Ревенант

— Ты опоздаешь, — полухрипло сказала Сакура, выйдя из ванной и найдя Ино все также лежащей в кровати. Ее волосы свисали с бледно-розовой подушки спутанными пшеничными колтунами, утренний солнечный свет стекал по белым стенам, как вода. Ино сонно приподняла голову и сощурила опухшие глаза. — Уже время? — Без двадцати восемь, — улыбнулась Сакура, вытирая мокрые волосы полотенцем. — У тебя собеседование через час. — Через час и двадцать минут, — уточнила Ино, зевая и кое-как вставая с постели. Ино приезжала к Сакуре прошлой ночью (роллы, шоколад, парочка бокалов розового вина, парочка девчачьих разговоров) и осталась ночевать. Они проболтали до четырех утра, пусть Сакура и обещала себе не засиживаться. Сегодня вторник, у Ино собеседование, а у Сакуры важный семинар в области MedTech (у нее разгорался второй год магистратуры, объединяющий медицину и MBA), а следом — пятнично-вечерняя работа. Она старалась не нарушать выстроенный ей же режим дня, но отношения с близкими в ее жизни всегда служили чем-то вроде трамплина или зазубринки на пластинке — они меняли привычный распорядок. Ино, одетая в объемную футболку Сакуры с выцветшим Микки-Маусом, прошлепала в ванну, зевая и почесывая бедро. Сакура повесила полотенце на дверь (такая же плоско-белая и по икеевски простая, как и стены) и заправила постель, параллельно прослушивая аудио-сообщение от Юки — милой и очень умной девушки, с которой Сакура сдружилась в этом году на почве общей магистратуры. Саку, привет! Как ты, как с Ино посидели? Слушай, захвати мне пожалуйста ручку и блокнот какой-нибудь, если у тебя есть?.. Я свое забыла и уже в метро еду, а конспект писать в телефоне не хочу. Я займу нам места. Сакура порылась в ящичках своего стола (такой же бледно-розовый, как постель), еле-еле нашла дополнительную ручку и маленький неиспользованный блокнот, выданный ей на каком-то учебном мероприятии. Всунула их в свою сумку (к смятым бумажным чекам, картхолдеру, витаминнице, зарядкам, старенькому макбуку и, конечно же, блокноту с пушистой ручкой и цветными стикерами). Она автоматически глянула в длинное зеркало, стоявшее в углу, и помахала своему отражению. У нее было хорошее настроение, а эта девушка в зеркале, — с недлинными волосами, доходящими ей до лопаток, и с отпечатком подушки на щеке, — заслуживала доброго утреннего приветствия. Сакура прошла на кухню, засыпала в кофейник ложку кофе без кофеина (ее новая страсть), налила воды, нажала на кнопку выключателя. Кнопка жалась туго, будто заедала от новизны, — Сакура купила ее недавно, когда заходила в магазин электронной техники купить микроволновку (ее предыдущая, наконец, не выдержала напряжения и покинула бренный человеческий мир). В соседнем от микроволновок ряду стояли чистенькие, витринно блестящие кофейники, турки, а дальше — представительные пузатые кофемашины. На кофемашину денег у Сакуры объективно не было (не сейчас, по крайней мере, не после того, как Сакура с легкой руки спустила кучу денег на шмотки), поэтому она ограничилась симпатичной кофейной туркой. В подарок ей дали керамическую кружку, в нее-то Сакура и налила себе кофе. Ино она налила кофе в кружку с розовым сердечком. — Очень милая кружка, — хмыкнула Ино, садясь на стул и подтягивая к груди голую коленку. — У тебя мания на розовый цвет? — Он мне просто нравится, — фыркнула Сакура и подлила им в кофе кокосовое молоко. Еще одна ее новая страсть. Для полного дзена осталось только отказаться от глютена и сахара, но к таким жертвам Сакура не была готова. Она поставила на плиту сковородку и смешала им теплый, душистый омлет, пока Ино поджаривала тосты и мазала на них толстый слой хумуса. Сакура разложила еду по тарелкам, открыла коробку со вчерашними роллами и чокнулась с Ино кружкой. — За вкусные завтраки, — ухмыльнулась она. — За незамужних подруг, у которых можно остаться ночевать, — добавила Ино. Она говорила о Тен Тен — в прошлом году та встретила любовь всей своей жизни (согласно ее словам), к концу года выскочила замуж и теперь, в апреле, была уже беременна. Сакура, сидя в своей растянутой домашней футболке (не розовой, а синей!) и теснясь с Ино в мелкой, полуигрушечной кухне, плохо представляла, каково это — быть беременной. Особенно — быть беременной спустя полгода после знакомства. Но Тен Тен была счастлива, и только это имело значение. Даже если теперь они виделись и разговаривали в несколько раз реже, чем прежде. — Тебя отвезти на учебу? — спросила Ино, когда они доели и оставили посуду в раковине. — Можно, если успеваешь, — сказала Сакура, зевая и прикрывая рот ладошкой. Все-таки нескольких часов было совершенно недостаточно. Они красились у столика Сакуры, обмениваясь простыми комментариями: Саку, попробуй эти румяна, это Фенти, мне кажется, тебе так пойдет этот оттенок! О, круто, давай, а я показывала тебе эту расхайпленную тушь, которую можно смывать просто теплой водой? Вот, попробуй, Свинка, очень удобно. Давай, я тоже много слышала про эту тушь и знаешь, тебе все-таки очень идет такая длина волос. Сакура взглянула в свое отражение и слегка нахмурилась. Она подстриглась еще осенью — ничего радикального, но от ее прежней, кукольной длины осталась лишь более сдержанная и, наверное, более нежная прическа чуть ниже лопаток. Не то чтобы волосы имели для нее какое-то сакральное значение, просто однажды Сакура проснулась и поняла, что ее внешний вид больше не соответствует тому, как она себя чувствует. Было в тех длиннющих, красивых, требующих уйму времени и ухода волосах что-то, что теперь, по крайней мере сейчас, ей не подходило. Одевшись (джинсы, кеды, розовый, с золотыми прожилками укороченный свитер и бомбер), она с Ино вышла в промозглое апрельское утро, освещенное прохладным, полупрозрачным солнцем. Сакура сняла свою квартиру почти год назад — когда вернулась с Осаки, в которой заканчивала университет и первый год магистратуры. Сакура переехала в Осаку четыре года назад, спустя неделю после ее последней встречи с Саске, — в день, когда поняла, что не может и не будет жить в жилье, которое ей купили родители, и не может даже остаться в городе. Это было неудобно и не так уж легко — отказаться от прежних удобств, от комфорта быть обеспеченной отцом, и начинать жизнь будто с чистого листа. Но это было правильно. Необходимо, как чистый, свежий воздух в затхлой, запыленной комнате. Сакура улыбнулась сквозь раздраженный утренний гул машин и села в БМВ Ино, чуть забрызганную продшедшимся ночью дождиком. Прогноз погоды обещал тепло и солнце начиная с завтрашнего дня. Попрощавшись с Ино, Сакура взбежала по университетским ступенькам, находу здороваясь с парочкой знакомых и жизнерадостным охранником с кружкой черного американо в руках. Юки ждала ее на переднем ряду с двумя бумажными стаканами из старбакса и довольной улыбкой. — Ты моя спасительница, — улыбнулась она, принимая ручку и блокнот и взамен отдавая Сакуре кофе. Декаф, конечно же. В прошлом году Сакура внезапно поняла, что не очень хорошо переносит кофеин. — Сегодня какой-то приглашенный спикер. Не знаешь кто? — Нет, — качнула головой Сакура, усаживаясь рядом. — Университет решил приглашать кого-то каждые две недели? Кажется, тот профессор из Сингапура выступал ровно две недели назад. — Не знаю, — Юки (крашеные в лисий рыжий волосы, высокий рост и суховатые, слегка тронутые помадой губы) сделала глоток своего кофе. От него пахло миндальным молоком и каким-то сиропом. — Как Ино? — Как всегда, — Сакура ухмыльнулась. — Не может выбрать между несколькими парнями. — Видимо, никто из них ей и не нравится толком? — Видимо. До начала семинара оставалось несколько минут. Сакура обернулась, поискала глазами Зэро и, заметив его, разговаривающего с несколькими ребятами, улыбнулась и подождала, пока он заметит ее. С Зэро они познакомились, когда Сакура переезжала из отцовской квартиры в новую. Зэро оказался ее соседом в том новом, дорогущем доме, который Сакура покинула несколько лет назад. Тогда Зэро помог ей и грузчикам упаковать ее вещи в газель, а потом, спустя три года, Сакура встретила его в медицинской школе Токийского университета, и они постепенно сошлись на фоне некоторых общих предметов. — Сакура, привет, — Зэро отошел от приятелей и оставил на ее щеке легкий поцелуй. — Как ты? — Не выспалась, а так все хорошо, — улыбнулась Сакура. Зэро привычно пах каким-то хвойно-свежим парфюмом и был одет в худи бутылочного цвета. Он был значительно выше, ростом, кажется, больше 190 сантиметров, и Сакуре приходилось задирать голову, чтобы смотреть в его лицо. Светлые, почти такие же пшеничные, как у Ино, волосы, голубые глаза, спокойная уверенная улыбка. Зэро ей нравился — и в последнее время Сакура замечала в этом не только дружеские чувства. И это, определенно, было взаимно. — Чем занималась всю ночь? — усмехнулся он, положив крупную ладонь на свободный серый стол. — Работала или тусила? — Ага, безудержно тусила с подругой за роллами и вином, — она улыбнулась и, чуть опустив веки, отпила кофе, заметив, как не отводит глаз. — А как прошла твоя неделя? Не довел себя до скорой? — подняв взгляд, с сочувствующей улыбкой спросила Сакура. Она знала, что на этой неделе Зэро защищал своей проект (передовое софтобеспечение для постановки первичного диагноза в клиниках) перед правительственной комиссией для получения супер-пупер-важной, как окрестила ее Сакура, лицензии. В отличие от Сакуры, Зэро не пытался усидеть на двух стульях одновременно и занимался только медицинским бизнесом, в то время как Сакура изучала и медицину, и околомедицинский бизнес одновременно. Возможно, потому ее дела с собственным проектом (антидепрессанты современного поколения, позволяющие достаточно быстро вернуть в здоровое состояние организм, подвергшийся сильному стрессу или травме) шли не так быстро и успешно, как ей бы того хотелось. Какие-то успехи у нее были, но до лицензий и контрактов ей было еще далеко. Пока же Сакура занималась необходимыми исследованиями в университете, собирала фокус-группу и параллельно продавала косметическое сырье производителям уходовой косметики. В сферу продаж сырья Сакура пришла случайно — ей просто нужно было на что-то жить, когда она отказалась от денег родителей, — а затем, чем лучше ей становилось, тем больше интереса она обнаруживала к новой деятельности, которую раньше и представить себе не могла. За несколько лет работы в этой сфере Сакура пришла к выводу, что любить можно любую работу. Было бы желание вообще — любить. — До скорой дело не дошло, — сказал Зэро и притворно вздохнул. — Но к капельницам я, кажется, уже близок, устал жесть. Если что поставишь мне? — он ухмыльнулся, будто шутя, и Сакура также шутливо согласилась. — Конечно, для чего еще нам друзья-медики? — Ну-ну, не говори так. Меня одно только общение с тобой заряжает, ну знаешь, такой позитивной классной энергией. Сакура закатила глаза и, не сдержавшись, фыркнула. Этот разговор не впервые поднимался между ними. — Боже, Зэро, я не такая хорошая, как ты думаешь. — Я все правильно думаю, — уверенно сказал он. — Ты одна из самых добрых, милых и жизнерадостных девушек, которых я знаю, Сакура, — и, не дав ей вставить слово, быстро добавил: — Может, даже самая добрая и благородная, серьезно. Если бы мне сказали выбрать человека, которому надо было бы отдать на хранение ключи и все банковские карты, я бы выбрал тебя. Сакура чисто засмеялась и слегка сощурилась, прислоняясь бедром к серому столу. — Спасибо, — сказала она. — Конечно, мне можно отдать карту и не беспокоиться, что я ей воспользуюсь, потому что я, блин, могла бы запросто ее потерять! — Да ладно, ты такая растеряшка? — Зэро усмехнулся, тоже сузив светлые глаза, глядя на нее сверху вниз и… В этом что-то было. В его высоком, крупном силуэте (с шириной его плеч и костей Зэро мог бы быть регбистом в другой вселенной) чувствовалась чистая мужская сила — не давящая, но твердая, уверенная. Сакура почувствовала, как ее губы снова растягиваются в глупой улыбочке, и медленно, осознанно кивнула. — Да, я такая, — мягко сказала она и, закусив губу, отследила изменения во взгляде стоящего напротив парня. Это ей тоже нравилось. Вскоре пришел преподаватель, и Сакура, перекинувшись с Зеро парочкой незамысловатых слов, вернулась к Юки. И смущенно улыбнулась, поймав знающий взгляд подруги. — Что? — со смешком спросила Сакура. — Ты флиртуешь с ним, подруга. — Возможно, — протянула Сакура, пытаясь задавить улыбку и понимая, что ничего не получается. — И он с тобой тоже. — Это так заметно? — Не знаю, как остальным, но мне и всем, кто достаточно внимательный, — да, заметно, — с нажимом сказала Юки и приподняла брови. — Зэро знает, что ты у нас любительница пофлиртовать и отшить парня в самый последний момент? — Эй, когда ты так говоришь, это звучит плохо, — возмутилась Сакура. — Я всегда, вот правда, каждого парня предупреждаю, что не рассматриваю секс без отношений, если ты об этом. — И отношений с тех пор, как ты вернулась в Токио, у тебя было… ноль? — Ну, разве это плохо? — Сакура пожала плечом и раскрыла свою тетрадь. Преподаватель печатал что-то в телефоне и не спешил начинать семинар. — Я хочу отношений, семью и всякого такого, но чуть позже… Не сейчас. — Хэй, я-то тебя понимаю, — Юки хлопнула Сакуру по руке и слабо улыбнулась. — Правда понимаю. Ты полгода встречалась в Осаке с тем твоим бывшим, с Шотери, и до этого ты говорила вроде у тебя была сложная любовь?.. После такого не грех отдохнуть от всех мужиков, серьезно. — Угу, — пробормотала Сакура, переводя взгляд на женщину, вошедшую в аудиторию. Женщина, видимо, и была приглашенным спикером. Следом за ней Сакуре пришло сообщение. Зэро Ооцуцуки: сегодня с друзьями идем потусить немного, расслабиться) пойдем с нами?) Зэро Ооцуцуки: можем с ними начать, а потом посидеть где-нибудь) Сакура Харуно: можно) я работаю и освобожусь часам к 11 Зэро Ооцуцуки: ок. Я заеду за тобой Сакура Харуно: хорошо) Она подняла голову и наткнулась на ухмыляющуюся Юки. — Он классный, — зачем-то сказала Сакура. — Я вижу, — закатила глаза Юки. — Он тебе нравится?.. хотя вряд ли больше, чем ты ему. И слава богу, подумала Сакура, но вслух этого не произнесла.

***

Сакура нанесла на кожу духи Nicolai (ее весенний фаворит), надела розовые туфельки, коротковатое, но милое платье и с любопытством посмотрела в зеркало. Проходясь спокойным взглядом по каждому стеклянному сантиметру. И впервые в жизни, за все двадцать четыре года, она смотрела на себя, видела свои неровности и шероховатости (на скуле тщательно замазано воспаление из-за недосыпа, волосы симпатичные, но не более того, в мире существовало множество женщин с куда более красивыми волосами, попа могла бы быть и побольше, а талия поуже, если уж придираться) — и при всем этом Сакура не чувствовала жгучего, болезненного желания немедленно исправить недостатки. Похудеть, докраситься, докрутить волосы, провести еще какую-то манипуляцию. Она не забила на свою внешность — о, это все равно было абсолютно недопустимо в ее картине мира, Сакуре нравилось быть красивой, — но теперь ей стало… легче. Она будто перестала оценивать каждый миллиметр себя под критической лупой и научилась (или, по крайней мере, училась) смотреть на себя достаточно любящим взглядом. Таким, который говорил ей: ты прекрасно выглядишь, малыш, даже если сейчас находишься не в идеальной форме. У нее в принципе отпало желание быть невротически-идеальной. Сакуре хотелось быть собой, и она только училась этому. Зэро написал ей, когда время было почти девять, и Сакура спустилась вниз по лестнице. Она жила на пятом этаже и не пользовалась лифтом, каждый день устраивая себе что-то вроде мини-фитнеса. Не считая тренировок в зале, к которым Сакура подступилась всего месяц назад. Во дворе жилого комплекса средней руки был припаркован светлый Майбах. Сакура хмыкнула сама себе. Иногда она забывала, что Зэро был богат — он не вел себя, как богатый парень, и дело было не в его скромности (Зэро действительно был скромен, но не всегда). Дело было скорее в том, что он не интересовался искусством, не играл в гольф и не имел собственного, тщательно сконструированного мнения относительно Фрейда или, например, глобального потепления. Зэро жил своей жизнью, горел своим проектом, любил друзей и вкусную еду, занимался благотворительностью и хайкингом. Это Сакуре тоже нравилось. Они были разными. Зэро вышел из автомобиля и открыл ей дверь. — Все нормально? Удобно? — спросил он, когда Сакура села на заднее сидение и чинно положила на колени сумочку. — Да, спасибо, — она улыбнулась, он кивнул, захлопнул дверь и сел с обратной стороны. Водитель молчаливо тронулся с места. — Круто выглядишь, — сказал Зэро. — Ты тоже, — и, хихикнув, Сакура добавила: — Так ты не только в худи одеваешься? — Иногда приходится переодеваться, — он криво ухмыльнулся. — Мы сегодня просто отдыхаем или тебе нужна помощь с твоей работой? Их проекты были одной из причин, почему они сдружились, да и вообще начали общаться. Сначала они просто попали в одну дискуссионную группу, а потом начали помогать друг другу. Впрочем, это скорее Зэро помогал Сакуре, чем она ему — не считая эфемерного заряда энергии, о котором любил говорить Зэро, и того, что Сакура помогала ему с медицинской частью, как могла. На этой ниточке и оформилась их дружба. — Обойдемся без проектов, — сказала Сакура и сразу же добавила: — Кстати, я как раз хотела спросить. Помнишь ту инвесткомпанию, про которую говорил профессор Кабуто? Что ты в итоге надумал? — А говорила, без работы, — Зэро беззлобно усмехнулся. — А так, я особо и не думал, я туда не пойду. — Почему? — Сакура закусила губу, всматриваясь в лицо Зэро, бледневшее в тусклом свете автомобильного салона. — В смысле, я прекрасно понимаю, что ты не нуждаешься в финансировании, но смысл же не только в деньгах, но и в стратегии в помощи в выходе на мировой рынок, а это то, что мы с тобой оба хотим… — Хотеть я хочу, но я, если честно, не верю, что эти ребята нам реально помогут. Они не из Японии, они вряд ли понимают наш концепт и менталитет, как нам это нужно. И пройти отбор довольно трудно. — У них есть кейсы из разных стран, — произнесла Сакура, пытаясь донести до Зэро свою мысль. Сама она приняла решение еще в начале недели. — Ну, я попробую попасть к ним, хотя конкурс там, конечно, огромный. Сто пятьдесят проектов на одно место. — У тебя есть все шансы, ты же умничка. — Спасибо, — Сакура улыбнулась, чувствуя, как к щекам прикипает кровь. — Но я правда считаю, что ты могла бы справиться и без этой инвесткомпании, — добавил Зэро, поворачиваясь к ней всем корпусом и окончательно переходя на серьезный деловой тон, которым он общался с ней всякий раз, когда речь заходила о работе или учебе. — Ты же изначально делала проект с потенциалом мировой рынок. У меня ситуация чуть сложнее, мне сложнее масштабироваться. — Я уверена, что все у тебя получится, как только ты решишь, — Сакура покачала головой, жалея о том, что Зэро себя недооценивал. Ну или был таким консервативным в плане бизнеса. — Но мне все-таки хочется посмотреть, чем мы с этой инвесткомпанией можем быть полезны друг другу. Если, конечно, я пройду конкурс. — Ну, это тебе решать, конечно, — вздохнул Зэро, будто вывесив перед ней белый флаг. — Как хоть называются эти ребята? — Цитадель. Ну, компания так называется. — Ну и название. Они засмеялись вместе и больше не возвращались к теме работы.

***

Следующим утром Сакура проснулась достаточно радостная и довольная, несмотря на мерное, тихое постукивание в голове после выпитого алкоголя. Сквозь задернутые шторы протекала полоса света, и Сакура поспешила распахнуть окно. — Ура, — выдохнула она, прислоняясь лбом к нагретому солнышком стеклу. Она взяла телефон (белый айфон с парочкой царапин) и надиктовала Юки сообщение хрипловатым со сна голосом: — Погода офигенная, Юки, давай сядем где-нибудь в парке и там поучимся. Пока Юки отвечала, Сакура включила музыку и встала под душ, поеживаясь, пока вода медленно грелась. Она смывала с волос шампунь, пахнущий какими-то травами, когда у нее зазвонил телефон. Время шло, айфон надрывался, песня Ланы из-за этого стояла на паузе. Кто это звонит интересно. Сакура вылезла из-под душа, проливая вокруг лужи воды, и приподняла брови, увидев имя абонента. — Кен? — Саку, ты как? — бодро начал Кен. — Погодка для субботы зашибись, не хочешь пообедать где-нибудь под открытым небом и поработать? В парке, например? — Давай, — сказала Сакура, просмотрев чаты и увидев, что Юки еще не прочитала сообщение. — Но ко мне может подойдет подруга, Юки, помнишь, я про нее рассказывала?.. — Да хоть десять подруг. Давай тогда в твоем любимом парке. Во сколько будешь готова? — Через часик. — Ладно, подъеду через полтора! — фыркнул Кен и сбросил вызов. Сакура стерла со лба мыльную пенку и закатила глаза. Вечно Кен подкалывал ее из-за опозданий. С Кеном Сакура общается еще со времен ее вторых отношений с Шотери. С сами Шоте Сакура возобновила общение почти случайно. В Осаке, спустя год после переезда. Шоте навещал маму (она развелась с отцом Шотери и вернулась в родной город) и встретил Сакуру в одном из супермаркетов. Они разболтались, выпили чай с бенто и как-то внезапно подружились, а потом, спустя еще несколько месяцев и несколько приездов Шоте в Осаку, стали встречаться. Это были первые отношения Сакуры после переезда. Вторые ее официальные отношения после того, как с ним же, с Шотери, Сакура рассталась кучу лет назад, когда ей было еще шестнадцать. И третьи ее отношения, если считать то, что у нее было с Саске. Сакура так и не поняла, каким определением окрестить их прошлые недоотношения, но это больше не имело того сакрального, какого-то космического значения, которое она видела в их связи раньше. С Шоте, впрочем, отношения снова не продлились долго. Они были вместе полгода — приятные, веселые, классно-милые полгода, давшие ей целый дневник воспоминаний и в то же время показавшие, что пары из них никогда не выйдет. Сакура и Шоте расстались на мирной ноте, а с Кеном (школьный друг Шоте, сын посаженного миллиардера и просто чудесный парень) Сакура так и продолжила общаться. Они сошлись на том, что оба начинали жизнь заново, учились работать и зарабатывать, и — быть верными себе. Выбирать свою душу, а не отца, парня или мифическое благополучие. Потому через полтора часа (все-таки не час, черт!) Сакура была в лиственном, залитым солнцем и невесомым пухом парке и протягивала Кену его любимую матчу. Себе Сакура взяла смузи — она терпеть не могла веганскую прогорклость матчи. — Ну ты хотя бы опоздала всего на час, а не на два, — сказал Кен, принимая напиток. — И на том спасибо. — Пффф, не будь таким занудой! А еще я принесла тебе матчу, неужели ты не простишь меня за нее? — Ну раз уж ты принесла мне матчу! Они перебросились шутками и, сев на деревянную, пахнущую смолой и пылью скамейку, открыли ноутбуки. Кен пробовал себя в IT и в тот момент пытался сдать какой-то экзамен. До IT был проджект-менеджмент, продажи по e-mail и даже готовка. Кен вроде как находился в поиске профессии и работы, которая ему бы и нравилась, и приносила достаточный доход. Под достаточным доходом в реальности подразумевалась довольно скромная цифра. Сакура закусила пластиковую трубочку, по которой мерно тек яблочно-сельдереевый сок, и взглянула на профиль Кена. Светлая, чуть покрытая щетиной и ямками от старых прыщиков кожа, задумчиво-напряженный взгляд ученого, челка спадает на глаза, на голову задом-наперед нахлобучена кепка с названием команды из американского футбола. Ничто в нем сегодняшнем не выдавало того спесивого, нагловато-высокомерного подростка, которого Сакура встретила в арене 66 и из-за которого в свое время разгорелась дурацкая драка на улице. Та стычка, впоследствии которой одному парню (Досу, как помнила Сакура) жестоко переломали руки (Саске, конечно; Сакура больше не знала парней, способных на такое), осталась в памяти Сакуры чем-то вроде яркого, ядовито-въедливого пятна. Она помнила каждую секунду того события, но эмоции, испытываемые ей в тот момент, казались смазанными, будто расплесканными по холсту. Будто ее внимание было настолько заточено под Саске и его состояние, что его не хватало на саму себя. — Ты ужасно изменился с тех пор, когда мы только познакомились, — сказала Сакура, внимательно глядя на Кена и как-то неожиданно растеряв оптимистичную улыбку. Не потому, что у нее испортилось настроение. Оно просто изменилось — стало приземленнее, задумчивее. — Ты тоже, — приподнял брови Кен и вперил в нее внимательный взгляд, высверливая. — Ты изменилась даже больше, чем я. — И как я изменилась? — спросила Сакура, игриво склонив голову, но Кен только нахмурился. — Не знаю, так сразу сложно сказать. Может, кажешься более счастливой? Хотя с ним, э, то есть когда ты уже была типа с Саске, ты тоже, конечно, выглядела счастливой, но… Не знаю, теперь ты кажешься мне просто радостной жизни, понимаешь? И еще, ты больше не кажешься мне потерянной девочкой. — А я была потерянной девочкой? — Сакура фыркнула. — Ага. Красивая и умная, как и сейчас, но потерянная. Ты как будто не знала, что делать со своей жизнью. — Как много людей в семнадцать вообще знают, что им делать со своей жизнью? — Это хороший вопрос, — прыснул Кен, и Сакура тоже улыбнулась. Прошлый опыт ее не расстраивал. Более того, она была благодарна — за все, что пережила, плохое и хорошее. В конце концов, не будь ее прошлого, разве была бы она сейчас той, кем являлась? И если бы в жизни не было плохого, как бы она научилась чувствовать хорошее? — Да уж, — сказала Сакура, утыкаясь в свой экран. — Жизнь забавная штука. — Ты звучишь как старушка, Саку. — Эй, это не я тут называю молодую девочку потерянной! — Но ты правда было очень растерянная тогда! — Бебебе. — Очень по-взрослому, Сакура. — Очень по-занудному, Кен. Пей лучше свою матчу! — А ты что делаешь? — Готовлюсь к конкурсу в ту английскую инвесткомпанию, про которую я тебе говорила, помнишь? Они отбирают сорок проектов из Японии, и я очень надеюсь пройти к ним. Эти ребята не просто инвестирует, они работают по принципу какого-нибудь бизнес-акселератора, и… — Сакура вздохнула, вглядевшись в свой защитный проект. Тот самый, который она готовила последние полгода и собиралась сдать на конкурс. — Не знаю, вдруг у меня получится пройти. — Попробуй, — сказал Кен, пряча глаза под кепкой, чтобы полуденное солнце слепило чуть меньше. — Это точно лучше, чем ничего не делать. Хотя про компанию я что-то не особо понял. — Забей, — отмахнулась Сакура. — Потом расскажу. Если пройду. К вечеру, доработав в компании Кена и съев с ним по сендвичу с индейкой, Сакура отправила конкурсную работу на почту акселератора. Она вздохнула и скрестила пальцы, Кен шепнул: все будет гуд, держу за тебя кулаки. Мимо пролетела крупная мохнатая бабочка. В ветках соседней ивы горланила какая-то птица. Апельсиновый шар почти севшего солнца завис над городом, Юки написала Сакуре сообщение: блииин я была с братишкой, ему зуб вырвали и он болел, я только увидела твое сбщ, я подъеду? ты где? Сакура скинула ей локацию, закрыла ноутбук и прикрыла глаза. И — все было хорошо, все было так, как должно быть. Это длилось уже почти полгода — и Сакуре еще никогда в жизни, даже в детстве, не было так спокойно и радостно, несмотря на все трудности и неопределенности в жизни. За это она тоже была благодарна.

***

— Я прошлааааааа! — воскликнула Сакура, аж подпрыгнув на месте. Это был вторник. Они с Зэро встретились на завтрак перед лекцией, в кафешке с уютной террасой, кактусами на подоконниках и идеальным бенедиктом. — Боже, я прошла, — повторила Сакура, снова перечитав письмо на почте. — Просто поверить не могу, Зэро! — Очень круто, поздравляю, Саку! — Зеро приподнял свою чашку, и они стукнулись. Кофе у Зэро, холодный яблочный чай у Сакуры. Прогноз погоды не обманул: стало действительно тепло. — Я же говорил, у тебя были все шансы. Я даже не удивлен. — Зато я удивлена, — все еще не до конца веря в то, что видят ее глаза, произнесла Сакура. — Они так быстро проверили отбор. Я думала, результаты придется ждать месяц или два… Ого, — она выпучила глаза, прочитав последние строчки. — Тут написано явиться на первую встречу уже в это воскресенье, будет выступление от основателей и первичное знакомство с проектами. Уже в воскресенье! — Дыши, Саку, не забывай дышать, — спокойно произнес Зеро, отставив кофе. Его крупная, очень светлая ладонь лежала напротив ее тонкой, тронутой загаром. Сакура умудрилась загореть на прошлой неделе, когда весь день просидела в парке под солнцем, наплевав и на спф, и на головной убор. — Я очень за тебя рад. Ты совершенно точно достойна того, чтобы оказаться в этом списке из… скольких, ты сказала, проектов?.. — Из сорока, — Сакура сделала большой глоток чая, чувствуя, как от волнения и возбуждения у нее потряхивают пальцы. — Потом, как я поняла, из сорока проектов они выберут три лучших, в которые инвестируют по второму кругу. Но даже если я не попаду в финал, быть одной из сорока все равно круто. Думаю, это поможет мне сдвинуть антидепрессанты с той точки, на которой я застряла. — Это достойно того, чтобы отпраздновать, — сказал Зэро и обратился к пробегавшему мимо официанту: — Принесите, пожалуйста, ваш самый большой шоколадный фондан и два бокала беллини. — Ого, вот это мы празднуем на завтрак, — сказала Сакура, хихикнув, и откинула с лица прядку. — Сто лет не ела шоколадные фонданы. — По тебе и видно, — хмыкнул Зэро и подался вперед, как бы увеличивая позой значимость своих слов. — Правда, Саку, поздравляю. Звучит как новый этап в твоей жизни. — Надеюсь, — она улыбнулась и сжала ушко кружки. Эмоций было слишком много, чтобы сидеть спокойно, тело будто не выдерживало градус. — Я безумно рада и также безумно волнуюсь, если честно. Не представляю, что они мне скажут и как вообще проходят все процессы в таких акселераторах. Может, у меня вообще ничего не получится, кто знает. — Все будет отлично, а если не будет — говори мне, я найду основателей и поговорю с ними, — Зэро ухмыльнулся, облегчая свои слова шутливым тоном, вот только Сакура предполагала, что он не совсем шутит. Сколько бы она не забывала об этом, но Зэро все-таки был младшим сыном Широ Ооцуцуки — главы достаточной богатой и достаточно древней в Японии семьи. Они, как понимала Сакура, уступали императорской власти семьи Гарры и древне-политическому статусу семьи Хьюга, также, как когда-то уступали неприличному богатству Учиха (сейчас ситуация изменилась, но насколько сильно — Сакура не знала и не пыталась узнать), но в любом случае — Ооцуцуки все еще были представителями того класса, который в новостях подавался под соусом «семья, разбогатевшая после Второй Мировой». И, вероятно, у Зэро и правда была возможность дотянуться до кого-то из тех, кто принимал решения в том инвестфонде. — Хиаши Хьюга все-таки баллотируется в палату представителей, — вдруг сказал Зэро, глядя куда-то поверх головы Сакуры. Туда, где висело плазменное ТВ с выключенным звуком, а снизу бежала сводка важных новостей. — Метит в следующего премьер-министра, — прокомментировала Сакура и с предвкушением посмотрела на шоколадный десерт, принесенный официантом. — Да, — как-то удивленно сказал Зэро. — Ты следишь за нашими внутриполитическими делами? Я думал, тебе плевать на все это. — И не только за внутренними делами, — фыркнула Сакура и воткнула ложку в пирожное, надламывая твердую часть. Потек горячий, дымящийся шоколад. — О. Это… неожиданно. Сакура взглянула на Зэро и дразняще сощурилась. — А ты что, один из тех мужчин, которые уверены, что политика интересна только мужчинам и женщинам там не место? — Нет, конечно, — он закатил глаза, будто она сморозила чушь-белиберду. — Но, хм… Зэро замялся. Сакура отправила в рот ложечку десерта. — Но ты удивлен, что я в чем-то разбираюсь, — сказала она, усмехаясь. — Да господи, только не пойми неправильно. Ты просто не выглядишь… — он остановился и резко поправился. — Точнее, не ведешь себя так, будто тебе это интересно. — Ты никогда не спрашивал. — Да, но… И ты ничего не говорила. — Может, мы просто недостаточно знакомы? — Сакура весело улыбнулась. У нее было чудесное настроение, погода была прекрасна, ее приняли в инвестиционный бизнес-акселератор, фондан был сладкий, горячий и очень шоколадный. Для полного счастья осталось только подразнить Зэро еще немного. — В смысле? — Нуууу, мы же даже меньше года знакомы? А общаться так вообще начали только зимой, когда появились общие предметы, — (Зэро нахмурился, и она шаловливо сузила глаза, еле сдерживая улыбку.) — Нескольких месяцев недостаточно, чтобы узнать меня до конца, Зэро Ооцуцуки. — Аа, я понял-понял, — он усмехнулся, когда понял, что Сакура дурачится и не имеет ввиду ничего серьезного. — Ага. Видимо, я тебя недооцениваю. — Ага. Или переоцениваешь. — Точно нет, Сакура… Какая у тебя фами… А, Харуно, точно. Так вот, я тебя точно не переоцениваю и не идеализирую, как ты утверждаешь, Сакура Харуно. Ясно тебе? Последнее он произнес с едва заметным нажимом-смешинкой, и Сакура, слегка приподняв брови, фыркнула. Боже, кажется, ей везет на мужчин со склонностью к демонстрации доминации. — Ясно-ясно, — сказала она несерьезным тоном глупышки. — Вот и хорошо.

***

В воскресенье Сакура стояла перед входом в Ритц-Карлтон и мысленно подбадривала себя, пытаясь унять вновь вскинувшееся волнение: все нормально, Саку, ты ведь уже прошла первичный отбор, не нужно так сильно волноваться из-за встречи с этими людьми, да ты и даже не знаешь, кто там будет, но, если что, у тебя есть ты и ты со всем справишься, все будет хорошо, малышка. Так звучал ее способ помочь самой себе, когда волнение накрывало громадной сплошной волной и дыхание становилось частым, поверхностно-грудным. Сакура медленно вдохнула животом, выдохнула еще медленнее и, сжав кожаную ручку белого, в тон кедам на платформе, рюкзака, вошла в холл. Слева стоял красивый минималистичный стенд со стайкой красивых девушек в серых костюмах. Одна из них улыбнулась, когда Сакура подошла к ним и показала свое приглашение. — Сакура-сан, добро пожаловать, — кивнула девушка с тугой шишкой. — Прошу, за мной. Девушка провела Сакуру к лифту, отведенному специально под сегодняшнее мероприятие (вау), и дежуривший швейцар довез Сакуру до двадцать седьмого этажа. — Отличного вам дня, — пожелал ей мужчина хмурого, ответственного вида. — Спасибо, и вам! Сакура вышла из лифта, прошла небольшой коридор, устеленный мягкими бежевыми коврами, и попала в новый, совсем иной мир. Огромный стильный серый зал, ряды светлых кресел, ненавязчивая инструментальная музыка, сцена с экраном на пол стены и темой сегодняшней встречи «Цитадель-Япония». По бокам стояли столики с водой, фруктами, легкими канапе и отдельный стенд с кофе и жизнерадостным, подвешенным на язык баристой, около которого столпились люди. Рассудив, что лучше не терять время, Сакура направилась к передним рядам и увидела, что два первых уже полностью заняты — их оставили для наиболее перспективных проектов, в число которых Сакура, очевидно, не вошла (об этом ей вежливо написали во вчерашнем письме). На третьем ряду, немного сбоку, чудом осталось одно свободное место, его-то Сакура и пометила, оставив на мягком кресле свой рюкзак. Часы в ее айфоне указывали на 9:55 утра. До начала оставалось пять минут. Сакура заказала кофе, решив позволить себе кофеин сегодня, забрала с другого столика блокнот, полагавшийся каждому участнику акселератора, и вернулась на свое место. От предвкушения, волнения и количества новых интересных людей у нее часто билось сердце. — Здравствуйте, — поздоровалась подтянутая женщина со светлым каре, садясь рядом. Одетая в кожаные брюки и обтягивающий топ, она выглядела как очень дорогой инструктор по фитнес-бикини. Сакура улыбнулась ей. — Здравствуйте. Справа от Сакуры оказалась компания из двух мужчин представительного вида, и тогда Сакура поняла, что она — одна из самых молодых участников сегодняшней встречи. Когда часы указали на десять утра, на сцену вышла ведущая в классном оранжевом костюме и произнесла стандартные слова ведущей: приветствие, регламент мероприятия, шутки, вдохновленные речи и представление руководителей акселератора. — Энтони Блэк! — воскликнула девушка, указывая рукой на мужчину, выходящего к экрану откуда-то из задней, спрятанной комнаты. — Основатель и руководитель всей идеи с акселератором! Если бы не он, нас бы сегодня здесь не было! — Мистер Блэк! — воодушевленно поприветствовала женщина рядом с Сакурой, явно она понимала, о ком идет речь. Сакура захлопала вместе с остальным залом. Сама она ни о каком мистере Блэке не слышала, зато знала следующего спикера — Лили Патриксон, женщину лет пятидесяти, о которой рассказывал профессор Кабуто. Миссис Патриксон была наполовину японкой и именно с нее началось сотрудничество Акселератора с Японией. По крайней мере, так писалось в паре интервью, которые Сакура откопала в англоязычном интернете. Энтони и Лили показались Сакуре приятными, располагающими к себе людьми. Они вели мероприятие по-простому живо, представляясь и по очереди знакомясь с каждым участником. Когда очередь дошла до Сакуры, она встала, представилась и, растерявшись, сказала не совсем то, что планировала, но в итоге, насколько она могла судить, все равно произвела благоприятное впечатление. К часу их отпустили на обед, а после обеда началась вторая часть мероприятия. — Ну что ж, ребят, — сказал Энтони, спустя несколько часов окончательно перешедший на неофициальный тон. — Сейчас начинается самая интересная часть. Мы с Лили, как руководители акселератора, и пара приглашенных спикеров, которые по совместительству являются инвесторами в акселераторе, разберем ваши проекты и стратегии. И долгосрочные, и краткосрочные. Скажу сразу: может быть больно, — Энтони усмехнулся, — но зато эффективно. Лили, мы готовы пригласить наших спикеров? — Двоих, — кивнула Лили. — Кое-кто опаздывает, но он предупреждал нас. — Отлично. Инвесторами, о которых шла речь, оказались молодая американская женщина лет тридцати (какая крутая, подумала Сакура) и улыбчивый сингапурский мужчина с выпирающим из-под рубашки животом. Каждый проект разбирался индивидуально, на глазах у остальных участников, и это заставило Сакуру занервничать. Она нервно сглатывала, дожидаясь своей очереди, несмотря на то, что ничего критичного на сцене не происходило. Мужчина-сигнапурец оказался довольно мягким, Энтони и Лили много шутили, женщина-американка была построже, но не переходила границ, и это казалось терпимым. — А, а вот и ты, — произнес Энтони в микрофон, глядя куда-то в конец зала. — Наш третий инвестор, Учиха Саске, но вы все знаете его и без меня, я думаю, — Энтони хохотнул. Участники тоже засмеялись, но в основном все-таки обернулись и вытаращились на мужчину, который шел по проходу меж креслами уверенным, спокойным шагом. Черные джинсы, черная футболка (он единственный среди спикеров был одет так непосредственно), черные, сверкающие в искусственном свете глаза — Боже, растерянно подумала Сакура, с каждым годом все красивее. Она не видела Саске почти четыре года — с того их последнего разговора, послужившего чем-то вроде катализатора для последующих изменений в жизни и голове Сакуры. Первый год она даже намеренно игнорировала все статьи и интервью, выходившие с ним в Форбс и Токио Глобал. Игнорировала все упоминания о нем в соцсетях — а их было немало! Видимо, пиарщик Саске решил всерьез заняться его репутацией среди поколения помладше. Игнорировала новости и запретила девочкам упоминать его в разговорах. В те первые полгода она напоминала себе героинового зависимого в завязке — она будто проходила по спутанной адской дорожке, когда слезала с иглы и пыталась при этом не умереть от того, как ее ломало изнутри. В худшие моменты, когда она обнаруживала себя сидящей под холодным душем, пусто глядя в зеленую плитку, Сакура думала, что, возможно, такая зависимость зависимость даже хуже наркотической. — Привет всем, — сказал Саске, мазнув по залу быстрым, внимательно-отстраненным взглядом. — Извините за опоздание, Тони, Лили. Я только с самолета и сразу к вам. — О, мы все понимаем, — проговорила Лили. — Друзья, нуждается ли Учиха Саске в представлении? По залу прокатились взбудораженные смешки. Кто-то крикнул: я о нем знаю больше, чем о нашем императоре! Зал снова засмеялся. Сакура откинулась на спинку кресла, сглотнула и сосредоточила внимание дыхании животом. Простая практика, задействующая вегетативную нервную систему и позволяющая успокоить шалящую лимбику — или тревогу, проще говоря. — Но я все-таки представлю этого молодого человека, — ухмыльнулась Лили. — Учиха Саске, возглавивший один из крупнейших инвестфондов страны в двадцать лет. Вдумайтесь и представьте это себе: в двадцать лет встать во главе огромного фонда, от которого со всех сторон в те времена пытались отхватить по куску в несколько миллиардов. Сейчас Саске все также руководит Куантомо Кэп, тем самым инвестфондом, основанным еще его прадедом, и я даже осмелюсь сказать, что при Саске дела Куантомо пошли в гору. Сейчас Куантомо — крупный игрок не только в Японии, но и в Великобритании. И сейчас Саске расширяет влияние своего фонда до США… Саске, правильно я понимаю, что это одна из причин, почему ты решил инвестировать в молодые японские проекты? Это твой план по захвату мира? — со смешинкой сказала Лили. Саске улыбнулся. Сакуру с размаха ударило в прошлое, в старые привычки — колотящееся сердце, вскинувшееся предвкушение одного его голоса, подрагивающие пальцы, — и также резко все прошло. Сознание будто ударило остаточной конвульсивной вспышкой — чтобы оставить ее в покое навсегда. Сакура вздохнула, мысленно улыбнулась и оперлась локтем о колено, готовая слушать. Ей было жутко интересно, как дела у Саске, как проходит его жизнь, к чему он идет (может, идея с местью разрешилась как-то более человечно, ведь в новостях ничего подозрительного не сообщалось), стал ли он счастливее, в конце концов, — и в этом интересе, наконец, не чувствовался безумный привкус. — Ками, какой сексуальный молодой мужчина, — сказала женщина справа от Сакуры, улыбаясь Сакуре, будто делясь с ней секретом. Сакура согласно усмехнулась. Этого у Саске, безусловно, не отнять. И даже больше. Она очертила взглядом его силуэт. Все такой же высокий, поджарый, с прямым разворотом плеч и сухими, четкими линиями мышц под футболкой — и все-таки что-то в нем изменилось. Успокоилось, покрылось сантиметровым слоем тотальной уверенности и непробиваемости. Что-то, что делало его более взрослым и, — определенно, — более сексуальным. — Ты как всегда видишь суть, Лили, — усмехнулся Саске, вставая посреди зала и здороваясь с другими инвесторами на безупречном английском. Сакуре всегда нравилось его произношение, сама она до уровня отсутствующего акцента не дошла. — Верно, — он обернулся к залу, и Сакура закусила губу. Интересно, знает ли он, что она является одной из его протеже? — Нам, как инвесторам с мировым именем, и вам, как основателям одних из самых перспективных и интересных проектов Японии, интересно создавать продукты и бизнесы, способные теснить титанов на мировом рынке. Как вы думаете, что еще, кроме продукта и работающей системы, нужно, чтобы меряться с этими титанами яйцами? Соседи Сакуры снова заухмылялись, она улыбнулась. Это звучало в духе Саске. — Деньги! — крикнул кто-то в толпе. — Правильные знакомства! — Уникальная идея! — Топовая технология! — Быть Учихой!.. — Кстати, место миссис Учиха ведь все еще вакантно? — лукаво сказала Лили. — Да, — сказал Саске и посмотрел на зал с улыбкой кота, замышляющего убийство. — И вы все несете полную хрень. Тони, ты же не возражаешь, если я не буду сдерживаться в лексике? — На другое мы и не рассчитывали, Саске, — хохотнул Энтони и неловко почесал затылок. Кажется, специфическая манера Саске выражаться, включающая в себя и интеллигентную вежливость, и грубость какого-нибудь детройтского оторвыша, Энтони нравилась и смущала одновременно. Что ж, Сакура прекрасно его понимала. Она закусывала нижнюю губу, чтобы прекратить глупо улыбаться. — Тогда продолжим там, где вы остановились, — сказал Саске своим партнерам-инвесторам, и американка (Тереза, точно) кивнула. Рядом с Саске она больше не выглядела столь пугающе в своей отстраненной, компьютерной манере говорить и строгой рубашке на мужской лад. Рядом с Саске она казалась всего лишь сотрудником, ассистирующим ему в разборе проектов. И Сакура резко прекратила улыбаться, когда поняла, что рано или поздно ее тоже вызовут на сцену и Саске будет разбирать ее также, как остальных. — Боже, — прошептала она. — Что такое, Сакура-сан? — спросил мужчина, сидящий рядом. — Боитесь Учиху? — Нет, просто… — торопливо попыталась объясниться Сакура, сама толком неуверенная, почему так разволновалась. — А я вот боюсь, — непосредственно сказал мужчина. — Этот парень настоящий звереныш. Увел у крупнейшего английского инвестфонда двух его самых богатых клиентов, представляете? А это ведь многое значит, просто так такие дела не делаются. — Я понимаю, — пробормотала Сакура, думая о том, что, если кто и мог такое провернуть, то это точно кто-то вроде Саске. Она подняла взгляд на сцену. В тот момент Саске стоял, оперевшись бедром о стол, и слушал, как основатель инновационных дронов-курьеров пытался объяснить какое-то свое решение. Судя по прохладному, невпечатленному лицу Саске, получилось у бедолаги плохо. Сакура сперва хихикнула этому, а затем вспомнила, что ей предстоит тоже самое, и принялась вспоминать свою презентацию и готовиться к возможным вопросам. — А в интервью этот Учиха кажется спокойнее и дружелюбнее, чем в жизни, — хмыкнула женщина, сидящая рядом с Сакурой, пока Саске расхристывал очередного участника на сцене. — Но так даже интереснее. — Это пиздец, — сказал какой-то парень спереди, судорожно печатая что-то в ноутбуке. — Простите, но мою презентацию такими темпами он разъебет в пух и прах, надо срочно что-то менять. — Уже поздно, — сказал другой мужчина. — Ты следующий. — Пиздец, пиздец, пиздец. Да уж, подумала Сакура. Ее вызвали спустя несколько часов, когда на улицу опустились лиловые, по-весеннему мягкие сумерки и в зале включили дополнительный свет. К тому момент участники, видимо, привыкли к Саске и его жестковатой манере говорить, сосед Сакуры даже хмыкнул: все-таки он крут, этот Учиха. Парень, сидящий впереди, после разбора эйфорически произнес: жестко, конечно, он реально разъебывает, но зато по факту, у меня в голове все поменялось теперь! Учиха топ. — Так, следующим у нас будет очень интересный, я бы сказала, непривычный для нас проект, связанный не только с бизнесом, но и очень сильно с научными исследованиями. Его основательница — Сакура Харуно… Сакура, подойди, пожалуйста, — позвала Лили. Сакура встала, поправила лонгслив, подумала о том, что ей следовало одеться консервативнее или сдержаннее — она выделялась в своем кэжуал прикиде с открытой талией и обилием розового, — отрезала эти мысли (сейчас не время!), сжала в руке телефон и, поправив волосы, прошла вдоль прохода. Ей потребовалась секунда прежде чем она подняла глаза и наткнулась на внимательный, очевидно заинтересованный взгляд Саске. Он все также опирался о стол. В одной руке полупустая бутылка с водой, вторая в кармане черных, какого-то рокерского вида джинс, и это до странного успокоило Сакуру. Он тоже не слишком вписывался в образ серьезного инвестора-миллиардера с мировым именем и репутацией. Сцена находилась почти на одном уровне с залом — их отделяла всего одна, довольно символичная ступенька. И, тем не менее, Саске оттолкнулся от стола и галантно подал Сакуре руку, чтобы помочь сделать шаг вверх. С женщинами на разборах он и правда был мягче и сдержаннее, чем с мужчинами, но все же — руку до нее подал лишь однажды. Женщине, которая была в гипсе. Сакура на себе никаких гипсов не видела, и потому его жест был вдвойне приятен. Будто таким образом Саске демонстрировал уважение к их общему прошлому — хотя наверняка Сакура, конечно, не знала. — Здравствуй, Сакура, — улыбнулся он. Дружелюбно и не фамильярно — так, что сторонний зритель вряд ли мог бы с уверенностью сказать, знакомы они или нет. — Привет, Саске, — улыбнулась она в ответ и прошла к середине сцены, здороваясь с остальными участниками, сжимая айфон сильнее. — Одна из самых молодых участниц акселератора, — сказал Энтони. — Сакура, расскажи ребятам о своем проекте, чтобы ввести всех в курс дела… Сакура чувствовала, как пульс грохочет в затылке, путая мысли. Она развернулась к залу и поняла, что в этом моменте слишком много эмоций и событий. Сакура в принципе волновалась из-за акселератора — ей было непривычно выступать перед таким количеством людей, каждый из которых делал проекты и результаты гораздо круче, чем у нее. Она вообще волновалась из-за всего происходящего… А тут еще и Саске в роли инвестора и тренера. Сакура рассказывала об антидепрессантах, улыбаясь, отсылаясь к презентации и каким-то словам Лили, толком не успевая понять, что вообще говорит. Но, когда она закончила (отстрелялась, хотелось сказать Сакуре), зал аплодировал также, как другим участникам. Лили сказала что-то подбадривающее, инвестор-сингапурец отметил потенциальную грандиозность ее проекта, если все получится. Тереза задала ей несколько общих вопросов, которые задавала всем участникам и к которым Сакура была готова. Сакура ответила. Саске задал свой вопрос — ничего убийственного, просто уточнение. Сакура ответила. Энтони пошутил, зал засмеялся, Сакура тоже — хотя улыбка вышла неполноценной из-за натянутого внутри волнения. Боже. Она не помнила, когда нервничала так сильно в последний раз. Может, когда защищала этот проект в самый первый раз — перед своей бывшей руководительницей и наставницей Тсунаде. Саске задал еще два вопроса — спокойным тоном, ободрившим Сакуру потому, что прежде он говорил таким голосом только с теми участниками, у которых не было критических ошибок. Сакура ответила — вдумчиво, подробно и сквозь овладевшее ей волнение (все равно она ничего не могла с ним поделать). И чем больше она говорила, тем легче ей становилось. Опыт в производстве и продаже косметического сырья делал свое дело — у Сакуры было собственное понимание и видение того, как она собирается завоевывать рынок со своими антидепрессантами. После того, конечно, как она доведет их до ума. А именно это и стояло под вопросом. — До момента, когда ты получишь первые серьезные деньги за антидепрессанты, пройдут еще годы, — сказал Саске, взглянув на Сакуру. — Да, — кивнула она. — Я готова к этому, я знала, на что подписывалась, когда начинала этот проект. — Хорошо, что ты это понимала, но сейчас тебе пора менять твою общую стратегию. Ты ведь сейчас занимаешься производством и продажей сырья для косметики? — Производство на моей подруге, точнее, на партнере, — поправилась Сакура, имея в виду Юки, и, неловко улыбнувшись, заправила за ухо прядку волос. — А продажи и сбыт на мне, да. Саске усмехнулся уголками губ и перевел, наконец, взгляд с Сакуры на презентацию за ее спиной. Так ей стало чуть спокойнее. — Хорошо. А что, если вместо сырья ты, ну или вы вместе с подругой, создашь какой-нибудь косметический продукт? Объем бьюти-индустрии сейчас оценивается почти в триллион долларов, этот рынок растет и ты могла бы легко залететь в него, пока он на подъеме. И хорошо заработать. — Ты имеешь ввиду что-то из уходовой косметики? — уточнила Сакура, склонив голову вбок. Саске снова посмотрел на нее и чуть приподнял бровь. — Без разницы. Хоть уходовую, хоть ту, которая ответственна за все, что женщины красят на свое лицо. — Декоративная, ага, — снова кивнула Сакура, чуть хмурясь и быстро соображая. — У нас с Юки была такая идея, мы даже пробовали создать свой ретинол… мм, в общем, свой продукт для кожи, но нам не хватило, конечно, производственной мощи и денег, чтобы заняться им по-настоящему. — Ретинол? — повторил Саске, и Сакуру в какой-то мере впечатлило то, как он погружался в детали даже тех сфер, в которых ничего не понимал. — Сделай анализ рынка по той схеме, которую я дам вам сегодня вечером, покажи нам и, если мы увидим, что твой ретинол проходит наши критерии, мы инвестируем и в него. Твоя задача сейчас, помимо исследований антидепрессантов, в том, чтобы научиться строить успешный бизнес в сфере, достаточно близкой к медицинской. Не то чтобы, впрочем, косметика была близка к медицине, — Саске насмешливо, но беззлобно хмыкнул, и Сакура фыркнула в ответ. — Но раз уж ты ей занимаешься, тебе лучше пока оставаться в понятной тебе нише. — Наш бизнес и сейчас достаточно успешный, — сказала Сакура. Они с Юки вложили в их сырье столько нервов и усилий, Сакура наделала в его продажах столько ошибок, прежде чем смогла вывести их бизнес на приличный уровень, что ей было даже немного обидно слышать, что с их делом что-то не так. — Ваша выручка за все годы не перешла даже двух миллионов, — уточнил Саске, имея ввиду долларовую валюту, и чуть мягче добавил: — По меркам обывателей вы, конечно, создали неплохой бизнес и неплохо заработали. Но по меркам моего инвестфонда, — он повел подбородком, и Сакура только по одному этому жесту ясно поняла, что он собирается сказать, — это даже не деньги. — Поняла, — кивнула Сакура, выдохнув. — Хорошо, я сделаю исследование, о котором ты говоришь… О! — ее озарило, и Сакура с воодушевлением продолжила: — Я даже могу сделать два таких исследования рынка — одно для косметики, а второе для поиска продукта на стыке медицины и косметики… Что думаешь? — она неуверенно склонила голову и закусила щеку изнутри. — Это имеет смысл? Или лучше пока сосредоточиться только на косметике? Саске посмотрел на нее, и в его взгляде мелькнуло что-то, что Сакура не успела разобрать, — но в этом определенно было что-то позитивное, судя по тому, как благосклонно он усмехнулся ей в ответ. — Можешь сделать два исследования. Лишним не будет. — Хорошо, — сказала Сакура, глядя ему в глаза и чувствуя, как волнение окончательно покидает ее. И Саске, кажется, смотрел на нее одно лишнее мгновение прежде чем сказал: — Отлично. У меня больше нет вопросов. — Это было быстро, — заулыбался Энтони, выходя в центр, подводя итоги разбора Сакуры в микрофон. Сакура спустилась в зал, все еще крепко сжимая телефон, со все еще ускоренным пульсом — и сдержанной улыбкой на лице. Вау. Это было лучше, чем она думала. — Поздравляю, Сакура! — сказал парень, сидевший впереди и все еще взбудораженный после своего разбора. — С чем? — не поняла Сакура. — Саске-сан тебя так быстро отпустил и даже не мучал, — парень показал ей класс. — Ты разве не заметила? Так было только у лучших проектов, ну, чтобы он не придирался и не разъебывал в пух и прах. — Видимо, ты действительно круто подготовилась, — сказала женщина справа. — Да, Саске явно был хорошо настроен к твоему проекту, — сказал мужчина слева и лукаво улыбнулся, сморщив лицо в морщинистую сеточку. — Или, может, ему нравятся молодые красивые девушки? — Какой ужасный сексистский комментарий, — качнула головой женщина, и мужчина зашелся в хохоте. — Да я шучу! Сакура, ты, конечно, прекрасно выглядишь, но думаю, Саске это до звезды, когда дело касается работы. — Я тоже так думаю, — пробормотала Сакура, складывая руки на коленях и глядя на следующую участницу, воодушевленно вещавшую на сцене. Это была женщина лет тридцати пяти, и ей Саске руку не подал. Саске точно никогда не сделал бы Сакуре поблажки за то, что они были друзьями-и-не-только в прошлом — в этом Сакура была уверена. Но все же, было у нее стойкое, неубиваемое ощущение, что к ней он и правда был расположен больше, чем к любому другому участнику. Она только не была уверена — связано это с ее проектом (действительно она подготовилась так хорошо?) или просто с ней самой. Саске разбирал проекты участников до одиннадцати ночи, и Сакура мимолетом, краешком сознания, подумала о том, откуда у него столько сил. Он ушел сразу после разборов, у участников еще оставалась итоговая часть. Лили сказала: Саске к сожалению не может остаться с нами до конца, через час у него вылет в Лондон. Спасибо, что нашел для нас время. — Увидимся, — бросил он напоследок и, проходя мимо ряда Сакуры, кивнул ей. Сакура улыбнулась в ответ и не стала провожать его взглядом, несмотря на то, что какой-то ее части, безусловно, хотелось — обернуться и посмотреть на него чуть дольше. Но она осталась смотреть на сцену, и все было хорошо. Все было так, как должно быть. Сакура облегченно выдохнула. Ей было, чем гордиться.