***
Бороздили воздушные просторы мы долго, это вам не на высокоскоростном мопеде путешествовать. Как и говорил Сириус, останавливались в тех же странах, что посетили раньше, на ночёвки в походных условиях, кормили гиппогрифа, точнее, он сам охотился, и снова отправлялись в путь. В Испании нас нагнала Букля с новым посланием от Гарри. Брат заволновался поспешному решению возвратиться и пошёл на попятную. Написал, что боли в шраме почудились и просил не возвращаться, но когда Сириус что-то вбил себе в голову, его идею сложно вытряхнуть. К концу октября средь океана начал проглядывать родной остров Великобритания. Сириус потихоньку приступил к снижению. — Думаю, полетим сразу в Хогвартс, — уведомил он, когда города под нами начали приобретать вид паутинок. — Ты уверен? — спросила я. — Не лучше ли будет полететь к тебе? Где мы будем ночевать? В Кабанью Голову, по крайне мере, мне больше нет ходу. Щёки покраснели, когда перед глазами вспыхнуло свежее рождественское воспоминание. Мерлин! Я вырубила Снейпа! И стёрла ему память! Только сейчас пришло осознание… Как же это опасно! А если кто-то, в частности, кто-то очень опасный, залезет в его голову? А Северус ошивался как раз вокруг таких… — Может, и лучше, — буркнул дядя, — но я хочу быть поближе к Хогвартсу. — Мало тебе неприятностей?! Давай хотя бы с Дамблдором посоветуемся! Он-то уж точно идею подаст! Сказано — сделано. Уже через несколько часов мы стояли на пороге фамильного дома Блэков и вдыхали плесневелый запах сырости. — Ну здравствуй… дом, — особенно едко сказал Сириус и зашёл внутрь. Я с Клювиком — следом. — Кикимер! Где эту старую задницу черти носят?! Из-под лестницы, ведущей в подвал, послышался знакомый скрежет брюзжания, и после домовик Кикимер, казалось, состарившийся ещё на десяток лет, подковылял к нам. Глянул на гостей, на гиппогрифа красными глазами и скривился: — Вкусы хозяина оставляют желать лучшего. — Закрой рот и готовь ванну! — приказал Сириус и гневно потопал в столовую. Домовик так и «побежал» исполнять приказ, намерено тащась по лестнице как улитка да проклиная неугодного всеми ругательствами. — Нельзя же так, Сириус, — разочаровалась я. — Он же тоже живой… и с чувствами. — Да плевать я хотел на его «чувства», — огрызнулся он и бухнулся на стул. — Так же, как он на мои. Клювокрыл с интересом рассмотрел новую обстановку и улёгся рядом с только что растопленным камином. Сириус нервно постукивал пальцами по столешнице и вдруг хлопнул рукой, да так, что вся пыль поднялась в воздух. — Пиши письмо Дамблдору! — Да что с тобой такое? — удивилась я. — Не с той лапы встал? — Ненавижу этот дом! Ненавижу всё, что с ним связано! Я столько лет пытался освободиться, но это чёртово место всё равно возвращает меня сюда снова и снова! — Ладно-ладно, давай писать. Нашли пергамент, перо, чернила и, как только сели за стол, приготовившись писать, в столовую вошёл Кикимер с письмом в руках. — Наглая бледная птица! — распалялся он. — Чуть не сожрала палец бедного Кикимера! — Давай сюда! — крикнул Сириус и вырвал пергамент у домовика. Клочок бумажки был маленький, еле умещался в ладошке, но Сириус очень долго его перечитывал. Раз за разом водил глазами по одним и тем же строчкам, словно те могли поменяться. — Ну что там, Сириус? — сгорая от любопытства, спросила я. Крёстный вскочил, выбросил несчастное письмо в камин, который, шипя, с удовольствием его поглотил. — Твой брат, Амелия, выбран вторым чемпионом от Хогвартса.Глава 21. Атлантида.
2 мая 2018 г. в 23:24
Шум прибоя ласкал слух. Песок подо мной дрожал. Величественная стихия нервничала.
Я открыла глаза. Звёзд не было; сквозь затемнённое стекло слабым очерком виднелся мраморный, похожий на дырявый сыр шар.
— Интересно, кому-нибудь, кроме нас, приходило в голову загорать ночью? — спросила я.
Сириус, заложивший за голову руки и до сего момента не выказывающий никаких признаков жизни, заёрзал. Сначала приспустил на нос солнцезащитные очки, затем приоткрыл левый глаз и начал ощупывать пространство на предмет говорящих раздражителей, и, наткнувшись на мой изучающий взгляд, снова закрыл глаз. Сладко потянувшись, он сонно произнёс:
— Ты же знаешь, Эмми, нам нельзя показываться днём. Наслаждайся тем, что есть.
Он поправил очки и снова уткнулся лицом в луну, необычно большую и болезненно-белую, не успевшую пока покрыться позолотой. Солнцезаместитель из неё выдался неудачный, и даже солнечные очки, призванные Сириусом создать атмосферу видимости летнего денька, никак не скрашивали стоявшую на дворе ночь.
После удачного побега под кодовым названием «дубль два», мы с дядей отправились в долгие скитания по свету. Возвращаться в родительский дом Сириус отказался напрочь, к тому же слишком внезапное исчезновение вызвало бы подозрения. Поэтому мы направились на север Англии, чтобы отвлечь внимание дементоров от Хогвартса.
«Преступное» лицо моего родственничка мелькало даже в магловских новостях, и чтобы не нарваться на какого-нибудь мракоборца, засидевшегося в свой выходной в волшебном пабе, дядюшка несколько раз показался на глаза простым людям. Они, конечно же, поднимали небывалую шумиху, но Сириус улепётывал раньше, чем те успевали хоть пальцем пошевелить. И, поставив на уши весь север Англии, мы спешно ретировались.
Сириус вздумал понежиться на солнышке после столь длительного тюремного заключения и, взяв бразды правления в свои руки, решительно направил нас на юга. Мы посетили Испанию, Португалию и Марокко, а сейчас, перелетев океан, лежали под сиянием бразильской луны. Сириус захотел посмотреть на карнавал. И плевать ему, что празднество проходило, как правило, зимой… Дядя устроит своё.
Клювокрыл, благодаря которому все перемещения стали возможными, весело барахтался в воде и даже как-то умудрялся захватывать рыбу сквозь тёмную непрозрачную гладь.
— Как-то нечестно получается, — вспомнила я, надеясь завести диалог, — Гарри ты подарил супер-дорогую-навороченную метлу, Рону — сову… А для меня украл кекс.
— Что я слышу, Амелия? — усмехнулся он, не размыкая глаз. — Ты завидуешь?
— Нет, — ответила я и приподнялась на локтях. Песок, поднятый с волос порывом ветра, угодил точно в расслабленное дядино лицо, на что тот начал кашлять и спешно отряхиваться. — Я не жалуюсь. Лучший мой подарочек — это, конечно же, ты, Сириус.
— Мне кажется, — выковыривая из глаз последние соринки, сказал он, — что за столько лет, сколько мы пропустили, не участвуя в воспитании Гарри, метла — лишь малая часть того, что мы можем ему дать.
Мне не нашлось, что возразить. Да, спору нет, мы — самые ужасные родственники из всех, каких только можно выдумать. Даже Дурсли, почему-то приютившие бедную сиротинушку, и те сыграли куда большую роль в жизни брата, чем мы.
— Ну? И что ты скисла? — спросил Сириус, беспокойно оглядывая меня.
— Из нас никудышная семья, — призналась я, наблюдая, как гиппогриф свободно и беззаботно резвится в море.
Сириус задумчиво почесал черепушку:
— Трудности всего лишь временные, — вымолвил он и обнял меня за плечи, — не всегда же я буду сбежавшим преступником, а ты — призраком. Я уже говорил твоему брату, и скажу тебе: когда всё это кончится, мы станем настоящей семьёй. Обещаю.
Я тяжело вздохнула. Конечно, Сириус был прав. Когда-нибудь все выпавшие на нашу долю трудности иссякнут, и жизнь перестанет выливать на нас всевозможные беды. Осталось выяснить «когда-нибудь» — это когда?
— Смотри! — воскликнул Сириус и указал пальцем на небо.
Я проследила за его рукой: прямо по направлению к нам летело тёмное пятно, и чем больше оно становилось, тем сильнее принимало резкие очертания хорошо знакомой нам птицы.
— Привет, Букля, — поприветствовала я сову, когда та, резко спикировав, приземлилась на песок перед нами.
Белая с ног до головы птица угукнула и приветливо цапнула меня за палец.
— Налей ей воды, — сказал Сириус, а сам уже отвязал письмо от лапки и принялся водить по пергаменту глазами.
— Вслух, пожалуйста, — попросила я.
— Да-да, — недовольно вздохнув, согласился Сириус и перевёл взгляд на начало. Я быстренько преобразовала лежащую рядом корягу в миску и наколдовала воду. Сова же, благодарно цапнув меня за палец, принялась утолять жажду. — Дорогой Сириус! Спасибо за последнее письмо. Та птица была настолько большой, что еле влезла в моё окно. Надеюсь, ты хорошо проводишь время, передай привет своей спутнице.
— Ух ты, обо мне помнят, — вставила я.
— Тебя сложно забыть, — усмехнулся он и продолжил читать с выражением: — Дела идут как обычно. У Дадли не получается держать диету, и вчера он пытался пронести в свою комнату пончики. Но его поймали и пригрозили урезать карманные деньги. Он так разозлился, что выкинул свою приставку в окно… Это такая штука вроде компьютера для игр.
Сириус поднял голову:
— Осталось выяснить, что такое компьютер, — я пожала плечами, а он вздохнул и снова перевёл взгляд на текст: — У меня всё в порядке. Особенно потому, что Дурсли страшно опасаются твоего внезапного визита и боятся превратиться в летучих мышей… — здесь дядя самодовольно улыбнулся. — Правда, сегодня утром случилась непонятная вещь. Мой шрам опять разболелся. В прошлый раз это случилось, когда… — Сириус запнулся и ошарашено поглядел на меня, — Волан-де-Морт был в Хогвартсе…
— Волан-де-Морт был в Хогвартсе?! — не поняла я, а дядя резко встал, подняв за собой тучу пыли, и принялся расхаживать туда-сюда передо мной, вновь и вновь перечитывая письмо. — И о каком шраме идёт речь?
— У твоего брата шрам в виде молнии на весь лоб, а ты не заметила?!
— У меня всегда был надвинут капюшон на пол-лица, а видеть сквозь материю я пока не научилась, — пыталась оправдать свой просак я. Да и я больше наслаждалась его обществом, а не пялилась… — Так… Что это за шрам?
— Шрам, Амелия! — взбудораженно крикнул Сириус, раздувая ноздри. — После ночи, когда Волан-де-Морт пришёл в дом твоих родителей, у Гарри остался лишь шрам!
— Я ничего не знала об этом… — потерянно призналась я. — Погоди, а как это… он был в Хогвартсе? Разве он не…
— А хрен его знает, — пожал плечами Сириус, и письмо в его руках тут же воспламенилось. — Я, знаешь ли, тоже много чего пропустил. Но уверен в одном: это недобрый знак.
— Да, — согласилась я. — Напиши ответ. Скажи, чтобы срочно шёл к Дамблдору.
— Нет, — дядя замотал головой и с подозрительным коварством ухмыльнулся, — сначала разведаем обстановку.
Разведать обстановку в дядином смысле представляло из себя следующее: Сириус превращался в пса, я натягивала магловские вещи, и мы, притворяясь обычной девушкой с обычной собакой, расшагивали по крупным городам в поисках чего-то выделяющегося. Магию представлялось найти легче лёгкого… Но лишь представлялось.
К примеру, сбежавши в Испанию, мы обошли весь центр Барселоны в поисках магических штучек. Но в итоге, случайным образом оказавшись в магловских трущобах, где, к слову, расплодилась сильнейшая нищета, нашли целую улицу для волшебников. Та отдалённо напоминала Косую аллею, только в два раза уже, и входы в магазины начинались со вторых этажей. А в Марокко волшебники вообще облюбовали один из местных заброшенных храмов… Заброшенным он казался, разумеется, только для маглов.
Мне нравилось путешествовать. Нравилось открывать для себя новые города, традиции и обычаи, узнавать, что волшебники есть и в других странах, так непохожих на мою. Нравилось перенимать опыт и познавать новые заклинания. И в то же время, я поймала себя на мысли, что, имея практически безграничные возможности в перемещениях на дальние расстояния, моя семья никогда не покидала пределы Англии. Да что уж Англии! Мы не совали нос дальше собственного дома и школы…
Да, я росла в неспокойное время. Да, все силы родителей были направлены на борьбу с Волан-де-Мортом, но… Втянутые в войну, мы совсем забыли о простых радостях жизни…
Но сейчас всё обстояло несколько иначе. Сириус не превратился в грозного пса и не позволил мне натянуть капюшон. С улыбкой «я здесь король» дядя уверенным шагом направился к городу, светящемуся словно вторая луна на линии горизонта.
— Куда ты идёшь? — спросила я, еле поспевая за ним. Ноги проваливались в песок, к тому же я тянула за собой Клювокрыла, не очень-то желавшего уходить от воды. — Мы не можем идти в город в таком виде!
— Да ладно тебе, Эмми, — сказал Сириус. — Мы на другой части света! Никто нас не узнает, даже при всём желании.
Так мы и добрались до города, причём маглы не обращали на нас ни малейшего внимания. Сдаётся мне, что виноваты были дезиллюминационные чары на Клювике.
Сириус, шагая уверено и знающе, будто заведомо изучив все улицы, завёл нас в узкий тёмный тупик. У больших мусорных баков, завернувшись в два одеяла, дремали местные бездомные. Сириус подошёл к одному, самому чистому и не сильно пахнущему, и что-то шепнул на ухо, параллельно всучив тому золотой. Бездомный тут же подскочил, оторвал от меня брыкающегося гиппогрифа и повёл его в неизвестном направлении.
Дядя довольно ухмыльнулся и, взяв меня за руку, потянул к неприметной двери за мусорными баками. В узком коридоре, освещённом всего одной и вечно мигающей лампой, было тесно для двоих человек. Снова дверь, а затем в нос ударила затхлая духота.
Кажется, Сириус завёл меня в бар. Тут было темно, как в пещере, и лишь зеркало над стойкой отражало огни с освещённой улицы, разливаясь во мраке странным миражом. Глаза быстро привыкли к полутьме… Они вообще быстро начинали ориентироваться: наверное, здесь не обошлось без прошлых моих плутаний по канализациям.
Было много, удушающе много народу, причём, все пили: либо во взрывающихся хохотом компаниях, либо по одиночке. Пол был усеян опилками, совсем как в Кабаньей голове, и они были настолько втоптаны, что создавали видимость паркета. На голых кирпичных стенах плясали лица, злые и исхудалые, в которые часто летели дротики. Один тучный мужчина приготовился кидать очередной. Засучил рукава, обнажив волосатые руки, но Сириус выхватил у него дротик раньше и запулил прямо в глаз… себе же.
Глянув на потревожившего, тучный мужчина рассмеялся не менее тучным хохотом и пожал жилистую дядину руку. Но Сириус отмахнулся и утянул меня к стойке, подведя к тому самому зеркалу, отражающему свет улиц.
— Заходи, — сказал он, указав на зеркало.
Я глянула на него с недоверием. Но быстро вспомнив, что подобные порталы в «другой» мир мне уже встречались, в частности, переход на платформу 9 и ¾, я шагнула в зеркало.
Длинный коридор, конца которого не было видно, вмещал в себя несчётное количество дверей. Сириус, подоспевший следом, лишь улыбнулся моей растерянности и, цепляясь глазами за номера комнат, двинулся вперёд.
301, 303, 305… Остановились у 487.
— Что бы сейчас ни случилось, — наказал дядя, — делай вид, что так и нужно.
Он подмигнул мне и с ноги открыл дверь, сопроводив свой вандализм криком:
— Ну что, волчья морда? Заждался?!
Я обомлела, так и оставшись стоять в дверном проёме. Худощавая спина Сириуса заслоняла мужчину, но голос… Этот голос с примесью усталости я узнала сразу.
— Почему так долго, Сириус? Ты обещал приехать раньше.
— Ой, да что ты разбузелся. Мог бы и потеплее встретить старого друга.
Мужчина за спиной Сириуса тяжело вздохнул, пожал тому руку и дружески обнял. Тут уж и мы встретились взглядами.
— А вот и основная причина моего опоздания, — нашёлся Сириус. — Знакомься, моя внучатая племянница в четвёртом поколении… А-а-атлантида Затонувшая…
Я в замешательстве уставилась на Сириуса, который очень праведно и честно разыгрывал из себя святого, умудряясь сохранять ангельское выражение лица. И наказано мне было вести себя, как будто так и нужно; и я попыталась изобразить, что впервые вижу этого человека… Но я-то знала все шутки-прибаутки своего крёстного, и при всём его старании, шутка над Люпином вышла на славу.
Бедный Римус так и застыл с протянутой для пожатия рукой, которую давно уже отпустил Сириус.
— Можете уже выдохнуть, ну, — хохотнул дядя. — Видели бы вы свои лица: как две рыбы без воды…
— Сириус! — возмутилась я. — Нельзя же так!
— Как же это… — растерянно прошептал Римус, осматривая меня с ног до головы. — Как же это…
Сириус с размаху хлопнул друга по плечу:
— Вот так, Лунатик, вот так…
Я неуверенными шажками подошла к Римусу и рывком его обняла. С минуту поколебавшись, мужчина осторожно и почти невесомо положил руки на мою талию, словно боясь, что я рассеюсь как туман.
— Я жива, Римус, — прошептала я в его грудь и не смогла сдержать слёз.
Он отстранился, сделал глубокий вдох и смахнул с моей щеки солёную каплю, разглядывая её на пальце как дорогущий алмаз.
— Во-о-от, — подытожил Сириус. А я вдруг вздрогнула, скосясь на него… Ведь мне никому нельзя было раскрывать своё существование. Дядя, видимо, догадался о предмете моего беспокойства: — Не боись, Амелия! Я посоветовался с Дамблдором, и он тонко намекнул, что одному хвостатому ты можешь показаться.
— Ты говорил с Дамблдором?! — в один голос спросили мы с Люпином и смущённо улыбнулись друг другу.
И вот ведь пёс! Без моего ведома провернул такую махинацию!
— Он пришёл ко мне перед «казнью», — высказался Сириус и по-хозяйски уселся на кровать. Люпин прикрыл дверь и отстранённо встал рядом, всё ещё шокированно осматривая меня. — Я рассказал, как сбежал из Азкабана и кто мне помог, как проникал в Хогвартс и так далее. Вы же знаете Дамблдора. Тот обрадовался как ребёнок, прознав, что мы — анимаги. Сказал, мол «рано тебе подыхать», ну или что-то в этом роде. А там и Амелия подоспела. Да не абы как, а оседлав гиппогрифа!
— Его тоже должны были казнить, — подтвердила я, увидев, как расширились глаза у Люпина. — Мне вообще-то тоже помогли Гарри и Гермиона.
— Умная девочка, — потихоньку приходя в себя, вставил Римус. — Сразу поняла, что я оборотень… Только никому не рассказала.
— А чой-то ты ушёл? — спросил Сириус. — Неужто мало платят?
— Я подумал, что лучше сам уйду, чем Дамблдор «попросит», когда повалят письма от недовольных родителей, — Люпин сконфуженно опустил глаза. — Постой, так Гарри… тоже знает, что ты жива? И как так вообще получилось?
Я рассказала свою историю, потом Сириус — свою. Люпин внимательно слушал, изредка уточняя детали.
А я всё думала, действительно ли Дамблдор разрешил показаться ещё одному человечку, несомненно, неравнодушному к моей судьбе, или это Сириус, как обычно, пошёл против всей системы? Может, профессор поменял свою точку зрения, и теперь я начну постепенно вливаться в текущую жизнь? И если так, то кому посчастливится узнать обо мне следующим? Конечно, сначала хотелось бы объясниться с братом, единственным оставшимся кровным родственником, а затем уже решать остальные проблемы…
— И какие новости с материка? — спросил Сириус, когда все неувязки и недомолвки разрешились.
— Даже не знаю, с какой начать, — вздохнул Римус.
— Начни с первой, — усмехнулся крёстный и хлопнул друга по плечу.
— На Чемпионате мира по квиддичу были беспорядки. Люди в масках выступили против маглов и маглорожденных, подвешивали их в воздухе вверх тормашками… Но никто не пострадал, — заметив мой раздражённый взгляд, добавил Римус. — Они сразу же разбежались, когда на небе появилась метка.
— Его метка?! — воскликнул Сириус, а я съёжилась на месте.
— Да… — продолжил Римус. — Пресса раздула небывалую шумиху, и министерству тоже досталось… Дамблдор думает, что всё это устроил Малфой с Пожирателями, но метку, говорит, выпустил кто-то другой.
— Думаете… это он? — поинтересовалась я и почувствовала себя очень некомфортно, и тревожное чувство захватило грудь.
— Это мы должны спросить у тебя, — вставил Сириус. — Ты же была там, когда… ну в общем…
— Я не знаю, что произошло, когда он выпустил в меня Аваду, — призналась я. — Я даже о шраме у Гарри узнала не так давно.
— Как бы то ни было, тело не нашли, — сказал Сириус. — И надо допускать, что он может вернуться.
Я промолчала. «Вернётся, ещё как вернётся», — думалось мне. — «Только неизвестно, когда».
— Дальше, дальше! — в нетерпении просил Сириус, и Люпин продолжил.
— Хогвартс будет принимать Турнир Трёх Волшебников, — Римус провёл рукой по седеющим волосам, а Сириус уже по привычке измерял комнатушку шагами. — Не уверен, что это хорошая идея в связи с такими волнениями в обществе.
— А что Дамблдор? — спросила я. — Что он говорит?
— Не знаю, — признался Люпин. — Я давно уже не получал от него вестей. Знаю только, что он вызвал из отставки Грозного Глаза.
— Кого? — удивилась я.
— Грюма, — проскрежетал Сириус. — Ему какой-то Пожиратель выбил глаз, так он бедняге голову отрезал. А на место утерянного вставил волшебный. Ещё в те времена у него шрамов и сумасшествия было больше, чем изловленных им же преступников. А теперь старик и вовсе свихнулся на мании преследования.
— Он всё равно остаётся лучшим в своём деле, даже на пенсии, — вставил Римус.
— Лучшим-то лучшим, — ответил Сириус. — Но это лишь подтверждает, что Дамблдор читает знаки. Раз уж он вызвал Грюма, дело пахнет дерьмецом.
Крёстный перестал нарезать круги по комнате, остановился, хмуря брови, и сказал:
— Заотдыхались мы, Эмми. Возвращаемся.
Собрались мы в путь в ту же ночь, но Люпин уговорил остаться до утра. Сириус снял ещё две комнаты, и мы разошлись каждый в свою.
Я лежала в выделенной на день кровати, пялясь в светлеющий потолок, и всё ругала себя за поспешность. Ведь не просто же так, случайно, меня выкинуло в будущее… Нужно было по максимуму выжать из него все соки, чтобы вернуться уже подкованной. А я не выяснила почти ничего: ни когда Волан-де-Морт вернётся, ни как его победить.
Может, Сириус был прав. Может, меня, как затонувшую Атлантиду, стёрли с лица земли, чтобы потом воскресить вновь, усиленной в тысячу раз и необычайно стойкой к трудностям. Пока я остаюсь лишь легендой, которую вспоминают наряду с именем Мальчика-Который-Выжил или как благородную жертву. Вот только никакой благородности в моей псевдосмерти не было, и факт остаётся фактом: Атлантиду так и не нашли.
Снова и снова всплывал в голове Снейп, затаскивающий тела в замок и весьма довольный собой, а затем я представляла его ярость, когда он узнал о побеге Сириуса. Дядя так и не рассказал мне, что случилось тогда в Визжащей хижине, но, спрашивая и каждый раз надеясь узнать подробности, я замечала язвенную неприязнь в его голосе.
Сомкнула глаза я только к утру, и когда раздались будильные чары, наверное, была похожа на сгнивший помидор. Сириус ждал всё у тех же мусорных баков снаружи и кормил гиппогрифа. Рядом стоял Люпин с таким же помятым лицом, как и у меня.
— Тяжёлое утро, — поприветствовал Сириус.
— Римус, ты не полетишь с нами? — не обнаружив у того никаких сумок, спросила я.
— Я вернусь позже и официальным путём, — улыбнулся он, указав на гиппогрифа.
Я смекнула, что всё-таки перемещения между странами не так легко выполнимы, как мне представлялось, и, скорее всего, нужно регистрироваться в министерстве или получать какое-нибудь замудрёное разрешение на далёкое путешествие.
— Я черкнул письмо твоему брату, — уведомил Сириус. — Полетим так же, как летели сюда, и через месяцок будем в Хогвартсе.
Подходила нелёгкая пора прощаться. Я обняла Люпина, который ответил теперь уже уверенно, стиснув крепко, будто бы в последний раз.
— Что-то я уже сомневаюсь, что я — твой любимый дядюшка, — усмехнулся Сириус, недобро косясь на нас.
— До сих пор в голове не укладывается, — вполголоса сказал Люпин, не обращая внимания на завистливые замечания, — но я рад, правда, рад, что ты жива.
— Мы ведь ещё увидимся, Римус? Скажи, что увидимся!
— Конечно, Амелия. Лишь бы повод был хороший, — он пристально вгляделся мне в глаза и, расслабленно выдохнув, потрепал по волосам. — Ты так похожа на Лили…
— Ну всё! — воскликнул Сириус, уже вскарабкавшийся на Клювокрыла. — Когда пошли по родственникам, это значит, что разговор зашёл в тупик!
— Ну… До скорого, — смутился Люпин. — Держись, Эмми, с ним трудно.
— Я всё слышу! — крикнул Сириус, на что дремавшие у мусорных баков бездомные угрожающе замахали кулаками.
— Пока, Римус, — и напоследок я ещё раз обняла мужчину.
Сириус втащил меня на Клювика и ударил его каблуками по бокам. Гиппогриф тут же взмыл в воздух, и под провожающим грустным взглядом Люпина мы улетели.