***
Ей не кажется это совсем правильным и разумным, когда она выходит из супермаркета с бумажным пакетом, наполненным двумя бутылками дорогого вина. Она отдала за них почти триста крон, но её это мало волнует, потому что с такой работой она теперь может позволить себе, что угодно. Работа… Вспоминая её, вспоминается и Джастин. Его суровый взгляд и холодный тон, и эти его слова… Нет, это определенно правильно. Надо срочно напиться. Макензи не может найти места, где она сможет это сделать и не остаться оштрафованной. Да, она может отдать лишнюю тысячу, но ей не совсем хочется иметь проблем с законом. Поэтому ей приходится снова идти домой, дорогу к которому она уже выучила наизусть. Тем более, дома никого, кроме Чарльза нет. Почему-то Макензи улыбается. Прошло так мало времени, а она уже называет свою западню «домом». Был ли у неё дом когда-нибудь вообще, если она везде чувствует себя запертой? Может быть, Джастин и стал тираничным ублюдком без чувств, но в моделхаусе Макензи чувствует себя спокойной. Вокруг девушки, которые всегда улыбнутся ей утром и пожелают хорошего дня, а ведь они, по стереотипу, должны быть пафосными стервами с завышенным чувством собственной важности. Это еще одна вещь, которая радует Уитфорд. Но которая не останавливает её от того, что она хочет сделать. Она знает, что Чарльз не будет задавать лишних вопросов, но все равно старается не попадаться ему на глаза. Все же, он глаза и уши этого дома. Мало ли, вдруг он сплетник. Прошмыгнув в свою комнату, девушка садится на свою кровать и ставит пакет на пол. Достав оттуда одну бутылку, она открывает её не без усилий, и поудобнее устраивается на кровати. Конечно, со всей этой спешкой попасть в свою комнату, где её никто не найдет, она совсем забыла про бокал, но это ничего. Они ведь совсем необязательны. Вроде бы… Это не то, как она себе представляла. Она думала, что такое дорогущее вино будет стоить своих денег, но оно ужасно горькое. И напиваться, лежа на своей кровати, немного странно. Поэтому Макензи встает и начинает нарезать круги по комнате, продолжая пригубливать вино. Нет, это идиотизм. Макензи берет вторую бутылку и спускается на кухню, где по-прежнему никого нет. Видимо, Чарльз решил заняться своими делами, так как навел порядок абсолютно в каждом уголке моделхауса. Вздохнув, девушка ставит бутылки и начинает искать бокалы. Обыскав около пяти шкафчиков (а на кухне их миллион), она, наконец, находит нужный, отведенный специально для бокалов и фужеров. Осторожно взяв чистую хрусталь в руки, Кензи садится на высокий стул и пододвигается ближе к столу. Вот теперь другое дело. Она прячет полную бутылку под стол, пока занята первой. Налив себе из неё напиток в изысканный круглый бокал, кажущийся чересчур большим для её тонких пальцев, девушка отпивает. Странно, но как будто вся горечь вина притупилась, оно даже стало вкусным. Или Кензи просто привыкла. Допив первый бокал, она без раздумий наливает себе еще, погружаясь в свои мысли все глубже и глубже. Что она сделала не так, чтобы заслужить такое отношение? Она думала, что Джастину понравилась её работа. Он ведь… он ведь так проявлял ей внимание и заботу. Казалось, будто они очень хорошие друзья, как с остальными актрисами. Но видимо она и правда особенная, словно только из-за такой мелочи, как возраст, происходит подобная ситуация. От этого становится тошно. Когда девушка осушает бокал уже в четвертый раз, на кухне бесшумно появляется Чарльз. Разумеется, он удивлен, и, заметив очевидное опьянение в серо-зеленых глазах, лишь больше озадачивается. — Оу, Чарльз, — Макензи пьяно улыбается, — не хотите выпить со мной? — Извините, я не пью, — Чарльз вежливо отказывает. — Я тоже, — говорит Уитфорд, отпив еще, — но знаете… Жизнь иногда такая сволочь, что просто нельзя не напиться. — Понимаю. Макензи икает, приложив руку к груди и удивившись. — Понимаете? Вы тоже работали порно-актером? Чарльз едва сдерживается, чтобы не засмеяться. Он лишь улыбается, покачав головой. — Нет, не работал. Это не совсем обязательно, чтобы знать, какова бывает иногда жизнь по отношению к людям. Макензи внимательно слушает и кивает, хотя в голове у неё уже поселился бардак. Вино дало о себе знать. Когда девушка наливает себе вино в пятый раз, она отпивает уже более большими глотками. За каких-то полчаса она уже без проблем научилась его пить и не ощущать горьковатого привкуса. Остаются лишь нотки фруктов, приятно оседающих на языке. Чарльз, посчитав эту ситуацию крайне комичной, налил себе кофе и так же бесшумно исчез из кухни. Макензи не увидела, куда он пошел — слишком была занята разглядыванием своего отражения в блестящем бокале. Он просто козёл… Я старалась быть хорошей, и что в итоге? Сижу и пью на кухне в одиночестве. Сколько там времени? Два часа дня, прекрасно. Никогда бы не подумала, что буду пить в обеденное время из-за того, что меня устроят в порно-индустрию актрисой и тут будет придурок-режиссер, считающий, что может без последствий управлять людьми. Ха! Пусть подумает еще раз. Первая бутылка опустошена. Кензи уже подумывает о второй, как замечает телефон, висящий на стене неподалеку. Встав со стула, она чувствует, как всё вокруг буквально плывет и вертится против часовой стрелки. Из-за этого ей становится смешно, и она начинает смеяться в голос. Она поднимает трубку и смотрит на кнопки с цифрами. И только потом вспоминает, что номера записаны на какой-то бумажке, которую она положила… А куда она её положила? — Черт, — ругается Кензи и кладет трубку на место. Пока Кензи вспоминает, она слышит шум со стороны входной двери. Ева вешает светло-розовую шубу на вешалку, и проходит в гостиную, как вдруг поднимает взгляд и ухмыляется. Остановившись, она складывает руки на груди. — Привет, дитя, почему не на работе? Она выглядит, как совершенство. Только сейчас, в таком состоянии, Кензи это подмечает. У неё есть определенный шарм, возможно, во взгляде, возможно, в походке. Уитфорд не может догадаться, откуда он, но она точно уверена, что он есть. Макензи разворачивается к Еве лицом, и, не заметив, что рядом с ней стоит стол, едва ли не падает на него, но успевает вовремя ухватиться за его угол двумя руками. По прежнему смотря на Еву, она замечает её улыбку, будто она только что разгадала загадку. Открыв рот, блондинка говорит, подходя ближе: — Черт, да ты же пьяна. Она говорит это с неподдельным удивлением. Когда Ева подходит ближе, она смотрит на опустошенную бутылку на столе и берет её в руки. Прочитав название, она переводит взгляд на Макензи, которая не шевелится и смотрит только на Еву. — Неплохой выбор, — говорит она, ставя бутылку обратно, — но разве тебе никто не сказал, что детям пить запрещено? — Я не ребенок, — наконец отвечает Макензи, нахмурив брови. И да, она все еще держится за стол. — Ути-пути, какие мы упрямые, — издевается Ева с ядовитой улыбкой, — куда же подевался твой характер сегодня утром, м? Макензи чувствует, как под ребрами что-то скрутилось. Она вспоминает сегодняшний инцидент и понимает, что вино никак не помогло избавиться от неприятного ощущения. — Откуда ты.. — Я всегда всё знаю, девочка, всегда. Ева медленно наклоняется к лицу Кензи, ощущая из её рта запах вина. Последняя чувствует бешеное сердцебиение и головокружение, ненароком прикрыв глаза. Уитфорд улавливает аромат вишневой жвачки и женского парфюма, и от этого еще больше кружится голова. Ева наклоняется еще ближе, дыша прямо в губы дрожащей девушке. Она замечает её реакцию, и, усмехнувшись, говорит: — И после этого ты говоришь, что ты не ребенок? Я бы даже не удивилась, если бы ты от одного моего поцелуя намокла. Ты просто маленькая сучка. И от её улыбки не осталось и следа. Лицо Евы снова выражает холодную непроницаемость с примесью злости, когда она выпрямляется и, забрав свою сумку, движется в сторону лестницы на второй этаж. Макензи все еще чувствует запах её духов и сильное головокружение. Она усаживается за стол, понимая, что все желание пить пропало, хотя опьянение все еще на месте. Отчего-то ей становится еще хуже. Хотя она понимает почему – она снова оказывается высмеянной. Снова её держат за какого-то ничтожного ребенка. Из-за алкоголя эмоции девушки усилились, и тут же она ставит локти на столешницу и утыкается лицом в ладони. Слезы катятся и катятся, а Макензи все не может понять, что она делает не так, что к ней так относятся. Она ведь просто пытается быть хорошей… На кухню возвращается Чарльз с пустой кружкой. Заметив эту картину, он быстро ставит посуду в раковину и обеспокоенно глядит на девушку. Он подходит чуть ближе, склонившись к Макензи. Мягким тоном он задает вопрос: — Мисс Уитфорд? В чем дело? Она убирает руки от своего лица, смотря во встревоженные глаза дворецкого. Вытирая слезы с лица и заикаясь, Макензи произносит надломленным голосом: — Позвоните ему, пожалуйста. — Позвонить кому? — не понимает Чарльз. — Режиссеру Биберу. — Секунду, мисс. Чарльз тут же подходит к телефону, набирая номер по памяти. Видимо, он уже столько раз звонил Джастину, что выучил комбинацию цифр. Слыша гудки в телефоне, дворецкий кидает взгляд на плачущую Макензи, и когда слышит на том конце «Джастин Бибер», тут же начинает описывать ситуацию.***
Он приехал, как только смог, а говоря точнее — уже через полчаса после звонка Чарльза. Все это время растерянный Чарльз не отходил от девушки, безостановочно льющей слезы и жалующейся на жизнь. Мужчина только кивал и молча подавал очередную салфетку. Бибер распахивает главную дверь, окидывая помещение строгим взглядом. Он еще более напряжен, чем когда-либо. Даже не сняв пальто, быстрым шагом он проходит к Кензи, как только замечает её. — Благодарю, Чарльз, дальше я сам, — Бибер кивает дворецкому. Тот кивает в ответ и удаляется с кухни. Злости Джастина нет предела. Нет, ну этих женщин жизнь вообще ничему не учит, что ли? И почему ему попадаются только те девушки, которые либо не умеют пить, либо злоупотребляют спиртным? А тут вообще — два в одном. Просто праздник. Кензи знает, что он тут, но продолжает плакать, уткнувшись лицом в ладони. Она и забыла, что это она попросила Чарльза позвонить Джастину, но сейчас, почему-то, ей совершенно не хочется его присутствия. Голова у нее кружится все больше. От режиссера веет уличным холодом, от этого Кензи приподнимает плечи и вздрагивает. Джастин тяжело дышит, так как пытается уравновесить свое состояние. Слегка успокоившись и поняв, что злость ситуацию только усугубит, он говорит спокойным, но не менее строгим тоном: — Макензи, посмотри на меня. Макензи не реагирует, продолжая плакать. Режиссер сжимает челюсти, смотря на выпитую бутылку вина. Он тут же выбрасывает её в урну, и ставит ладонь на стол, наклонившись над девушкой. — Ты меня слышишь? — он снова говорит, — посмотри на меня, говорю. Для девушки кажется слишком сложной задачей две вещи: понять его эмоции по голосу и посмотреть ему в глаза. Ей кажется, что как только он приехал, она унижена еще больше. Зря она попросила Чарльза о звонке. Снова она не смотрит на него. Бибер шумно выдыхает через нос и мягкими движениями убирает руки от лица девушки, а потом берет его в свои холодные ладони. Она, наконец, смотрит в его глаза, и читает там чистейшую неприязнь. А режиссер в серо-зеленых видит лишь сильное опьянение, слезы и стыд. Такими темпами он устанет тяжело и раздраженно вздыхать. — Это всё потому, что я нагрубил тебе сегодня утром? — он спрашивает, не разрывая зрительного контакта с ней. Его лицо такое расплывчатое в её глазах. Она буквально не может сосредоточиться ни на чем, кроме его строгого взгляда. От этого снова по щекам катятся слезы, делая ладони Джастина влажными. Он смотрит как будто не на неё, а в неё. Держа её розовое и горячее от слез лицо руками, наклонившись к ней слишком близко для того, чтобы она начала говорить. От этого девушка еще больше хочет провалиться сквозь землю, но не может даже вырваться из этой хватки. Она кладет обессиленные руки на его, но не может убрать их от своих щек. Макензи закрывает глаза, как будто в попытке сбежать от этого разговора. Она думает о том, что было бы неплохо прямо сейчас упасть в обморок, это бы исправило ситуацию. К тому же, это неприятное головокружение и подступающая тошнота говорят о том, что это не так уж и далеко. Она резко опускает голову, чуть наклоняясь вперед и упираясь головой в грудь Джастина. Он убирает свои руки от её лица и кладет на спину. Догадавшись, в чем дело, режиссер, осторожно придерживая девушку за плечи, присаживается и поднимает её на руки, стараясь не делать резких движений. Неся её по направлению к ванной комнате, он так же аккуратно усаживает её на махровый ковер возле унитаза. Макензи откидывает голову, соприкасаясь с бортиком ванны макушкой. Её глаза закрыты, и Джастин, убрав волосы с её лица, снова берет его в свои руки. — Не закрывай глаза, хорошо? — он говорит уже чуть мягче, чем до этого. Девушка послушно открывает глаза и старается держать их открытыми. Бибер поднимается на ноги и спешит на кухню, открывая холодильник и доставая оттуда бутылку минеральной воды. Он снова бежит в ванную комнату и, подвинув девушку к ободку унитаза, сам усаживается на бортик ванны. Макензи кладет руки на пластиковый ободок и чувствует, как руки режиссера заплетают её волосы в косичку. Он делает это так быстро и четко, что Уитфорд мысленно удивляется, даже если все её мысли сосредоточены на том, что её сейчас впервые вывернет из-за алкоголя.***
Джастин провел с ней около часа, поглаживая женские плечи и периодически протягивая бутылку с водой, повторяя, что это необходимо. Макензи беспрекословно слушалась и делала всё, что он говорил: нажимала двумя пальцами на язык, пила как можно больше воды, держала глаза открытыми. Ей так плохо никогда не было, и она сожалеет, что вообще посчитала идею напиться очень хорошей. Она пожалела раз двадцать, и примерно такое же количество раз она блевала. А чувство стыда все нарастало и нарастало, ей все еще хотелось, чтобы Джастин ушел, но она понимала, что только с его помощью она приближается к чувству облегчения. Видя, как она мучается, у Джастина пропала вся необоснованная злость на эту девушку. Он почувствовал себя виноватым в этом, хотя прекрасно понимал, что особо-то ни в чем и не виноват. Всё, что она сделала, она сделала по своему желанию, поддаваясь исключительно своим внутренним импульсам. Но что, если причиной возникновения этих импульсов был сам Джастин?***
— Мистер Бибер, могу я как-то помочь? — Спасибо, Чарльз, я справляюсь. Дворецкий кивает и закрывает дверь. Вообще-то, он уже в третий раз напоминает о себе и о том, что может помочь, но Джастин не устает говорить ему, что сам всё сделает. Макензи лежит на кровати, дрожа от холода из-за открытых окон, а Джастин сидит рядом и копается в телефоне. Он не уходит, потому что знает, что девушке снова может стать плохо, и он здесь, чтобы помочь вовремя. Он заканчивает просматривать социальные сети и, выключив телефон, кладет его в карман и смотрит на Кензи. Её глаза все еще красные от слез – она плакала даже тогда, когда блевала. Сейчас она более менее трезва, такой стресс для организма привел её в чувства, но легкая головная боль никуда не испарилась. Даже если она и не чувствует больше рвотных позывов, она не говорит Джастину уйти. Ей стыдно, она зла на него и очень расстроена, что он понял свою ошибку и не извинился, но ей хочется, чтобы он побыл рядом еще немного, хотя бы одну минуту… — Тебе лучше? — он задает этот вопрос в пятый раз за пятнадцать минут. — Холодно, — шепчет она, смотря перед собой. — Хорошо, я закрою окна, — он поднимается и закрывает все окна в комнате, — думаю, достаточно свежего воздуха для тебя. Он снова присаживается рядом, смотря на Кензи, полностью игнорирующей его взгляд. — Нам не избежать разговора, ты же понимаешь? Конечно, а то слишком мало стыда для Макензи. Она кивает головой в знак согласия, все еще не решаясь смотреть в глаза режиссеру. Его это забавляет. Только потом он понимает, что они оба виноваты в случившемся. Она — в том, что подумала, что между ними могут быть отношения, а он — в том, что не дал ей вовремя понять обратного. — Я подержу тебя дома пару дней, но потом тебе придется вновь взяться за работу. Вздохнув, она кивает головой и зевает. — Позволь мне. Он усаживается удобнее и заставляет Макензи принять сидячее положение. Её тело полностью обессиленно, такое количество алкоголя категорически запрещено ей. Бибер придерживает её за плечи, а потом просит поднять руки. Девушка покорно их поднимает, и режиссер стаскивает с неё свитер, после чего складывает его и кладет на стул, стоящий рядом. Джастин расстегивает ширинку на джинсах девушки, и она, почувствовав, как краснеют её щеки и как ускоряется сердцебиение, спрашивает: — Ч-что ты делаешь? — Хочу помочь тебе раздеться, — просто отвечает Бибер, а потом поднимает голову и сталкивается взглядами с Уитфорд. — Но зачем? — Ты спишь в одежде? Она немного успокаивается. И подсознательно разочаровывается… Джастин, поняв, что он может продолжать, снимает с худых ног джинсы и так же складывает их рядом с футболкой. Он встает и накрывает девушку одеялом, а она все это время смотрит на него провинившимися глазами. Она понимает, что Джастин заботится о ней не потому, что так хочется ему или ей, а потому, что в некоторых ситуациях помощь ей просто необходима. И он оказывает её. Он поступает как нормальный взрослый человек, а она закатывает скандалы, как маленький. Вот, в чем различие их миров. Только когда он уходит, не забыв напомнить о том, что Кензи может звонить ему в любое время, она чувствует благодарность. Ей становится теплее от одной мысли о том, что она может положиться на этого человека. И даже утренняя ситуация не доказала обратного. Джастин будет рядом столько, сколько это потребуется. Пусть даже держа на расстоянии Макензи.***
твои чертовы глаза,
от них у меня перехватывает дыхание,
и это должно убедить меня остаться.