Муза в уборе весны

      Вокруг был снег — белоснежный, сверкающий, скрипящий, но совсем не холодный. Скажу больше — он был теплым и грел меня. Впрочем, он быстро таял у меня в руках. Вокруг меня росла трава и распускались цветы — это было так неуместно посреди снежной пустыни.       — Поступь, милая Поступь, не впустишь ли ты меня погреться? — раздался голос сзади.       Я резко развернулась и увидела позади себя мальчика в звездном плаще.       — Я всегда готова поделиться теплом. Не спрашивай — бери, — ответила я, — Что мне с этого?       Он сел рядом со мной, и в его глазах отражалась мудрость тысячи жизней.       — А почему на тебе такой плащ? По-твоему, вечность — это космос? Мне она всегда представлялась в виде несущегося поезда. Если выглянуть из окна, то увидишь лишь проносящиеся огоньки, растянутые в одну полоску. Ни людей, ни кошек — никого. А если сможешь вырваться, то увидишь тоже самое. Зато будут люди. И кошки тоже.       — Тогда ты окажешься одна среди толпы. Люди будут толкаться, ругаться, ронять вещи, собирать разбросанные листы, покупать булочки, целоваться и обниматься, а тебя никто не будет замечать. Ты — лишний элемент в этой системе. В то время как поезд тебя отнесет навстречу дальним странам. Тогда смысл сбегать?       — Не знаю. Мне итак хорошо. Мне бы узнать, какими судьбами меня сюда занесло и что это за место.       — Всего-навсего прихожая нашего карманного мирка. И он только и ждет, чтобы ты навестила его заброшенные уголки.       — Мир? Ты имеешь ввиду Грань?       — Нет, Грань — это другое… Умеет же Ворожея путать новеньких.       — Да нет, это я тупая.       — Ничего подобного… Эх, и где же мои манеры?       Вечность встал, положив руку на сердце, а другую убрав за спину, склонил преданно голову, и произнёс:       — Моё имя Вечность. Грань рада приветствовать тебя, Поступь. Отвори дверь.       — Дверь куда?       — Да куда угодно.       Я закрыла глаза и меня куда-то понесло, а куда - я и сама не знала, и это было весело. Словно я видела сон.       Это был Сад, окруженный высокими деревьями, в ветвях которых прятались птицы, которых я не видела, но слышала. Судя по всему, за этим садом давно никто не ухаживал: трава по колено, фонтан засорился, да и птицы, если прислушаться, не весело щебечут, а рыдают от одиночества.       — Интересно, кто владелец этого сада? Ух я ему мягкое место надеру! Как не стыдно так поступать с собственными владениями? Ужас просто! А может…       — Тут давно никто не живет.       Из-за деревьев показалась Мариам. Ветка в её волосах цвела, и её лепестки светились в темноте, оттеняя её бледное лицо.       — Он принадлежал Королеве до того, как Грань короновала её. Она очень любила Сад. Всегда поливала цветы, счищала пылинки с роз и слушала соловьев. Но стоило ей понять, что она здесь главная — и она забросила этот маленький садик.       — Это печально… Зазвездилась эта ваша Королева.       — Тише, она услышит. Она везде, она — серый кардинал этого места и посланник Грани. Говорят, в Ночь, Когда Все Двери Открыты она лично погадает самому потерянному из нас.       Немного помолчав, она добавила:       — Когда ты вырастаешь, некоторые вещи тебе становятся не нужны. Когда ты переезжаешь в новый дом, ты выбрасываешь старые диски, одежду, телефоны, людей… Зачем ей какой-то Сад, если у неё все то, что за стенами? Зачем ей цветы, если она владеет всеми секретами?       — Тогда нужно оживить этот Сад! Давай, помогай, как там тебя? Ветка? Цветок? Золотистая?       — Мелодия.       Мы принялись полоть грядки стричь траву, садить цветы, которые вырастали в мгновение ока. Вскоре Сад действительно ожил и зацвел невиданным буйством красок, будто само воплощение жизни. И птицы вновь запели, и я готова поклясться, что они произносили моё имя. Секунда — и фонтан взвился, окруженный радугой, его брызги стремились к небу и падали в воду, и сквозь них светило радостное солнце.       — А ты и впрямь весна, — восхищенно сказала Мелодия, — Дарящая возрождение и вселяющая надежду. Муза вечного мая. Ты делишься своей юностью, и рядом с тобой кажется, будто все мы целые. Ты достойна занять место Королевы.       — Да не хочу я быть Королевой, — фыркнула я, — Мороки много… Я не люблю власть. Я люблю пирожки с капустой.       — Ласка с тобой ими поделится! Завтра придешь сюда?       — Конечно! Жди меня!       — Хорошо, тогда пока мы прощаемся. И в какой-то степени навсегда, потому что здесь всё сгорает с первыми лучами солнца.       Она помахала мне рукой и скрылась среди деревьев, и приторно-горький аромат сопровождал её, и я еще долго слышала ритмичный стук её каблучков, даже когда проснулась на своей кровати.       — Ненавижу. Просто ненавижу, когда нас будят так рано, — пожаловалась Элис. У неё отрасли непрокрашенные корни волос.       Габриэль, Кларисса, Зои и Клэр синхронно кивнули в знак солидарности.       — А я люблю утро, — рассеянно протянула я, — Последние сгустки сумерек и мир, отраженный в крохотной росинке…       — Да ты больная, — фыркнула Элис.       — Ну конечно, — улыбнулась во все 32 зуба я, — Мы все тут больные.       — А ты — особенно, — хмыкнула Элис.       — И я тоже особенно! — вставила Зои, — Я особый случай.       — Ты хотела сказать, безнадёжный? — заржала Клэр.       Зои кинула кинула в Клэр еду. Точнее, она целилась в неё, но попала Клариссе в очки, а та в долгу не осталась и залепила ей в ответ, задев Габриэль. И понеслась душа в Рай… Потом мы попали в соседний столик. Другой соседний столик из солидарности тоже запульнул в нас. Правда, потом пришли санитары и утихомирили нас.       — Все равно это даже не съедобно, — брезгливо протянула Элис, ковыряясь в остатках запеканки.       — Хочу сэндвич, — сказала Габриэль, — Сэндвич — это круто. А запеканка — нет.       — А мне нравится, — сказала я.       К нам пододвинул стул парень с блокнотом в зубах.       — Как дела, девчонки? — спросил он, положив блокнот прямо на стол. На одном листочке было детально прорисованное срамное место.       А потом меня осенило: да это же тот парень!       — Ты…       — Тсс, мы не заговариваем об этом днём, — прошептал он, — Меня зовут Блейн, и я  непризнанный гений мира изобразительного искусства.       — Да уж вижу, — усмехнулась я, — А меня зовут Элли, я люблю свои кудряшки и рисовать бегемотиков, а ненавижу каши и лживых людей.       — Тогда тебе повезло, я говорю правду, Большеротая Говорливая Дева, — осклабился Блейн.       — Что-то ты сегодня мало говоришь, ты не приболела? — с участием спросила Элис.       — Да ну вас, — насупилась я, — Вот возьму и разозлюсь. Я — опасность, бушующая стихия, ночной кошмар…       Я быстро замолкла, видя, как все застонали от смеха. Мне не было обидно, в кои-то веки. Я была окружена счастливыми людьми. У каждой из нас недоставало какой-то части, поэтому мы дополняли друг друга. Прямо как паззл. Большой счастливый паззл.