом случае, после расставания мы так ни разу и не пообщались. Он погиб спустя пару месяцев. Сакура сочувствующе взглянула на мать, ставя на стол кружку с недопитым кофе. Она только сейчас заметила, какой у Мебуки был взгляд, когда она говорила о Яшамару. Мама выглядела уязвимой, — а Мебуки никогда не казалась Сакуре уязвимой, — словно так и не решила для себя, как относиться к прошлому. Сакура сжала теплую ладонь матери. — Мне очень жаль. Как он погиб? Мебуки слабо улыбнулась, глядя на их сплетенные пальцы. — Он страдал от наркозависимости. Не такой ужасной, как это иногда рассказывают по новостям, но все равно это плохо закончилось. Он был под кайфом, когда разбился насмерть в аварии. Водитель машины, в которую он врезался, тоже скончался. Карура обвинила меня в его смерти и, как я теперь понимаю, возненавидела. — Но причем тут ты? Вы ведь даже не общались к тому времени. — Она сказала, что он собирался ехать ко мне, — нахмурившись, сказала Мебуки и убрала руки в карманы платья. — Но, если честно, я думаю, она наврала и поверила в собственную ложь. Яшамару попал в аварию в противоположном от меня конце города, а до этого никогда не пытался со мной связаться. Вообще, я неплохо его знала и была уверена, что он ни за что ко мне не приехал бы. Слишком гордый. — Не понимаю тогда, зачем было врать. Чаю? — предложила Сакура, чувствуя какую-то странную необходимость позаботиться о маме. Мебуки кивнула, и Сакура налила воду в электрический чайник и поставила ее кипятиться. — Каруре скорее всего было легче думать, что в его смерти виноват кто-то другой, а не он сам. Может, она чувствовала себя виноватой, что не пыталась остановить его, не пыталась спасти от наркотиков. Не знаю. С ней я тоже больше не виделась до твоего дня рождения в том ресторане. Мебуки подошла к шкафчику над раковиной и достала оттуда пачку овсяного печенья, шоколадные трубочки и пакетик сушеных желтых яблок, разломавшихся надвое в ее руках. Сакура достала из сушилки две чистые кружки и вздохнула, сжимая пальцами края столешницы. — У них это семейное, видимо. У Гаары тоже проблемы с наркотиками и алкоголем. — Это жаль, — с сочувствием сказала Мебуки, накрывая стол. — Гаара очень похож на Яшамару внешностью. — Тебе наверное было очень плохо тогда? Я знала, что ты сильная, мам, но не думала, что настолько. — Ты в этом плане похожа меня, — Мебуки улыбнулась немного сожалеюще, когда Сакура опустила в кружки пакетики с зеленым чаем и села напротив. — Но я надеюсь, ничего похожего тебе пережить не придется. Поэтому и переживаю так насчет Саске-сана и остальных… — Хорошо, что ты это все рассказала. Я теперь лучше тебя понимаю, — сказала Сакура, грея внезапно замёрзшие пальцы о теплые стенки керамической кружки. — Но я не собираюсь сбегать из дома. И Саске-кун другой. Да мы даже не встречаемся. Мебуки выразительно посмотрела на шею Сакуры, и она пожалела, что добавила последнюю фразу. Конечно, в глазах мамы тот факт, что они не встречались, выставлял Саске только в негативном свете. Нужно перевести тему, срочно. — Когда я сказала, что Саске-кун очень умный, ты сказала, что у него другие причины. Что ты имела в виду? — А-а, это, — Мебуки рассеяно обмакнула дольку сушеного яблока в горячем чае и положила размякший сухофрукт в рот. — Я не претендую на истину в последней инстанции, но, думаю, у Саске-куса как будто нет выбора. Он очень амбициозный молодой человек, это проскальзывает во всех его словах и действиях. Он хочет быть не просто одним из лучших, а первым. — Хм. Хочешь сказать, второе место его не устраивает? Но почему это плохо? — Ну, я бы сказала: его не устраивает второе место в тех сферах жизни, которые ему важны. Бизнес, деньги, власть, может даже семья. Может, что-то еще, ты лучше знаешь. Сакура отодрала от нижней губы еще один кусочек, и кожу неприятно защипало. — Но почему это плохо? — Невозможно быть всегда первым. Особенно в его случае, когда у него такие отец и брат. — Какие такие? Мебуки подула на чай и задумчиво подперла подбородок ладонью. — Чтобы превзойти Фугаку у Саске два варианта. Первый — унаследовать Куантомо и увеличить ее размеры, капитализацию, ты же знаешь, что это? — Сакура кивнула, и Мебуки продолжила: — Но, учитывая то, что их компания уже огромная, достижением в действительно будет удержать ее на нынешнем уровне, не говоря уже о росте. — Да, понимаю, — нетерпеливо кивнула Сакура. — Такие компании, как Куантомо, почти не растут, потому что им уже некуда. — Верно. Саске-сан тоже это понимает, но желание быть первым, сделать что-то очень выдающееся от этого не уменьшается. И вот второй вариант для него: создать собственную компанию и вырастить до примерно тех же масштабов, что и Куантомо. — Я все еще не понимаю, в чем проблема. Он и так уже занимается собственным бизнесом. — И как успехи? — как-то снисходительно хмыкнула Мебуки. Сакуре ее реакция очень не понравилась, но не имеет же она права психовать из-за такой ерунды? — М-м, я не знаю точно. Он в последнее время ничего не рассказывал. — А ты у него не спрашивала? — голос Мебуки стал еще более снисходительным. Она медленно сделала глоток чая. — Нет, я подумала, он сам расскажет, когда захочет. — А может, он и хотел бы, но молчит, потому что думает, что тебе не интересно? Или ты все равно ничего не поймешь? — как бы между прочим, в перерывах между чаем и овсяным печеньем, спросила Мебуки. Сакура почувствовала, как вспыхнули щеки и кровь прилипла к шее. Отчего-то стало неловко, стыдно и раздражительно. — Ты так и не ответила, почему амбициозность Саске-куна это плохо. — Потому что она не очень здоровая. Потому что ему реализовать свои желания сложнее, чем остальным, хотя никто, конечно, в это не поверит, ведь что может быть сложного у мальчика с золотой ложкой во рту? Деньги, связи, бери не хочу, — Мебуки снова хмыкнула и не удосужилась объясниться, хоть и знала, что Сакура все еще не поняла. Раздражающая привычка у матери — недоговаривать и заставлять других домысливать, задать вопросы. Сакура вздохнула, призывая себя к терпению. — И почему ему сложнее? — Потому что, что бы он ни делал, все его достижения уходят в копилку семьи, где доминируют Фугаку и Итачи, а Саске всего лишь младший сын, живущий как у Бога за пазухой. Он наверняка тебе не говорил, но Фугаку склонен к фаворитизму. В Куантомо это видно невооруженным глазом. — И, видимо, фаворитизм этот не в сторону Саске-куна? — Да, конечно. Фугаку-сан не воспринимает Саске всерьез, хоть и не говорит этого вслух. Он, я говорю о Фугаку, вообще человек жестокий и безжалостный в своих принципах. — Ну, ты же не знаешь, какой он с семьей. Сакура нахмурилась и сложила руки на груди. Ни пить, ни есть решительно не хотелось. И стало обидно за Саске, если мать права. Он ведь и правда никогда не говорил ничего личного о своей семье. — Я довольно часто вижу его с Микото и Итачи, — отмахнулась Мебуки, с аппетитом поглощая закуски. Ее глаза шарили между печеньем и шоколадной трубочкой. — Кто для меня темная лошадка так это Микото-сан. Никогда за ее улыбками и вежливостью непонятно, что она думает на самом деле. — А поч… Задать вопрос Сакура не успела — тишину в их квартире, залитой обеденным солнечным светом, разорвал визгливый дверной звонок, заставивший Сакуру крупно вздрогнуть. Она пошла открывать дверь, и Мебуки за ее спиной пробормотала что-то вроде «когда уже Кизаши заменит звонок, черт побери». Сакура заглянула в дверной глазок и, удивленно приподняв брови, открыла дверь. На пороге стояла Ино с пакетом из супермаркета у ее дома. — Ну привет, пропажа, — сказала она, входя и протягивая Сакуре пакет с пластиковым контейнером внутри. — А я пекла пирог, первый в моей жизни, между прочим, и решила поделиться с тобой, хоть ты и не пишешь мне в последнее время. Сакура мгновенно испытала удушливое прикосновение вины к животу. Поболтав немного с Мебуки на кухне и попив чай с яблочным пирогом (он подгорел, но все еще был достаточно вкусным, чтобы есть без желания выплюнуть), они с Ино заперлись в комнате Сакуры, и Ино включила на ноутбуке романтическую комедию неизвестного режиссера. Они обе не любили ромкомы, и фильм служил лишь прикрытием. — Он попросил у тебя фотку, пока ты была голая, Сакура! — раскрыв рот, как рыба, пропищала Ино. — Ты должна была выслать ее! — Но он тут же добавил, что пошутил. Даже если бы я хотела что-то такое делать, а я не хотела, все равно было глупо высылать фото после. Ино закатила глаза, теребя фиолетовую резинку на низком хвосте. Они устроились на пушистом ковре Сакуры, прямо посреди комнаты, и старались лишний раз не двигаться. Было очень жарко. — Он сказал, что пошутил, потому что ты молчала! Ты поставила его в неловкое положение. — Слушай, не думаю, — Сакура покачала головой и устало убрала волосы наверх, заколов заколкой. Она так и не пришла в себя после утреннего сна. — Мне кажется, он действительно шутил. — Мне кажется, ваши отношения движутся очень в определенное русло. — Ино, прошу! — застонала Сакура, закрывая глаза руками. — Я не хочу об этом говорить. Нет никаких отношений. Хватит. Пожалуйста. И Ино мгновенно перевела тему, больше к Саске не возвращаясь. Сакура так и не рассказала ей, что узнала от матери, и сама не понимала почему не хочет посвящать лучшую подругу в подробности.

***

На скулах выступили желваки. Саске окинул двух первокурсников Токийского университета свирепо-ледяным взглядом, и те поспешили убраться с его пути. Широкие светлые коридоры, обилие тепла и освещения, аудитории с деревянными полами и многочисленные кубки, завоеванные университетской командой по американскому футболу — его от этой обстановки тошнило. Он не появлялся в университете полгода и ни капли не скучал по дурацким, слишком безопасным, отвратительным в своей скучности стенам. Студентов, главной проблемой которых был «гнилой препод, занижает мне оценки», он откровенно презирал. Саске давно перерос и университет, и херовых идиотов, учившихся здесь. Нахер, в очередной раз за день подумал он. Итачи и отец могут засунуть свой диплом себе в… Блядь. Просто блядь. Он даже мысленно не мог послать свою семью, а теперь всерьез собирался это сделать? Кишка не тонка, Учиха? Потому что наплевать на мнение семьи и бросить университет — по сути то же самое, что послать их коллективное мнение в короткое путешествие на три буквы. Они, конечно, оценят. В ответ сделают что? И родители, и Итачи умели подбирать наказания, уж он-то знал. Только боялся Саске не наказаний. Ему плевать, если его лишат наследства, — так даже легче, — и плевать, если заблокируют карты или если… Саске боялся быть отвергнутым. Изгнанным из семьи. И пусть сами деньги его не волновали, наследство в реальности потерять он не мог, потому что наследство — это его род, его корни, его имя, его кровь. Это намного больше, чем блядские акции или счета в банке. — Саске-сан? — удивленно спросила университетская секретарша, поднимая голову из-за экрана компьютера и глядя на него с расплывающимся пятном стеснения на щеках и шее. Голос у нее был какой-то знакомый. Она неловко поправила воротник тесной блузки и заерзала на стуле. — Чем могу помочь? — У меня теоретический вопрос, Мираи, — без суффикса, но ей так даже нравилось, в этом Саске был уверен. — Какая процедура отчисления из университета? — Вы имеете в виду… э-э… — она явно смутилась, кашлянула, поправила очки на узком, довольно симпатичном лице и наигранно-деловито сказала: — Если студент отчисляется по собственному желанию? — Ага, да. Саске прошел в кабинет, закрывая за собой тяжелую дубовую дверь и вальяжно рассаживаясь в кресле напротив секретарши. Стол ее находился в удивительном порядке. Никаких личных фотографий и разбросанных бумажек; документы педантично рассортированы по папкам и подписанным стопкам. Ручка в положенной ей подставке, рядом с монитором сияющий чистотой стакан с минеральной водой. Мираи, сама выпустившая из этого же университета в прошлом году, заметила его изучающий взгляд и дернулась, переставляя и без того безукоризненные папки в сторону. Мыском туфли она задела ногу Саске и залилась густой краской. — Ох, простите! Я не специально, как же неловко… — Все нормально, — он заставил себя улыбнуться, хотя внутри бушевала ледяная, штормящая буря. Но секретарша была конечно не виновата. Она снова кашлянула и, украдкой глядя на Саске из-под накрашенных ресниц, сказала: — Чтобы отчислиться достаточно просто написать заявление на имя президента университета по образцу. Так просто, подумал Саске, ощущая странную тяжесть в ногах и голове. Так просто физически и охренеть как сложно морально. — Не покажете этот образец? Мне любопытно, — кривоватая не то улыбка, не то усмешка с его губ так и не сошла. И конечно, нихрена она не была обязана показывать образец без надобности, но Мираи кивнула, встала и направилась к стоявшему справа от Саске шкафу. Несмотря на жару и влажность на улице, одета была она очень в духе секретарши. Черные туфли на среднем каблуке, обтягивающая серая юбка-карандаш, блузка из плотного хлопка, сквозь который, впрочем, Саске разглядел черный лифчик. Светло-каштановые волосы заколоты на затылке, очки строгие, но со вкусом, ей по крайней мере шли. Она слегка наклонилась, копошась в шкафу, и Саске точно знал: не обязательно ей так изгибаться и якобы случайно выпячивать округлый зад. И наверняка эта секретарша-педант точно знает, где какой образец лежит, и при желании может найти его в долю секунды. Телефон завибрировал, от Эда пришла смс: «Нужно чтобы Сакура была завтра. Поцелуй на камеру». Саске сглотнул и слишком резко убрал телефон в карман летних джинс. Как же ему хотелось избавить Сакуру от идиотских выходок Эдварда. Избавить самого себя от необходимости заканчивать бесполезный, ёбаный университет. Заебало. — А президент у себя в кабинете? — спокойным тоном спросил Саске. Мираи, наконец, вернулась в вертикальное положение, так и не достав образец, и взглянула на Саске так же спокойно, бесстрастно. — Нет. Мы одни сейчас. — Хм, — Саске чуть склонил голову набок и медленно провел ладонью по ее ноге, от колена до идеально выглаженной ткани юбки на бедре. — Запрешь дверь? Я не займу у тебя много времени. — Можно и подольше, я не тороплюсь, — она заперла кабинет и подошла к Саске, кладя руки со светлыми, почти невидимыми волосками ему на плечи. — С чего хотите начать? Все также на Вы. Она знала негласные правила флирта, и Саске это понравилось. Он сощурился и одним взглядом указал на ширинку джинс, слегка топорщившуюся из-за полувставшего члена. Мираи улыбнулась и грациозно села на колени перед ним, расстегивая ремень, опуская вниз ткань трусов и касаясь его теплыми пальцами. Она только раскрыла рот и приблизилась к члену, как Саске хмыкнул: — Презерватив не забудь, — и лениво передал ей открытую блестящую упаковку. — О, предпочитаете с защитой? — она с улыбкой облизнула губы и ловко надела презерватив, раскатывая по всей длине. — И тебе советую, — выдохнул Саске, когда она принялась целовать, лизать, сосать, пока не сильно и не глубоко. — Никогда не знаешь, с какой инфекцией трахался твой партнер. Мираи на мгновенье оторвалась, задрала собственную юбку и, засунув одну руку себе между ног, вернулась к члену Саске. — Да вы педант, Саске-сан, — сказала перед тем, как снова занять свой рот, губы, язык и щеки. — Ты меня поэтому и завела, — он сильнее надавил на ее затылок (волосы и почти спавшая заколка), заставляя взять глубже и с удовольствием слушая ее гортанное, усложненное дыхание. Спустя двадцать минут Саске сидел в своей машине на платной парковке университета и бессмысленно пялился в экран телефона, чуть щуря глаза под рвотно-желтыми лучами заходящего солнца. На скулах снова играли желваки. Он снова перечитал сообщение. Хочу увидеться. Ты свободна вечером? Получатель — Сакура Х. Ему нужен был кто-то, кому он доверял. Кто не лез в его душу без разрешения. На ум приходила только она. Подумав, он стер сообщение и написал новое. Могу приехать вечером ненадолго. Ты будешь дома? Саске побарабанил пальцами по кожаному рулю и, выдохнув, запустил пятерню в волосы, разлохмачивая их. Херня какая-то. Он стер сообщение, ничего не отправив, и кинул телефон на пассажирское кресло. Лучше увидеться с Наруто. Лучше с ним выпустить пар, ядовитую злость на самого себя за то, что так и не решился бросить университет. Саске выехал, разгоняя машину до 200 километров в час, пугая водителей и собирая огромные штрафы по дороге. Похуй. Ему нужна или скорость, или она. Но лучше разъебать машину, чем в очередной раз использовать её, да еще и позволить увидеть себя в таком состоянии, таким зависимым от семьи. На подкорке мозга мелькнула мысль, что он был бы не против, если бы она написала ему и попросила приехать, как оно частенько бывало в их отношениях. Он бы точно приехал и даже поцеловал бы, не по-детсадовски, а так, как хотел. Но Сакура так и не написала.