***
Поздний вечер этого понедельника
Так холодно. И так отвратно на душе. Кензи уже не считает, сколько времени она так шляется по улицам. Старается просто держаться ближе к людным местам, которые постепенно становятся уже и не такими людными. Осторожно осматривается, выискивая потенциальных насильников, но натыкается лишь на безразличные лица незнакомых людей. Всем не до неё. И тем лучше. Она доходит до заснеженной скамейки перед местным кафе. Усаживается, пятой точкой прочувствовав сильный холод. Даже пальто не спасает от минусовой температуры, и от этого Макензи еще больше мрачнеет. Если бы у неё были с собой хоть какие-то деньги, возможно, она бы зашла сначала поужинать, а потом поймала бы такси и поехала бы себе спокойно до дома. Но в карманах только старые чеки и пара заколок. Даже телефона теперь нет из-за тех придурков. Район абсолютно незнакомый, это пугает Макензи. Она обхватывает себя руками и старается искоренить мысль о том, что, походу, придется ночевать на улице. Паническая атака снова подкрадывается откуда-то из темноты, и девушку начинает потрясывать. А, может, это и от собачьего холода. Отчаянным и испуганным взглядом Уитфорд окидывает местность. Вроде, те же дома, те же дороги, а вот всё незнакомое. В Праге потеряться можно на раз-два, и потом думать, как выбраться отсюда. И Кензи настолько испугана, что даже уже не подпускает к себе мысль о том, как возвратиться. Вместо этого она подбирает самые худшие варианты: спать на этой самой скамейке, рискнуть и попросить незнакомых приютить её… И все это унизительно. Сердце проваливается куда-то вниз, когда Кензи чувствует налёт холода на своих костяшках. Это точно конец. Она может тут замерзнуть, получить пневмонию или еще что-нибудь похуже, и уснуть замерзшей где-нибудь тут, на улице, а утром её найдут и отведут в полицию. Угораздило же её так прогуляться, блин. Вместо прогулки чуть не оказалась изнасилованной, и к тому же потерялась черт знает где. Лучше просто быть не может. Своими большими лапищами паническая атака сжимает грудь Макензи изнутри. Она уже не пытается не поддаваться, а лишь покорно дает панике захватить её рассудок. Теперь она уже точно знает — трясет её не от холода. Стук собственного сердца, кажется, заглушает весь остальной уличный шум. Уже не слышно ни чешской речи, ни сигналов машин, ни музыки, играющей где-то из местного клуба. Одно только сердцебиение, ускоряющее ритм с каждой минутой, проведенной на незнакомой холодной улице. — Кензи? От неожиданности Кензи подскакивает, стук сердца на секунды замирает. Девушка разворачивается, обнаружив, к счастью, хоть какое-то знакомое лицо. Она поднимается на ноги и не находит никаких слов. — Что ты тут делаешь? — спрашивает Карл с покрасневшим от мороза носом. Выглядит он забавно: черная шапка с помпоном (Кензи кажется, что такие только девочки носят), темно-зеленая куртка, в воротник которой Валента старается скрыть лицо и согреть его, перчатки на руках, которыми парень себя обхватывает. Видимо, он тоже какое-то время пребывал на улице. Макензи все еще молчит, понимая, что паника никуда не ушла. В мозгу как будто образовался вакуум, впитавший весь словарный запас и спрятавший его куда подальше. — Ладно, потом расскажешь. Давай я подвезу тебя. Он подходит ближе, касается рукой плеча Макензи и ведет её к машине. На этот раз совсем другой, но у Уитфорд нет особого интереса, чтобы спрашивать напрямую. Она лишь молча садится на пассажирское место рядом с водительским, вперив взгляд куда-то прямо перед собой. Карл, увидев, что она бездействует, понимающе вздыхает, и сам пристегивает девушку ремнями безопасности. Обходит машину у капота и плюхается на водительское сидение. За то небольшое время поездки небо совсем темнеет, и на улицах включаются фонари, а в окнах домов появляется свет. Когда Карл паркует машину во все еще незнакомом месте, Кензи чувствует напряжение где-то в животе. Совсем нехорошее. — Я привез тебя к себе, потому что не смог бы пустить домой в таком состоянии, — объясняет он, вынув ключ зажигания и повернувшись корпусом к девушке. — У тебя, походу, случилось что-то. Выглядишь какой-то отстраненной. Папа тебя осмотрит, он как раз сейчас дома. Папа? Карл наклоняется к Кензи, чтобы отстегнуть ремни безопасности, и она отмечает, что от него очень вкусно пахнет. Каким-то дорогим парфюмом. Не лучше, чем у Джастина, но все же какого-то шарма это придает. После того случая она не может спокойно на него смотреть. Он пытался её поцеловать, а она оттолкнула его, и уходя он выглядел более, чем расстроенным. А сейчас держится, делает вид, будто ничего не случилось. Будто они друзья. Он выходит из машины, Кензи делает то же самое. В уме она спрашивает себя: почему она не попросила его отвезти её домой? Эндрю ведь наверняка с ума сходит. Но ответ напрашивается сам собой — в глубине души Макензи хотела поехать именно к нему. Ей, почему-то, показалось, что ей нужно поговорить с Карлом, как-то искупить свою вину перед ним. Хотя, какую вину? Она не виновата в том, что её сердце принадлежит другому человеку. Карлу просто не повезло с ней. Он живет на пятом этаже в доме, которое без сомнений можно назвать архитектурным произведением искусства. Сама квартира, как только Кензи переступает её порог, встречает ароматом свежеприготовленных макарон с сыром. Живот начинает урчать, предупреждая о том, что девушка проголодалась. Карл, услышав, улыбается и снимает шапку и куртку. — Хорошо, что ты проголодалась, — он помогает Кензи снять пальто и вешает его на крючок в шкафу. — Мама, увидев тебя, захочет похвастаться своими кулинарными навыками. Кензи уже не терпится в этом удостовериться. Она проходит за Карлом, по пути разглядывая приятный интерьер прихожей, ведущей прямо на кухню: черно-белые стены, темный паркет, в углу стоит стеклянный столик с вазой цветов на нем, приглушенный свет из настенных светильников в форме имитированной свечи. Здесь находиться хочется подолгу. А как только Кензи видит кухня, так у неё аж глаза светятся. Всюду белый мрамор: на стенах, на полу, на покрытии кухонных тумб, уставленных вдоль двух стен. Посередине стоит накрытый белой скатертью прямоугольный стол, на нем так же возвышается одинокий белый олеандр в хрустале. Уитфорд так засматривается на эту красоту, что не сразу замечает две высокие фигуры, активно работающие у плиты и стола: женщина, очевидно, мама Карла, достает из духовки противень в фольге, а мужчина, то бишь Валента-старший, протирает маленькой тряпкой столовые приборы. Увидев Макензи первым, он широко улыбается и подходит. — Не знал, что у нас будут гости, — но все же он приятно этому удивлен. — Карл, познакомь нас. Мужчина — почти абсолютно точная копия самого Карла, только куда более выше, шире в плечах, с некоторыми морщинами и с другой прической. Осанка у него гордая и вальяжная, почти как у его сына. На вид сложно дать даже сорок лет, и это удивляет еще больше. — Пап, это Кензи Уитфорд, моя коллега, — парень кладет руки на плечи девушки, чуть обнимая, а потом переводит взгляд на неё. — Кензи, это мой отец — Кристиан Валента. — Рад познакомиться, Кензи, — Кристиан протягивает руку, и Кензи тут же её пожимает. — Я тоже, — несмело кидает она, улыбнувшись. — Подождите меня, я почти закончила! — мама Карла ставит противень на стол и аккуратно вскрывает фольгу, обжигаясь пальцем и тут же начав дуть на него. Она все еще стоит спиной, поэтому Кензи трудно рассмотреть её сполна, но даже так она замечает, в какой хорошей форме женщина: тонкая талия, на которой держится фартучек, длинные ноги, такая же ровная осанка, светлые волнистые волосы чуть ниже плеч. Прям самая клишированная семейка из всяких телешоу. Отец, мать, сын — все модельной внешности, при деньгах и, скорее всего, каждый на престижной работе. Женщина обтирает ладони о фартук и наконец разворачивается, позволяя Уитфорд себя разглядеть. Глаза у неё передались Карлу, это понятно сразу. Такие же проникновенные и влекущие. Схожесть с ним совсем небольшая, но все же она есть, и её разглядеть можно. В остальном мама Карла, конечно, удивительно красива — почти без морщин и с потрясающе ухоженной кожей. — Меня зовут Кларисса, очень приятно, — она протягивает обе руки девушке, обхватывая ладонь той. — Взаимно, миссис Валента. — Надеюсь, ты голодна, потому что ты как раз успела к ужину. — Да, я была бы не против поесть. Спасибо.***
Еда, приготовленная Клариссой, была куда более лучше, чем во многих ресторанах. Кензи старалась сохранить приличие и не накидываться так на макароны с сыром и запеченную курицу, параллельно запивая всё это белым вином. Миссис Валента с удовольствием наблюдала, как её стряпню хомячат за обе щеки и после расхваливают так, будто Кензи познала истинный смысл жизни. Поэтому с семьей Карла Макензи более, чем поладила. Общим решением семьи Валента было то, чтобы Кензи осталась у них на ночь, а как проснется, поедет к себе домой. Кристиан с Клариссой настояли на том, чтобы их гостья так не рисковала и не бродила по улицам в позднее время. Вспомнив, как её сегодня попытались изнасиловать, Макензи решила, что так действительно будет лучше. К тому же, отвозить её ночью не станет ни Карл, ни его семья. Поэтому лучше действительно остаться тут. Она сидит на огромной кровати парня, наблюдая, как он раскладывает одеяла и подушки на полу, возле батареи и зашторенным окном над ней. Комната у Карла достаточно большая, она каким-то образом даже уместила в себе беговую дорожку и огромный плазменный телевизор. — Ты уверен? Может, лучше я? — Уитфорд виновато кусает губу, смотря, как Карл взбивает подушку. — Я бываю полным придурком, но позволить гостье спать на полу, а сам разместиться на кровати, я не могу. Ты ж видела моих родаков, я вряд ли на такое способен, — Карл жмет плечами, даже не разворачиваясь. Да, и это отчасти пугает Макензи. Он вырос в такой замечательной семье, с аристократично вежливыми родителями, а он иногда ведет себя так, будто вырос в американском гетто. Может, у него две личности? Или три? Или восемь?.. Макензи, из-за раздумий, не замечает, как Карл переодевается в пижаму — синие боксеры и черную футболку. После он роется в своем шкафу, подбирая подходящую одежду для Кензи. Ничего лучше, чем папина футболка с американским флагом, он не нашел. — Только футболка? — выгибает бровь Кензи. — Брось, — хмыкает Карл, — думаешь, я увижу что-то новое под всеми слоями твоей одежды? А вот и другая сторона Карла — привычная и неприятная. Макензи даже приходит в себя, на некоторое время позабыв о королевских манерах парня. Но он ведь прав. Чего он только не видел… Кензи не краснеет, поскольку понимает правдивость этой фразы. Поэтому безо всякого стеснения раздевается, пока Карл устраивается на своей импровизированной кровати на полу, которую он соорудил из двух больших одеял и одной подушки. Судя по лицу, он не так уж и недоволен. Кензи, переодевшись в футболку, складывает свои вещи на стуле, аккуратно их свернув. Устраивается на кровати, кажущейся одним сплошным мягким облаком. Слышит вопрос Карла: «всё?», угукает, и тот выключает свет в комнате. Желает доброй ночи и шелестит одеялом где-то неподалеку. Он, видимо, уже начинает настраивать себя на сон, в то время как Кензи, отвернувшись от него и подложив обе руки под щеку, не перестает думать. Надо же. Он пустил меня к себе, практически спас от холодной улицы, накормил и позволил спать на этой королевской кровати. Может, он все еще пытается добиться меня? Я ведь не могу так… Ну, давать ему ложных надежд. Я принимаю всю его заботу сейчас, а потом просто уйду к Джастину? Чувствую себя мерзко. Надо было настоять на том, чтобы он отвез меня домой, к моему отцу, даже если бы я не хотела этого. Черт… Надо ему, наверное, хотя бы «спасибо» сказать. — Карл? — не разворачиваясь, зовет его Кензи. — А? — слышится в ответ. — Спасибо, что приютил. Повисает какая-то пауза. За окном ночная Прага заводит песнь из шума машин, благого чешского мата и едва уловимой музыки, доносящейся из местных баров. Комнатную темноту и тишину разрывает смешок, от которого Кензи кривит губы. — Ты ведь так и не сказала, что делала там, на улице. Этим он хочет намекнуть на разговор. Уитфорд вздыхает, вспоминая ужасные детали и снова вздрагивая от них. Разворачивается лицом к Валенте и видит, что он тоже, согнув руку и разместив на ней голову, смотрит в сторону девушки. — Я просто бежала до тех пор, пока окончательно не выдохлась. А потом обнаружила, что нахожусь в незнакомом месте. — Бежала? От чего? Вот оно. Сейчас нужно будет заговорить об этом вслух. Какое-то время Макензи смотрит на Карла. В полутьме его лицо какое-то более мягкое и умиротворенное. От ночной атмосферы с ним хочется говорить. И Кензи говорит: — Меня пытались изнасиловать. Я поймала момент и удрала, но те… парни сломали мой телефон. Денег у меня с собой не было. Поэтому это просто чудо, что ты нашел меня. Не знаю, как бы я справилась с этим на улице. Снова пауза, Кензи слышит равномерное дыхание Карла. Видит его внимательное выражение лица. — Ого, — выдает он, очевидно, удивившись. — Прямо драма-триллер. — Идиот. Макензи, разочарованно вздохнув, отворачивается от него, вжимая голову в плечи. О чем она только думала, доверяя такие вещи такому человеку? Может, он и предоставил ей ночлег, но чувство такта у него все же барахлит. От такого, как Карл, лучше не ожидать никакого сочувствия или любых других эмпатических чувств. Этот парень привык думать только о том, насколько он важная персона. Ощущается шевеление рядом с собой, кровать чуть прогибается под каким-то весом. Кензи не успевает обернуться и посмотреть, как слышит мягкий шепот над своим ухом: — Эй, — дыхание Карла теплое и мятное от зубной пасты, — ну прости. Я просто не знаю, что говорить в таких ситуациях. А когда я чувствую, что мне плохо, то стараюсь отшучиваться, чтобы сильно нос не вешать. Кензи поворачивает голову, обнаружив, что лицо Валенты практически в нескольких сантиметрах от её. — Плохо? Что ты имеешь в виду? — спрашивает она, нахмурив брови. Парень, сжав губы в тонкую линию и смотря каким-то слишком расстроенным взглядом, спустя секунду опускается на подушку рядом с Кензи. Она разворачивается к нему полностью, согнув руку и подперев ладонью висок. Валента смотрит в потолок, будто в поисках ответа. Какое-то время его молчание напрягает, но потом он все же говорит: — Ну, знаешь, — он будто сомневается в том, стоит ли это говорить, — тебе сделали неприятно. И от этого неприятно и мне. — Не знала, что ты умеешь сочувствовать, — Кензи улыбается краем губ. На самом деле, она приятно удивлена. — Я умею много чего другого, вот это ты точно знаешь. Карл подмигивает ей и смеется, а Кензи, закатив глаза и улыбнувшись, легко толкает его в плечо. — Придурок. Он поднимается с кровати, бросая взгляд на Кензи, а потом снова умещается в своем коконе из одеял на полу. Сладко и наигранно причмокивая, он снова желает спокойной ночи Кензи, а та, уже с улыбкой, отворачивается от него, желая ему того же.***
Джастин не спит до четырех утра. Собственная кровать кажется ему слишком пустой без женского тела рядом. Речь уже не о Ли, а о Кензи. Он чувствует, как сердце его бешено бьется в страхе за неё. Что-то точно случилось, а он бездействует, заботясь только о своих проблемах. Третья кружка кофе тут точно не поможет, поэтому Джастин снова предпринимает попытки заснуть, но как только закрывает глаза, видит её. И сердце снова болит.***
в любом случае, она сказала, что у неё есть парень
Lauren Aquilina – Sex