Дело о талантливой артистке

    Ночи в Вермонте... Не припоминаю ни единого поэта или писателя, который бы упоминал о них в своих произведениях. И не зря. Помимо собачьего холода, меня мучил ветер, который то принимался завывать, врываясь через приоткрытое окно, как торнадо, то стихал. За ночь я три раза вставала, чтобы закрыть створку, и столько же – чтобы открыть. В общем, проснулась я далеко не в самом хорошем расположении духа. Совершив утренний туалет, я спустилась к завтраку. В столовой сидел только хмурый и невыспавшийся Джо Вейнфилд, который, мрачно поздоровавшись со мной, снова вернулся к методичному уничтожению своей яичницы с беконом. Найдя кухню, я попросила у улыбчивой Магдалены что-нибудь пожевать и получила огромную тарелку с сэндвичами. Решив поесть прямо там, я попыталась было расспросить её о миссис Таунсед, но весёлая латиноамериканка оказалась чересчур словоохотливой и вместо информации о таинственной ведьме выдала мне почти всю свою биографию. Позавтракав и от души поблагодарив Магдалену, я направилась к себе за сумкой и ветровкой: мне надлежало сначала найти Виолу, а потом совершить вояж до школы, где Санни пытался вколотить хоть что-то в голову Алабамы. Быстро собравшись, я позвонила Виоле. – Привет, где ты? – выпалила я, стоило подруге принять вызов. – В своей комнате, – хихикнула она. – Классно, – фыркнула я, подавив зевок. – Она хотя бы близко к моей? – Нет, – ответствовала моя подруга. – Обычно в том крыле, где ты спишь, мы селим гостей. Единственное исключение - моя сестрица, также известная, как Индивидуалистка Эсме... В общем, сейчас я сама приду к тебе. Я кивнула, миллисекунду спустя осознав, что это было чертовски глупо. Решив ничего не отвечать, я сбросила звонок и спрятала мобильный в сумку. Виола появилась на моём пороге через пару минут: собранная, экипированная, готовая вместе со мной докапыватьтся до правды. – Сегодня нам предстоит непростой денёк, – вымолвила она, нервно проведя ладонью по шее. – Эта Фредерика Дюбуа со своими выходками выведет из себя кого угодно! – Это точно, – воспоминания о вчерашнем скандале заставили меня перекривиться. – Кстати, где она? В столовой я встретила только Вейнфилда. Моя подруга резко выдохнула и закатила глаза. – Рано с утра её величество изволили пойти прогуляться, – выдала она. – Надеюсь, она не вернётся до вечера. – А остальные? – прищурилась я. – Миссис Таунсед, Гвенни, Эсме? – Сестрица отправилась в школу, – Виола забавно схватилась за карманы своих джинсов и сделала книксен. – Ведь каждая секунда наедине с рехнувшимся корейцем бесценна! Гвенни где-то бегает вместе с Флаффи, а миссис Таунсед тоже смылась – она довольно часто уходит к своему племени, которое живёт недалеко. Я кивнула и, бодро взяв товарку под руку, поспешила к лестницею – Давно она с вами живёт? – спросила я, бодро скача по ступеням. – Около восьми месяцев, – пропыхтела Виола, пытаясь приноровиться к моим подпрыгиваниям. – Время от времени она выдаёт что-то весьма метафоричное и глубокое – по её собственному мнению, разумеется, – и мама ахает, прижав ладони к щекам. Пока её это забавляет, Грейс Таунсед будет жить у нас. Эта хитрющая индейская ведьма прекрасно понимает положение вещей, поэтому изо всех сил старается не наскучить маме. Двадцать восьмого числа у великой Анны Марлоу будет день рождения, так эта миссис включилась в планирование с впечатляющим энтузиазмом. – Это через десять дней, – заметила я, распахивая входную дверь. – То есть, уже через девять. – Вот именно, – моя подруга, выходя из поместья вслед за мной, глубокомысленно подняла палец. – Прекрасный шанс вытянуть из мамы побольше. – Что? – неловко спрыгнув с крыльца, я резко повернулась к собеседнице. – Это как? – Очень просто, – махнула рукой Виола. – Ты же знаешь, как мама любит сорить деньгами. Три года назад, когда мы гостили у Тайлли Свонт – популярной кантри-певицы, ты наверняка слышала о ней, – так вот, мама отремонтировала комнаты, которые предназначались для неё, по собственному вкусу, да ещё и купила фонтан. Не удержавшись, я фыркнула. – Конечно, со стороны это забавно, – продолжила моя подруга. – Но мама – это просто символ непрактичности! Эта миссис Таунсед просто говорит ей: «Анна, надо купить того и этого на десять тысяч долларов», и мама тут же выписывает чек, даже не потрудившись узнать, сколько на самом деле стоят безделушки, которые ей приносит эта ведьма. А она просто набирает их бесплатно в своей деревне, а потом приносит сюда и вываливает с таинственным видом, присовокупив, что он приносят счастье, защищают от наговоров и смерти... Честное слово, иногда хочется спросить у неё прямо в лоб, спасают ли эти побрякушки от воров. – М-да, – промычала я, протягивая товарке руку. – Не самое приятное положение вещей, но мы с тобой обе знаем, что это не будет длиться вечно. – Да уж, – проворчала Виола. – Побыстрее бы. И мы вместе заспешили к школе. По пути, к сожалению, нам никто не попался (что за гиблое место этот Сан-Анри!), но зато мы сделали крюк и прошли вдоль забора фермы Джонса. Весь миллион его работников, как по команде, высыпал на поле и занимался со скотом. Ни дыр, ни лазов мы не обнаружили. Дорога до учебного заведения оказалась куда веселее, чем представлялось вначале: мы с Виолой вспомнили старые добрые деньки в лагере и хором распевали гимн гайдов, который разучивали там. Санни обнаружился в своём классе. По своему обыкновению сев на парту, он с ангельским терпением слушал, как Алабама читает вслух. Юный фермер, обильно потевший от усилий, водя пальцем по строкам открытой книги, лежавшей перед ним на парте, по слогам проговаривал каждое слово. Честно говоря, это было пыткой ещё похлеще пения корейца, но сам Санни, похоже, испытывал истинное наслаждение: он аж прикрыл глаза от удовольствия. Мы с Виолой тихонько скользнули за одну из задних парт и, запасшись терпением, принялись ждать конца урока. Мы искренне надеялись, что азиат, который, без сомнения, заметил наше присутствие, хотя и не подал виду, постарается отпустить своего ученика побыстрее. Но не тут-то было: Санни, обладавший, по-видимому, садистскими наклонностями, время от времени останавливал своего ученика и заставлял его читать тот или иной абзац заново. Иногда кореец объяснял Алабаме значения тех или иных слов, и фермер слушал своего учителя, как завороженный. Признаться, я и сама увлеклась этим уроком. У азиата был довольно приятный тембр голоса (когда он говорил, а не пел, разумеется), и он обладал редкостным талантом – умел передавать знания, которые имел. В общем, через час Санни всё-таки отпустил Алабаму (юноша даже соизволил сказать своему педагогу «спасибо», а в нашу сторону – буркнуть: «Здрасьте»), и кореец поступил в полное наше распоряжение. Его ученик вздумал было удрать, но я успела задержать его за рукав. – Итак, насчёт зарядов, – я решительно хлопнула в ладоши. – Алабама, скажи, это ты украл их? – Чего? – фермер, чуть не выронив из рук книгу, вытаращил на меня глаза. – Какие ещё заряды? – Что использует твой отец, когда хочет взорвать что-либо? – вымолвила я, скрестив руки на груди. – На ферме это не такой редкий случай, верно? Например, пни, обрезанные слишком низко. – Ну, да, – пожал плечами Алабама. – У него есть такая штука... НАМ, что ли... – НАМР, – поправил его Санни, подходя ближе и усаживаясь на ближайшую парту. – Нитрата аммония масляный раствор. – Эта штука, правда, довольно дорогая, – продолжил паренёк, посматривая на корейца. – Один раз этот дубина Джерри спилил нам дерево, но потом мы не смогли выкорчевать пень – как ты и сказала. У моего старика тогда не было этого НАМРа, и он использовал чёрный порошок. Кореец удивлённо присвистнул. – Кордит? – вымолвил он. – Я думал, США слишком современная страна, чтобы закладывать такое старьё. – Да он ещё от деда остался, – махнул рукой Алабама. – Мой старик решил попробовать – мало ли, вдруг сработает. – Разумеется, сработало, – усмехнулся азиат. – Кордит может хранить свои свойства десятилетиями. – Ага, – фермер положил книга на парту. – Папа ткнул туда три-четыре таких штучки, ну, типа, как железные пальцы... – Детонаторы, – кивнул Санни. – Металлические цилиндрики длиной сантиметров пятнадцать. Только их не требовалось так много, достаточно было и одного. – Ну, пень тогда и взорвался, – подытожил Алабама. – А про заряды никакие не знаю, и ни у кого я ничего не крал. Я испытующе посмотрела на паренька. Непохоже, чтобы он врал... Простая и безыскусная натура молодого фермера вряд ли предполагала хитрость, но чужая душа – загадка. Но у меня ещё оставалась пара вопросов. Самых важных, к слову сказать. – Хорошо, – я склонила голову. – А теперь давай обсудим Калифорнийскую Арку. – А чего её обсуждать-то? – передёрнул плечами юноша, отведя взгляд в сторону. – Сегодня девятнадцатое. Мы ни при каких условиях не успеем, ну и хорошо: потратили бы кучу нервов и времени, но не победили. Там же англичане своих выставляют, а их скакуны и тренированы, как надо, и опыт имеют. – Но разве тебе не жаль Нового Орлеана? – прищурилась я. – А чего его жалеть? – насупился Алабама. – Найдётся. Я вздохнула и потёрла лоб указательным и большим пальцами. Этот паренёк оказался куда более твёрдым орешком, чем я рассчитывала: он внезапно закрылся и словно воды в рот набрал, и случилось это в ту самую секунду, как я заговорила о скачках. Конечно, это отнюдь не доказывало, что он украл коня, но наводило на определённые размышления. – Скажи, а кто должен был стать жокеем Новго Орлеана? – спросила я. – Джерри Беверик, – сквозь зубы выплюнул Алабама. – Помощник шерифа. Он время от времени нам помогает и хорошо катается на лошадях. Ага! Вот оно! Я нащупала его слабое местечко. Так, теперь стоит вести себя крайне осторожно. Конфронтация тут не подойдёт: паренёк в силу юного возраста мог быстро загореться и пойти в ответную атаку, а мне-то надо было, чтобы он, наоборот, раскрылся. Значит, нужно играть роль всепонимающей и сочувствующей милой леди. – Интересно, почему... – протянула я, подняв брови. – Ты провёл на ферме всю жизнь, знал каждого коня как родного и наверняка мог найти подход к Новому Орлеану куда лучше, чем какой-то Джерри. Санни фыркнул, за что получил от меня уничтожающий взгляд, и тут же сделал вид, что закрыл рот на молнию. – Мистеру Джонсу стоило больше доверять собственному сыну, – продолжила я. – Вот именно, – угрюмо подтвердил Алабама. – Этот дурак Джерри ничего не умеет, только лизать всем задницы. Он же лентяй, каких поискать, но умудрился заболтать моего старика так, что тот на Беверика не нарадуется. Мы с Виолой переглянулись, и она, понимающе кивнув, вставила: – Это жутко несправедливо. – Ещё бы, – хмыкнул юный фермер. – Джерри больше всего любит бездельничать что в полиции, что у нас. – И если бы он участвовал в Калифорнийской Арке, – вкрадчиво промолвила я, – даже и без победы, то этому помощнику шерифа снова достались бы и похвалы, и внимание. Как можно это предотвратить? Уговорить фермера Джонса изменить решение вряд ли удастся: он производит впечатление человека довольно упрямого. Тогда остаётся только одно. – Ты чего вообще мелешь? – паренёк воинственно вздёрнул подбородок, но его голос начал заметно дрожать. – Без чего не бывает скачек? – упрямо продолжила я, не обратив внимания на эту сентенцию. – Без лошади, естественно. Если не будет Нового Орлеана, то Джерри не пошлют в Калифорнию, и, соответственно, негодяй и лентяй Беверик не получит никаких похвал. Алабама резко хлюпнул носом и потупился. – Я сначала не поняла, что взорванный джип и кража коня – это преступления, совершённые разными субъектами и по разным мотивам, – я откинулась на чертовски неудобную спинку стула. – Так вот, как только я осознала, что дела совершенно не связаны друг с другом, и их стоит рассматривать отдельно, то я увидела это. В первом случае у нас просматривается эмоциональная составляющая. Никому не нужно было избавляться от практически бесперспективной лошади перед самими скачками, кроме человека, которому нужно было саботировать выступление конкретно этого коня. Паренёк глубоко вздохнул. – Ну так что, Алабама? – тихо, почти шепотом, спросила я. – Где сейчас Новый Орлеан? – В одном из дальних сараев соседней фермы, – прошелестел юноша. – Там всё заросло, и хозяева сами забыли об этой развалюхе. Я носил ему корма и ухаживал... Я скоро верну его. – Проделай это прямо сейчас, – поднявшись со стула, я подошла ближе и сочувственно положила руку ему на плечо. – Ты можешь сказать, что просто нашёл коня, но, прошу, поторопись с этим, и никаких последствий для тебя не будет. Алабама молча кивнул и, подхватив книгу, быстро направился к выходу из класса.