Всё когда-нибудь прощается

Я просидел весь урок. Ни разу не услышав то, что говорила Анджи, я думал о Вилу. А если это все из-за меня? Вдруг я виноват, а Герман себя угнетает. Никогда себе этого не прощу. Один раз я все-таки обратил внимание на учительницу. К тому времени она сама не думала о занятиях. Просто смотрела куда-то вдаль и просто думала. Все ребята спрашивали ее, будет ли все-таки урок. К концу занятия она сказала, чтобы все шли переодеваться на урок Григорио. Все выбежали из класса, а я подошел к Анджи: -Пойдемте? -Да, идем, Леон. Мы подошли к кабинету Пабло. Зайдя в него, мы увидели директора, разговаривающего по телефону, но увидев нас, он прервал разговор. -Анджи, Леон, вы что-то хотели? -Да. Это касается Виолетты. -Раз так все начинается, не к добру это. -Ты прав. – Тихо сказала Анджи. -Анджи, садись, все-таки как-никак…. -Спасибо. – Сказала девушка. -Рассказывайте, что с Вилу? Опять что-то с ногами? – Спросил Пабло, как вдруг Анджи заплакала. Директор ринулся с места и, взяв стакан воды, подсунул его девушке. Она лишь тихо его поблагодарила, но успокаиваться не собиралась. – Леон, что с Виолеттой? – Переспросил он, утешая Анджи. -Она в коме, Пабло. -Что? Но, но почему? -Слишком много нервничала. -Это ужасно. Знаешь, если что, рассчитывайте на меня. Я всегда помогу, чем смогу. Если хочешь, Леон, то я могу тебе дать временное свободное посещение. -Правда? Спасибо. Можно я тогда побегу в больницу? -Конечно. Анджи, иди домой. -Нет, Пабло. Мне хоть как-то отвлечься надо. Думаю, музыка мне поможет. -Я в этом уверен. Я выбежал из кабинета Пабло на улицу. Там я вдохнул свежий воздух и уже собирался пойти в больницу, как вдруг меня охватила за запястье холодная рука. -Лайон, привет. Бросила тебя эта дура? -Заткнись, Людмила. -Что ты так резко. Я же тебя как-никак люблю. -Мне не нужна твоя любовь. -Поверь, нужна. Зачем тебе эта слабачка? Недавно на ногах устоять не могла, вчера пришла, а сегодня опять нет. Я же говорила, что слабакам и бездарностям тут не место! – Я не удержался и сильно схватил Людмилу за запястье, отчего она взвизгнула: -Ай, отпусти меня, дебил! – Начала кричать она. Я прильнул к ее уху и тихо прошептал: -Только попробуй что-нибудь сделать моей девушке, только попробуй что-нибудь сказать о ней плохое, и тебе конец. – Я отошел от нее. Ее глаза выражали злость. Ничего больше. Я пошел в больницу, От студии до нее идти не больше 10 минут. Я поднялся на нужный этаж и зашел в нужную палату. Ничего не изменилось. Все так пиликает аппарат, который показывает, как стучит ее сердечко. В кабинете копошатся врачи. Подойдя ближе, я понял, что ей что-то вкалывают в ноги. Мне так хотелось спихнуть этих врачей и сказать, что они делают моей малышке больно, но это неправда. Сейчас она ничего не чувствует. Вилу спит глубоким сном. Когда все медсестры ушли, я взял стул и поставил его я рядом с кровать Виолетты. Она вся бледная. Я взял ее за руку и начал ее целовал. Совсем холодная. Главное, что я заметил, что когда я начинаю, что то говорить ей, то аппарат начинает пиликать быстрее. От этого мне становится гораздо легче. Значит, моя девочка чувствует и слышит меня. Как я понял, она, можно сказать, спит, а точнее отдыхает. Все равно как-то непривычно видеть ее такой. Я обещаю, что не отойду от нее ни на минуту!