***
На следующий день я проснулась только под вечер. Приняла тёплую ванную и наконец помыла волосы, слипшиеся и запутавшиеся в один большой ком. Как же не хватало этой обыденной водной процедуры! В «Голове», конечно, предоставлялся душ, но он был общим, а светиться нагим телом перед преступниками как-то не хотелось. Порывшись среди старого хлама, я нашла на чердаке небольшой чугунный котёл и сварила противопростудное зелье. Нормальный голос вернулся, хрипота сошла на нет. Вскоре прибыла школьная сова с письмом от Дамблдора. Директор беспокоился о моём внезапном отъезде, и я незамедлительно отправила ответ с разъяснениями, опустив истинные подробности. Просто сказала, что устала, и что Сириус, скорее всего, скрывается не в Хогсмиде, иначе я его уже давно бы нашла. Странная чёрная нить, образовавшаяся под кожей, не беспокоила, и я просто восприняла её как данность, как напоминание больше не вмешиваться в течение времени. Каждый последующий день я спускалась вниз, в столовую, садилась во главе стола с пустующими стульями и читала какую-нибудь бесполезную книгу, найденную в этом не менее пустующем доме, вслушиваясь в тишину звуков и поглядывая на входную дверь в конце длинного коридора. Но чёрная дверь никогда не открывалась, в неё никогда не заходил ни мужчина с аристократической внешностью, ни пёс, смахивающий на уменьшенного медведя. Дверь в конце тёмного коридора просто стояла, укоризненно зыркала на мою персону своим единственным глазком и продолжала отделять остальной мир от меня. Или меня от мира. Так моё бесполезное существование продолжалось около двух недель, пока одиночество настолько не сожрало мою выдержку, что я всё-таки решилась выйти в свет. Обычный ритуал хождения в люди: накинуть дорожную мантию, приклеить заклинанием капюшон к голове… И вот я уже стою посреди извилистой улицы, вдыхаю разномастные запахи Косой Аллеи и гляжу по сторонам во все глаза. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как я побывала здесь в последний раз. Вроде бы всё та же узенькая улочка с котлами, зельями, совами, мантиями и мётлами, а вроде бы — всё совсем иначе. Зазывалы весело завлекали в свои магазины, новенькие мётлы поблёскивали за витринным стеклом, полусонные совы недовольно хорохорились в клетках — всё было так же, как и во все мои предучебные походы по Косой аллее, и совсем по-иному одновременно. Может, потому что всё это разнообразие товаров кое-как проглядывалось из-за предостерегающих плакатов с дядиным лицом. Тонкий звон колокольчика оповестил владельца «Флориш и Блоттс» о моём приходе, и седовласый живенький старичок сразу же подскочил с места окучивать очередного клиента: — Доброго дня! Ищете какую-то конкретную книгу или подсказать? — Да… — растерялась я, осматривая «книжные» стены с тысячами разноцветных корешков. — Мне бы что-то по целительству. — А-а-а, — понимающе протянул он, — собираетесь посвятить себя медицинскому ремеслу? В больнице Святого Мунго всегда не хватает медсестёр. Вам книгу попроще или посложнее? Вот, прекрасный экземпляр! Научит избавляться от волшебных недугов… — Мне бы что-то пригодное в быту; раны, например, залечивать. — Раны, раны, раны… — старичок задумчиво приложил палец к подбородку и, подумав с минуту, вынул с полки увесистый томик. — «Лечи, лечи, да не покалечи»! Узнате, как сращивать кости и выращивать новые, как останавливать кровотечения и многое другое… Но это больше для зельеваров годится. — Мне подходит, — согласилась я. — И… — умолкла, не зная, как правильнее подступиться, — «Боевую магию для продвинутых». Продавец удивлённо вскинул брови: — Вы как будто к войне готовитесь. Хотела бы я сказать, что война может начаться в любой момент, но в ответ лишь невинно улыбнулась и, оплатив покупки, выскользнула из магазина. — Блэк снова зверствует! — кричал продающий газеты парнишка, вокруг которого столпились зеваки. — Одна газета в одни руки! Протиснувшись в первые ряды столпившихся, я быстренько сунула медный кнат в обмен на газету и отошла в сторонку, не удержавшись от сиюмитнутного прочтения. «Сбежавший из Азкабана преступник вновь проник в Школу чародейства и волшебства Хогвартс. На этот раз Блэк напал с ножом на спящего ученика. Как беглому преступнику удалось обойти выстроенную стражу незамеченным, не сообщается. Дамблдор, ранее отказавшийся от помощи охранников Азкабана, воздержался от комментариев…» Убью гада! Это уже ни в какие ворота не лезет! Сначала нападение на Полную Даму, теперь — на ученика… Что если этот ученик… это Гарри Поттер? Что если Сириус именно тот, кем его считают? Тот самый Пожиратель Смерти, предавший мою семью. Я ведь не знаю, кто в итоге стал Хранителем Тайны. Сириус, в конце концов, мог снова передумать и забрать себе эту роль. А крыса всего лишь затейливый предлог, чтобы добраться до Гарри. Да и Северус искал Блэка, вероятно, чтобы воссоединиться с очередным союзником… Но зачем тогда ему тратить кучу денег на дополнительную защиту меня? И Сириус пока ещё никому не раскрыл моё восстание из мёртвых… Ждёт подходящий момент? Возвращения Волан-де-Морта, чтобы отдать сразу двоих спасшихся детей Поттеров? Если всё это было лишь отвлечением внимания, то, Мерлин меня подери, я самолично выпустила предателя из тюрьмы… — Милочка, ну что за убожество на тебе надето? Заходи скорее, подберём тебе мантию по размеру! — пристала ко мне женщина с огромной красной шляпой, которая делала её похожей на гриб. — Спасибо, не нужно, — раздражённо ответила я. И меня действительно не заботило, какая мантия, дорогущая или дешёвая, будет скрыта под плащом. Меня сейчас больше волновала правда. Я трансгрессировала на первую ступеньку дома, прямо перед чёрной исцарапанной дверью. Коридор, ведущий в трапезную, темнел чернотой, хотя я точно помню, как зажигала свечи перед выходом. — Кикимер! Ты опять за своё? Мы же договорились, что ты не будешь гасить свечи! — крикнула я куда-то вниз, под лестницу, где обычно обитал старый эльф. — Заключаешь сделки с моим домовиком? — раздался голос в конце всё того же тёмного коридора. И я рванула что есть мочи в столовую, скинув рюкзак и снеся по пути несколько плотных полотен ткани с картин, которые по привычке начали орать. — Ты! — ворвавшись, взвизгнула я. — Привет, Амелия, — с усталой усмешкой протянул мужчина, сидевший за столом и запихивающийся моей едой. — Беги, — сквозь зубы процедила я, вынимая палочку. — Что-что? — Беги! Я запульнула заклинание, от которого Сириус в последний момент увернулся, сбросившись со стула. Красная вспышка свистнула над его головой и угодила в вазу, наверняка стоящую целое состояние. Хрупкий фарфор тут же взорвался, оросив пол мелкими осколками. — Сдурела?! — выругался он, показавшись из-под стола, и снова нырнул вниз, уворачиваясь от очередной вспышки. — Как ты посмел вернуться?! — Ты что, заразилась тягой к убийству от моей матушки?! — хохотал он. Как только я наклонилась под стол, он взмыл в воздух, повалив все стулья, и перевернулся. Сириус прятался за столешницей словно в окопе. — Амелия, ты что не признала дядюшку? — О-о-о, ещё как признала! — кричала я, проделывая дыры в столешнице. — А ещё признала дядьку, который подвёл моё доверие, который бросил меня в самый сложный период и который не удосужился даже сообщить о своём местонахождении! — Ты сама не захотела мне помогать! — Да ты даже не дал времени подумать! Разведывая обстановку, Сириус на мгновение показался из-за своего укрытия, но тут же нырнул обратно, уворачиваясь от множественных вспышек, разбивающих всё, что попадалось на их пути. — Если хочешь разнести мой дом, так давай, я ещё и помогу! — крикнул он, и настенная полка с внушительным посудным сервизом рухнула. Грохот стоял страшный. — Никогда этот сервиз не нравился… — Редукто! Разрушающее заклинание — и укрытие Сириуса расщепилось в пыль. Лишившись опоры, мужчина завалился на пол и начал хохотать: — Недурно! А в настоящем бою так сможешь? Он снова залился смехом, и я, разозлившись, вылила на него воду. Сириус, а точнее, его живот издал истошный вопль; что-то рыжее и мокрое отделилось от него и проскользнуло через мои ноги. — Что это за чертовщина?! — испугалась я и отпрыгнула. — Это кот. — Кот? — не поняла я. — Кот. Пододвинув уцелевший в бою стул, я села напротив развалившегося на полу мужчины. — И зачем ты притащил кота? — Затем, что он — моё доказательство, — резко посерьёзнев, Сириус сел и упёрся в меня взглядом. — Кот? Твоё доказательство? — Амелия, — выкрикнул Сириус, — крыса сбежала! — И поэтому ты нанял кота-киллера? — Нет, ну… То есть да, но нет! В общем, — он глубоко втянул в себя воздух, — эта крыса, теперь-то я уверен на двести процентов, и есть Петтигрю. — Мерлин милостивый, ты опять за своё?! — не выдержала я. — Ты уже достаточно делов натворил, ты больше не выйдешь отсюда! — Да послушай же меня, Эмми! — он вскочил на ноги, и принялся месить пыль, бывшую когда-то столом. — Этот кот очень умный! Он сразу понял, что из себя представляет эта крыса. Он помогал мне поймать Питера! Он украл у какого-то несмышлёного ученика пароли, и я вчера пробрался в Хогвартс… — Ты угрожал кому-то ножом! — перебила я. — Это ни в какие рамки не вписывается! — Да не хотел я никого убивать! Просто разрезал балдахин этого мальчишки Уизли, а он проснулся и как заорёт… — Если бы ты проснулся в ночи от того, что сбежавший из Азкабана преступник режет балдахин твоей кровати, думаю, ты бы тоже заорал. — Слушай, я понимаю, как всё это бредово выглядит, но это правда! Петтигрю рядом с твоим братом! И может в любой момент его прикончить! — А ты не подумал, что быстрее, чем Петтигрю, можешь прикончить нас ты! — Что ты такое говоришь! — изумился Сириус. — Я бы никогда… — Ты сбежал, не подумав, что мракоборцы могут через тебя выйти на мой след! Ты пробрался на поле для квиддича, и из-за тебя дементоры пришли на игру! Гарри свалился с метлы и погиб бы, если бы Дамблдора не было на трибунах! — я взяла передышку от криков, отчаянно стараясь перевести дыхание. Сириус шокировано ловил каждое моё слово. — Я искала тебя, — продолжила я. — Повсюду искала! Жила в «Кабанье голове» наравне с преступниками, пока ты развлекался, слоняясь по Хогвартсу. — Совсем с ума выжила?! — возмутился он. — Не могла найти место поприличнее? — Там не задают вопросов. — Я не просил тебя идти за мной! — А я пошла, потому что мы вроде как семья! Воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая частым дыханием обеих сторон спора. — Прости, — поникнув головой, через какое-то время сказал Сириус. — Просто за двенадцать лет в Азкабане я отвык от компании и уж тем более от семьи. — И зачем ты вернулся? — едко поинтересовалась я. — Сидел бы дальше, где бы ты там ни прятался, искал своего Петтигрю… — Мне нужна твоя помощь. — Ах, помощь! — взвизгнула я, вскочив со стула. — Теперь, когда весь Хогвартс на ушах, тебе вдруг понадобилась моя помощь! А то, что ты мог попросить её раньше, без натворённых глупостей, ты не подумал! Мы могли бы рассказать об этом Дамблдору, и он бы всё сделал тихо и мирно. Но нет же! Ты так загорелся своей ненавистью, что не посчитал нужным ни с кем считаться! — Ты не рассказала Дамблдору? — он выпучил глаза. — Что мой названный отец — сумасшедший? — наигранно удивилась я. — Как-то не представилось возможности. — Я не сумасшедший! — Ты украл кота! — Не крал, а позаимствовал. Где он кстати? — Сириус оглянулся: трапезная превратилась в горы разбитого хлама. — Ко-о-о-от! Большая куча мусора зашевелилась, и из неё вылезло странное-престранное существо. Промокший кот горделиво пошагал на зов, не забыв презрительно фыркнуть на меня, и прыгнул в подставленные руки. — Девочка заставила тебя искупаться? — усмехнулся Сириус, высасывая палочкой воду и с себя, и с кота. Шерсть распушилась как одуванчик, и кот обратил свою наглую приплюснутую морду на меня. — Давай, скажи ещё, что понимаешь кошачий! — Ну не настолько я сумасшедший, — усмехнулся он. — Амелия, знакомься, это Кот, мой верный товарищ, помогавший мне всё это время. Кот, это Амелия, моя крёстная дочурка, как видишь, характером уродившаяся вся в меня. — Издеваешься?! — Разряжаю обстановку, — ответил он. — Так где ты искала меня? Я ни разу тебя не видел. — Я была под мантией-невидимкой и каждый день прочёсывала Хогсмид. — А в Визжащую хижину ты заходила? — Сириус лукаво улыбнулся. Я остолбенело пялилась на дядьку, прокручивая в воспоминаниях своей ежедневный обход: выйти из «Головы» и пройти по главной улице, обогнуть озеро и выйти на холм, постоять-подумать и вернуться… Хижину я даже никогда не рассматривала как возможный вариант… — Там же призраки! — попыталась найти оправдание я. — Амелия! Сколько раз я тебе говорил, что бояться надо живых, а не мёртвых?Глава 17. Возвращение блудного сына.
31 марта 2018 г. в 18:08
Я вышла на улицу сделать глоток свежего воздуха, нырнув в объятья зимней прохлады. Мороз пока не окреп как следует, но задатки суровости и властности уже проявлялись. По моей комнатушке ежедневно и самовольно гулял сквозняк, и, несмотря на то, что я всегда спала в тёплой одежде, сжавшись в клубочек, меня угораздило заболеть. И не абы просто заболеть, а выиграть главный приз — возможный бронхит или даже пневмонию.
Каждый вдох давался с огромным усилием, лёгкие безобразно хрипели, отчаянно требуя отдыха, и отказывались работать на полную мощность. Обратиться с проблемой было не к кому, простейшее зелье от простуды, чтобы предупредить развитие болезни, негде приготовить, а уроки по целительству должны были начаться на седьмом курсе, на который я, похоже, уже никогда не поступлю.
Дверь распахнулась, и из таверны вылетел человек; мантия его так развевалась от ветра, что напоминала крылья летучих мышей.
Я вжалась в холодную стену и молилась, как бы не закашляться и тем самым не выдать себя. Мантия-невидимка — это, безусловно, полезная штуковина, но звуки, издаваемые под ней, заглушить не способна.
Северус втянул ноздрями воздух, словно пытался почуять моё присутствие. И если бы чувства могли источать аромат, Снейп распознал бы перчинку страха, горечь невозможности и перекрывающий всё это приторно-сладкий запах трепетности. Да, моё сердце трепетало от такой близости, пусть и скомканной, мимолётной и совсем не той, которую я хотела бы испытывать.
Он стоял всего в двух шагах от меня, всматривался в рождественскую ночь и наверняка раздумывал, что скрывалось за тьмой капюшона. А затем Снейп вернулся в таверну, и о том, что он собирался предпринять, мне оставалось лишь гадать.
У-у-у, да я же теперь чёртов секретный агент! Хотя, наверное, я немного переборщила… Имя вырвалось случайно. Но и не поздравить с праздником я тоже не могла. И эта случайная встреча была бы даже забавной, будь положение дел не насколько плачевным.
Я сделала пробный шажок от стены, затем ещё один и ещё… И пустилась бегом, подальше от таверны. Я неслась по главной улице, и подошвы ботинок оставляли на тонкой белой подстилке следы, которые тут же исчезали, будто кто-то плёлся за мной и посыпал снег заново.
Уже только потом, выбежав к Чёрному озеру и рухнув на берег, я поняла, что натворила. Позволила себе вступить в диалог с человеком, от которого должна была держаться как можно дальше.
И вдруг произошло одновременно несколько событий, за которыми я еле-еле успевала следить. Маховик, который я не снимала с груди как напоминание о будущем-прошлом, заметался под мантией, словно подхвативший бешенство зверёк. По всей правой руке разлилась адская боль, как будто кровь вскипятили и вновь пустили по жилам. Я закатала рукав и обнаружила, что мои вены горят, а маховик времени в тот же момент вырвался из пут одежды и завис на уровне глаз, излучая яркий свет. Ветвления длинных линий сияли золотом прямо под кожей. Они светились и пульсировали, принося мне нестерпимую боль, до тех пор, пока одна такая ниточка не потемнела, а взбесившийся маховик не повис на цепочке как обычный кулон.
На предплечье руки вместо вены осталась обрубленная чёрная нить, вшитая под кожу. Что-то странное, неведомое внутри меня подсказывало, что будущее менялось прямо сейчас: одна дорога из множества возможных обрубилась из-за моей ошибки. Из-за моей чёртовой неспособности контролировать свои эмоциональные порывы.
По другую сторону озера, отражаясь в воде мутным очертанием, виднелся замок; в окнах директорской башни светлел огонёк. Дамблдор предупреждал о последствиях, но я и подумать не могла, что эта, казалось, случайная встреча сможет таким образом на меня повлиять.
Нужно срочно рассказать обо всём директору, пока не стало хуже.
До «Кабаньей головы» я добиралась в каком-то потерянном состоянии. Я шла и шла в потёмках, глядя на дорогу стеклянными глазами и по привычке заметая следы, а голову сверлил ужас происходящего. Так же холодно пробежала зал для посетителей, не заглядываясь на празднования, и наконец попала в свою комнату.
Кожаный рюкзачок валялся на кровати, собственно, там же, где и был оставлен. И это являлось единственной вещью, связывающей меня с убежищем. Больше никаких улик присутствия.
И как только я потянулась к рюкзаку, чтобы вынуть перо-портал, в комнату влетел Хэнк, бармен с первого этажа, взъерошенный и раскрасневшийся.
— Тебе надо сматывать удочки, принцесса!
— Что… что происходит?
— Не знаю, что ты натворила, девочка, — сказал он с одышкой, — но тот чудик, с которым ты мило беседовала, очень хочет узнать номер твоей комнаты.
— Ты же ему не сказал? Умоляю, Хэнк, скажи, что ты не выдал меня!
— Если бы я раздавал твой номерок каждому, кто про тебя спрашивает, ты уже была бы изнасилована или мертва, — он ухмыльнулся. — Или и то, и другое.
Увидев моё замешательство, он поднял рюкзак с кровати и сунул его мне, затем взял меня за локоть и потащил к двери.
— Я выведу тебя через чёрный вход, — сказал он, открыв дверь, и замер.
Из-за широкой спины ничего не было видно, и когда я попыталась поднять его руку, чтобы увидеть то зрелище, повергшее его в ступор, бармен упал, подобно шкафу, лишившемуся передних ножек. Снейп с повседневным видом перешагнул через тело и навалился спиной на дверь, забаррикадировав собой моё отступление. Я пятилась назад, пока не врезалась в стену.
— Даже не пытаетесь вынуть палочку, — утвердил он, сложив руки на груди. Его-то палочка крепко сидела в руке, и Северус однозначно чувствовал себя победителем в ещё не начавшейся схватке.
— Не за чем, — хрипло ответила я, всё ещё надеясь выйти из передряги сухой и неузнанной.
Где-то с минуту мы стояли молча. Из-за хлипкого окна долетали обрывки смеха и песен, догоравший на столе вечный огарок свечи тревожно потрескивал. Северус прожигал меня взглядом, а я пялилась на его ботинки. Чёрные, лаковые, с разводами грязи.
— Итак, мисс Неизвестность, не пора ли Вам представиться? — прервал он уютное молчание.
— Боюсь, мистер Снейп, Вы к такому удару пока не готовы.
Моё лицо всё ещё скрывал капюшон, который, казалось, уже сросся с головой, впитал в себя пышную гриву волос, и всегда, всегда скрывал глаза. Поначалу ходить с опущенной головой было жутко неудобно, но потом свыклось. Он стал частью меня, частью моего тела, которое переставало быть моим. Тело и личность сгинули в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, в день смерти моей семьи, а я до сих пор не позаботилась даже о новом имени.
И с какой бы скоростью я ни достала палочку, Северус выбил бы её быстрее, а при детальном рассмотрении и вовсе распознал, кому она принадлежит. А запасную, украденную в будущем, одолжил бесследно исчезнувший Сириус.
И тут Снейп совершил резкий взмах рукой, и мне в лицо дунул сильный порыв ветра.
— Чары неснимаемости, — прокомментировал он; мой капюшон даже не шелохнулся. — Разумно.
— Это невежливо, — парировала я, — может, я скрываю шрамы и не хочу, чтобы кто-то на них пялился.
— Или Вы скрываете свою преступную сущность, — тут же нашёлся он.
— Здесь все что-то скрывают, но охоту Вы объявили именно за мной.
— Но никого из них не пытаются вывести через чёрный ход.
Снейп подошёл ко мне вплотную, не опуская палочку, и теперь я могла пересчитать пуговицы на его сюртуке.
— Молодая женщина, по повадкам явно выходница из высокого рода, одна поселяется в столь скверном заведении, как это, прямо накануне проникновения в Хогвартс, — перечислил он. — Чересчур странное стечение обстоятельств.
Я усмехнулась: сколько бы я ни боролась с этой ужасной привычкой — судить людей по чистоте крови — Снейп продолжал в том же духе.
— Не все, кто хорошо воспитан, выходят из знатного рода, — сказала я. — Уж Вам-то это должно быть известно.
— Довольно разговоров! — вспыхнул Северус. — Снимите капюшон, или я это сделаю насильно.
— Нет, не сделаете, — ответила я. — Вы отпустите меня прямо сейчас, и я уйду. Потому что у Вас нет на руках ни одного доказательства хоть какой-нибудь моей вины в хоть каком-нибудь преступлении.
Я обогнула его фигуру и направилась к двери, искренне поверив в свою импровизацию. И всё бы вышло удачно, если бы не запертая заклинанием дверь и внезапное ощущение непривычной лёгкости на голове.
Завеса тайны приоткрыта. Вместе со свалившимся капюшоном.
— Поднимите руки, чтобы я их видел, и медленно повернитесь, — в приказном тоне отчеканил Снейп.
И я сделала всё, как он приказал: подняла руки и медленно повернулась. И прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, ударила заклинанием. Его тело медленно завалилось на спину, палочка выпала из рук, а лицо застыло в гримасе удивления.
— Прости меня, Северус, — сказала я, склонившись над ним и убрав выпавшую палочку в его карман. — Мы ещё встретимся.
Пока вычищала из его памяти нежелательные воспоминания, связанные со своей неосторожностью, я невольно заглянула ему в глаза, обращённые в потолок. Как в двух блестящих каплях чёрной смолы я увидела своё отражение, тёмное и крохотное, но до малейших деталей точное — даже остатки ямочек на осунувшихся щёках. Его глаза были словно двумя застывшими кусочками янтаря, впитавшими мой образ навеки. И его удивлённое лицо, обычно не выказывающее никаких эмоций, теперь стало казаться хрупким, уязвлённым, фарфоровым, излучающим изнутри холодный мраморный свет. Были ли это внутренние крики о помощи или просто мои галлюцинации на нервной почве, но я на всякий случай прикрыла Северусу глаза, и уже позже своим умишком подумала, что так делают только мёртвым.
— Хэнк, ты как? — спросила я бармена, сняв с него чары окаменения, и помогла ему встать.
В ответ последовала череда громких ругательств, которые я повторить не решусь.
— Я съезжаю, — сказала я, когда он перестал выливать помои со своего рта. — Но мне нужно ещё кое-что.
Хэнк заглянул в комнату, где отлёживался Снейп, и затем расплылся в широченной улыбке:
— Прятать трупы в мои обязанности не входит.
— Он не мёртв, он в отключке, — предупредила я. — Не мог бы ты подстроить всё так, будто бы он перебрал виски? — и я протянула ему увесистый мешочек с золотом.
Бармен рассмеялся, но от оплаты не отказался:
— А ты не промах, девочка. Жаль терять такого постояльца, — он потряс над ухом мешочком как погремушкой. Очень дорогой погремушкой. — Всё будет сделано в лучшем виде. Он даже имя своё не вспомнит…
— Нет! Он должен забыть только сегодняшний вечер.
— Кто платит, тот и заказывает музыку, — усмехнулся Хэнк, пожав плечами.
— Спасибо, — сказала я и поплелась по длинному коридору, нарочно медленно, чтобы попрощаться с этим местом, которое пригрело меня на эти нелёгкие месяцы.
Месяцы выдались и вправду нелёгкими. Каждый день душил, сжимая ледяными руками моё горло. Сириус до сих пор не нашёлся, хотя я ежедневно и почти ежечасно прочёсывала округу. Да что лгать, я практически поселилась на улицах Хогсмида с надеждой наткнуться на огромного чёрного пса! Но единственными бездомными животными, встречавшимися на моём пути, были птицы и мелкие зверьки.
И, в который раз обходя хогсмидские окрестности, заглядывая под каждый камень и обследуя каждую срывающуюся с неба снежинку, я решила, что сдаюсь пока на неопределённый срок. Мне нужен срочный отдых.
Одна тюрьма сменилась другой. Дом номер двеннадцать на площади Гриммо встретил меня своим безразличным радушием, заплесневелыми стенами и неустанно брюзжащим домовиком.
— Снова предательница крови побеспокоила дом моих благородных хозяев, — «добродушно» поприветствовал меня Кикимер, стоило мне ступить на порог. — Бедная моя Госпожа…
— Твоя бедная госпожа не прочь портить жизнь других даже после смерти, — сказала я ему. — Стала бы она, в ином случае, навечно срастаться со стеной?
— Да как ты смеешь! Ты, грязная несмышлёная девчонка, критиковать поступки моей светлейшей Госпожи?!
— У тебя есть ещё один Господин, и, как ты помнишь, он приказал слушаться меня не меньше, чем его.
Эльф отвесил корявый поклон.
— Конечно-конечно, Кикимер помнит приказ блудного сына своей благородной Госпожи. Что будет угодно маленькой глупой девочке? — он снова поклонился.
Я направилась в трапезную и зажгла все уцелевшие свечи; домовик, зашедший следом, сощурился и прикрыл свои большие глаза руками. Выдвинув два запыленных стула, на один я уложила рюкзак, а на другой наконец-таки уселась после дороги.
— Раз уж нам придётся терпеть присутствие друг друга, — начала я, — давай заключим перемирие: ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя.
Домовик удивлённо скосился на меня, словно я только что объявила ему войну, а не мир.
— Кикимер будет только счастлив, — ответил он сквозь стиснутые зубы.
— Прекрасно, и… Вот, возьми, — я протянула ему горсть конфет, которые успела купить в «Сладком Королевстве». — С Рождеством.
Это было первое Рождество в моей жизни, проведённое в одиночестве.