***
Огромная пасть старого склепа скалилась обломками ворот. Поговаривали, что для закрытия Врат Ада не нужен был ключ: их достаточно было захлопнуть. Демоны об этом точно знали: одна створка была сорвана с петель, от второй немного осталось. Из потустороннего пространства веяло холодом, и тяжелый запах серы разносился на многие мили вокруг. Дин проверил дробовик с солью, пистолет и нож на поясе: — Готов? Кастиэль кивнул и первым перешагнул порог Ада. Сначала была тишина. Она скрадывала солнечный свет, пробивавшийся с поверхности, и вокруг царила мягкая полутень. Дин поправил очки, обожженные в пламени святого масла. В скрижали говорилось, через такое стекло «видно незримое». Но пока ничего вообще не было видно. Перед ними расстилалась серая пустыня пепла и праха, поглощавшая звук шагов. Время остановилось. Они шли, но не двигались с места. Только выход остался где-то далеко позади, смазался в пятно, а потом и вовсе исчез. — Просто идем, — ободряюще произнес Кастиэль. — Ленни предупреждала, что так будет. Дин помнил. Ад не имел ни начала, ни конца. Он был рассчитан на вечность, и двум смертным требовалось терпение, чтобы пересечь его. Впервые за всю эту войну Дин задался вопросом, а кто еще оказался по эту сторону врат после смерти. Те, кто был одержим, кого разорвали адские псы или сожрали твари, куда лежал их путь? Неужели погибнув в муках, они были обречены на них до скончания времен? Джо, Элен, Райнер, Ал? Мама? Дин закрыл глаза лишь на миг, позволяя скорби затопить душу. Он мог бы вспоминать об этих людях чаще и уделять больше внимания этим мыслям. Мог говорить о них с Касом, не давая воспоминаниям поблекнуть. Ведь если мертвых забудут, то виноваты в этом будут живые. Дин будет виноват. Серость чуть рассеялась, и под ногами обозначилась тропа, выложенная округлыми камешками. Через несколько шагов она круто пошла вниз, и горячий ветер ударил в лицо. Кровь адской гончей тут же засохла и стянула кожу. Дин размял пальцы, стараясь не смотреть, как черная корка трескается на костяшках. Вокруг высились красные скалы, подсвеченные невидимым пламенем. К каждой были прикованы десятки, сотни душ. Сквозь обожженную призму очков они были ужасно похожи на людей, и видно было, как ураган срывал с них кожу раз за разом. Кастиэль споткнулся, засмотревшись на происходящее, и Дин подхватил его под руку: — Не надо, Кас, не смотри. Зрелище было кошмарным. Казалось, теперь в воздухе метались ошметки человеческой плоти, и Дин замотал лицо платком до самых глаз. Кас последовал его примеру. Здесь было жарко, и пот грозил смыть их маскировку. Дин схватил Каса за запястье и прибавил шагу. Не хватало еще разделиться. Если бы в Аду было время, то он предположил бы, что шли они уже больше часа. Дин был весь мокрый, пот пропитал его рубашку, и даже куртка на спине была мокрой. Идея раздеться с каждым шагом казалась все привлекательнее, и только вид раздираемых ветром тел заставлял от нее отказаться. Серый балахон Кастиэля можно было выжимать, и Дин все сильнее сжимал его запястье, опасаясь, что пальцы соскользнут с влажной кожи. Такой же влажной, какой она была во время их группового секса. Дин не отказывался от него, хотя и чувствовал себя лишним. Сейчас, когда пульс Каса отчетливо отдавался под подушечками пальцев, дышать становилось все сложнее. Этим мыслям было не место и не время, но тяжелое, острое возбуждение плавило мышцы под кожей и отдавалось в паху на каждый шаг. Кровь прихлынула к щекам. Дин не имел права об этом думать. Он не заслуживал второго шанса. Испорченный чужими прикосновениями, опозоренный вынужденными оргазмами в руках Михаила, он не мог претендовать на отношения. Что он мог дать им, кроме стыда и сожаления? Но это бессилие не меняло главного: даже после пяти лет разлуки исхудавший и усталый Кас выглядел для него все так же привлекательно. Его запах оставался таким же крышесносным и манящим, как и тогда, в школе, когда они валялись на лужайке парка. К нему хотелось прикасаться. Трахая Ленни на том чертовом диване, Дин смотрел только на припухшие от яростных поцелуев губы Каса и ни разу не нашел предлога, под которым мог бы сам их коснуться. Дорога снова пошла под уклон. Ветер остался шуметь где-то над головой, красные скалы потускнели, воздух вокруг стал влажным, и Дин с тревогой ощупал лоб, щеки и подбородок. Кровь адского пса еще держалась. Кастиэль тоже еще был в этом камуфляже, и Дин выдохнул с облегчением. На крайний случай у них была еще бутыль крови в рюкзаке, но это было небезопасно: их могли заметить. Пока им не встретилось ни одного демона, и, наверное, это можно было назвать удачей. Они словно спускались с горы, от дождя под ногами было скользко, и идти приходилось боком. — Еще навернуться тут не хватало, — проворчал Дин, протягивая руку Касу. Тот не стал отказываться от помощи. Почему-то он шел медленно, но Дин списал это на осторожность. Спуск становился с каждым шагом все круче, и торопиться было небезопасно. Дождь сменился градом, а потом и он закончился, сменившись гулом тысяч голосов. Они все болтали и болтали, оставаясь невидимыми. А может, это Дин плохо всматривался в клубящуюся вокруг темноту. Его взгляд был прикован к тонкому, сияющему силуэту тропинки, прыгавшей с уступа на уступ. Склон стал горным, в развалах скал и многочисленных щелях горело пламя, огромные валуны срывались откуда-то с вершин и с грохотом летели вниз, падали в расселины, и оттуда доносились душераздирающие крики. На тропе показалась адская гончая. Зверь спокойно трусил им навстречу, виляя хвостом на манер крупной овчарки. Дин жестом остановил Кастиэля и сам замер, задержав дыхание. Гончая прошла мимо, не заметив человеческого присутствия. Спуск почти закончился: после еще пары уступов начиналась новая равнина. Огромная, пылающая оранжевым жаром, она тянулась до горизонта, почти сливаясь с красным небосводом. — Приятель, там будет жарко, — ободряюще бросил Дин через плечо, и спрыгнул с влажной почвы на песок. Вода зашкворчала, испаряясь, одежда мгновенно высохла. Кастиэль помедлил, но все же спустился следом. Дин остановил его и внимательно всмотрелся в лицо. За черной коркой засохшей крови ничего не было видно, но голубые глаза выглядели изможденными, капилляры полопались, и белки были покрыты красной сеткой сосудов. Из уголка губ алыми каплями сочилась кровь. — Паршиво выглядишь. Кас оттолкнул его руку: — Я в порядке. Он лгал. Дину не нужно было зеркало, чтобы проверить, а не выглядит ли он сам еще хуже. В походке Каса было что-то, что нельзя было назвать нормальным. Словно он ступал по раскаленному металлу, но пытался этого не показывать. Каждый шаг был осторожным, будто он тщательно выбирал куда наступить и готовился перетерпеть очередное болезненное движение. — Скажи правду. Кас пошевелил губами, но не произнес ни слова. Он попытался снова и снова, пока в скрипящем воздухе пустыни не пронесся тихий шепот: — Я умираю, Дин, — он удивленно усмехнулся. — А здесь и не соврешь… — В смысле? А таблетки? Кастиэль вдруг осел на землю, и Дин поспешно устроился рядом. — Дело не в них. Видимо, Ад задумывался как большая тюрьма для Люцифера. — Он приложил пальцы к виску, словно прислушиваясь к происходящему внутри. — Чем дальше, тем он слабее. Все, что было до вселения и исцелено благодатью, оно все возвращается. Кастиэль закашлялся, зажав рот ладонью, и кровь обильно потекла по его руке. — Они не дали тебе восстановиться… — пробормотал Дин ужасную догадку. — Тебя хоть немного подлечили перед тем, как подселить Люцифера? Кастиэль горько усмехнулся: — Ты же знаешь Майкла. Не было смысла, зная, что я могу не справиться. Это была бы пустая трата лекарств и времени. — Так. — Дин подхватил его руку, закинул себе на шею и помог подняться. — Мы возвращаемся. Будем идти назад, пока тебе не станет легче. — Твой отец, Дин… — Заткнись. — Размокшая почва оседала под горячими ботинками, и ноги проваливались по самую щиколотку в грязь. — Ты останешься где-нибудь у красных скал, или выше. За отцом я схожу сам. — Ленни говорила, что одному… — Мне плевать, что говорила Ленни. Нет времени искать другого напарника. Просто дождись нас и все, понял? Кас устало кивнул. Карабкаться вверх было трудно. Подошвы ботинок соскальзывали с гладких краев уступов, и к красным скалам и Дин, и Кас вымазались в грязи так, что сухого места на одежде не осталось. — Что еще я должен знать? — усмехнулся Дин, когда они прислонились к теплой поверхности камня, тяжело переводя дух. — Все, — уклончиво пробормотал Кас. — В смысле «я уже все знаю» или «я еще ничего не знаю»? — Он старался говорить с улыбкой, но усталость понемногу брала свое. Постоянные крики и запах горелой плоти нагнетали обстановку. — Ты ничего не знаешь. Здесь, в Аду, они почему-то не могли лгать. Дин мог спросить о чем угодно, и Кас ответил бы честно. — Это ты убил Джо и Элен тогда в Лоуренсе? Кас вздрогнул и посмотрел на Дина с каким-то неподдельным осуждением: — Нет. Дин хотел было хлопнуть его по плечу, но побоялся причинить боль, а потому просто положил руку: — Я рад. Увидимся. — И, подхватив, дробовик, бросился вниз по тропе. Казалось, он сбросил груз с плеч, и больше ничто не тянуло его к земле. Ничто не заставляло сомневаться или боязливо осматриваться по сторонам. Не нужно было больше чутко спать в присутствии Каса, не нужно было больше опасаться, что Люцифер может незаметно выйти из-под контроля или внушить его другу паршивые мысли. Тропинка послушно вела Дина сквозь Ад, и никакие препятствия не могли ему помешать. Пустыня была не такой уж и пустой, какой показалась на первый взгляд. Уже за барханами развернулся ров, наполненный кипящей кровью. Тысячи людей пытались выбраться из него, но демоны в облике черных кентавров стрелами и копьями загоняли их обратно. Дин огляделся по сторонам. Моста на ту сторону не было. Ров тянулся до самого горизонта, и он побрел вдоль, не приближаясь слишком близко. Проверять маскировку без надобности не хотелось. Палящее солнце выжигало глотку раскаленным воздухом. Запах крови впечатывался куда-то в горло, в легкие, и Дин часто останавливался, закашливаясь так, что ребра начинали ныть. Голова противно кружилась, дробовик жег руки. Дин выругался и повесил его на плечо. Но и там оружие продолжало причинять боль, словно прожигая свой силуэт сквозь два слоя одежды. Через некоторое время Дин не выдержал, привязал его к ремню веревкой и потащил за собой волоком. Остаться в Аду без заряженного солью дробовика было бы совсем неудачной идеей. От постоянного привкуса железа во рту начало тошнить. Вообще Дину было не привыкать к запаху крови, но здесь его было слишком много. Если в красных скалах ветер и разносил ошметки чьей-то кожи, то тут пары крови образовывали плотный туман, от которого не могла спасти ни повязка на лице, ни одежда. Дин посмотрел на свои руки, но на них все еще держалась черная корка. А ведь на миг показалось, что чужая кровь стекает с пальцев. Ему доводилось убивать. Достаточно было вспомнить Ала и того нелепого мальчишку из Бенда, чтобы понять, что это место создано для таких же убийц, как Дин. Они ведь были людьми, когда он нажимал на спусковой крючок. Мальчишка и вовсе мог быть еще не заражен. Но в этой войне они должны были перестраховываться, чтобы выжить. Может, тогда Бенд устоял лишь потому, что Дин не стал колебаться? Утешение было слабым. Парень из Шайенна, которому Дин дал умереть, так и не выдав правду о Кольте. Чарли. Лиза. Они были бы живы, скажи он Михаилу, что они не готовы к операции. Но он не сказал. Считал, что уж им-то может доверить такую важную миссию. И его решение было сродни выстрелу в голову. Тяжелая капля щелкнула о песок и зашипела. Дин с удивлением посмотрел на небо. По багряному куполу ползло черное облако. Сухой ветер срывал с его брюха капли и гнал их вперед тучи. Очередной щелчок капли о землю. В месте соприкосновения что-то заблестело, и Дин поднял округлую бляшку горячего стекла. Какой же температуры должна была быть капля, чтобы расплавить песок? Не дожидаясь, пока дождь пойдет стеной, он бросился бежать. С гребня очередного бархана он заметил лог сразу за кровавым рвом. Может, там ему удастся укрыться. А пока туда нужно было добраться, даже если бы для этого пришлось оседлать демона. Отступать он не имел права. Где-то впереди его ждал отец. Но мост появился до того, как он попытался напасть на кого-то из стражей. Он был узким и выглядел совсем ненадежно, но выбирать не приходилось. Дощечки были изъедены кипятком и временем, связывавшая их веревка местами перетерлась и торчала махрами. Дин старался ставить ногу на две дощечки разом, чтобы максимально распределить вес. Шаги выходили мелкими, частыми, а дождь уже стучал по ближнему берегу. В отличие от запертых тут душ, у Дина не было вечности, чтобы пережить пытку. — Дин? — раздалось удивленное шипение откуда-то снизу. Дин с ужасом уставился в бурлящую массу душ и крови. Потекшими по пузырящейся коже белками глаз на него смотрел Джошуа, бывший помощником коммандера в Лоуренсе. — Ты здесь… Ты жив? — шипел он обожженными губами. — Ты жив! — Его голос сорвался в истошный крик. — Стража! Стража! Дин бросился бежать. Зачем эта изможденная адом душа решила похоронить его здесь? Выход с моста загородил демон, и Дин рывком подтянул к себе болтающийся позади дробовик. Кожа на руках оплавилась, когда он передернул затвор и нажал на спусковой крючок. Выстрел громыхнул оглушительно, демон, раненый солью, отступил, и Дин с облегчением ступил на землю с шаткого моста. Ливень отставал от него на какую-то сотню футов, а до лога было еще далеко. Маскировка дала сбой: Джошуа его выдал, и демоны теперь стреляли из луков, силясь остановить нарушителя. Дин отстреливался из дробовика, упрямо пробираясь к логу. Он был уже у цели, когда оперенная белым стрела прозвенела совсем рядом и проломила его левую руку чуть ниже плеча. В глазах полыхнуло солнце, Дин оступился и неуклюже скатился в лог. Топот множества ног не обнадеживал. Дин наспех отполз под нависающий обрыв, стянул с себя куртку, сломав стрелу, накрыл голову и выстрелил вверх. Плотный песок дрогнул от дроби и осыпался, похоронив Дина под собой. Он не знал, сколько прошло времени. За фунтами песка и пыли ничего не было слышно: ни дождя, ни демонов. Левая рука нещадно болела, словно по крови полз огонь или смертельный вирус, а пошевелиться было невозможно. Дин старался дышать понемногу, чтобы не тратить драгоценный кислород и не нахвататься песка. Досчитав до двухсот, он попытался выкарабкаться. На поверхности было тихо. Демоны ушли, а тонкая корка стекла лопнула от одного нажатия пальцами. Дин перекатился на спину и с облегчением выдохнул. В логе снова обнаружилась тропа, уже привычно уходящая своим сиянием в узкую пещеру в песчаной дюне. И снова она вела вниз. После жара пустыни здесь было холодно, почти морозно. Дин поежился. Тропа упиралась в тяжелую железную дверь. Наспех выдернув наконечник стрелы из мышцы и перетянув рану платком, Дин накинул куртку, подтянул воротник повыше и медленно потянул дверь, прикинув по петлям, что открываться она должна на себя. Ему повезло: огромная фигура стражника маячила где-то в конце коридора, и Дин скользнул в темный угол. Огромный зал был заставлен множеством клеток, в каждой по душе и в каждой по демону. Поверх очков это выглядело как клубы слабого сияния и черного дыма, но сквозь освященное стекло все казалось материальным. С кого-то снимали кожу, кого-то за волосы таскали по клетке. Один из демонов деловито наматывал кишки жертвы на пальцы и о чем-то тихо разглагольствовал. Волна гнева поднялась внутри, и Дин насилу заставил себя не двигаться. В Ад не попадают за просто так, говорил Бегемот. Чистую душу видно сразу. Дин покрепче сжал дробовик и двинулся вдоль стены. Страж уже вернулся на свой пост, и теперь путь вглубь тюрьмы был свободен. — Умоляю, перестаньте! Помогите! — верещала обнаженная девица, подвешенная на крюках. — Я не виноват! Я не виноват! — плакал грузный мужчина, чьи пальцы демон отрезал один за другим. — Простите… — бессильно шептала женщина с располосованной ударами кнута спиной. Если бы можно было заткнуть уши руками и ничего не слышать. За этими словами восставали целые истории. Девчонка убила свою сестру, чтобы увести у нее мужа. Толстяк брал взятки за очередь на донорские органы, и те, у кого не было достаточно денег, не дождались помощи. Женщина готовила наркотики и продавала их в старшей школе. Качество товара оставляло желать лучшего, и от ее дури больше сорока человек погибли или стали инвалидами. Но их души еще светились. Чем глубже Дин пробирался в тюрьму, тем темнее в ней становилось. В клетках были демоны: те, кто уже давно обзавелся черными глазами, и те, кого от них отделял последний шаг. — Так им и надо было, — плюнула в своего мучителя распятая на дыбе брюнетка. — Я убила бы их снова! — Мне стоило взять больше денег, он все равно бы за меня сел, — осклабился высокий смуглый канадец, чьи ступни плавились на раскаленных углях. — Я получал удовольствие, — облизнулся лысеющий адвокат. — Мне нравились эти дети. Голова раскалывалась. Сотни, тысячи подробностей чужих преступлений лезли внутрь омерзительными щупальцами, от которых хотелось блевать. Дин не имел отношения к этим душам. Но почему ему было стыдно за то, что они совершили? Почему хотелось закрыть лицо и выть, размазывая сопли дрожащими руками? Он прислонился спиной к стене и сполз на пол, стараясь сосредоточиться. Его не интересовали судьбы грешников, не должны были. Где-то в этом смраде боли и отчаяния уже несколько лет прозябал его отец. Дин шел сюда не раскаянья ради. Общий зал кончился очередной массивной дверью. Возле нее уютно дремал трехглавый адский пес. Две его морды покоились на полу, третья возлежала на широких мохнатых лапах. Дин вытащил антидемонический нож. Убить нужно быстро, иначе на шум принесется вся адская рать. Сняв дробовик с плеча, Дин приблизился к псу. Ему пришлось толкнуть его в бок достаточно сильно, чтобы опрокинуть. Пес вздрогнул, проснулся, и Дин бросил дробовик в раскрывшиеся пасти, одновременно всадив нож в сердце. Пес захрипел, дернулся в агонии и затих. Путь был свободен. В этой комнате не было демонов. Одинокая клетка стояла посреди зала, освещенная невидимым фонарем. Джон Винчестер сидел спиной ко входу в истлевшей синей рубашке, в которой Дин видел его в последний раз. — Ну, чего мнешься? — усмехнулся Джон. — Новенький, что ли? Дин проглотил ком в горле и шагнул в круг света: — Привет, пап. Он почти забыл, как произносить это слово. Он так бережно хранил его фотографии, собирал их, разметанные по поляне вместе с его одеждой, после боя за скрижаль. И даже глядя на них, Дин боялся смотреть отцу в глаза. Джон не обернулся: — Проходили уже. Не прикидывайся, со мной это не пройдет. Твой предшественник был изобретательнее. Сердце сжалось, обливаясь кровью. Дин дернул запертую дверь клетки, но она не поддалась. Прутья стали горячими, но он не отпустил и дернул снова. Боль прошила пальцы, кожа оплавилась и неприятный запах поджаривающегося мяса пополз по темной зале. Замок не выдержал и лопнул. — На этот раз это правда я. Джон оглянулся, погладил отросшую бороду: — Странно, — задумчиво произнес он. — Не светишься. Дин, сцепив зубы, открыл флягу, плеснул воды на необожженную ладонь и смыл часть камуфляжа с лица. Джон равнодушно вздохнул: — Все равно не светишься. Что ты натворил, что Ад пустил тебя так далеко? — Дин не успел ответить, как задумчивое лицо отца разочарованно вытянулось. — Как ты мог, Дин? Джон читал его как раскрытую книгу. Дин почти чувствовал, как вокруг него разворачиваются события, которых он стыдился. Чем больше он старался не думать о них, тем больше и больше эпизодов всплывало в памяти, тем больше этой грязи и ужаса вилось вокруг него. — Я пытался… — Я сказал тебе защищать семью! — гаркнул Джон. — А ты что сделал? «Все, что мог», — застряло где-то в горле. — Значит, ты не сделал ничего! Ты убил свою собственную мать! Ей было не помочь. Выстрелить должен был Кэмпбелл. Но он промедлил, Мэри, одурманенная кроатоном, бросилась, и у Дина не осталось выбора. — Твоему брату тоже было не помочь! Но я нашел выход! Нашел, заключив сделку с демоном перекрестка. Принеся такую жертву, за которую Дин до сих пор чувствовал себя виноватым. Это он должен был оказаться здесь. Уж отец бы смог уберечь и мать, и Сэма. Всем было бы лучше. — Я в тебя верил, глупый ты мальчишка. А ты все испортил. Спутался с этим грязным извращенцем, превратил Лоуренс в пепелище, угробил столько народу… Даже Ад пропустил тебя на девятый круг. Что с тобой стало, Дин… Смотреть в глаза стало невыносимо. Его словно разбили изнутри, и осколки теперь торчали во все стороны, обнажив душу. Даже Ад… Даже чертов Ад считал, что ему здесь самое место. Он пробрался через все это, чтобы теперь просто понять, что умри он, и путешествие сюда было бы намного легче и быстрее. И оно будет. Но пока наверху еще шла война, в которой у них появился шанс. — Что стало, то уже не исправить. — Внутри что-то щелкнуло, словно пуля в револьвере, вставшая под боек. — Но я здесь не за раскаянием. Я здесь за тобой. — Закрой клетку и отойди, — сухо бросил Джон, отходя к противоположной стене. — Если ты знаешь, что произошло, то знаешь, что я хочу вытащить тебя отсюда. — Слова давались с трудом, но Дин отчаянно пытался отгородиться от прошлого. — Я вижу, как ты торопишься к своему дружку. Быстро же ты нашел себе нового. С Майклом скучно стало? Челюсть свело судорогой. Волна горечи и боли окатила изнутри желчью, и Дин распахнул клетку: — Не смей! — Внутри пекло жаром, как в доменной печи. — Я отдал все, что у меня было, за нашу семью. Я поступил не хуже тебя. Только я был рядом. Я их не бросил, отправившись в Ад и оставив заботиться о себе самостоятельно. Я сделал все, что от меня зависело. Думаешь, мне нравилось? Посмотри внимательнее, и ты увидишь. Спину обожгло кнутом так, словно он снова оказался в этой проклятой старой квартире. Перетянутые веревкой запястья занемели, тугой ошейник мешал дышать. Горькие капли спермы засохли на губах. Джон вздрогнул и закрыл глаза. — Не отворачивайся. Каждую чертову секунду я думал, что это ради очередной пачки аминазина, ради очередной отмены дежурства Сэмми за стеной, ради паршивого газового баллона! — Его голос сорвался на крик. — И я был счастлив, когда возвращался домой, а мама улыбалась. Улыбалась потому, что думала, что ты в Миннесоте или уехал в Канаду. Была счастлива, потому что в ее жизни не было ни монстров, ни демонов, дети ходили в школу, а муж был на работе. И писал ей письма, как в молодости, ясно?! Я писал эти письма! В зале стало светлее. Дин глубоко вздохнул, успокаивая распаленное горло: — Упрекнешь меня за это? — прошептал он, забыв смахнуть слезы. Джон покачал головой. — Тогда идем, пап. Дин заставил себя радоваться тому, что кровь адской гончей прекрасно размазывалась и по нематериальной сущности. Стража ему пришлось прирезать ножом, чтобы выбраться незамеченными, и черная от крови душа Джона не привлекала ничьего внимания здесь, на равнине. Путь назад был несравненно легче. То ли тропа стала короче, то ли Дин уже знал дорогу, но до тумана они добрались практически без приключений. С вершины красных скал было видно, что в Аду поднимается переполох, но им было не до него. Кас встретил их на краю серой пустоши, и Дин был несказанно рад видеть его невредимым. — А ты почти не изменился, — отметил Джон. — Он тебя выведет, — пообещал Дин. — Я прикрываю. Он задержался у самых Врат, готовый отразить внезапную атаку. Верный дробовик привычно прижался прикладом к плечу, внушая спокойствие.***
— Сэр, — Кастиэль перетянул руку жгутом выше локтя и ловким движением ножа вскрыл кожу от локтя до запястья, — к сожалению, из Ада души только так могут выбраться. Джон смерил его задумчивым взглядом, но все же пожал протянутую левую ладонь: — Значит, вот как он умер. За грудиной ощутимо кольнуло. Кастиэль попытался найти подходящие слова, но все они словно исчезли из его головы: — Мне жаль. Но я не знал, пока не ударил. Дин был в опасности, и… — Не надо. — Джон остановил его одним жестом и кивнул в сторону Дина: — Береги его. — Обещаю. Силуэт Джона превратился в сияющую дымку, корка крови адской гончей осыпалась песком, и тепло забралось под кожу, запечатав разрез. С каждой секундой оно становилось все горячее, грозя проплавить и кости, и кожу. Кастиэль выбрался из Врат Ада и, схватив Дина за плечо, распахнул крылья. Им нужно было оказаться в безопасном месте, где никто не помешал бы душе праведника попасть в рай. Заснеженный пик МакКинли наверняка подходил для этого лучше всего. Резать не пришлось, кожа сама лопнула, выпуская клубы сияющей энергии в воющий ледяной ветер. Душа Джона исчезла в невидимой за снежными хлопьями выси, а на землю обрушились, звеня металлом, расписанные магическими символами кандалы.