Всё когда-нибудь прощается

-Как в коме? Почему? – Начал кричать Герман. -Сеньор, успокойтесь. Я вам все объясню. Дело в том, что Виолетте нельзя волноваться из-за паралича. Чем больше она переживает, тем хуже. Наверное, так и получилось. Я практически уверен, что она сегодня сильно волновалась или даже боялась чего-то. Если бы она была без сознания, то её можно было бы разбудить нашатырём. Но у нас не получилось. -Скажите, почему она так кричала? – Спросил я. -Скорее всего, она кричала от боли в ногах. В таких случаях наступает просто адская боль. Даже сложная операция без наркоза менее болезненна. Меня передернуло от этих слов. Я не хочу представлять, какую боль испытала моя малышка. -Сколько она будет в коме? И что вы сейчас с ней сделали? – Включилась в разговор Анджи. -Не меньше трех дней. Даже вероятно неделю. Сейчас медсестры делают ей маленькие уколы в ноги, чтобы, когда она проснулась, то такой сильной боли не было. Мы каждый день будем вкалывать ей в ноги обезболивающее. -А к ней можно войти? -Да. Только по одному. И постарайтесь навещать ее как можно реже. -Хорошо. Врач ушел. Герман начал причитать, что это он виноват, то, что Виолетта из-за него переволновалась. Но виноватым во всем, что случилось, считал я себя. Первая к Вилу пошла Анджи. Вернулась она быстро, вся заплаканная. Пока успокаивал бедную женщину, вернулся и Герман. Он рассказал мне, что все ее ноги прокололи. К ней подключены аппараты. Остался только я. Когда я вошел в палату, то увидел мою девочку. Она мирно лежала. Глаза до сих пор дают знать о том, что у нее была истерика. Когда я посмотрел на ее ноги, то ужаснулся: они все были красными, как помидоры, в еще более красных точках. В кабинете стоял аппарат, который отстукивал сердцебиение Виолетты. Я больше не смог на нее смотреть, поэтому просто ушел из палаты. После всего этого мы поехали по домам. Зайдя в особняк, я зашел в спальню. В глазах опять стояла ты картина, когда Вилу кричала от боли. Из моих глаз невольно покатились слезы. Сам не думал, что когда-нибудь заплачу. Я вышел из этой комнаты, вытирая с глаз слезы, и отправился в гостиную. Там мне было спокойнее. Я проснулся от звонка в дверь. Отрыв ее, на пороге стояли Фран с Томасом. -Привет, Леон. Что-то случилось? – Спросила Фран, осматривая меня. -Да, случилось. Вилу в коме. -Что? Как? Что ты сделал? – Злостно посмотрел на меня Томас. -Я ничего не делал. Она, скорее всего, опять волновалась. -Ты пойдешь в студию? -Да. И так слишком много пропустил. – Сказал я, выходя из дома. -Эй, эй, эй! Не спеши. Сначала быстро иди, умойся. – Сказала Франческа. -Ладно, вы проходите, я через 5 минут спущусь. Кстати, никому пока не говорите ничего о Вилу. Ребята согласились. Зайдя в ванную, я понял, почему на меня так посмотрела Фран: огромные синяки под глазами, растрепанные волосы. Никогда такого не было. Я быстро умылся и спустился вниз. Затем мы втроем отправились в студию. По дороге я съел яблоко, которое прихватил с собой. Первый урок у Анджи. Вчера я узнал, что она беременна. Она была очень расстроена. Все время, проведенное в больнице, она проплакала. Когда я зашел к ней в кабинет, то в нем никого, кроме учителя не было. -Привет, Анджи. Как у вас дела? -Здравствуй Леон. Никак. Устала очень. Слишком я волнуюсь за Вилу. -Я тоже. -По тебе видно. Ты как будто плакал. – Сказала Анджи. Надо было как-то отмазаться. -Нет, просто я всю ночь не спал. -Ладно, садись. С Пабло я еще не говорила. После этого урока вместе подойдем. -Хорошо. – Сказал я и уселся в самый конец класса.