Всё когда-нибудь прощается

В комнате наступило молчание. Папа, взявшись за подбородок о чем-то думал, Анджи все также копалась в своем салате, а я смотрела куда-то вдаль. Отец прервал молчание. -Почему ты мне раньше ничего не сказала? -Я не знаю. Боялась, что ты меня опять запрешь. -Ты не права. С того твоего побега я начал понимать, что нельзя держать людей, как в клетке. Я изменился. – Опять наступило молчание. – Анджи, ты знала обо всем этом? – У девушки выпала вилка из рук. И она тихим голосом произнесла: - Да, я все знала. -Почему все от меня что-нибудь скрывают? Ладно. Закрыли тему. – Папа подсел поближе ко мне. – Расскажи все, как было. -Я очень сильно переживала месяц назад, да еще упала и порезала себе ногу. Затем опять началось волнение. Однажды я стояла на костылях и упала, а встать я уже не смогла. – Я не смотрела в глаза папе. Боялась увидеть в них боль и разочарование. -Но ты же ходишь? -Да, я встала на ноги больше двух недель назад. Как раз на день рождение Леона. -Это удивительно. Я очень рад, что ты можешь ходить. Но…. Тебе не тяжело? -Если честно, то очень. Я часто устаю, долго ходить я вовсе не могу. А прыгать и бегать мне пока вообще нельзя. -Знаешь, ты могла бы мне рассказать про все это. Я бы тебя выслушал и обязательно помог. -Прости. Я больше так не буду. -Хорошо. Извинения приняты. Может, тебе нужны лекарства? -Нет, спасибо. Все, что надо, у меня есть. -Вот и отлично. Но, если что – обращайся. -Обещаю. После этого разговора я выдохнула. Наконец-то я почувствовала облегчение. Для меня было шоком узнать, что у меня скоро будет братик или сестренка. Я буду каждый день приезжать их нянчить. Моя страсть к детям – это что-то. Я помню, как в Нью-Йорке у меня была подруга. Её звали Белла. У неё была маленькая сестренка по имени Рэйчел. Такая милая. Я каждый день приходила играть с маленькой девочкой. За несколько месяцев она научилась выговаривать мое имя. Ну вот. Опять меня все подталкивает к тому, что я хочу ребенка. Хватит, Вилу. Рано, еще рано. Мы еще долго болтали с папой и Анджи. Они даже предлагали остаться у них на ночь. Но если я проведу ночь здесь, то Леон объявит тревогу. Это точно. Вообще впервые за месяц я сегодня ходила по улице одна, без какого либо сопровождения. Я вызвала такси. Идти к Леону домой уже не было сил. Опять начали болеть ноги. Но я не стала про это никому говорить, тогда бы отец точно засадил меня дома. Когда приехала машина, я со всеми попрощалась и поехала к своему парню домой. Я тихонько открыла дверь особняка. Леон лежал на диване и спал. Я не стану его будить. Я тихо поднялась наверх, в спальню. Усевшись на кровать, я начала тереть ноги. Уж очень они у меня болят. Но ноги не прошли ни через 5 минут, ни через 10. Я решила выпить обезболивающее. Звать Леона нет смысла, я на него обижена. Поэтому через боль я пошла обратно на первый этаж, на кухню. Найдя таблетку, я налила себе стакан воды. Я присела за стол и выпила обезболивающее. Я решила подняться наверх и лечь спать. Но когда я встала, то почувствовала адскую боль в ногах, все вокруг закружилось. Вдруг в глазах потемнело, и я упала. От лица Леона: Я уже несколько часов сижу перед телевизором и жду Виолетту. Где же она бродит? На звонки не отвечает, у друзей ее нет. Да к тому же я волнуюсь, ведь в одиночку она давно не ходила. А вдруг ей станет плохо, а меня рядом нет? Ладно. Искать ее нет смысла, бог знает, где ее носит. Нормальных передач нет, поэтому я задремал. Проснулся я от сильного грохота. Я понял – Вилу вернулась. Звук исходил из кухни. Войдя в комнату, я увидел мою девочку, без сознания, на полу. На столе лежало обезболивающее и стакан воды. Наверное, у нее опять заболели ноги. Я решил отнести ее в комнату. Взяв ее за руку, я начал ждать, пока Вилу проснется. Прошло два часа, я устал. В конце моей комнаты стоял маленький диванчик. Я удобно улегся на него и уснул.