Докажи, что я твоя половинка

      Шанс найти свою любовь — это великолепный дар, который есть у каждого. Но Маринетт хотелось вырвать кусок кожи с цветком, пускай для этого ей придётся разодрать свою шею. Потому что тогда она сможет избежать своей судьбы.       И лишь Алья, сидящая в её комнате, придавала ей сил, наверное, только поэтому вся злость с разочарованием всё ещё оставались внутри Дюпен-Чен, не позволяя ей совершить этот ужасный поступок. Но только вот он казался всё заманчивее. — Ты не понимаешь. Мой цветок – Хелеборус. Я должна торопиться.       Слова звучали так, словно эта небольшая фраза всё объясняла, будучи ответом на многочисленные вопросы. Но Дюпен-Чен прекрасно понимала, что это не так. Маринетт произнесла свои мысли вслух впервые, поэтому только сейчас смогла понять весь их смысл. Теперь ей стало намного хуже в плане уверенности, потому что Маринетт почти потеряла её. — Я так и не услышала, что он означает.       Алья внимательно уставилась на подругу, ей нужно знать эту информацию, услышать её из уст Дюпен-Чен. Ведь, чтобы утешить её, нужно узнать в чём проблема. Именно поэтому Сезер позволит себе немного надавить на Маринетт, чтобы заставить её произнести всё в слух. Это будет труднее, но намного лучше, чем просто: «Да не волнуйся». — А ты не знаешь?       Маринетт была удивлена, ей всегда казалось, что каждый должен знать подобную информацию, чтобы быть готовым к любому повороту событий, тем более Алье, на теле которой есть росток. Но Сезер не знала, потому что давно для себя решила, что ей не нужны эти знания. — Не увлекаюсь цветочками так, как ты, — неудачная попытка пошутить сейчас только ухудшила обстановку.       Но Алья слишком отчётливо помнила, в каком состоянии нашла Маринетт, вероятно, поэтому её голова потеряла возможность беззаботно веселиться.       Сезер отправилась искать подругу после того, как она долгое время не возвращалась, но только вот девушка никак не ожидала найти её в библиотеке. Волосы Маринетт были едва заметно взлохмачены, а глаза метались между книжными шкафами, пока веки девушки всё сильнее краснели, плечи вздрагивали, а руки чуть заметно тряслись.       Дюпен-Чен носилась от полки к полке, буквально пролистывая энциклопедию за энциклопедией. Останавливаясь на одной странице, затем девушка внимательно вчитывалась во что-то, но после, почти в ту же секунду, одной рукой брала новую книгу, а другой — убирала прошлую на место. Но каждый раз, когда её глаза скользили по тексту, она, словно в бреду, повторяла: «Это не может быть правдой, неужели нет других вариантов?»       Алье в тот момент показалось, что девушка вот-вот заплачет. Но сейчас Сезер понимала, что это было не так, потому что знала, что Маринетт была шокирована, напугана, разочарована, но только в отчаянье она не впала. Поэтому бы не проронила ни одной слезинки. Просто её подруга не хотела признавать жестокую реальность.  — Дословно Хелеборус с латинского переводиться как: «Убивающая пища». Это связанно с тем, что древнегреческий царь Солон, при помощи ядовитых корней этого цветка, отравил воду в реке, которую пили люди, чтобы заполучить город. Люди ужасно хотели пить во время сражения, из-за чего добровольно приняли отраву, не осознавая этого. Они все добровольно приняли своё поражение, хотя думали, что это поведёт их к победе. — Если в плане соулмейтов, то считается, что Хелеборус будет вести их друг к другу, как тех людей к воде. Но после всё закончится очень плачевно, — Дюпен-Чен сделала глубокий вдох. — Чаще всего один из них умирает либо теряет свой цветок.       Маринетт замолчала, закончив свою небольшую лекцию. Сезер не любила подобное, но знала, что для Маринетт сейчас каждое слово имеет значение, поэтому внимательно слушала, хотя ей для понимания хватило бы всего нескольких слов. — То есть Хелеборус — это всего лишь транскрипция латинского названия. Ты всегда любила точность, — Алья прикусила губу. — Морозник, как же всё на самом деле просто. Я и не узнала бы его, если бы не твоя подсказка, — Сезер хмыкнула. — Уверенна, что это просто призыв к тому, чтобы перестать сидеть сложа руки. Вероятность потерять своего соулмейта, как и лишиться своего цветка, минимальна.       Маринетт попробовала улыбнуться, ей правда приносило радость то, что Сезер заботиться о ней, но только вот радости этой было слишком мало, чтобы полностью прийти в себя. — Ты ведь знаешь, что значение цветов никогда не даются просто так, и уж точно не для того, чтобы призвать кого-либо к действиям. Это судьба.       Дюпен-Чен прижала к горячим щекам ледяные ладони. Это не помогло охладить голову, привести в порядок мысли, как рассчитывала девушка, но было приятно ощущать, как прохлада проникает в тело. — Маринетт, слушай, это ведь просто перевод с латинского, который связан с глупым мифом. Не придавай этому слишком большое значение. Я никогда не видела вживую тех, кто потерял свой цветок.       Алья улыбнулась, как делала всегда, чтобы вытащить подругу из глубокой депрессии, но, кажется, сейчас простой улыбки было мало. Потому что аргументы девушки совсем не убедительны. — Они делают татуировки, чтобы не выделяться из толпы.       Алья удивлённо уставилась на подругу, потому что знает, что она не из тех, кто верит глупым постам в интернете. А других доказательств этой теории Сезер пока не встречала. — Откуда знаешь?       Маринетт уже хотела было ответить, набрав в лёгкие воздуха, но в последний момент просто выдохнула его, так и не решившись сказать свои мысли вслух. Из-за чего Алья решила, что подруга вздохнула из-за усталости, которая взвалилась на неё. Но Дюпен-Чен просто не могла открыть секрет своих родителей. Том Дюпэн и Сабин Чен вовсе не соулмейты.       Они лишились своих цветов ещё в молодости, когда не смогли выполнить то, что предназначалось им судьбой, не смогли использовать подсказку, которая была им дана. После чего встретились, когда отчаянье уже с головой поглотило их. По сути, изначально Том и Сабин просто пытались заглушить свою боль, только после полюбив друг друга.       Но вот только Маринетт знала, что мама с папой часто вспоминают своих соулмейтов, точнее представляют их у себя в голове, потому что только рядом с ними они могли ощутить себя в безопасности, а теперь на их сердца наложены печати страха и одиночества. И поэтому любовь дочери единственное, в чём они на самом деле нуждаются. Она для них — сокровище, которое удерживает их вместе.       Маринетт просто не хотела нагружать этим подругу, заставлять Алью видеть в мире новые минусы, которых та тщательно избегала с тех самых пор, как её цветок появился. Дюпен-Чен оберегает Алью от этого уже около десяти лет. — Не важно.       Сезер наклонила голову набок. Такой ответ ей совсем не нравился. Но Алья промолчала, сейчас совсем не время для глупых обид и споров. — Тебе стоит отвлечься, просто забудь об этом на некоторое время.       Маринетт лишь отрицательно замотала головой. — Ничего ты не понимаешь.       Алья лишь развела руками. Она действительно не могла этого понять, потому что сама уже почти перестала верить в то, что росток на её лодыжке поможет ей найти свою судьбу. Надежда, которой она загорелась в детстве, не погасла, но ждать чего-либо Алья перестала. — Я готова помочь тебе, но ты должна решить, в чём именно тебе нужна подмога.       Маринетт лишь согласно кивнула. Сейчас ей больше всего хотелось уткнуться носом в подушку, дать волю чувствам, наесться различных сладостей до такой степени, чтобы после этого у неё не осталось больше никаких желаний. Но это было бы в корне неверным решением, Дюпен-Чен понимала это.       Но всё сейчас казалось девушке бледным, расплывающимся, а печаль, которая затмила радость от появления цветка, начала поглощать её мысли. Маринетт боролась с ней, но больше потому, что так было надо, а не потому, что ей этого хотелось. Из-за чего Ледибаг явно проигрывала эту битву. Либо завянет её цветок, её любовь, либо их чувства убьют друг друга, а может, погибнет только один, второй же останется доживать свой век в одиночестве.       Не слишком радужная перспектива. Особенно если учесть, что в мире огромное количество зеленоглазых людей, надеяться на то, что её соулмейт — Адриан, почти бессмысленно. Поэтому и шансов исправить положение дел на данный момент почти нет. Но Маринетт все равно продолжала верить.       Интересно, а что бы решил её соулмейт в данной ситуации? И что ему подсказывает его цветок? И самое главное, есть ли в этой подсказке их шанс на счастье?       Дюпен-Чен не хотелось, чтобы кто-либо страдал, тем более её половинка. Она обязана хотя бы попытаться. — Хэй, Маринетт, ты же прекрасно знаешь, что в твоих силах изменить то, что предначертано тебе судьбой. В мире множество историй, когда человек засыпал с одним цветком, а утром вставал с другим. Ты ведь сама прекрасно знаешь, что постоянен только цвет, — Алья словно читала мысли подруги.       Но Дюпен-Чен лишь промолчала, потому что знала: менялись детали, но суть всегда оставалась той же. И её история не превратиться в волшебную сказку просто потому, что она хочет этого. Даже Тикки сейчас отрицает слова Альи, едва заметно выглядывая из приоткрытой сумки. Квами знает, что не стоит обнадёживать Маринетт, потому что теперь у неё нет времени, чтобы тратить его на глупые надежды. Потому что шанс исправить положение только один — действие. ***       Адриан стоял у зеркала, сжав зубы. Рубашка его была расстёгнута, а дыхание — учащённым.       Он должен собраться с мыслями и решиться. С каждым днём это будет всё труднее, но он должен справиться, чтобы иметь возможность проводить время так, как он хочет. Адриан поднёс руку к груди, не решаясь опустить её, прикоснуться к коже.       Просто Агрест знал, что сейчас будет больно, но также юноша понимал, что он должен это сделать, чтобы провести оставшиеся двадцать четыре часа без ужасных страданий.       Лишь прикосновения соулмейта могут избавить его от жжения, которое в его жизнь принёс злосчастный вьюн. Избавить его от колющей боли, которая появлялась в его теле, когда кто-либо касался хрупкого цветка. И за это Агрест ненавидел свою подсказку. Но лишь вьюн может привести его к соулмейту.       Наверное, только из-за этого юноша мирился с его существованием, скрывая его от других людей.       Адриан коснулся стебля одним пальцем. От резкой боли юноша невольно скривился, но всё равно начал повторять все извивания зелёной линии. Основной стебель располагался между пятым и двенадцатым ребром, ответвления же занимали почти половину грудной клетки.       Он осторожно проводил указательным пальцем вдоль зелёной линии, расположенной у него на правой части груди. Медленно, чтобы боль была едва ощутимой, Агрест перемещал кисть, боясь пропустить хотя бы один миллиметр. Но с каждой секундой жжение только нарастало. Но Агрест должен закончить начатое, просто обязан, иначе завтра будет намного хуже.       Когда последний из узоров был обведён, Адриан невольно опустился на колени, стоять он больше не мог. Теперь жжение уйдёт. Останется только боль от чужих прикосновений.       Агрест прерывисто дышал, всё ещё боясь оторвать палец от рисунка на своей коже. Ему совсем не хочется начинать всё сначала. Зато теперь у Адриана есть двадцать четыре часа, чтобы сделать вид, что в его жизни всё идёт по-прежнему.       Особых проблем вьюн не доставлял. Но только когда Адриан о нём не думал, что было довольно сложно, если учесть, что растение постоянно увеличивалось в размерах. Медленно, миллиметр за миллиметром вьюн всё сильнее оплетал тело юноши. Но ни один бутон ещё не расцвёл.