***
— Крови не было, — говорит Сакура, развалившись на двуспальной кровати Ино. Спинка из белой телячьей кожи пухлая и мягкая, как сливки в капуччино. — Везучая! А мне было так неловко перед Кимимару из-за всех этих разводов, как будто месячные начались, блин, — Ино пожимает плечом и красит ресницы коричневой тушью. Она говорит, что черная ей не подходит, слишком яркая для ее бледной кожи и платиновых волос. — У тебя что, такие скудные месячные? — насмешливо спрашивает Тен Тен. Она сидит на пушистом ковре и листает фотки в телефоне. — Из меня в эти дни льет, как из ведра, а я еще девственница. Боюсь представить, что будет после того, как выйду замуж. — А разве месячные и девственность как-то связаны? — растерянно спрашивает Сакура. В этот же момент Ино дергается, мажет кисточкой туши по верхнему веку, недовольно хмурится и оборачивается к подругам. — Боже, Тен, ты собралась ждать до свадьбы? Это шутка? — Ну, не до свадьбы, нет, конечно, — сконфуженно замирает Тен. — Но мой первый раз будет с тем, за кого я выйду замуж. Один раз и на всю жизнь, разве это не идеально? Сакуре становится неловко, когда она думает о Саске. Конечно, в ее мечтах она тоже выходит замуж за своего первого парня, нет, именно за Саске, но мечты они ведь на то и мечты. — Я как будто разговариваю с десятилеткой, — фыркает Ино и стирает пятно туши ватной палочкой. — В десять девочки не обсуждают секс, — вставляет Сакура. — Еще как обсуждают. Ты просто не видела, какие сейчас девчонки скороспелки. — Тебе самой только шестнадцать, Ино! — Тен Тен звонко смеется и наводит на свое лицо фронтальную камеру. — Опять прыщ вылез на подбородке, надоело уже. Врач говорит, что надо ЖТК лечить, типа, я плохо питаюсь, застой желчи и всякая такая чушь. — Не ЖТК, а ЖКТ, — Сакура вздыхает и подходит к зеркалу во весь рост. Оно стоит посреди комнаты, как нелепый, искусственно возведенный центр вселенной. — Ну не знаю, я ем все подряд и никаких прыщей у меня нет, — подчеркнуто равнодушно говорит Ино и приступает ко второму глазу. Ее губы влажно блестят от маски, которой все трое обмазались полчаса назад. Сакуре хотелось, чтобы рядом с Саске ее губы были в идеальном состоянии, как у Золотой Адель кисти Климта, но им всегда не хватает цвета и более четкого контура. — Ты и не приседаешь, а жопа все равно, как у Ким, — Тен Тен закатывает глаза, утыкается снова в телефон, и Сакура думает, что Ино задела ее чувства. — Фу, не сравнивай меня с этой старушенцией, да и задница моя лучше, моя не похожа на переспелый арбуз. И вообще, хватит переводить тему. Сакура! — Ино внимательным взглядом проходится по телу, по лицу Сакуры. — Мы ждем подробностей. Сильно больно было? Тебе понравилось? У него больш… — Мне понравилось! — выпаливает Сакура, чтобы у Ино не было возможности задать идиотский вопрос и ей не пришлось на него отвечать. — Не знаю, как рассказать. Было классно. Особо не больно вроде как. — Ну круто, пусть и не так я представляла ваш первый раз, если честно… — протягивает Ино и молчит, будто ждет, что ее попросят поделиться своим мнением. Когда никто ничего не говорит, она продолжает: — В смысле, у Саске столько денег, у него родители мультимиллиардеры в конце концов. Я думала, он снимет тебе какой-нибудь люкс в Ритце, осыпет все там розами, не знаю, закажет шампанское стоимостью как вся моя комната… Это не тебе упрек, Сакура, — тут же добавляет она, видя, как Сакура поджимает губы. — Просто я бы хотела, чтобы у тебя все было по-особенному, что ли. — Если у него есть деньги, это не значит, что он теперь должен чрезмерно тратиться на Сакуру, — вдруг раздраженно отвечает Тен Тен, барабанит ногтями без маникюра по коленке и смотрит на Ино. — Это было бы супер неловко и вообще странно. Женщина должна быть самодостаточна, а мир, в котором мужчина платит за все свидания, уже в прошлом. Это актуально только в какой-нибудь Саудовской Аравии, наверно, но Сакуре не нужны от Саске его деньги. Да же, Сакура? Сакура не успевает даже рта раскрыть. Ино резко оборачивается, ее грудь подымается под ярко-желтой футболкой. — Я не понимаю, ты за традиционные ценности или феминистские? Определись уже. — Одно другому не противоречит, — уязвленно говорит Тен Тен и кусает губу, с которой давно слизала увлажняющую мятную маску. — Традиционные ценности они не только про дурацкий патриархальный строй, они вообще про семью, про достоинство и верность, но откуда тебе знать. Ты же флиртуешь с другими парнями и принимаешь от них подарки, хоть у тебя есть Кимимару. — И что? — голос Ино холоден, она складывает руки на груди, ее пальцы подрагивают. — А ты думаешь, Кимимару не смотрит на других женщин? Думаешь, он собирается провести со мной всю жизнь, как в тупом мультике про диснеевскую принцессу? Очнись, Тен, твой институт семьи давно устарел. Он больше не работает. — Работает! Если ты в него не веришь, это не значит, что его нет! — у Тен Тен глаза блестят, но она быстро моргает, и Сакура думает, что ей показалось. — Да хватит, девочки, — она приглаживает подол короткой плиссированной юбки на манер теннисной. Цвет напоминает сливочный пломбир. — Вы ведь не собираетесь ругаться из-за разных взглядов, — поправляет обтягивающий, такой же белый топ с высоким горлом и без рукавов. На лодыжке болтается тонкий браслет, купленный за бесценок еще в начале лета, когда они с Ино болтались по непопулярному торговому центру и наткнулись на душный магазинчик бижутерии. На пластиковом стуле там сидела студентка с крашенными волосами и громко пила кофе, уставившись в телефон. Ино закатывает глаза, они с Тен Тен переглядываются, и говорит: — Да мы не ругаемся. Слушай, Саку, если бы я была мужиком и дрочила на молодых девчонок с идеальными ногами и свежей кожей, ты была бы моей мечтой. — Ага, я по твоему внешнему виду всегда могу сказать, когда ты собираешься увидеться с ним, — добавляет Тен Тен и подходит к Сакуре сзади, кладет маленький подбородок ей на плечо. — Я стараюсь красиво одеваться и просто так, — Сакура не сдерживается и улыбается. Она в отражении видит, как горят глаза и по щекам вишневым цветом расползается румянец. Она прикусывает губы, пытается сдержать глупую улыбку, чтобы не выглядеть как влюбленная дурочка. — Вы только посмотрите, какая она счастливая, — смешливо говорит Ино, вставая рядом с подругами, и обнимает обеих за талию, чуть толкая крутыми бедрами. — Ты светишься, Саку. — Вот так я хочу выглядеть после ночи с моим парнем, — говорит Тен Тен, а Сакура отводит взгляд от зеркала. Она еще не рассказала, на какие подписалась отношения. Они и не спрашивали, строго говоря, почему-то сразу решив, будто она теперь встречается с Саске по-настоящему, а ей не хватило смелости сказать правду. Страшно было увидеть осуждающий взгляд Тен Тен, а как отреагирует Ино Сакура не могла даже представить. Ино была ее лучшей подругой, они иногда даже называли друг друга троюродными сестрами, и при этом часть Ино оставалась для Сакуры загадкой. Она была такой своенравной, такой самоуверенной. У Ино в действительности было много друзей, с ней хотела общаться большая часть школы, а она почему-то выбрала молчаливую Сакуру и умудрялась ревновать ее к случайным девочкам. Тен Тен стала первой и единственной подругой, которую Ино впустила их тесный мир на двоих. Не до конца. Сакура всегда это чувствовала: Ино выстроила между ней с Сакурой и Тен Тен невидимую стеклянную стену. Ее не видно, но стоит подойти слишком близко — и дальше войти не получится. — Ладно, мне скоро выезжать. Ино, дашь ту свою помаду, которая мне нравится? — Сакура отстранилась, мягко выскальзывая из рук подруг и надеясь, что они не заметят, как она избегает разговора. Ино хватает ее за руку, и Сакура оборачивается, дыхание у нее перехватывает. Неужели Ино что-то заметила? — Помада в косметичке, которая с бабочками. Сакура, я хотела сказать… — Что? — Если получится сегодня получить первый оргазм, расскажи, — Ино подмигивает, Сакура облегченно выдыхает. — Это вообще не как сама с собой, ну, понимаешь… — Понимаю, у меня уже был. У Ино удивленно округляются глаза. У Сакуры от ощущения превосходства над подругой по лицу расползается усмешка, она тут же ловит себя на странной эмоции, и становится стыдно. Она в порыве затопившей ее вины и любви обнимает Ино, стискивая подругу и вдыхая родной запах. Цветы и вчерашние духи. — О, Саске явно о тебе заботится, — немного смущенно говорит Ино и, прочистив горло, добавляет дразняще: — И ты молчала! — Вы и не спрашивали, — Сакура отстраняется от Ино и знает, что та хочет больше подробностей. Тен Тен стоит рядом, неловко сцепив руки за спиной, словно не знает, куда себя деть, и тоже с любопытством глядит на Сакуру. — Оргазм был не во время… ну, не во время самого секса. — Понимаю, — Ино широко ухмыляется, у нее в зубах застряла зелень. — Ладно, кайфуша, потом все с тобой обсудим. Вы же к девяти договорились? — Да, сейчас такси вызову. И Ино… — Да? — У тебя в зубах что-то зеленое. — Кимимару плевать, что там у меня в зубах, — она самоуверенно улыбается и похожа в этот момент на богиню какую-нибудь, а не просто девчонку из старшей школы. — Но я уберу просто потому что хочу. — Я все еще не верю, что ты заставила меня пойти на эту вашу арт-тусовку… — жалуется Тен Тен и натягивает повыше джинсы. Ино что-то отвечает, но Сакура уже не слышит. Она вызвала такси и теперь вглядывалась в экран смартфона. Саске. Она не знала, зачем переименовала его контакт в телефоне этим утром, пока возвращалась из Киото в Токио вместе с водителем Тем. Раньше он был Саске У., а теперь просто Саске. Ей даже хотелось поставить рядом сердце, непременно черного цвета, но такую глупость она себе не позволит. Сакура: Я выезжаю Саске: Отпросилась у родителей? Сакура: До часу. Сказала, что буду поздравлять тебя с днем рождения вместе с Наруто, иначе мама из дома не выпустила бы Саске: Хм. В этом есть доля правды Сакура: Поздравить с днем рождения в 12 ночи? Прямо как в прошлом году, когда мы с Наруто тебя разыграли и ты получил торт в лицо)) Видел бы ты себя в тот момент! Ха-ха Саске: В этом году будешь вымаливать у меня прощение за тот торт. На четвереньках :) Сакура сглотнула, чувствуя, как по телу бежит кровь. Телефон завибрировал, подъехало такси. Она попрощалась с девочками и, устроившись на заднем сидении и застегнув ремень, закусила щеку.***
Сакура: Я тут вспомнила кое-что… Ты вчера сказал, что мне еще будет стыдно, когда ты научишь меня всему, что тебе нравится… Жду не дождусь *смайлик с ангелом* Саске моргнул и снова перечитал сообщение. Она и правда это написала? Он мотнул головой и ухмыльнулся, прикрывая глаза и ощущая, как в штанах становится тесно от одного, мать его, сообщения. От мелькнувших в памяти воспоминаний. Сакура. Сакура-Сакура. Она ведь даже не знала, что вчера не только у нее был первый раз. У Саске до той ночи никогда не было ни секса, ни минета без презерватива, уж слишком его заботила осторожность и, откровенно говоря, брезгливость. С ней, с ее неуверенной ладошкой на вздыбе его джинс, а потом с ее теплыми, влажными губами, он о защите даже не думал. Саске вообще ничего такого не планировал, когда шел за ней в номер старого, пахнущего восемнадцатым веком отеля. Он знал только, что она расстроена и из-за этого покинула мероприятие, станцевав с ним лишь единожды. Ее уход посреди танцев его и удивил, и разозлил. Сакура была несносной девушкой, иногда он ее совсем не понимал. И в то же время она вся слишком соблазнительная, слишком откровенно говорит, как хочет его, хочет, чтобы он был ее первым и единственным. Когда она предложила поменяться ролями и ему соблазнить ее… Разве он мог отказаться? У него к тому моменту не осталось ни сил, ни желания сопротивляться. Сакуру соблазнять не нужно, она и без того — вся принадлежит ему. Саске это чувствовал, знал каждой клеточкой кожи, когда целовал ее податливые, жадные губы, когда снимал с нее одежду и, обнажая ее тело по кусочкам, думал лишь, что она вся — его. Он застегнул манжет оливковой рубашки, специально выбранной для этого вечера, и посмотрел на свое отражение посреди темной, длинной гардеробной. Пахло деревом и дорогой кожей, под теплым освещением в выдвижном отсеке висели галстуки, тщательно отсортированные по цвету и фасону. В соседнем ящике покоились ремни. Саске бросил на них мимолетный взгляд и вышел из гардеробной, напомнив самому себе, что еще рано. Выбранный для нее подарок он оставил в комнате, спустился вниз, встал посреди прохода в основную гостиную и оперся плечом о стену, взглядом скользя по апартаментам. Он прежде не смотрел на них под таким углом, но теперь заметил, что низкий диван очень удобен размером — на нем как раз можно разместить Сакуру и устроиться сверху, не заботясь о том, чтобы не свалиться нахер на пол. Или барная стойка на кухне — над ней будет удобно склонить одну соблазнительницу с розовыми волосами и намотать, наконец, эти самые волосы на кулак, как ему давно уже хочется в мыслях. Саске снова перечитывает ее сообщение и хмыкает. Сакура ведь не знает, что прошедшей ночью, в момент, когда он вошел в нее поглубже и начал двигаться, ему пришлось вспоминать налоговый кодекс Японии, чтобы не кончить раньше времени. Он думает об этом и становится смешно. Как будто ему снова пятнадцать, блядь. Только собирается отправить ответ, как двери его личного лифта, ведущего сразу в апарты, разъезжаются в стороны с оповещающим звуком. Саске внес Сакуру в список постоянных гостей, помимо нее и семьи там числится только Наруто. Он открывает дверь ровно в момент, когда она поднимает руку, чтобы постучать или самой войти — он не знает и ему плевать. — Ой, ты тут, — Сакура мелко вздрагивает, будто не ожидала увидеть его. Губы Саске непроизвольно растягиваются в улыбке. — А ты не меня ждала? — Да нет, я просто… Саске не знает, что там она «просто», и это вообще не имеет значения. Он обхватывает ее за талию и одним движением втаскивает в квартиру, прижимает к стене. Дверь за ними захлопывается, но он не слышит за ее дыханием. Ее сердце бьется истерично, как пойманная в тиски птица, когда он зажимает ее между собой и стеной, и нетерпеливо целует. Господи, ее губы жадные и яростные, будто это она все последние месяцы сдерживала себя, будто это она хотела его до дрожи в мышцах и не могла себе позволить. Будто это она постоянно стояла в шаге от пропасти, в шаге от того, чтобы наплевать на собственные правила и сдаться наконец. У нее кожа раскаленная, как угли. Саске не заметил, что там она надела, но удовлетворенно укусил ее шею, когда руками полез шарить по ее ногам, по бедрам и понял, что на ней очень короткая, очень свободная юбка. Отлично. Идеально, чтобы раздвинуть эти ее ножки и трахнуть прямо здесь. — Саске… Подожди, — она хрипло бормочет и запрокидывает голову назад, подставляя ему тонкую шею. У нее пульсирует венка, и он сжимает ее губами и усмехается прямо в ее кожу, покрывшуюся мурашками. Сакура не замечает, как зовет его по имени, без суффикса, когда возбуждается. Так было вчера и так происходит сегодня. У него встает от ее голоса, от ощущения ее сжимающихся ног, от отсутствия этого чертового суффикса. Как же ты охуенно пахнешь. Он бы сказал это вслух, не будь его рот занят ее губами. Ему нравится сминать их своим напором, ощущать ее готовность. Сжав ее плечи, потом бедра, он приподнимает и заставляет Сакуру обхватить ногами его талию. Она послушно прижимается к нему и молчит, когда ее хребет упирается в холодную стену позади. Ей наверняка больно, от его поцелуев точно останутся фиолетовые, бледно-синие следы и — пусть. Пусть чувствует его каждым своим позвонком, каждым нервным окончанием в бедрах. Пусть стыдливо прячет свою шею завтра, а сейчас она — его. Саске от этой мысли хочется сжать ее косточки и рычать. Он поднимает глаза и встречает ее прямой взгляд. У нее глаза огромные, подернутые пьяной пеленой, и она тянется к нему губами, руками, всем телом. Саске мажет губами по ее рту, быстрыми, резкими поцелуями очерчивает четкую линию ее челюсти и прикусывает ключицу. Она впивается пальцами в его рубашку, стягивает ткань на спине и мелко дрожит. Он стаскивает с нее топ и разводит ее руки по сторонам, прижимая их к стенке. Кожа на ее шее раздражена, местами проступают бледно-красные пятна. Грудь тяжело опускается и поднимается, и он зубами проводит по краю розового лифчика, кончиками губ задевая кожу. Сакура шумно сглатывает. Саске возвращается к ее губам, целует щеки, прикусывает мочку ее ушка, и все, все, блядь, как вчера, даже лучше. Сегодня он не будет вспоминать гребаный японский налоговый кодекс.