Муза в уборе весны

      — Нет, ты ещё спрашиваешь? Конечно, бросай все и беги навстречу своей любви!       Он идет впереди, раскидывая пепел носками белых кроссовок. Откуда здесь столько пепла? Всё, всё засыпало, ничего не осталось, только выбитое стекло, валяющиеся осколки и изуродованное пианино.       — Жалко пианино, — я провела пальцами по расплавленным клавишам, — Не сыграть теперь.       — Это кто сказал? — усмехнулся Вечность и подошел к пианино, — Сыграем в 4 руки?       — Я не умею…       — А уметь не надо.       Лунный свет упал на пианино, заставив его сиять, купаясь в прозрачном серебре. Вечность тронул пальцами клавиши, и зазвучала мелодия, такая же тихая и ненавязчивая, как этот самый свет. Мелодия, заставившая меня позабыть обо всем и вслушиваться в каждую ноту. Казалось, весь мир притих и прислушивается вместе со мной.       — Давай, — сказал Вечный, — Присоединяйся. Это так прекрасно — рождать красоту.       Я робко прикоснулась к первой попавшейся клавише. А потом решила: «была не была!» и стала хаотично нажимать на клавиши, не заботясь о том, гармонирует ли моя «мелодия» с его или нет. Впрочем, получилось очень даже сносно. Симфония холодной вечности и нежной весны, гаснущих звёзд и лесных шорохов, циферблатов и бутонов… Его мелодия была тихой и робкой, моя — громкой и отважно заявляющей о себе, его была плывущей и торжественной, моя живой и летящей.       Когда мы закончили, лунный свет покинул пианино, и оно вновь стало старым сгоревшим музыкальным инструментом. Как странно. Без нас он пылится, но благодаря нашим пальцам он превращается в нечто прекрасное и увековеченное.       — Видишь, как любовь может гармонировать? Как мы с тобой только что. Как наши мелодии. Почему вы, влюбленные, не можете этого понять? Почему вам обязательно надо умирать, жертвовать и сходить с ума от невыносимых страданий? А мне потом возись с вами…       — Просто я боюсь. Я боюсь, что сорвусь и Ворон уйдет без меня. А я останусь монстром без души…       — Ну это он преувеличил, конечно… Просто если ты поддашься страху, то он тебя поглотит. В этом-то вся суть.       — Ну вот! Поэтому я и боюсь!       — Боишься бояться?       — Да-да! Я очень боюсь бояться!       — Просто помни, что по мере превращения от эмоций будет зависеть всё. Поэтому постарайся радоваться жизни. Попрощайся с цветами, лозами и каменистой дорожкой. И с крыльцом, на котором мы так часто сидели.       Вечность вздохнул.       — Нам будет очень тебя не хватать, маленькое солнышко…       — Да погодь меня хоронить, я ведь ещё не решила! Время ведь до конца лета есть, так?       — Ну, июль близится к концу.

***

      Мокрая майка прилипла к телу. Мы все одеты в белые майки и черные шорты, у всех волосы собраны наверх. И все мы промокли до ниточки. Вода смешалась с потом. Сомбреро Габриэль мы с Зои разорвали пополам и нахлобучили себе на головы.       — Всё, я так больше не могу!       Ромео вскочил и снял майку. Его смуглая кожа блестела и лоснилась на солнце, торчали ребра, на спине перекатывались крохотные мышцы. Мы с девчонками одновременно с завистью выдохнули.       — Так нечестно! — воскликнула я, — Почему я так не могу?       — Почему нет? — усмехнулся Саймон.       — Извращенец, — Клэр неодобрительно покосила на него черным глазом, грозно сверкнув.       — Да ладно, не бушуй, ведьмочка, — подмигнул Саймон, — Что еще остается? Так жарко, что сил нет даже на шуточки.       — И не говори, — простонала Кларисса, — Так пить хочется… У меня мозги все испарились.       — А они у тебя были? — притворно удивился Эрик.       — По себе не судят, кудряшок, — осклабилась Кларисса.       — Пусть кто-нибудь сходит и принесет попить! — предложила Зои, — Реально, жарко так, что помереть хочется!       — Я отодвигаю свою кандидатуру, — пафосно сказал Эрик.       — Да ладно, кто у нас самый энтузиазный и первый везде? — поддела его Зои, — Давай, давай, приноси пользу обществу!       — А че это я сразу? — вспылил Эрик, — Дискриминация кудрявых!       — Я тоже кудрявая, — хмыкнула Зои.       — Кудрявые, объединяемся! — воскликнула я, — На протяжении многих веком прямоволосые притесняли нас… Пришел черед нам отомстить! Устроим революцию! Кудрявые, впе-ред!       И мы снова повалились на ступеньки, всем видом показывая, что никуда уходить не собираемся.       — Элли, ты же у нас такая энергичная, — оскалился Саймон, — Почему бы тебе не пойти? Давай, Элли, мы будем болеть за тебя!       — Тебе надо — ты и иди, — огрызнулась Клэр.       — Погодите, Блейн же на самой верхней ступеньке, — вспомнила я, — Так что ему ближе всех идти. Так что пусть он сходит! Точно! Блейн, ну чего уставился? Иди давай!       — Элли, как ты могла?! — возмутился Блейн, — Я верил тебе, считал тебя своим другом, последний глоток оставлял, а ты… ты… посылаешь меня за водой! Ну всё! Я никогда тебя не прощу, предательница!       — Ой, ну ты же такой милосердный, так и рвёшься помогать другим, — промурлыкала я, — Кто я такая, чтобы тебе мешать? Ну давай, Блейн! Мы все тут помираем! Ох, как мне плохо… Ни капельки воды не осталось! Всё с потом вышло! В глотке пересохло! Мне бы хоть дождевую капельку… О, как я была бы счастлива глотнуть живительную влагу!       — Извините, я заблудилась…       Мы одновременно обернулись. У входа стояла, а точнее сидела на инвалидной коляске полная девушка с растрепанными волосами, коротко подстриженными и с челкой до середины лба. Волосы были окрашены в синий. Она была одета в белую майку и зеленые лосины. Коляска была вся в звенящих подвесках. Она смотрела растерянно и слегка затравленно. Мне показалось, что она очень устала от всего этого. Да. Как будто она просто хочет отдохнуть от этих больниц.       — А что надо? — спросила я.       — Найти кабинет мистера Эррони.       Мы с ребятами переглянулись.       — Сочувствую… — пробормотала Клэр.       — Странно, что тебя не проводили или хотя бы не сказали, где кабинет, — сказала я, — Что вообще здесь за врачи работают? А ты давно здесь? Или в первый раз пришла? А до этого где лечилась? Я подумала, что ты давно лечишься, потому что выглядишь уставшей от всего этого. Ну ничего! У нас хорошо и спокойно. Ребята просто отличные. Кстати, у этих бесноватых девчонок место в палате свободное. С ними не соскучишься! Событиями наша жизнь не богата, у нас и телевизор-то редко включают и радио нет, зато можно общаться!  А ещё у нас старенький проигрыватель есть, прямиком из 20-го века, офигеть, да? Ой, а ты прям совсем ложишься к нам или только дневной станционар?       — Элли, не нагружай девочку, — поморщилась Клэр.       — Узнаю старую добрую болтушку, — ухмыльнулся Грег.       — Сам ты старый, — обиделась я.       — Мне подскажут, где мой кабинет, или придется искать кого-то другого? — девушка скрестила руки на груди.       — Да ладно, не злись так, — я махнула рукой, — Я тебя сейчас провожу к этому придурочному.       Мы с ней вернулись в коридор, кажущийся полутемным и прохладным после ослепительной знойной улицы. Прохлада освежала, в ноздри врывался уже знакомый аромат медикаментов, штукатурки и женских духов. С кухни пахло блинчиками и кофе.       — Погоди, — остановила я девушку, — Зайду на кухню, чтобы взять им воду. А то ведь перегрызут друг другу глотки, лишь бы продолжить валяться на крыльце. Хотя, я ведь тоже такая! Эх, как хорошо лежать вот так, ты бы знала… И ничего говорить не надо. И думать тоже не надо. Слишком хорошо и жарко.       Я зашла на кухню. Тут всегда было тепло и влажно, пахло едой и специями, звенели чашки и тарелки, плескалась вода, в печке что-то готовилось, на сковороде трещало масло. Туда-сюда сновали грузные поварихи, кричали, подавали друг другу ингредиенты. Тут всегда кипела жизнь и не было места для лени.       — Опять воду? — спросила главная повариха.       Я молча кивнула и прошла к чайнику, налив в стакан воды. Вода была холодная, с накипью. То, что надо.       Я вышла с кухни и мы с девушкой пошли по коридору. Наконец мы нашли дверь в кабинет психиатра. Девушка кивком поблагодарила меня и скрылась в глубине кабинета. Я вздохнула и пошла обратно.       На полпути к крыльцу ко мне присоединился зеленоволосый парень.       — Опять ты? — удивилась я, — Давно не виделись. Как-то ты тих в последнее время. О, и корни отросли. Как так? Блин, жаль, что тут голову-то толком не помыть, не то что волосы покрасить. Ну да ладно.       — Ну, я на какое-то время отъезжал, — признался парень, — Впрочем, это не оправдывает моего внешнего вида. Хотя, мне-то че? Мне плевать.       — Действительно, — согласилась я, — Тут никого это не волнует, потому что все в обносках, с грязными головами и потные. Это же здорово! Хотя я не прочь сейчас влезть в холодный душ. Раньше я летом любила набирать холодные ванны и сидеть в них по полдня. У меня кожа на кончиках пальцем так смешно сморщивалась! А еще потом я часто простужалась. Горло болело…       — Ну, раз в несколько недель-то удается помыться. Кстати, у нас в школе бассейн. Мы часто с парнями ночью пробирались и купались там.       — Да? А у нас бассейн не работает…       Мы вышли на крыльцо.       — Чтоо? — обиженно протянул Грег, — Только один стакан?       — Один стакан и зеленоволосик! — представила я, — Ну разве не здорово?       — ЗдорОво, — кивнул Ромео.       Ребята набросились на стакан и снова едва не передрались за него.       — А где Эрик и Зои? — спросила я, заметив отсутствие парочки.       — Что это они там деееелают? — ухмыльнулась Габриэль.       — Сбежали от вас, придурков, — фыркнул Саймон.       — Скорее уж от тебя, — хмыкнула Клэр.       Грег любезно предоставил мне честь выпить последний глоток со стакана, что я и сделала, почувствовав, как живительная влага наполняет меня. Воды было мало, но досталась она всем, хоть ребята и ерничали, что сами все выпьют. Такая вот у нас дружная компания.       А вскоре подоспели и Зои с Эриком, таща вдвоем большущий таз, наполненный водой.       — Вааау! — вскочила я, — Водичка! Будем купаться! Блин, круто! Так вот, что вы делали!       Мы с Саймоном одновременно бросились к тазу, скинув обувь, и прямо в одежде плюхнулись туда, правда, не совсем поместились и быстренько все расплескалось. Прохлада окутала моё тело. Я даже вздрогнула от холода.       — Эй, а мне? — закапризничала Клэр, — Я тоже хочу!       — Да ладно? — присвистнул Грег, — Я думал, тебе вообще не бывает жарко, раз ходишь в черном.       — В порядке очереди! — вскомандовала Кларисса, сдерживая напор, — Так, давайте вылезайте! Сейчас воду нагреете и толку от неё никакого не будет!       Мы с Саймоном нехотя вылезли.       Ребята купались по очереди, плескаясь, брызгая водой, погружаясь в воду с головой, и вскоре всё вокруг было мокрым, в том числе и мы. Потом, как обычно, пришли врачи и отобрали таз, отругав и послав сушиться. Мы со смехом вытирались полотенцами, сушили феном волосы, а потом переоделись в сменную одежду.       — Хорошо у нас, а? — спросила я зеленоволосого.       — Это с тобой хорошо, — отозвался тот, — Рядом с тобой у меня возникает чувство, будто ты мой давний друг. Так легко мне никогда не было.       — Да ладно, — отмахнулась я, — пустяки. Ты всегда можешь посидеть с нами, если захочешь. Никто не прогонит тебя.       — И где ты была раньше, солнышко? — улыбнулся парень, — Встреть я тебя полгода назад, то и не было бы ничего…       Он встал и удалился в свою палату. А за окном садилось солнце, освещая помещение красным. Доносился стрекот и сонное чирикание.       По пути в палату я снова встретила девушку на коляске.       — Меня кладут к вам, — доложила она.       — Дневной станционар?       — Неа, госпитализируют. Будем знакомы, Салли.