Дело о талантливой артистке

    Я едва плелась по просёлочной дороге, полностью погружённая в свои тяжёлые думы. Это дело, сначала казавшееся мне таким простым, обрастало всё новыми и новыми деталями. Тридцать пять работников фермы и шестеро обитателей поместья Марлоу имели возможность украсть заряды, но перепроверить всех я точно не смогу. Конечно, из списка можно смело исключить Анну и её дочерей, а также Гвенни, но и без них оставалось тридцать семь подозреваемых. Санни не спеша шёл рядом со мной, беззаботно насвистывая кантри-мотив «Дом родной – Алабама». Он жутко фальшивил, но – слава богам! – хотя бы не пел. Азиат настоял на том, чтобы проводить меня, и не стал слушать мои вялые протесты. Создавалось впечатление, что он не воспринимал всё происходящее достаточно серьёзно, считая, что из-за отсутствия пострадавших это нельзя считать преступлением. Однако он был неправ. Взрывчатые вещества, их оборот и использование жёстко контролировались государством. Любое дело, связанное с ними, подлежало тщательному рассмотрению с участием специалистов из Федерального Бюро Расследований. Это касалось даже тех случаев, когда заряды, пользуясь выражениями Санни, так и не вышли. Даже здесь, в глуши на северо-востоке страны, сотрудники органов внутренних дел должны были подчиняться этим правилам. Но дядя Хэнк дал себя уломать. В разговоре со мной шериф бросил туманную фразу про наследственность, намекая, что подозревает Алабаму – отпрыска двоих беззаботных преступников, возомнивших себя Бонни и Клайдом. Тогда я не восприняла его слова всерьёз, но сейчас задумалась об этом. Разумеется, его теория о наследственной склонности к девиациям не стоила и выеденного яйца, но... Кому было удобнее всех увести с фермы Нового Орлеана? Кто, решив сделать подлость ненавистному учителю, мог залезть в сумку последнего и украсть оттуда заряды? Алабама, как и всякий фермер, рано вставал, поэтому вполне мог провернуть дельце с джипом так, чтобы никто в Сан-Анри не заметил его. Я украдкой покосилась на идущего рядом со мной корейца. Он, заложив руки за спину, смотрел на небо, из-за чего часто спотыкался, но всё равно, восстанавливая равновесие, упрямо стремился к пока невидимым звёздам. Солнце постепенно скрывалось за облаками, и вскорости его розоватые лучи красиво осветили точёный профиль Санни. Азиат не спешил нарушать воцарившегося между нами молчания, спокойно отмахивая своими длинными ногами метр за метром и предпочитая не замечать неровностей дороги. Он был не только талантливым преподавателем, но ещё и хорошим человеком. Кореец вполне мог пожалеть бедного паренька, которому ещё столько всего предстоит узнать. Азиат сказал мне, что обнаружил пропажу зарядов непосредственно на встрече с дедушкой. Это вполне могло быть правдой, но что, если он тотчас понял, кто именно украл устройство?.. Именно поэтому, узнав о появлении посреди тихой улочки таинственного джипа, Санни решил проследить за этим делом и именно тогда и потерял ключик. Кореец, ничего не обнаружив в первый день, всё же счёл за благо держаться поблизости, и эта мера предосторожности не оказалась излишней: взрыв раздался рано-рано с утра четырнадцатого июля. Азиат примчался почти тут же, обезвредил второй заряд и уломал дядю Хэнка не открывать расследование, тем самым прикрыв Алабаму, которого суровый шериф, учитывая его теорию о наследственности, стал бы подозревать в первую очередь. Что ж, всё вполне могло быть так. Моя гипотеза представлялась довольно логичной, и для полной гармонии недоставало лишь одного элемента. Одного. Но самого важного. Мотив. Зачем Алабаме красть лошадь у своего же отца? К чему ему взрывать джип? В конце концов, пареньку уже было восемнадцать, самый жуткий гормональный период остался позади. Кроме того, как оказалось, он не был таким уж безнадёжным в академическом плане. Иными словами, вряд ли юноша был способен на эти глупости ради того, чтобы обратить на себя внимание. Тем более, когда правонарушения совершаются с этой целью, преступник делает всё возможное, чтобы о нём узнали и заговорили. Он бы ни за что не позволил замять дело со взорванной машиной, проявив при этом редкостную изобретательность и придумав, как заставить дядю Хэнка всё-таки взяться за следствие. Впрочем, что толку гадать? Нужно просто найти Алабаму и обсудить это с ним лично. Так и сделаю, только уже завтра. Я подняла голову и с немалым удивлением обнаружила, что мы почти дошли до ворот поместья Марлоу. Видимо, я настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что шла на автомате, не обращая внимания на дорогу. – Вот мы и на месте, – Санни громко хлопнул в ладоши, заставив меня нервно вздрогнуть. – Хочешь, провожу тебя до самого дома? – Нет, благодарю, – ответила я, сердито покосившись на него. – Спасибо за компанию. – Всегда пожалуйста, – кореец слегка поклонился мне и, развернувшись, отправился прочь, преотвратительно напевая заевшую у него балладу «Дом родной — Алабама». Я же бросилась к дому, мечтая об ужине и тепле. И о ватных вкладышах в уши. Зайдя внутрь, я прислушалась. Из гостиной доносились какие-то голоса и взрывы смеха. Что ж, скоро и я присоединюсь к этому веселью. Стянув с себя ветровку, я перекинула её через руку и, улыбаясь, вошла в просторную и светлую комнату. Там присутствовали не только все обитатели дома, кроме Магдалены, но ещё и пара гостей. Последние – мужчина и женщина – сидели спиной ко мне, но что-то в них показалось мне чертовски знакомым... – О, а вот и наша Нэнси! – Анна заметила меня первой и, изящно встав с дивана, протянула ко мне обе руки. – Милая, позволь тебе представить наших дорогих друзей – Фредди и Джо! Мужчина и женщина, сидевшие ко мне спиной, повернулись, как по команде, и мои брови медленно, но верно поползли вверх. Ибо проведать великую голливудскую диву пожаловали сами Фредерика Дюбуа и Джо Вейнфилд. Фредерика была лет на двенадцать младше Анны, но в ней не имелось ни утончённого шика, ни врождённой грации. Если миссис Марлоу являлась олицетворением аристократизма, то в мисс Дюбуа всё отдавало вульгарщиной: и манера разговора, и вкусы в одежде, и даже псевдоним. В общем, обе актрисы являлись полными противоположностями и – по слухам – заклятыми подругами. Фредерика играла в Голливуде довольно давно, и, положа руку на сердце, она была неплохой артисткой. Высокая брюнетка, всегда перебарщивавшая с косметикой, она специализировалась на ролях второго плана, и ей редко удавалось по-настоящему засиять на большом экране. Тем не менее, она по праву являлась одной из крупных фигур Фабрики Грёз. Мисс Дюбуа не была полной, но её фигура оставляла впечатление какой-то рыхлости, а улыбка – ряд искусственных белоснежных зубов, блестевших между землянично-красных губ – казалась неискренней. Она накладывала на лицо столько крем-пудры, что оно напоминало маску. Джо Вейнфилд – невысокий лысоватый тип в очках – больше напоминал мелкого банковского клерка, нежели одного из самых влиятельных голливудских продюсеров. Он и вёл себя как-то совсем не по-богемному, втягивая голову в плечи и разговаривая исключительно тихо. Интересно, это Анна их пригласила? Когда великая актриса представила меня, я, оправившись от удивления, поздоровалась, не забыв прибавить, что это для меня большая честь. Джо Вейнфилд, встав с места, вяло пробормотал: «Ну что вы, что вы...», а Фредерика Дюбуа лишь царственно махнула рукой, явно пытаясь подражать хозяйке дома. Неудачно. – Как хорошо, что все наконец-то в сборе! – Анна прижала руки к груди, как делала её героиня Джун в фильме «Не улетай от меня, чайка». – Я предлагаю приступить к ужину – наша чудесная Магдалена сегодня расстаралась. Я торопливо извинилась и полетела к лестнице: мне надо было избавиться от сумки и ветровки, а также по возможности переодеться к трапезе. Грязные перчатки, которым уже, к сожалению, никогда не стать белыми, я небрежно кинула на полочку в ванной, решив застирать их в ближайшее время. Вместе с ними из кармана у меня выпал злосчастный ключ, и я, недолго думая, сунула его под мыльницу, решив разобраться с этой уликой потом. Или вообще отдать его Санни. Наскоро вымыв руки и натянув свежую водолазку, я выскользнула из своей комнаты и рысью поспешила в столовую. Все уже успели собраться там. Для меня было оставлено место, на которое я с извинениями плюхнулась. Анна, увлечённая каким-то разговором с Джо, тем не менее, заметила это и мило улыбнулась мне. Я оскалилась в ответ и огляделась. Хозяйка дома, как и всегда, сидела во главе стола. По правую и левую руку от неё разместили гостей, с одним из которых – Джо – она как раз и беседовала. Фредерика, претенциозно опустив тяжёлый подбородок на ладонь, что-то вещала Эсме, которая явно не испытывала восторга от этого соседства. Гвенни и миссис Таунсед были весьма увлечены блюдами, что стояли перед ними, а вот Виола, примостившаяся рядом со мной, заговорщически подмигнула и, закатив глаза, кивнула на мисс Дюбуа. Я понимающе склонила голову. – Как прошло расследование? – прошептала моя подруга, наклонившись ко мне поближе. – Что сказал Санни? – Много всего, – вполголоса откликнулась я, аккуратно разламывая котлету вилкой. – Это он собрал заряды – те самые, которые ворвались в джипе. Однако начинил машину кто-то другой. – Серьёзно? – Виола скептически поджала губы. – Ты уверена, что он говорит правду? – На сто процентов, – кивнула я, разламывая французскую булочку. – У меня есть подозрения, что за всем этим всё-таки стоит Алабама, но я не уверена насчёт мотива. Думаю завтра сходить на ферму и побеседовать с ним. Моя подруга, задумавшись, на несколько мгновений, тронула меня за локоть. – Знаешь, лучше будет, если мы отправимся в школу, – вымолвила она. – С завтрашнего дня они с Санни будут заниматься с утра, вот тогда мы и сможем их застать. Мы просто задержим Алабаму после уроков, и он уже не отвертится от разговора. – Отличная идея, – я показала собеседнице большой палец. – Так и поступим. Виола, улыбнувшись, склонила голову, но тут же посерьёзнела. Она повернулась в сторону главы стола, где, по-видимому, начинала разворачиваться нешуточная драма. Внешне разговор там шёл вполне спокойный, но напряжение явно ощущалось. Оно невидимыми молниями пронзало воздух, и атмосфера за столом разом сменилась. – Так что это за новый проект, Джоуи? – умильно улыбнулась Фредерика, водя вилкой по картофельному пюре. – Как я уже и говорил, – размеренно ответил Вейнфилд, терзая свою котлету, – это будет фильм о поздних годах жизни Людовика XIV, знаменитого французского Короля-Солнце. Там есть роль – известная фаворитка правителя и светская дама Франсуаза д'Обинье. И именно о ней мне бы хотелось поговорить... – Да, Джоуи, – медовым голоском протянула мисс Дюбуа, торжествующе глядя на Анну. – И кому же ты хочешь её предложить? Продюсер не спеша наколол кусочек котлеты на вилку и отправил в рот. Прожевав, он промокнул губы салфеткой и, выдохнув, произнёс: – Именно для этого мы и приехали. Анна, дорогая, не согласишься ли сыграть Франсуазу? Лицо Фредерики моментально исказила злость. Она стиснула нож с такой силой, словно и вправду собиралась воспользоваться им как оружием. – Что?! – взвизгнула она. – Ты же обещал отдать эту роль мне! – Пожалуйста, успокойся, – Вейнфилд досадливо поморщился. – Я не помню, чтобы давал тебе слово. Кроме того, сюда больше подходит Анна... – Серьёзно?! – мисс Дюбуа вскочила на ноги и, схватив со стола стакан с водой, выплеснула его продюсеру в лицо. – Не припомню, чтобы Франсуазе д'Обинье было девяносто! Анна с укором покачала головой и протянула Джо несколько бумажных салфеток. – Полно, Фредди, – спокойно проговорила она. – Если тебе была обещана эта роль, то она, конечно же, должна быть твоей. Я не стану стоять у тебя на пути. – Ну уж нет, – вмешалась Гвенни, ударив ладонью по столу. – Ты оглохла, старушка? Этот индюк сказал, что ты подходишь лучше. – Эта роль моя, ясно?! – заорала Фредерика. – И я не уступлю её никому, особенно самой старой актрисе в Голливуде! И она опрометью вылетела из комнаты, провожаемая непонимающими взглядами. – Дура какая-то, – фыркнула Гвенни, снова принимаясь за свою порцию. – Да ни в жизнь она не справится с этой задачей. – Я согласен, – кивнул Джо, всё ещё промокая лысину салфеткой. – Анна, я вижу в этом образе только тебя. Но великая актриса, улыбнувшись, помотала головой. – Джо, это некрасиво, – вымолвила она, поднимаясь со своего стула. – Раз ты обещал роль Фредди, значит, ей она и достанется. А я, пожалуй, пойду и проверю, как она там. И Анна, улыбнувшись нам всем, грациозно вышла из столовой.