Пожиратель на полставки

      Мы стояли на заросшей сорняками лужайке, прилегающей к дому Блэков. Дамблдор, вынув хитрый маленький механизм, чем-то похожий на зажигалку, стягивал свет со всех фонарей округи. Я молчала, наблюдая за действиями директора, и изредка ловила раздражённый взгляд Северуса.       Конечно же, он злился. Снейп всегда раздражался, стоило делу пойти не так, как он себе надумал. Вот и сейчас всем своим разъярённым видом доказывал, насколько он против этой затеи: сделать из меня Хранителя Тайны. Но Северус всё же терпел. Скрепя сердце и скрипя зубами, играя скулами и желваками, Северус всё же терпел.       Между тем Дамблдор, бормоча что-то себе под нос, начал вырисовывать палочкой сложные узоры, и старый дом медленно исчез с глаз долой. Затем волшебник направил палочку на моё сердце, и мне показалось, будто в груди щёлкнул закрывшийся замок.       — Всё, Амелия, — устало уведомил Дамблдор. — Теперь Ваш дом надёжно защищён.       Я понимала, что сейчас должно произойти, и потому сразу же трансгрессировала в дом. Чувствуя накатывающую боль в руках, я закусила зубами рукав своего свитера, чтобы не закричать. Боль не заставила себя долго ждать, и в этот раз была безжалостна и чудовищна. Все прошлые разы появления линий на моих запястьях ни во что не ставились с сегодняшними. Сейчас горело всё тело. Я будто варилась в котле, да не с обычной водой, а в раскалённом металле!       Пытка продолжалась всего секунды три, но я всё равно потеряла сознание. Ненадолго, правда, очнулась сразу же, из-за удара головой о входную дверь. В глазах двоился коридор, и я приняла решение ещё немного посидеть.       Всё правильно, думала я, потирая ушибленный затылок, всё так и должно быть. Не Дамблдор Хранитель Тайны, а я. И теперь Северус… не станет убивать директора, чтобы дать обнаружить Волан-де-Морту штаб Ордена Феникса. Ему придётся убить меня. А здесь уж… Пусть только попробует!       Оставалось только одно: надеяться, что я верно угадала причину будущего убийства.       — Всё в порядке? — спросил Дамблдор, когда я вернулась, трансгрессировав к ним за спины.       — Если вы не видите дом, значит, всё получилось, — сказала я и натянула улыбку, стараясь скрыть своё упавшее настроение.       Северус скептично вскинул бровь.       — Мне понадобится адрес, написанный Вашей рукой, чтобы я мог пригласить других членов Ордена, — сказал директор и наколдовал небольшой кусочек пергамента с пером.       Я сразу же вывела закорючки «Лондон, Площадь Гриммо, 12». Дамблдор показал записку Северусу, прочитал сам, а затем надёжно спрятал где-то в складках мантии.       — Позволю себе дать Вам ещё несколько наставлений прежде, чем покинуть Вас, — сказал он, вновь вынул свой приборчик и вернул во все окружающие нас фонари свет. — Хранителем Тайны, как предупреждал Северус, быть очень опасно. Но Вы, Амелия, под надёжной защитой, будьте уверены. Отнеситесь со всей ответственностью к этой роли: теперь от Вас, и только от Вас зависит наше благополучие.       — Я поняла, профессор, — ответила я.       — Что ж, — сказал он, — полагаю, теперь Вы можете со спокойной душой забрать своего брата к себе. Единственное, о чём я Вас попрошу, — это не отказывать в помощи Северусу.       — Что? — не поняла я.       — Я буду с тобой на случай, если маглы воспротивятся отдавать мальчишку, — пояснил Северус. — Ты официально мертва, и даже такие люди, как Дурсли, могут заподозрить неладное, когда в их дом явится девятнадцатилетняя девушка и вдруг изъявит желание забрать из-под их опеки ребёнка. Я сопровожу тебя, как профессор школы, в которой учится твой братец.       — Мне нельзя рассказать тёте Петунье, что я жива? — нахмурилась я.       — Исключено, — ответил директор. — Если Вы, конечно же, не хотите поставить под удар всю её семью.       — Я… Ох, хорошо, — согласилась я.       — Тогда, раз все вопросы улажены, — подытожил Дамблдор, — можно и отправляться. Северус?       — Я задержусь, — фыркнул он, не глядя на волшебника.       — Не слишком… — сверкнул глазами Дамблдор. — Впрочем неважно.       И он трансгрессировал.       Северус, не мигая, смотрел на меня. Мне становилось неловко, но я не отводила глаза и рыцарски выдерживала его пронзительный взгляд. Но вдруг он схватил меня за руку, закатал мой рукав по локоть и стал оценивать полученные увечья. Теперь они напоминали не паутину, а огромное ветвистое дерево.       — Идиотка, — выругался он. — Какая же ты идиотка!       — Спасибо, Северус, — проговорила я, вырвав руку. — Твоя поддержка как всегда неоценима.       — Зачем, скажи мне, зачем я из кожи вон лезу, лишь бы ты не погибла, а ты делаешь всё в точности наоборот?!       — Да потому что, если я не буду этого делать, погибнет намного больше людей!       — Сдались тебе эти люди! — с негодованием произнёс он. — Какой смысл жертвовать собой ради тех, кто даже не оценит твоего поступка?       — Мне не нужна слава! — выкрикнула я. — Я только лишь хочу, чтобы этот мир не был уничтожен!       — Какой смысл в твоём «живом» мире, если в нём нет места для тебя самой?       — Место для меня вычеркнул твой Лорд в ту ночь, когда убил мою семью! — задыхаясь от обиды, крикнула я. — Чёрт! Уйди, Северус. Просто уйди.       Он предпринял попытку обнять меня, но я упёрлась руками ему в грудь. Не все проблемы на этой планете решались одними обниманиями.       — Я устала, Северус, — сказала я. — Я больше не хочу быть твоим зверьком, которого можно пинать, закрывать в клетке и к которому можно применять силу. Я прошу тебя, уйди.       — Это не правда, — процедил он, удерживая меня. — И я никуда не уйду.       Я вынула палочку и, не раздумывая, выкрикнула «Остолбеней!». Снейп не ожидал, что я позволю себе магию, чтобы прогнать его. Естественно, поэтому и не защищался. Отлетел на несколько метров от меня, грохнувшись в не подстриженную траву.       — Я не нуждаюсь в твоей защите, — проговорила я срывающимся голосом.       И смылась до того, как опешивший Северус смог ответить. Закрылась на все десять засовов, включая надверную цепочку, и осела на пол.       На том же месте, где десять минут назад я изнывала от физической боли, теперь ревела из-за душевной. Любить на деле оказалось больнее, чем я думала, а притворяться сильной, когда ты слабак по жизни, и подавно.       — Амелия, открой, — тихо приговорил голос по ту сторону двери. — Я знаю, что ты там, я слышу твои всхлипы.       Я шмыгнула носом и лишь сильнее зарылась головой в колени:       — Разве так сложно оставить меня в покое?       — Ты не сможешь представить, насколько, — ответил он. — Амелия, открой. Давай поговорим не через дверь.       Я замотала головой, хотя понимала, что он этого не увидит. Я не могла открыть чёртову дверь, потому что знала, чем это кончится. Он поднимет меня с пола, обнимет, возможно, расщедрится на поцелуй, затем извинится, скажет, что до безумия меня любит, а после всё повторится… до новой ссоры.       — Я… — он вздохнул, и я услышала протяжный шорох, прошедший по двери. Он то ли опустился, то ли прислонился к двери, но одно было ясно — мы по разные стороны баррикад. — Тебя не было в моей жизни тринадцать лет. Я отвык от тебя. Забыл, как порой взрывоопасен твой характер. И совсем не понимаю, как мы вдруг стали парой, в то время как в школе, последние два года, мы практически перестали общаться…       Он вновь тяжело вздохнул.       — Мне уже тридцать три, Амелия, — продолжил он, — нормальные люди в эти годы уже отъявленные домоседы и прожженные семьянины, а я всё продолжаю верить в иллюзии… Шмыгни снова носом, если ты не иллюзия и я не открываю сейчас душу в пустоту.       — Я одного понять не могу, Северус, — сказала я, — почему, чтобы вытянуть из тебя искренность, между нами должна быть воздвигнута стена?       Он долго раздумывал над ответом, но когда подобрал слова, я уже отворила дверь, удалив лишь одну преграду из сотни воздвигнутых, которые и построили-то мы сами.       — Я признаю свои ошибки, когда их уже поздно исправлять, — ответил он.       Два неуверенных шага к примирению, мой крохотный и его стремительный. Северус не злится на меня, целует, но мне по-прежнему стыдно, что оттолкнула его. Он переживает за меня, знаю, но меня так задолбала эта вечная опека надо мной. Я не смертельно больна, я всего лишь проклята!       — Я приеду через три дня, — сказал он, кое-как оторвавшись от меня. — Прослежу, чтобы твой братец сел на поезд, и вернусь.       — Хорошо, — ответила я.       — Отдыхай, — приказал он, властно поцеловал меня на прощание и поспешил уйти.       — Снейп? — окликнула я, и он остановился. — Я всё равно заставлю тебя когда-нибудь поужинать со мной.       — Что ж, — усмехнулся он. — Могу лишь пожелать удачи.

***

      Следующие три чёртовых дня я не могла усидеть на месте. В доме главенствовала лишь я одна, если не считать Кикимера, прилипшего ко мне, словно репей. Это не выбрасывай, то не трогай, это священная пыль, которая покоится в доме Блэков на протяжении десятилетий! В общем, было сложно, но я справилась.       Комната для Гарри, в конце концов, засияла от чистоты, а я не удержалась и добавила один небольшой штрих от себя… Надеюсь, ему понравится.       — Ну что, Клювик? — спросила я животинку, бедную, всю изведшуюся взаперти. — Готов полетать?       Гиппогриф от такой новости чуть ни запрыгал от счастья. Бедняга не разминал крылья с того самого грандиозного побега, когда спаслись сам Клювокрыл, и Сириус вдобавок.       — Но сначала плотный ужин, — уведомила я, рассыпая перед ним двойную порцию куриных ножек. — Путь предстоит долгий, и не сказать, что лёгкий. Но мы ведь справимся? Мы обязаны справиться!       Гиппогриф довольно проглотил свою пищу и в нетерпении постукивал грозной лапой, пока я отвязывала его верёвку. Мы спустились на первый этаж, вышли на улицу. Ночь стояла ясная, ни тучки на небе, а звёзды, переливаясь бриллиантовым блеском, казалось, подмигивали нам.       — Неужели, — проговорил Северус, уже ожидающий, как обещал, моего выхода.       Он стал приближаться, но Клюв вдруг встал на дыбы, выражая своё недовольство.       — Ты можешь не приветствовать меня, но его — обязан, — предупредила я, усмехаясь.       Северус цокнул языком, но всё-таки поклонился. Клюв, глянув на его корявый поклон янтарными глазами, фыркнул, но предстоящая свобода заставила его поклониться в ответ.       — Слишком привередливое животное, — проговорил Северус, на что это самое «животное» цапнуло клювом его за мантию.       — Уважения много не бывает, — пожала плечами я. — Ну что там?       — Должно быть, Поттер уже дома, — скривился он.       — Он будет дома, когда я заберу его сюда, — нахмурилась я, — а пока он в гостях.       Северус закатил глаза.       — Ну что? Тебе придётся смириться. Он мой брат, и я за него в ответе!       — Не понимаю я этого, — высказался Северус. — Могла бы подождать со своей ответственностью.       — Я так воспитана, — сказала я. — Мне с детства твердили, что семья — самое важное, что есть у человека. Ты смеешь с этим спорить?       Взгляд его потемнел, и хотя Северус как обычно сохранял безразличное выражение лица, что-то подсказывало мне, что я его задела.       — Ладно, — он махнул головой. — Залезай на своего коня да лети. Хочу поскорее закончить с этим.       Не решившись расспрашивать его дальше, я взобралась на спину Клювокрыла, перекинула верёвку на подобие узды и вздохнула. Северус легонько стукнул палочкой по голове гиппогрифа, затем — по моей, тем самым наложив на нас дезиллюминационные чары. Мы всего лишь слились с окружением, но не исчезли, как если бы находились под мантией-невидимкой.       — На окраине, Амелия, — напомнил Северус.       — Знаю, — всё, что успела сказать я прежде, чем Клюв взмыл в воздух.       Сладкое предвкушение преследовало меня весь полёт. Братик, дорогой мой младший братик, наконец мы воссоединимся и станем настоящей семьёй! Я буду самой лучшей старшей сестрой, по крайней мере, сделаю всё, чтобы стать ею. Родителей я, конечно, не заменю, но это всяко лучше, чем жить с Дурслями.       Родители… при мысли о них у меня заледенели руки. Я подняла голову к небу, надеясь, что они меня видят. Мама, папа, я пытаюсь! Вы спасли Гарри даже оттуда, но теперь… положитесь на меня. Я сделаю всё, что от меня зависит.       Крохотный с высоты птичьего полёта город Литл-Уингинг показался уже через час. Я направила гиппогрифа снижаться, и вскоре мы приземлились у пустующей дорожной трассы, ведущей к городу. Северус нашёл нас сразу же и помог мне спешиться, подхватив за талию.       — Спасибо, — покраснела я.       — Смущаешься, будто я впервые держу тебя на руках, — хмыкнул он, но всё же самодовольно улыбнулся.       Я поспешила снять его глупую лыбу поцелуем. Северус запустил руку в мои волосы и крепко сжал их, не позволяя мне остановить этот момент. Я не хотела останавливаться, может, где-то в уголках сознания даже желала большего, но сейчас мои мысли были заняты исключительно братом.       — Сев… — простонала я, задыхаясь. — Северус…       — Тихо, — приказал он и вновь углубил поцелуй, властно лаская мой язык своим.       Мне показалось, он клеймит меня. Мол, моё и всё. Слюна моя, губы мои, тело моё. Собственность Северуса Снейпа и точка. Я-то не против, только за, но дальше поцелуев Северус никогда не заходит, а у меня зудит уже в одном месте. Хочется продолжения, чего-то большего, чем простые поцелуи, пусть и страстные, но лишённые…       — Когда мы расскажем о нас? — спросила я наконец, когда Северус перестал терзать лаской мои губы.       Он поморщился, словно ему под нос подставили протухший сыр.       — Наши отношения, Амелия, на то и наши, — сказал он спокойно, но нотки раздражения выдали его ярость с потрохами. — Я не собираюсь выставлять их на всеобщее обозрение.       — Я же не предлагаю растрепать всему миру о нас, — обиженно произнесла я. — Но… родные мне люди имеют право знать, какой замечательный мужчина унёс моё сердце к себе в подземелья.       — Не терпится рассказать, что соблазнила профессора? — усмехнулся он.       — В свои пятнадцать я не думала, что ты станешь профессором, — призналась я.       Он распахнул глаза, будто только сейчас об этом узнал. Ах, да… С этим Северусом мы ещё не обсуждали мою школьную влюблённость. Всё так смешалось в моей голове: Северус из будущего, Северус из настоящего… Два разных человека, несмотря на то, что слишком похожи.       — Пятнадцать? — переспросил он.       — Да, Снейп, — сказала я. — Может, и раньше, но поняла я, что влюбилась в тебя, в пятнадцать. Ты… Ты тогда приехал после летних каникул сам не свой, отстранился от меня. Я пыталась выяснить, что с тобой, но ты отмалчивался. Потом Мэри, твоя однокурсница, сказала мне, что ты лишился отца… Я не стала лезть к тебе со своим сочувствием, хотя и считала, что друзья на то и нужны, чтобы переживать невзгоды вместе… А весной, когда я вызвала тебя наконец на разговор…       — Я припёр тебя к стене и приказал не приближаться ко мне, — закончил он.       Он глядел на меня так, будто только что открыл правду всей своей жизни. Хотя… может, так оно и есть?       — Мне было так больно, Сев, — призналась я, и в груди заныла древняя рана, которую он мне нанёс своими безжалостными словами. — Я проплакала всю ночь. Достала всех соседок по комнате…       — Я не по отцу скорбел, а принял Метку, — процедил он. — И думал, что ты встречаешься с Уизли. Вы так противно хохотали в вагоне, что я…       Мужчина замолчал, устремив напряжённый взгляд вдаль, в темноту ночного горизонта. По его телу прошлась волна озлобленной дрожи, и он до боли сжал моё бедро.       — Северус… родной, посмотри на меня, — попросила я, с нежностью заправляя чёрную прядь за ухо. Он не сразу откликнулся на мою мольбу, но всё же, задержав взгляд ещё на минуту, лениво опустил глаза. — Если постоянно пересматривать прошлое, на настоящее попросту не останется времени.       — Если бы я не был так слеп и забрал тебя раньше, — предположил он, — ничего из того, что случилось, не произошло бы.       — Нет, Северус, — заявила я. — Ты не мог знать…       Он не ответил и снова отвёл взгляд. Я поднялась на носочки и прикоснулась к его губам, надеясь, что смогу унять хотя бы частичку той боли, которую он явственно и так неумело скрывал.       — Мы опаздываем, — предупредила я. — Пойдём, иначе Дурсли разорутся.       Я привязала к ближайшему дереву Клювокрыла и строго-настрого запретила тому привлекать к себе внимание. Северус проверил действие маскировочных чар и обозначил несколько защитных барьеров. Затем мы, взявшись за руки, трасгрессировали к дому номер 4, что располагался на Тисовой улице.       — Говорить буду я, — наказал Северус на подходе к входной двери. — Помни, что ты просто второй сопровождающий, а не сестра.       Я понимающе кивнула. Северус постучал, хотя рядом висел звонок. Значит, как к чужим, так он стучится, а как ко мне, так трезвонит по чём свет стоит!       — Добрый вечер, — сказал он без намёков, когда отворилась дверь, и из-за неё показался тучный, еле вмещающийся в узкий коридор мужчина.       Дядя Вернон стал, кажется, ещё шире. Моржовые усы остались, хоть и покрылись проседью, а вот презрительно-брезгливое выражение лица не поменялось. Он обвёл взглядом Северуса, который, статно задрав подбородок, возвышался над не выдавшемся росточком Дурслем. За фигурой в форме яблока выглядывала женщина, вытягивая длинную лебединую шею, а также мальчик, сильно схожий по телосложению с дядиным. Неужто Дадли?       — Вы, так полагаю, миссис Дурсль, — сказал Северус, устремив пронзительный взгляд на женщину, которая от обращения к ней втянула свою голову в плечи. Северус вынул письмо с печатью Хогвартса и протянул той конверт. — А, а, а, — отрывисто проговорил он и покачал головой, когда дядя Вернон потянул пухлую руку, — лично в руки Петунии Дурсль от профессора Дамблдора. И можно уже зайти? А то в дверях решать подобные вопросы слишком не по-людски, даже для маглов.       Дядя Вернон побагровел и наконец проявил свой «изысканный» характер:       — Кто вы такие и почему являетесь в мой дом столь поздней ночью?       Северус вздохнул:       — Профессор Снейп, преподаватель в школе Хогвартс, в которой обучается Ваш племянник.       Мужчина устремился в дом, не дождавшись разрешения. Дурсли так шуганулись его, что казалось, проломят себе все стены, лишь бы он, не дай Мерлин, не коснулся их. Я прошла за ним в гостиную, кажется, совсем не изменившуюся. Разве что теле… Как его там? Телевизор, новый, недавно узнанный мною атрибут, и камин, какой-то уж странный, плоский, будто искусственный.       — Вы, естественно, уже в курсе, что мы забираем Поттера, — сказал Северус, вперив в очумелые лица свой коронный взгляд, и наконец сунул письмо в руки тёти Петуньи. — Где он, кстати говоря?       Тётя дрожащими руками открыла конверт и стала читать послание. Дядя Вернон заглядывал ей через плечо.       — Здесь я, — вышел из кухни мой брат, странно косясь на Северуса. — Почему Вы?       — Потому что, Поттер, я — Ваш профессор и доверенное лицо, — проговорил мужчина. — Вы готовы?       — Подождите-ка, мистер… — возмутился дядя Вернон.       — Снейп, — терпеливо отозвался Северус.       — Да-да, Снейп, — пробурчал дядя. — Тут сказано, что мальчишка может вернуться! Зачем нас так радовать, а затем говорить, что он снова притащится в наш дом?!       — Профессор Дамблдор допускает, что мистеру Поттеру может потребоваться убежище на случай, если то место, в которое его сегодня заберут, не сможет предоставить ему должную защиту… Но может и не понадобится, — добавил он, глянув на меня. — Поттер, где Ваши вещи?       — Наверху, — ответил мальчик, хмуря брови.       — Ну так несите их! — повысил голос Северус.       — Какой идиот забирает этого голодранца? — спросил дядя Вернон.       — Очевидно, полный, — съязвил Северус. Я стиснула зубы. — У мистера Поттера, который до сих пор не соизволил подняться наверх, — сказал он, выразительно посмотрев на моего брата, нехотя побредшего на второй этаж, — объявился крёстный и изъявил желание приютить его у себя.       — Крёстный? — не понял дядя. Тётя Петунья столкнула вазу с комода, на который облокачивалась. — Это который уголовник?       — Я починю! — предупредила я, вынимая палочку.       — Никакой магии в моём доме! — взревел дядя Вернон и схватил меня за руку, причинив боль, отчего я негромко взвизгнула.       — Рукоприкладство в нашей стране карается законом, — отчеканил Северус. А уж сколько ярости было в его взгляде!       Дядя Вернон в миг стушевался и отпустил меня. Я убрала палочку куда подальше и отправилась догонять брата. Не хотелось более и секунды оставаться в этом доме! Никогда не питала особой любви к Дурслям и начинать тем более не собиралась!       — Гарри, давай я помогу? — спросила я, завернув в крайнюю и до смешного крохотную спальню, где пыхтел над чемоданами мой брат. — Почему ты не собрал вещи?       Я осмотрелась: два полупустых чемодана валялись на полу в раскрытом виде, и Гарри бросал в них раскиданные по всей комнате вещи как попало.       — Я думал, что ты не придёшь! — фыркнул он.       — Как это? Я же сказала, что приду сразу же в ту ночь, как ты приедешь к Дурслям!       — Ты опоздала, — бросил он, — хотя обещала быть тут ровно в одиннадцать!       — О, Мерлин! — вздохнула я, положив руку ему на плечо. — Прости меня, Гарри. Я не специально. Давай-ка… я всё же помогу, а то мы так до утра провозимся.       Я вытащила засунутую ранее куда подальше палочку, послала к кентаврам под хвост правило дяди Вернона о запрете магии, несколько раз взмахнула, и все вещи ровненько сложились в чемоданы, даже место в одном осталось. Затем мы закрыли их на защёлки до характерного хруста.       — Ты и правда меня заберёшь? — засомневался Гарри, глядя на меня полными надежды глазами.       — Конечно! О чём речь вообще?! — возмутилась я. — Ну иди сюда, младший братик, давай обнимемся!       Я раскрыла объятия, и Гарри как-то неуверенно принял моё приглашение. Я сжала его настолько, насколько позволяла моя скромная силушка.       — А младший братик-то подрос! — улыбнулась я, потрепав его по макушке, которая возвышалась надо мной, между прочим, на несколько сантиметров. — Всё, Гарри, сваливаем из этого дома!       Я подхватила один чемодан, Гарри взял второй, что потяжелее, забрал с письменного стола клетку с Буклей, и мы сбежали по лестнице, громко топоча ногами. Северус ждал в коридоре и, только услышав первые слоновьи шаги, мгновенно отворил для нас дверь.       — Надеюсь, ты сюда больше никогда не вернёшься! — на прощание крикнул дядя Вернон и доброжелательно захлопнул дверь.       — Я тоже надеюсь, — фыркнул Гарри.       — Северус, возьми, пожалуйста, — сказала я мужчине, передавая чемодан. — И у Гарри тоже. Благодарю.       Северус брезгливо поморщился, принимая из рук моего брата ношу. Посмотрел на меня, передавая во взгляде: «это первый и последний раз, когда я работаю носильщиком», и убрался восвояси. У брата осталась лишь клетка с совой. Хотя… за такие-то взгляды Снейпу можно было и в зубы всучить её.       — Куда это он? — спросил Гарри, не поверив, что Снейп испарился.       — Ты несовершеннолетний и не можешь трансгрессировать даже с сопровождающим, — пояснила я. — Поэтому мы доберёмся своим ходом. Пойдём.       Я махнула рукой, зазывая его следовать за мной, и направилась вниз по улочке.       — Пешком?! — возмутился брат.       — Я припарковала свой транспорт на окраине города, — хихикнула я. — До него мы пойдём пешком.       — Почему Снейп прибыл с тобой? — спросил он, не отставая от заданного мною быстрого темпа. — Почему не любой другой преподаватель? Или Дамблдор?       — Дамблдор сейчас очень занят, — пояснила я, — а профессор Снейп — единственный из преподавателей, кто знает о моём существовании.       — Почему ты с ним на «ты»?       — Потому что, если бы я не выпала из реальности, — с сожалением ответила я, — я была бы младше его на год.       — То есть, — заключил он, — ты его знаешь?       — Ну да, мы учились вместе, он всего на курс старше меня, — сказала я.       Гарри нахмурился и почесал бровь.       — Ты с ним не ладишь? — осторожно поинтересовалась я.       — Ага, — бросил он, — он меня ненавидит.       — Как это? — обомлела я, даже остановившись и забыв, куда шла.       — Ну… вот так, — пожал плечами брат. — Долго ещё?       — А почему? — не унималась я. — Он занижает тебе оценки?       — Занижать оценки — это самое безобидное из того, что он делает, — сказал Гарри.       «Ну он у меня получит промывку!» — подумала я. — «Сама его в банку закатаю!»       — Сириус ещё не приехал? — перевёл тему Гарри.       — Нет, — вздохнула я. — Ни слуху, ни духу.       — Понятно… — сказал он.       Наконец мы вышли из города и последовали по спящей трассе чуть дальше. Затем свернули с дороги, и я стала искать дерево, к которому привязала…       — Зачем так далеко приземляться?       — А вот зачем, — сказала я, сняв защитные барьеры.       Клювик подскочил с ног и захлопал своими исполинскими крыльями. Узнал, красавец, узнал!       — Привет, Клювокрыл! — восхищённо проговорил Гарри и поклонился. — Вот уж не думал, что встречу его снова.       — Он давно не видел свободы, — горько усмехнулась я, отвязывая гиппогрифа. — А тут повод полетать выдался… Ну? Кто спереди?       — Я, — улыбнулся Гарри.       Теперь, при детальном осмотре, мой язык не поворачивался назвать брата «мальчиком». Это был самый настоящий юноша, симпатичный, плечистый, весь в отца. Худенький, правда, так это ничего! С миссис Уизли на пару откормим!       Брат выпустил Буклю из клетки, помог мне взобраться на гиппогрифа. Я наложила на нашу компанию дезиллюминационные чары, и мы, оторвавшись от земли, наконец полетели домой.       — Даже не верится, — сказал Гарри, следя за удаляющимся под ногами Литл-Уингингом, — что я теперь не буду жить с Дурслями!       — Не будешь, — подтвердила я. — Не думай о том, что написал Дамблдор. Ты знаешь старика, он всегда беспокоится наперёд.       Всю дорогу мы разговаривали, точнее, я без умолку рассказывала всё. О сыром и утонувшем в пыли доме Сириуса, о том, как нельзя шуметь в коридоре, о специфичном домовике, о личных покоях Клювика. Затем мы прошерстили тему моего чудесного возвращения и…       — Как это было? — серьёзно спросил Гарри, повернув голову.       — Быстро, — ответила я, углубляясь в воспоминания. — Всё произошло очень быстро. Мы отмечали твой первый день рождения. Родители пир горой закатили, хотя это были чисто семейные посиделки. Я как всегда паясничала, поднимая всем настроение, ты сидел на детском стульчике, папа читал газету, мама готовила… А потом скрип двери в прихожей. Мы никого не ждали. Папа понял, что это он. Наказал маме забрать нас, детей, и убегать… Но как убежать из дома, который в миг стал ловушкой? Мы не могли трансгрессировать из дома: эта привилегия принадлежит только Хранителю Тайны. Мы поднялись в детскую, самую дальнюю комнату, папа отсрочивал нам время, как мог. Мы с мамой забаррикадировали дверь, но толку? Волан-де-Морту не помешал Фиделиус, а пара деревяшек и подавно… У нас даже палочек не было… Вот…       Я замолчала, проглатывая комок в горле. Мне тяжело вспоминать события того дня, но… Брат должен знать, как храбро защищала его семья до последнего.       — Ты меня ненавидишь? — тихо спросил Гарри.       — Что-что?       — Из-за меня погибли наши родители!       — Нет, Гарри, нет! — сказала я и придвинулась к нему ближе, стискивая в объятиях за талию и кладя голову к нему на плечо. — Ты не виноват… Никто не виноват, кроме того, кто занёс над ними палочку. Мы оба знаем, кто это был.       — Мы должны победить его, — проговорил он с ненавистью в голосе. — Мы должны отомстить за них.       — И мы победим, Гарри, — уверила я, — но не местью. Месть… никогда ничего не решает.       — Как ты можешь так спокойно об этом говорить? — спросил Гарри. — В смысле… Они же погибли совсем недавно для тебя!       Два года назад, если быть предельно точной. Это правда, я не убивалась по ним… У меня не было времени даже поскорбеть о них. В будущем свалилась проблема посерьёзнее, например, как выбраться оттуда, а настоящее настолько увлекло меня, что я почти перестала думать о них. Но как бы то ни было, стоило мне вспомнить о родителях, как боль приходила. Всегда.       — Я… О, а вот и Лондон! — сказала я, глянув под ноги и постаравшись незаметно стереть слезинку. — Клювик, давай вниз.       Гиппогриф нехотя начал снижение. Ну ещё бы! Столько-то в неволе… Нужно почаще его выгуливать.       Мы приземлились на площади Гриммо, между домами 11 и 13. Двенадцатого дома не было… Пока.       — Ну, Гарри, — сказала я, улыбаясь. — Добро пожаловать!       Я взяла его за руку повела к лужайке. Соседние дома раздвинулись, и между ними вырос новый.       — Вау, — восхитился Гарри, затем словил на руку подлетевшую Буклю и запустил её в клетку. — Это клёво!       — В общем-то, это единственное клёвое действие, на какое способен этот дом, — усмехнулась я. — Ну ладно, сейчас сам всё поймёшь.       Я потащила братца в дом. Зажгла в коридоре свечи, которые сотню раз просила Кикимера не тушить. Северус бросил чемоданы прямо у входа! Ну что за упрямец? Мог и в комнату их занести, не обломился бы!       — Ну вот… — выдохнула я, указывая на занавешенные портреты. — Это родственники Сириуса, лучше их не тревожить… Идём, покажу тебе твою комнату.       — Жутковато, — проговорил Гарри, заметив отрубленные головы домовиков над лестницей.       — Ты привыкнешь, — усмехнулась я.       Подхватив магией чемоданы, я поспешила на третий этаж, поскорее показать свои старания!       Комнату для Гарри я украсила в синие цвета. Раздобыла новые простыни, поменяла шторы, покрыла лаком старый стол, который теперь сиял как новенький. Расставила волшебный огонь, чтобы было светлее, купила для Букли клетку побольше, а то переноска совсем не годится для содержания сов. А также, лично от себя, добавила золотые снитчи под потолок.       — Я не очень разбираюсь, что должно быть в комнате у мальчика-подростка, — смущённо призналась я. — Если ещё что-то нужно, то ты говори. А если… надоест пялиться на снитчи, можешь их убрать.       — Нет, мне всё нравится, — согласился он, осмотревшись. — Мне можно использовать магию?       — Да-а, — протянула я, — но только в разумных пределах.       — Это круто, спасибо! — поблагодарил Гарри.       Наступило неловкое молчание. Брат переминался с ноги на ногу, заламывая за спиной руки, а я… Я как обычно тупила.       — Ой, ты, наверное, голоден? — наконец вспомнила я.       — Нет, я бы… отдохнул.       — Да, конечно, — нахмурилась я. — Ты располагайся, на любой кровати. Я не стала убирать вторую, думала, когда приедут Уизли, Рон составит тебе компанию.       — Они приедут сюда? — округлил глаза Гарри.       — Да, миссис Уизли поможет мне прибрать остальные части дома. И детей с собой прихватит… — сказала я. — Ну ты располагайся… Не буду мешать… Если вдруг понадоблюсь, моя комната на четвёртом.       Он согласно кивнул и упал на одну из кроватей.       — Ну… Спокойной ночи, — пожелала я, удаляясь. — А! Гарри!       — Да?       — Запирай на ночь замок, — предупредила я, — если, конечно, не хочешь посреди ночи проснуться от того, что Кикимер копошится в твоих вещах.       — Я понял, ты это сказала раз десять за время нашего полёта, — невольно улыбнулся он.       — Всё, удаляюсь. Спокойной ночи!       — Амелия?       — Да? — остановилась я.       — Спасибо, — проговорил он, покраснев.       Я в заключительный раз пожелала спокойной ночи, прикрыла за собой дверь и наконец расслабленно выдохнула. Получилось вроде бы как даже ничего. Неловкость… присутствовала и с моей стороны, и с его, но это ведь нормально… Мы сейчас два чужих человека. Надеюсь, Сириус скоро приедет и рассеет эту смуту.       В горле пересохло. Я засветила Люмос, чтобы не зажигать свечи, которые всё равно потушит вредный домовик, и спустилась на первый этаж. На улице резвился привязанный к перилам Клюв, и я решила пока не лишать его свободы. Затем я пробралась в кухню, налила себе воды и только успела сделать глоток, как вдруг…       — Как всё прошло?