Пожиратель на полставки

      — Ну что?! — кто-то спросил у меня, когда я пулей вылетела из подвала, в котором был заключён Северус. — Амелия?       Голоса становились тише, уносились вдаль, словно кто-то убавлял громкость.       — Амелия! — на этот раз меня взяли за плечо и остановили.       Кажется, я бежала. Да, я определённо пыталась убежать.       — Что с тобой? — Билл выглядел обеспокоенно. — Он тебя обидел?       — Нет, — я закачала головой и подняла глаза; он нахмурился, разглядев моё опухшее лицо, — мне нужно на воздух.       Билл, ничего не сказав более, взял меня за руку и повёл в сторону выхода. На этот раз никто не напялил на меня плащ-невидимку, как это делали в прошлые мои вылазки на поверхность, и все изгнанники, скрывавшиеся под землёй, могли наблюдать Амелию Поттер собственной персоной, сестру того самого Гарри Поттера — мальчика-который-выжил.       Вообще-то, это был самообман. Никто не обращал внимания на мужчину, тащившего за собой девушку. Возможно, оглядываясь на нас, люди думали: обычная семейная драма, ничего примечательного. Брат с сестрой? У обоих огненно-рыжие волосы — легко спутать.       Пока меня буквально затаскивали вглубь трубного лабиринта, мысли скомканно путались и превращались в кашу. Перед глазами стояли бледно-зелёное лицо мистера Пожирателя, иссушенное и измождённое от двухнедельного заключения в темнице, и слегка прикрытые от усталости веки… А в голове непрекращающимся повтором звучали слова: «Я любил тебя, Амелия Поттер».       Любил? Меня? Нет, нет, нет, невозможно. Ложь. Уловка, чтобы запудрить мозги. Чтобы заставить меня думать об этом постоянно, дабы в дальнейшем мой разум свихнулся окончательно.       — Эй, ну ты как? — Билл, кажется, с минуту щёлкал пальцами перед моим лицом, я же смотрела отстранённым взглядом куда-то вдаль.       — Я… я… не знаю, — дорога на поверхность заняла меньше времени, чем обычно. Я подняла голову: первый раз за всё пребывание в «новом» мире день почтил меня своим присутствием. Пусть небо хмурилось, загораживая серыми тучами солнечный свет, и срывался грубыми каплями дождь, какое-никакое, но расслабление пришло. Ненадолго.       Всё здесь угнетало. Безвыходность ситуации, отчаяние в потерянных глазах людей, серость будней и даже небо, израненное и больное. Всё погибало. И самое страшное — никто не мог помочь. Ни единая душа не могла вылечить разлагающийся мир.       — Что он тебе сказал? — не выдержав долгого молчания, спросил Билл, нервничая и еложа руками в карманах.       — Ничего, — он недоверчиво поднял бровь. — Я не уверена, что это вообще можно назвать разговором.       — Он говорил с тобой, и это уже что-то, — Уизли тяжело выдохнул; раскалённые клубы воздуха сорвались с его губ. — С нами, чтобы ты понимала, он не разговаривал вообще. Ни слова. За две недели.       — Это на него не похоже, — переглянувшись, мы усмехнулись. Северус Снейп молчал? Да где это видано?! В голову пришла странная мысль, мои глаза расширились, будто снизошло озарение. — Думаешь, это не он?!       Билл прыснул в кулак, а мне стало даже обидно.       — Он это, он…       — Что с ним станет? — стараясь скрыть свой явный интерес, спросила я таким тоном, будто задалась обыденным вопросом. — После суда.       — Ах, да… Суд, — Уизли взъерошил свои волосы, отчего они вихром упали на искалеченное шрамами лицо. — Завтра приедет человек из бывшего министерства, — он пожал плечами, мол, тогда и узнаем.       — Уже завтра?       — А ты думала, мы его здесь вечно кормить будем? — в голубых глазах промелькнуло удовлетворение, но сразу же скрылось под слоем раздражения.       — Рон говорил, что вы хотите ударить его «Империусом», — вспомнила я одну из тех немногих посиделок с Роном и Гермионой, когда старалась узнать как можно больше об упущенном мною времени, прежде чем странная парочка убежит по своим управленческим делам.       — Нет, хотя идея хороша, — Билл усмехнулся. — Люди не простят. Снейп не щадил никого, с чего мы должны отвечать тем же?       — Ты представляешь его каким-то чудовищем.       — Он и есть чудовище, — Билл недовольно скривил рот, — и играет в какую-то странную игру.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты видела, кто вас схватил? — Билл послал напряжённый взгляд в мою сторону.       Я задумалась, всеми мыслями окунаясь в тот день, точнее, в ту непростую ночь, когда нас схватили. Я «сбежала», а Северус кинулся меня возвращать. Всё ещё помню, как он просил, почти умолял, уйти. Но я как всегда упрямилась и не желала ничего слушать.       — Вас было около десяти, в том числе и твой брат, — сказала я, вспомнив окруживших нас людей в чёрных плащах и масках. Тогда я спутала их с Пожирателями Смерти, сейчас же больше сравниваю их со смертниками, нежели с убийцами.       — Верно, — Билл кивнул, — но они — дети. Многие ни разу и в дуэлях-то не участвовали, а тут сразу за Пожирателем отправились.       — Ну… припугнуть у них получилось.       — Они напугали тебя, но не думаю, что Снейпа этот спектакль развёл хоть на какие-то чувства.       — К чему ты клонишь?! — горло как будто сжали двумя руками, и мои слова вырвались сдавленным криком.       — Он мог сравнять их с землёй одной левой! Я говорил Рону: отправляться за Снейпом глупо и опасно. И знаешь что?! Он меня отослал! — Билл воспылал яростным негодованием. — Заставил следить за каким-то старикашкой, который только и делал, что ел и испражнялся, а сам полез на рожон! Даже МакГонагалл была не в курсе их «превосходной» идеи.       — Это нормально, что ты печёшься о брате, но у него есть своя голова на плечах, — я пыталась успокоить друга, но выходило как-то не очень убедительно. Может потому, что думала о том же, что и он: как помочь своей семье.       — Я не хочу потерять последнего брата, — горестно вымолвил Билл и отвернулся, жадно вдыхая воздух.       Последнего? Как это последнего?! А как же… Как же Чарли, очень юркий пацанёнок, и Перси, развитый для малыша не по годам, и близнецы Фред и Джордж, проказники с пелёнок… Со всеми ними я познакомилась, когда гостила летом в Норе у семьи Уизли. А мистер Артур и миссис Молли, такие простодушные и добрые люди, приняли меня в своём доме как родную дочь… Боже мой! Сколько всего я пропустила! Мир шёл дальше, а я так и осталась в прошлом, как бы иронично это ни звучало.       — Билл?       — Да, ты не ослышалась! — разгневанно ответил он, по-прежнему сжимая кулаки в карманах. — Поэтому, если тебе удалось что-то выудить из этого… — вместо должного ругательства он прокашлялся, — лучше скажи сейчас.       — Прости.       Прочувствовав отчаяние моих слов, Билл ушёл, не обернувшись; кирпичная арка задвинулась за его спиной, и на месте былого прохода вновь выросла стена.

***

      Всю ночь я ворочалась с боку на бок и не могла заснуть. Кровать будто набили железными иглами, а комната теперь уже окончательно и бесповоротно казалась тюремной камерой. Хотелось скрести ногтями свои руки, раздирая кожу до плоти, лишь бы заглушить настоящими ранами душевную бесплотную боль.       Слишком горестно признавать собственную неудачу. Девчонку послали разговорить Пожирателя Смерти, естественно, провал был неизбежен. Да я даже не пыталась, собственно. Противилась всё время, ни слышать, ни видеть его не могла. Спрашивала только о том, что интересовало меня, а не об общем деле. Эгоистка.       Любил он меня. Ха. Я ведь почти повелась на эту наглую ложь. Ну говорил он только со мной, и что? Чуть не убил меня при первой встрече. Но… Не убил ведь? И домой привёл, и успокоил. И истерики мои терпел, и бредовые идеи помог воплотить…       Безмерная тоска стояла в его тёмных глазах всякий раз, когда он смотрел на меня. Такую сложно подделать. Великолепный актёр, браво, кланяюсь стоя.       Сколько бы я ни проклинала этого подлеца, вся моя выстроенная стена защиты разбивалась о моё фото, случайно найденное в его доме. Чёрт меня дёрнул достать именно ту книгу из сотни библиотечных полок! Какого Мерлина ты его хранил, Северус?! Где ты вообще его достал?!       Поверить не могу, этот ледяной кусок слизня меня любил! Ну нет. Довольно. С меня хватит.       Я рывком подорвалась с кровати. Одеваться не пришлось: под землёй стоял холод собачий, такой, что даже волосы мёрзнут, поэтому приходилось ночевать в одежде. Кровь прилила к голове сиюминутно, пульс в венах участился. Руки нащупали под матрасом вторую волшебную палочку, доставшуюся от домовика Блэка, а также мягкую ткань мантии-невидимки.       Затем я несколько раз прошлась по своей «камере», будто бы прощаясь с её скудным убранством. Задержалась пальцами на ручке двери, прислушиваясь к абсолютной тишине по ту сторону. Почему-то мне всегда сложно сделать первый шаг. С мыслью «сейчас или никогда» я напялила манию-невидимку и, убедившись, что ни одну мою часть тела не видно, покинула комнату. Темнота насмехалась над моими неловкими движениями, но я даже не думала зажечь свет, а боязнь стать пойманной мятежницей помогала не шлёпнуться, невзирая на путавшиеся от волнения ноги.       Так, на ощупь, я нашла путь к «темницам». Они располагались ещё глубже под землёй и представляли из себя такие же комнаты, как и моя, только без удобств. Зачем узникам удобства? Они же не люди.       — Как ты думаешь, что завтра будет? — до меня донеслись голоса охранников единственного пленника; я прижалась к стене, осмысляя дальнейшие действия.       — Не знаю, но я мечтаю увидеть его голову на пике, — оба загоготали как умалишённые.       Что же ещё такого ты натворил, Северус? За что тебя все так ненавидят?       — Если он не сдохнет раньше, — сказал охранник в два раза крупнее второго. — Ты его кормил, кстати?       — Нет, — они снова жадно рассмеялись.       Я больше не могла вжиматься в стену, иначе эти остолопы рано или поздно услышали бы моё чересчур громкое дыхание, и поэтому двинулась вперёд по узкому коридору, в конце которого, за спинами охранников, возвышалась заветная дверь.       — Петрификус Тоталус! — у самого крупного остолопа глаза округлились как блюдца, руки приклеились к телу, а ноги — друг к дружке, и он бревном рухнул на пол. По неприятному хрусту стало понятно, что он сломал нос.       Пока второй мешкался, ища по карманам палочку, я запульнула порчу ещё раз, и тот упал следом, благо этому повезло больше: жирок друга смягчил падение. Перешагнув через два обездвиженных тела, я открыла дверь отпирающим заклинанием и прошла в темницу.       На чёрном пятне, лужицей развалившемся на полу, сидело несколько подвальных крыс, рыскающих меж складками одежды чем бы поживиться. Я зажгла на кончике палочки свет и стянула мантию — животные тотчас разбежались, а вот Северус не выказывал никаких признаков жизни.       Дыхание перехватило, паника нещадно наступала на пятки. Неужели опоздала?!       — Северус! — я опустилась рядом с ним и начала трясти за плечо.       Он резко распахнул глаза и поймал меня за запястье:       — Что. Ты. Здесь. Делаешь?!       — А на что это похоже? Вставай! — я попыталась освободить руку, но он только сильнее сжал её в грубой хватке. — Северус, пожалуйста, пойдём!       — Ты должна вернуться, — он говорил тоном, не терпящим оспаривания, как будто брал частные уроки строгости у самой МакГонагалл.       — Совсем в этой темнице чокнулся?! Поднимайся, сейчас же! — я кричала на него шёпотом. Кричать по-настоящему позволить себе я не могла. — Я, что, тебя умолять должна?! Быстро поднял свою задницу с пола!       Снейп недовольно фыркнул и наконец отпустил мою руку.       — Взбалмошная, несносная девчонка! Чего тебе на месте не сидится?! — шикнул он, но всё-таки поднялся на ноги и принялся разминать конечности.       Обида вместе с гневом начали бурить дырку где-то посередине груди.       — Это всё, что ты можешь мне сказать?!       — А чего ты ещё ждёшь от меня? — Северус снова натянул свою хладнокровную маску. — Ты хоть понимаешь, насколько необдуманный поступок совершаешь?       — Спасибо, Амелия, что ты единственная, кто беспокоится обо мне и пытается спасти мою шкуру, — не замечая на себе хмурый взгляд, я передразнила его холодный тон. — Но я такой деревянный болван, что вместо слов благодарности из моего рта вырываются только грязные оскорбления!       — Амелия, — бледное лицо перестало хмуриться, и слова отдавали неприсущей для него теплотой, — я…       — Я… я… я… — снова передразнив его невнятные заикания, я состроила тошнотворную гримасу. Всё, мой словесный поток было не остановить, — «любил тебя». И что я должна была делать с этой информацией?! Ладно уж, спасибо, что хоть через два десятка лет хватило сил признаться, а то бы до старости ждала!       — Она знала… — говоря себе под нос, Северус провёл рукой по волосам; засаленные пуще прежнего патлы под воздействием естественного «геля» зачесались назад.       — Весь Хогвартс знал, — язвенно выплюнула я, — один ты упорно отказывался предпринять хоть что-то.       Северус закипал от злости, вены на висках вздулись и пульсировали. Да и я тоже хороша: вывалила всю накопившуюся грязь как есть, незавуалированно.       — Один? — стиснув зубы, прорычал он. — Что же ты тогда, раз всё замечала, ничего не делала?       — Это я-то ничего не делала?! — шёпот уже давно перестал слышаться шёпотом. Мы уже в открытую, не стесняясь ни лежавших пластом охранников, ни беглых подвальных крыс, выясняли отношения как заядлые супруги с многолетним стажем брака. — Я говорю: Северус, пойдём с нами Рождество праздновать. Северус нос воротит, будто я зову не веселиться, а пересаживать с профессором Стебль мандрагор. Насаюсь за ним как дура: Сев, помоги, спаси, я же настолько глупая, что не могу приготовить зелье по книге. Ладно, я уже потом поняла, что Северус намёков не понимает… Так я прямо, прямее некуда: Северус, пошли со мной на званый ужин, куда нормальные люди приходят с парой. Знаешь, как поступает Северус? Знаешь?! Северус делает вид, будто ничего не слышит после упоминания Слизнорта!       Всё вокруг растворялось в смазанной пелене, непрошеные слёзы наворачивались на глаза. Я пыталась их сдерживать, чтобы не показывать свою слабину, не хотелось снова терять самообладание. Не сейчас, не при нём. Я и так слыла в его понимании как неуравновешенная. Но особенно настойчивая слезинка всё-таки скатилась по щеке и тут же впиталась в грубую ткань сюртука.       От Северуса веяло опасным жаром; он прижимал крепко, с привкусом стали, обнимал настойчиво, но не переусердствовал, будто бы страшился сломить меня как тростинку. А я, тот ещё прутик, продолжала держать оборону против давно сдавшегося врага. Упираясь руками в его грудь, противореча сама себе, я зачем-то пыталась освободиться, но в конечном итоге сдалась, окропляя безостановочными слезами его сюртук.       — Ты даже представить себе не можешь, — с усмешкой заметил Северус, успокаивающе гладя меня по голове, — как я скучал по твоим соплям, размазанным по моей мантии.       — Умеешь же ты испоганить момент, — я показательно шмыгнула носом и отстранилась; его губы расплылись в тонкой линии, сомнительном подобии улыбки. — Нужно идти.       — Ещё не поздно наложить «обливиэйт», — не выпуская меня из объятий, он строго посмотрел на приоткрытую дверь, за которой развалились в онемевшем состоянии охранники, — и уйти одной.       — Ещё одно замечание, профессор, по поводу моих решений, и я Вас ударю, — выпутавшись наконец из его цепкого захвата, высказалась я и, отвернувшись, бросила слишком громким заявлением следующие слова. — Больше никто не погибнет. Не из-за меня.       Северус то ли фыркнул, то ли усмехнулся мне в спину, в общем, его жест однозначно не горел одобрением. Не собираясь препираться с ним дальше, я подняла с пола мантию-невидимку и зашагала к двери, но тут же остановилась на полпути, охваченная смятением. Я повернула голову назад: Северус всё также гордо стоял на месте, в полутьме, больше напоминая высокую тень, нежели человека.       — Умоляю, скажи, что я не пожалею об этом.       — Я думаю о том же, — слившиеся с темнотой глаза блеснули негодованием.       Я махнула головой, отгоняя прочь скорбные мысли, и решила сосредоточиться на деле. Опасливо выглянув за дверь, я не обнаружила никого кроме и так знакомых тел.       — Обливиэйт, — направив палочку на охранника, лежавшего поверх другого, тихо прочла заклинание я.       Раньше мне не приходилось использовать заклинание стирания памяти, но я уверена, что сделала всё правильно. Нежелательные воспоминания будто отпечатались на невидимой бумаге, а затем беспощадно скомкались.       — Что ты делаешь?       — Разве не очевидно? Заметаю следы.       — Это бесполезная растрата магии, — устало сказал Северус и разочарованно потёр переносицу, пока я подчищала память у второго охранника.       — Мне бы не хотелось, чтобы они растрепали о нашем разговоре, — вправив сломанный нос парнишке, больше всех пострадавшему в суматохе, я поднялась с корточек и протянула свою палочку, не глядя на хмурого мужчину перед собой.       — Не надо, — он отодвинул мою руку и вытащил из рукава другую палочку, — не ты одна носишь с собой запасную.       — Ты мог сбежать сам! — я фыркнула и насупилась.       Северус усмехнулся.       — Мог, ведь эти остолопы даже не удосужились обыскать меня, — взъелся он. — Ещё одно подтверждение того, что они не достаточно смышлённы.       — Ну хватит! — рявкнула я, чувствуя себя полной дурой. — Может, ты ещё и невидимым умеешь становиться?!       — Практикую, — согласился он, и я чуть не задохнулась от возмущения. — Но, боюсь, сейчас у меня недостаточно сил для подобной сложной магии.       И вправду, Северус выглядел очень-очень болезненно. Даже хуже, чем его обычный болезненный вид. Он еле-еле держался на ногах и кое-как пытался не выронить свою палочку, не говоря уже о собственном теле. Слабый подвальный полумрак делал его лицо ещё более усталым и угрюмым: тени ложились так, словно щёки и глаза казались впалыми… Или это были не тени, а истощение…       — Так, уходим скорее! — я сунула ему в руки свою мантию-невидимку и, опережая ненужные препирания с его стороны, твёрдо приказала. — Меня здесь никто не знает, а твоё лицо, кажется, даже крысы заучили наизусть. Пожалуйста, следуй за мной, я выведу нас наружу.       Глядя проницательным взглядом на меня, Северус долго раздумывал над тем, выполнять мой приказ или нет, но в конце концов покорно накинул мантию и исчез… Наполовину.       — Придётся тебе идти с подогнутыми коленями, — глазея на заляпанную грязью и крысиными отходами обувь, я нервно хохотнула, представляя странную картину, как из канализационных катакомб уверенным шагом сматывается девушка, а за ней словно по-волшебству тащится пара мужских ботинок.       Видимо, последовав моему указанию, Северус пригнулся и теперь испарился полностью.       — Веди, — прорычал холодный голос; похоже, его обладатель пребывал в явном раздражении.       Я поплелась по узким проходам бесконечного лабиринта с надеждой, что наш побег пройдёт, если не на «превосходно», то хотя бы на «выше ожидаемого».       Ни мои, ни шаги Северуса не издавали ни единого звука, будто бы мы плыли по воздуху, а не хлюпали по грязи. Наверное, здесь постарался Северус, заранее наложив заклинание «тихих ног». Мне даже стало стыдно, что не додумалась воспользоваться чем-то подобным, когда спешила вызволять узника. И то, что я вырубила двух амбалов, спрятавшись под плащём-невидимкой, совершенно не прибавляло мне чести или умственных способностей…       Иногда я останавливалась и накручивала себе, что мужчина, вверивший мне если не жизнь, то свободу уж точно, отстал или совсем обессилел от истощения, рухнув где-то в голодном обмороке, а я ушла дальше, вглубь тёмного лабиринта, даже не заметив пропажи. В минуты «остановочных» сомнений моего плеча касалась невидимая рука, и я, подгоняемая пробежавшим по коже электричеством, снова уверенно шагала… До следующей остановки.       Мы прошли «цистерну», напоминающую душную казарму. «Негодные» волшебники спали друг на друге, на полу и на тонких матрасах, детям достались железные двухэтажные койки, где они располагались вчетвером, а то и впятером. Но никто из бодрствующих, кому не спалось в столь поздний час, не обращал никакого внимания на меня, пытающуюся выбраться наружу.       — Амелия? Что ты здесь делаешь? — когда до выхода оставался всего один коридор с тупичковой стеной в конце, на повороте внезапно вырос Рональд Уизли.       От неожиданности я попятилась назад, натолкнувшись спиной на Северуса. Он осторожно поддержал меня за поясницу, но и не дал себя обнаружить.       — Я… Вышла прогуляться, — сказала, что первое пришло в голову.       — Ночью и без мантии-невидимки? — небрежно скинув капюшон, чтобы лучше меня видеть, Рон зажёг на конце своей палочки шарик света.       «Это конец, — думала я, — сейчас он разоблачит нас, и на скамье подсудимых уже будет два человека».       Но Рон замер, волшебная палочка выскользнула из его рук, и он стал медленно отклоняться назад, пока навзничь не шлёпнулся на землю. Северус скинул мантию, всучил её мне, ухватился за мою руку и потащил к выходу.       — Чёрт, ты что делаешь?! — жалостно вырвалось откуда-то из груди, пока он снимал защитные чары со стены.       — Тебя почти раскусили, — процедил сквозь зубы Северус, — а я давно мечтал по-настоящему наказать этого мальчишку!       — «По-настоящему»?       Проход наружу разверзся; мужчина, проигнорировав моё замечание, сделал шаг, подставляя лицо навстречу свободе и вдыхая полной грудью морозный воздух. Затем он прислонился спиной к стене и будто в бессилии осел на пол.       — Неудачное время для отдыха! — недоумевала я, глядя на то, как он часто и прерывисто дышит. — Северус?       Я опустилась перед ним на колени, рассматривая его явственно-бледное лицо. Пот струился градом по иссушенным скулам, веки были прикрыты, но глаза суматошно двигались. Прислонив руку к его лбу, горячему, словно раскалённое железо, я поняла, что Снейп не притворялся больным и его действительно одолевала лихорадка. По-видимому, он истратил последние силы на обезвреживание Рона и снятие защитных чар с прохода.       — Чёрт, чёрт, чёрт! — выругалась я, тщетно пытаясь привести его в чувство. — Только не сейчас, Северус, только не сейчас! Я даже не знаю, где твой дом! Чёрт!       Я осмотрелась в поисках помощи: только две высокие стены наблюдали за нами с укором.       Ладно, ладно, ладно! Без паники! Я смогу трансгрессировать с пассажиром! И неважно, что я никогда раньше этого не делала, а мои личные навыки с непосильным трудом переносят меня саму… Я справлюсь!       Крепко обняв, нет, вцепившись мёртвой хваткой в плечи Северуса, чтобы он, не дай Мерлин, не потерялся по дороге, я зажмурилась и перенеслась в единственное место, забредшее в голову. В единственное место, где могла бы почувствовать себя в безопасности, невзирая на творившуюся обстановку в мире.       — Кикимер!