Пожиратель на полставки

      Завтрак, как и всегда в любой день матча, проходил бурно. Я почувствовала себя членом команды, когда вошла вместе с Эваном и Ильёй в Большой зал. Как только кто-нибудь из гриффиндорской сборной появлялся в больших дубовых дверях, слизеринцы начинали громко свистеть и улюлю­кать, а гриффиндорцы, напротив, встречали своих героев аплодисментами и радостными визгами. Илья встретил эти лучезарные лица широкой улыбкой и помахал рукой, а Эван… просто прошёл мимо всех этих стонов.       — Наконец-то! — возбуждённо сказал Капитанов, потирая ладони. — Хоть что-то интересное в этой школе! Я уже прямо-таки чую этот запах победы!       — Стоит ли мне сделать ставку на Слизерин? — спросила я.       — Не пока я охотник, детка!       Пока мы подходили к местам за своим столом, несколько девушек прилипли к парням, желая им удачи и чуть ли не растекаясь в лужицу, когда Илья принимал их комплименты.       — Вот ради этих красивых глаз и стоит жить, — сказал он, плюхнувшись на лавку.       — Красивых или просто обожающих тебя? — не устояла перед искушением поддеть его я.       — А разве это не одно и то же?       В зале снова поднялся шум: в дверях появились Рон и Гарри, и гриффиндорцы своими криками заглушили даже улюлюкание слизеринцев.       — Эй, Поттер! — крикнул Илья, когда юноши проходили мимо. — Садитесь с нами!       Рон был бледен и хмур и, наверное, в своей растерянности даже не заметив, что с его сокомандниками находилась я, сел рядом с Эваном. Гарри не оставалось ничего другого, как уместиться рядом с Ильёй по противоположную от меня сторону стола.       — Это Ви, — сказал Илья, махнув рукой на мою персону, которую Гарри не хотел видеть и всячески это показывал. — Она обычно с нами ошивается.       — Это ты ходишь за мной по пятам, а не я, — вздохнула я.       — Не слушай её, — как бы по-секрету сказал Илья Гарри, однако услышали все. — Она просто до беспамятства влюблена в меня, хотя пока и не подозревает об этом.       Брат сделал удивлённый вид и даже поднял на меня взгляд. Я не знала, что ответить на подобное хамство, да и нужно ли отвечать вообще, поэтому предпочла молча налить себе чай.       — Что произошло с тобой, детка? — осведомился Илья. — Неужели проглотила свой дерзкий язычок при виде Избранного?       — Закрой рот, Илья, — вмешался Эван. — Портишь настроение с самого утра.       — Все сегодня такие нервные, жуть, — развёл руками парень. — У меня, может, тоже нервы.       — То есть обычно твои скотские шуточки — это ещё цветочки? — спросила я.       Илья поднял стакан тыквенного сока и жестом показал, что пьёт за меня.       — Ну а с тобой-то что? — обратилась я к Рону, свесившему нос в тарелку.       Он поднял голову и будто бы только сейчас заметил, где находится.       — Нервничает, — ответил за него Эван. — В последнее время Рону не совсем везло.       — Не везло?! — возмутился Илья. — Он не принял ни одного мяча на последней тренировке…       Юноша тотчас заткнулся: Гарри с силой толкнул его локтем.       — Рон возьмёт все мячи сегодня, — сквозь стиснутые зубы произнёс брат и пододвинул ему стакан с тыквенным соком. — Выпей.       — Не пей это, Рон!       Все сидящие оглянулись на источник крика: это была Гермиона, проходившая мимо. Она, вероятно, собиралась сесть подальше от нашей компании.       — С чего бы это? — спросил Рон.       Гермиона смотрела на Гарри, будто не верила своим глазам:       — Он что-то подмешал в напиток! Я сама видела!       — Хэй, а можно мне того же? — спросил Илья, вернув Гарри пинок в бок, но Рон уже опустошал свой стакан. — Ну хоть каплю оставь… Эх!       Гермиона стояла словно громом поражённая; она склонилась над Гарри, что-то прошептав, и после его ответа в гневе зашагала прочь. Брат смотрел ей вслед без всякого сожаления.       — Уже почти пора, — с блаженной улыбкой сказал он, глядя на Рона, облизывающего губы.       — Как скажешь, капитан, — согласился Илья, и все повскакивали со своих мест.       Когда мы вышли во двор, все как один парни задрали головы, рассматривая голубое небо без намёка на облачко. Конечно, все успели заметить его ещё в Большом зале на волшебном потолке, но убедиться своими глазами — совсем другое дело.       — Хороший знак, — сказал Эван, и все с ним согласились.        Воздух был морозный, но безветренный. Заиндевевшая трава похрустывала под ногами, пока мы шли к стадиону, и все в основном обсуждали «идеальные» погодные условия.       — Что ты ему подсыпал? — спросила я у Гарри, когда Эван и Илья увлеклись наставлением Рона на игру.       — Ничего, — ответил Гарри.       — Так ли «ничего»?       — Ничего, — повторил он и вытащил из кармана крохотный пузырёк; я нахмурилась. — Он полный. Я ничего не подливал.       — Постой… Это что, тот самый Феликс Фелицис Слизнорта? — спросила я, но Гарри уже спрятал пузырёк обратно. — Ты что, его выиграл?       — Почему такой удивлённый тон? — оскорбился брат.       — На нашем курсе никто не смог его выиграть, — задумалась я. — Ну… поздравляю?       — Ага, — отмахнулся он и ускорил шаг, чтобы догнать своих товарищей по команде, но я его приостановила.       — Может, нам стоит наконец помириться?       — Может, после игры?       — Может, это всё отговорки? — спросила я, передразнив его презрительный тон. — Послушай меня, Гарри, я не буду бегать за тобой, как нюхлер за золотом. Если хочешь отречься от меня, отрекайся, но…       — Ладно! — с раздражением воскликнул он. — Обниматься не будем. Гарри ускорил шаг, и я не стала ему препятствовать. В конце концов, он уже достаточно взрослый, чтобы решать.       Когда мы подошли к стадиону, трибуны уже были полны болельщиков. Все юноши свернули в сторону раздевалок, а мне предстояло найти свободное место среди зрителей. Я подумывала влезть в серединку, но затем увидела на последних рядах Гермиону и поднялась туда.       — Привет, — сказала я, но девушка словно и не заметила моего присутствия.       Команды вышли на поле под оглушительный рёв три­бун и свистки болельщиков. Одна половина стадиона была красной с золотом, другая — сплошь зелёное с серебром. Многие пуффендуйцы и когтевранцы также болели за ту или иную команду. Кажется, я даже увидела у какой-то девушки шляпу в виде огромной головы льва, к тому же издающей оглушительный рёв.       Гарри подошёл к судье матча, мадам Трюк. Она стояла на поле, готовая выпустить мячи из ящика.       — Капитаны, пожмите друг другу руки, — сказала она, и те не без отвращения друг к другу повиновались. — Все на мётлы! По свистку… три… два… один…       Прозвучал стартовый свисток. Гарри и другие игроки с силой оттолкнулись от мёрзлой земли и взвились в воздух. Я не совсем понимала смысл этой игры и могла описать все их действия как суетливый полёт четырнадцати мушек. К счастью, не все здесь были такие чайники, как я.       — Ну вот, игра началась, — раскатился по всему полю голос комментатора, — и я думаю, нас всех удивил состав команды, которую Поттер собрал в этом году. Несмотря на то, что Гриффиндор пополнился четырьмя студентами по обмену, многие считали, что Рональд Уизли не войдёт в команду, учитывая его крайне неровные выступления в качестве вратаря в прошлом сезоне. Но, конечно, тут сыграла свою роль давняя личная дружба с капитаном…       Слизеринская половина трибун встретила эти слова издевательскими выкриками и аплодисмента­ми. Я вытянула шею, стараясь рассмотреть ком­ментаторскую площадку. Там говорил высокий худой светловолосый мальчик со вздёрнутым носом. Я узнала его: это был Захария Смит. Я видела его в «Кабаньей Голове», когда мой брат собирал свой провальный кружок по самозащите. Его отношение к Гарри с тех пор не шибко изменилось.       — А вот и первая атака слизеринцев! Урхарт мчит­ся через поле и… — я заметила, как Гермиона взялась за сердце. — Уизли берёт мяч! Что ж, должно же ему когда-нибудь повезти…       Через полчаса после начала игры Гриффиндор вёл со счётом шестьдесят — ноль. Рон несколько раз красиво брал голы, иногда дотягиваясь до мяча кончиками пальцев. Илья Капитанов забил четыре гола из шести, а Джинни — остальные. После этого Захария перестал громко спрашивать, не присутствуют ли брат и сестра Уиз­ли в команде только благодаря своей дружбе с Поттером, зато теперь взялся за Эвана и Кута.       — Разумеется, у Кута не самое подходящее те­лосложение для загонщика, — свысока заметил За­хария, — как правило, у них мускулатура более развита, зато Эван может посоперничать за звание самого мощного игрока на площадке.       Эван на это замечание никак не отреагировал и, широко улыбаясь, направил очередной бладжер на Харпера, ловца Слизерина, который только что разминулся с Гарри. Я с закрытыми глазами услышала глухой удар, говоривший о том, что блад­жер попал точно в цель.       Можно было подумать, что гриффиндорцы сегодня просто не могли сделать ни одной ошибки. Снова и снова они забивали, а на противоположной стороне поля Рон снова и снова, легко и как будто без усилий брал мячи. Теперь и он начал улыбаться, а когда толпа встретила особенно эффектный его бросок хоровым исполнением любимой старой песенки «Рональд Уизли — наш король», он сделал вид, что дирижирует, зависнув в воздухе. Но Гермиона, стоявшая возле меня, с каждым принятым Роном мячом отчего-то мрачнела.       Однако же не у всех всё шло гладко. Гарри, засмотревшийся на друга, едва не свалился с метлы: не заметил, как сзади к нему подлетел Харпер и нарочно толкнул. Мадам Трюк в эту секунду смотрела в другую сторону, а когда оглянулась на гневный рёв гриффиндорских болельщиков, Харпер уже умчался. Гарри погнался за ним, наверняка горя желанием дать сдачи.       — По-моему, Харпер из команды Слизерина за­метил снитч! — сказал Захария Смит в мегафон. — Да, он определённо что-то увидел, пока Поттер хлопает ушами!       Не видел, что ли, как они с Харпером столкнулись? Хотя через пару мгновений стало ясно: Смит был прав. Харпер не случайно понёсся прочь: он углядел то, чего не заметил Гарри — высоко над ними яркой искоркой на фоне чистого голубого неба блестел золотой снитч. Гарри наддал ходу. Если Харпер успеет первым, Гриффиндор проиграет… Харперу оставалось каких-нибудь несколько футов до снитча; он уже протянул руку… И словно споткнулся в воздухе: снитч проскочил у него между пальцами. Гарри же рванулся вперёд и схватил крохотный крылатый мячик.       — ЕСТЬ! — завопил Гарри. Сделав разворот, он устремился к земле, держа снитч в высоко поднятой руке.       Когда зрители осознали, что произошло, их рёв почти заглушил фи­нальный свисток. Я кричала вместе с болельщиками, и, когда пришла пора уходить, не увидела Гермионы: она куда-то исчезла.       Спускаясь с трибун, я взглянула на поле, там Гарри окружила вся команда. Но Джинни не присоединилась к остальным, а пролетела мимо и с жутким треском врезалась в площадку комментатора. Под визг и смех толпы они приземлились возле кучи досок, под которыми слабо барахтался Захария.       На пути к Хогвартсу все Гриффиндорцы то и дело поздравляли друг друга и передавали, что праздник по случаю победы состоится в гостиной. На лестнице у самой башни меня нагнала ещё одна звёздочка турнира, после моего братца, конечно же.       — По-моему, ты должна мне поцелуй, — сказал Илья, лукаво улыбаясь.       — За меня это сделают другие, — усмехнулась я и назвала Полной Даме пароль: — Лабардан.       Едва портрет открыл проход, на отличившегося охотника обрушилась толпа поклонников и утащила внутрь. Капитанов таращился на меня, словно на предателя, однако не побрезговал построить глазки другим девушкам.       — Клоун, — сказал Эван, очутившись у меня за спиной с двумя бокалами сливочного пива. Эх… Я помнила времена, когда этот райский напиток считался контрабандой. — Хотя, похоже, не одному ему весело.       Я проследила за его взглядом и увидела Рона, тесно сплетшегося с девушкой прямо посредине гостиной. И это, к моему удивлению, была отнюдь не Гермиона.       — Кажется, мы единственные в этой школе, кто не делал ничего непристойного, — сказал Эван, не отрывая взгляда от целующейся парочки. И это хорошо, ведь он не видел моих пунцовых щёк — последствие романа с преподавателем. — Пойду спать, пока не стошнило.       Юноша одним глотком допил пиво и по пути к спальням поставил пустой стакан на стол. Да и я пробыла на вечеринке совсем недолго: всё искала Гарри, но, совершенно очевидно, его здесь не было. Может быть, он так же, как и Рон, проводил время с девушкой, правда, более уединённо. А, может, снова избегал меня, и прежде, чем я стала бы вновь на него злиться, я ушла спать.       В следующие недели я осознала, что недаром не стала накручивать себя в победный для Гриффиндора вечер, потому как Гарри заметно ко мне потеплел. Он перестал полностью игнорировать моё существование, здоровался со мной при встречах и иногда спрашивал о моих делах. И хотя это не было похоже на отношения брата с родной сестрой, никто из нас не жаловался. Я усиленно готовилась к сдаче ЖАБА, Гарри на своём шестом курсе тоже не страдал раздолбайством, да и к тому же ни у кого из студентов не возникало мысли, что мы с великим Поттером непростые знакомые.       По тому, что мне удалось узнать, Гарри неплохо справлялся со своим заданием: зарекомендовать себя на хорошем счету у профессора Слизнорта. В конце концов, он получил высшую награду — Феликс Фелицис, на который, признаться, я тоже метила, но моё зелье вышло на «Превосходно» с большой натяжкой.       МакГонагалл, так и не дождавшаяся от меня вразумительного ответа, чем я хотела бы заниматься на её уроках, вызвала меня на ковёр. Убедившись в моих навыках метаморфомагии — я могу наколдовать себе хоть пышные усы, хоть ярко-зелёные волосы, — профессор поставила меня перед фактом: я учусь накладывать невидимость. Пока у меня не особенно получалось: первые попытки я проводила на мышках, и бедные зверушки лишались то шерсти, то хвоста, то ушек, но никогда не исчезали целиком.       И вновь за заиндевевшими окнами крутились снеж­инки; незаметно приближалось Рождество. Хагрид, как всегда в одиночку, уже притащил двенадцать рождественских ёлок для украшения Большого зала. Гирлянды остролиста и серебряной мишуры обви­ли перила лестниц, в шлемах пустых доспехов горели негаснущие свечи, а в коридорах с равными промежутками развесили большие пучки омелы. Но к праздничному настроению прибавилось и проблем.       — Нет, девушки, извините, я уже занят, — говорил Илья своим бесчисленным фанаткам. Они не давали ему даже спокойно поесть, а уж что насчёт других дел, я и говорить не стану. — Я иду с ней.       Когда он указал рукой на ту «счастливицу», туча озлобленных взглядов устремилась на меня. Однако поклонницы, отчётливо громко вздыхая, расходились по местам.       — Я что-то пропустил или… — удивился Эван, застав эту картину.       — Я проиграла ему в плюй-камни, — поспешила оправдаться я. — Кто ж знал, что этот олух у себя на родине только в эту игру и играл… в перерывах между квиддичем.       — Кажется, я даже обошёл рекорд здешней легенды, — сказал Илья, победно выпятив грудь. На моё счастье, он не знал, что «здешняя легенда» плюй-камней сидела как раз рядом, иначе бы ей пришлось терпеть в три раза больше усмешек. — Семнадцать побед подряд!       — Шестнадцать, не привирай, — поправила я. — На семнадцатой нас разогнал Филч.       — Так вы… идёте вместе на вечер к Слизнорту? — спросил Эван, весьма и весьма… огорчённый?       — Да, малыш Миллер, мы идём вместе, — ответил Илья, на зло ему притянув меня к себе за шею.       — Ещё раз так сделаешь, и я тебе яду подсыплю, — сказала я с блаженной улыбкой, представляя, как он корчится на полу в конвульсиях. — Есть желание проверить?       — Верю, верю, — рассмеялся юноша, сняв с меня свою лапу. — Не зря же Слизнорт завербовал тебя в свой клуб.       — Ох и доиграешься же, Капитанов, ох и доиграешься…       Однако до положенного вечера Илья вёл себя вполне терпимо: то ли в действительности побоялся умереть молодым, то ли просто из уважения. Так или иначе, на очередной приём у Слизнорта мы собирались вместе.       Я намеренно не стала говорить Северусу о вечеринке, и уж тем более о том, с кем мне было суждено провести вечер, понадеявшись, что он, как и всегда, пропустит мероприятие столь «сомнительного характера».       — Ты сногсшибательно выглядишь, — восторженно сказал Илья, когда мы встретились в гостиной. Он был в парадной форме Дурмстранга, а на мне было чёрное блестящее платье с длинными рукавами, но укороченной до колен юбкой. Золотая брошь Ильверморни также заняла почётное место на груди.       — Ты тоже ничего, — отмахнулась я, пройдя мимо своего кавалера. — Пойдём уже.       — Нет, правда, — произнёс он. — Я впервые вижу тебя не в мантии.       Его жадный взгляд очерчивал мои формы, и я заранее начинала злиться, поэтому решила добраться до кабинета Слизнорта раньше, чем он бы меня прижал в каком-нибудь тёмном углу.       — Вероятно, со мной сейчас самая красивая дама вечера, — не унимался он с комплиментами, пока мы спускались по мраморным лестницам.       — Скажу прямо, — закипела я. — Между нами ничего не может быть. У меня есть молодой человек, и это не ты.       — Хорошая легенда, — согласился с иронией юноша. — Но я следил за тобой. Ты не получила ни единого письма за всё время. Если и так, то тебе стоит пересмотреть свои взгляды.       Я смолчала, закатив глаза. Мне не нужны были письма от человека, которого я видела каждый день.       То ли кабинет был так построен, то ли Слизнорт применил временное заклинание незримого расширения… Во всяком случае, изнутри помещение было намного больше обычного преподавательского кабинета. Сте­ны и потолок были затянуты изумрудной, алой и золотой тканью, и от этого создавалось впечатление, будто находишься в огромном шатре.       В комнате толпился народ, было душно, и всё заливал красный свет вычурной золотой лампы, свисавшей с потолка, в которой кружили настоящие живые феи, каждая словно искорка яркого света. Из дальнего угла доносилось громкое пение под аккомпанемент каких-то музыкальных инструментов вроде мандолины. Облачко дыма висело над головами нескольких престарелых волшебников, занятых оживлённой беседой. Эльфы-домовики с писком пробирались через чащу ног, почти незаметные под тяжёлыми серебряными подносами с угощением, так что можно было подумать, что по комнате передвигаются маленькие столики.       Илья подхватил два бокала вина с такого шустрого столика и всучил один мне.       — Что? — спросил он, заметив мой скептичный взгляд. — Скажи ещё, что ты несовершеннолетняя.       — Нет, но это как-то странно… — ответила я. — Пить… когда вокруг одни преподаватели.       — Ах, вот и мои дорогие иноземные друзья! — загудел Слизнорт, едва мы перевели дыхание, пригубив по глотку вина. — Опаздываете…       У него была острая шляпа с кисточкой на конце в тон бархатному жилету.       — Кто-то слишком долго собирался, — сказал Илья, с удовлетворением покосившись на меня.       — Располагайтесь, мои милые, располагайтесь, — сказал профессор, подтолкнув нас в самую гущу толпы. — И обратите внимание на гостей, все они очень влиятельные люди.       Других слов от Слизнорта, пожалуй, ожидать было нельзя, и он почти сразу же растворился обхаживать других, хоть и «раствориться» с его телосложением довольно-таки проблематично. Но уж настолько много было вокруг народу…       — Хэй, смотри-ка, — воскликнул Илья, завидев знакомые лица. — Вот же мерзавец!       Юноша схватил меня за запястье и потащил на другую сторону помещения. Там стоял Эван в голубой мантии Ильверморни и таким же, как у меня, Гордиевым узлом на груди. Он очень даже мило беседовал с Катариной, моей соседкой по комнате и, в частности, студенткой из Бразилии.       — А ты времени даром не терял, — усмехнулся Илья, хлопнув друга по плечу.       Эван, застигнутый врасплох, перевёл рассеянный взгляд на нас, затем на мою руку, которую бессовестный Илья так и не отпустил, и сделался хмурым.       — Прекрасно выглядишь, подруга, — отвела меня в сторонку Катарина. На ней было длинное платье глубокого изумрудного цвета, подчёркивающее большие бёдра. — Я так и думала, что вы придёте вместе.       — Мы не вместе, — сквозь зубы произнесла я.       Девушка рассмеялась:       — Ну да, ну да, — она оглянулась на наших кавалеров, о чём-то шепчущихся, а после посмотрела на меня. — Кто бы мог подумать, правда?       — Подумать что?       — Я и Эван! — воскликнула она мечтательно. — Он такой… такой…       — Скромный, — закончила я.       — Да, очень, — она стеснительно хихикнула. — Но я как-нибудь постараюсь это исправить.       Катарина принялась тараторить, как Эван, вообще-то, всё время на неё — и только на неё — смотрел и как долго мялся пригласить её на этот вечер, но, сдавалось мне, причина было отнюдь в другом…       — Ох, девочка моя! — воскликнули у меня над ухом так внезапно, что я чуть не опрокинула на себя бокал с вином. — Знамения! Судьба! Духи шепчут мне плохие вести для Вас…       Обернулась я с твёрдым намерением врезать этой бестактной особе, но, к своему огорчению, увидела Трелони. На ней, как и обычно, были огромные очки, делавшие её похожей на муху, а сама она была обёрнута в не сменяющийся кокон из шалей.       — Ваша линия судьбы, дорогая! — сказала она, схватив мою руку, и приблизила свои огромные окуляры к моей ладони. — Она похожа на серпантин! Вы несётесь по этой дороге с огромной скоростью, но… Но, милая моя, я вижу в ней скорый конец!       Катарина, наблюдавшая это представление, тихо задыхалась со смеху.       — Простите, — сказала я, вырвав руку, — я не верю в предсказания.       Особенно в предсказания таких самозванок, как Трелони.       — Напрасно, напрасно Вы не слушаете, что говорят Вам знамения, — продолжала она, подобравшись ко мне ещё ближе, да так, что весь выпитый ею херес начал меня пьянить.       Я не хотела слушать её бредни, но и выкрутиться не получалось. Катарина спасать меня не собиралась, Эван и Илья были слишком заняты друг другом, и я уже стала подумывать, что предпочла бы компанию Слизнорта.       — Вы вернулись, чтобы всё исправить, но у Вас не хватает времени, — произнесла Трелони загробным голосом, и я невольно стала прислушиваться, когда она обронила слово «время». Сивилла заметила мой интерес и стала тараторить ещё усиленнее, и от этого казалось, будто она зачитывает справочник по плохим предсказаниям. — Вы застряли в спирали, и Вам уже не выбраться. Вы будете ходить кругами вечно, пока не остановится время. Вы сами запустили этот процесс, сами так захотели. Вас предадут, нет, вероятно, уже предали, но если Вы не найдёте в себе силы простить — Вы проиграете. Никто не сможет помешать тому, что уже случилось, но Вы можете. Вам следует лишь…       — Не слушай её, — прошептали мне на ухо.       — Гарри Поттер! — вздрогнула Трелони, совершенно позабыв про меня и про мои предсказания.       — Здрасьте, — без энтузиазма поздоровался брат.       — Мой дорогой мальчик! — с новым воодушевлением громко зашептала Трелони. — Сколько слухов! Сколько сплетен! Избранный! Я, конечно, уже давно знала… Знамения предвещали беду! Но… Мой мальчик, почему Вы не продолжили курс прорицаний? Для Вас-то уж этот предмет должен играть первостепенную роль!       — Ах, Сивилла! — вырос из ниоткуда профессор Слизнорт. Он уже достаточно сильно раскраснелся, шляпа на его голове была набекрень, в одной руке он держал бокал с медовухой, в другой — увесистый кусок мяса. — Каждый из нас считает свой предмет самым важным! Но, признаться, я ещё не встречал другого такого прирождённого таланта по части зельеварения!       Слизнорт смотрел на Гарри вполне доброжелательными глазами, хотя и слегка раскосыми. А я параллельно пыталась осмыслить, что мне там наплела Трелони. Что значит: меня предали? Кто?       — Просто какой-то инстинкт! — продолжал восторгаться Слизнорт. — Совсем как у его матушки! Она делала восхитительные зелья… Конечно, Вашей сестре тоже удалось перенять её талант, но ей всё время что-то мешало! Постоянно забывала какой-то ингредиент, а всё потому, что вечно летала в облаках.       Спасибо, профессор Слизнорт, что позорили меня при мне же! Да ещё и на глазах родного брата!       — Но, право же, — подытожил он, — на моей памяти таких учеников раз-два и обчёлся. Говорю же Вам, Сивилла, даже Северус…       И тут, к моему ужасу, профессор Слизнорт невесть откуда подтащил к себе Снейпа. Я стала отступать назад и натолкнулась на Илью… Как же, чёрт возьми, вовремя! Чтобы я не упала, он поддержал меня за талию, но руки после сего благородного жеста убирать не собирался.       — Полно Вам дуться, Северус! — Слизнорт жизнерадостно икнул; я скинула руки назойливого юноши, но тот продолжил стоять за моей спиной. — Я как раз рассказываю об исключительных способностях Гарри к зельеварению. Разумеется, Вам тоже следует отдать должное: ведь Вы учили его целых пять лет!       Попавшись в захват Слизнорта, который обнимал его за плечи, Северусу ничего не оставалось, как влиться в диалог:       — Забавно, — сказал он, — у меня не сложилось впечатления, будто бы я смог хоть чему-то его научить.       То ли он специально не замечал никого вокруг кроме Гарри и Слизнорта, то ли мне несказанно повезло… Так или иначе, мне нужно было выбираться отсюда, и чем быстрее я это сделаю, тем меньше будет жертв.       — Что ж, тогда это у него от природы! — воскликнул Слизнорт. — Видели бы Вы, что он сотворил у меня на самом первом уроке! Напиток живой смерти. Еще никто из учеников не добивался такого великолепного результата с первой же попытки! Я думаю, даже Вы, Северус…       — Неужели? — прорычал Северус, ввинчиваясь взглядом в глаза Гарри.       И тут меня взяли за руку и буквально силком вырвали из этого злополучного круга, образовавшегося вокруг моего брата.       — Ты какая-то бледная, — сказал Илья, оценивая мой внешний вид.       — Ты бы не мог вывести меня? — попросила я сиплым голосом.       Капитанов без лишних слов стал расталкивать всех гостей на празднике, пробираясь к выходу, а я посеменила вслед за ним. Вскоре мы оказались по ту сторону двери, за которой всё ещё били музыка и шум голосов.       Я прислонилась к стене, пытаясь отдышаться. Волны тошноты подкатывали к горлу, и я боялась, что вот-вот упаду в обморок… или на моих руках вновь появятся эти чёртовы линии.       — Не любишь большие скопления людей, детка? — спросил мой сегодняшний спутник.       — Нет, я просто… перенервничала, — ответила я. — Слышал бы ты, что предсказала мне Трелони.       — Скорейшую смерть? — не удивился Илья. — Когда эта придурочная ведёт у нас Прорицания, я не хожу на пары. Конь хотя бы по делу говорит, а эта…       — Ты что, на все предметы записался? — спросила я.       — Не на все, — отмахнулся он, — Историю магии на дух не переношу.       — Я тоже, — усмехнулась я, но, видимо, зря: вспыхнула новая волна тошноты. — Ты не мог бы проводить меня до башни?       — О чём речь, малышка?       Илья по-джентельменски вытянул руку, и я приняла его предложение. Но едва ли мы сделали пару шагов, как дверь кабинета Слизнорта отворилась, впустив в тихий коридор взрыв шума, Илья вжал меня в стену и прикрыл рот рукой.       — Пройдёмте, — сказал голос, и я сразу же его узнала. — Должен же здесь быть хоть один свободный класс.       В коридоре было темно, свет едва ли проникал через окна, и две тени мелькнули мимо нас, даже не заметив наши вжавшиеся в стену фигуры.       — Что ты делаешь?! — шикнула я, оттолкнув юношу, когда они захлопнули дверь самого дальнего класса.       Илья пропустил моё замечание мимо ушей и чуть ли не бегом устремился к той самой двери.       — Ты не будешь подслушивать, — сказала я, когда юноша прислонил своё любопытное ухо.       — Ты мне запретишь, малышка? — усмехнулся он. — Ты?       — Я превращу тебя в хомяка, если ты ещё раз так меня назовёшь, — нашлась я. — Проверим, кто бегает быстрее? Ты или миссис Норис?       — Ты уверена, что сможешь?       — А ты уверен, что хочешь проверить?       Илья закатил глаза и стал копаться в карманах своей мантии, после чего вытащил хорошо знакомый мне ещё с Хогвартс-экспресса предмет.       — В мире маглов это обычный плейер, — пояснил он, протягивая мне один наушник, — но в мире волшебников…       Он ухмыльнулся и вставил свой наушник в ухо, а коробочку с тянущимися от неё проводами приложил к двери. Я долго колебалась, прежде чем последовать его примеру, однако любопытство взяло верх, и я услышала в своей голове голоса…       — Вы не имеете права допускать ошибки, Драко, потому как, если Вас исключат из школы…       Я так и замерла на месте. Я уже узнала голос Северуса, но не знала его спутника… Но это имя мне приходилось слышать не впервой.       — Я тут не причём, ясно?       Илья скрипнул челюстью.       — Надеюсь, Вы говорите правду, поскольку это было невероятно глупо и неумело. Вас уже подозревают в соучастии.       — Кто меня подозревает? — сердито спросил собеседник. — Я в последний раз повторяю: я этого не делал! Откуда мне знать, сколько врагов было у этой Бэлл? Не надо на меня так смотреть! Я знаю, чего Вы хотите! Я не такой тупой, как Вы считаете, и собираюсь помешать Вам!       Была долгая пауза, и в тот же миг дверь, где было пиршество, слегка приоткрылась, но, как нам обоим показалось, оттуда никто не вышел, и мы продолжили вслушиваться в наступившую тишину за дверью. Затем, через какое-то время, Северус сказал:       — Вижу, тётя Беллатриса научила Вас окклюменции… — я почувствовала, как сбилось моё дыхание. — Какие же мысли Вы желаете скрыть от своего хозяина?       — От него я ничего не скрываю! Я лишь только хочу, чтобы Вы не лезли не в своё дело.       — Так вот почему Вы избегаете меня с начала учебного года? Боитесь моего вмешательства? А понимаете ли Вы, что, если бы кто-нибудь другой посмел не явиться ко мне в кабинет после того, как я несколько раз вызывал его…       — Ну так оставьте меня после уроков! Настучите на меня Дамблдору! — с издёвкой предложил Драко. Любого другого ученика, посмевшего говорить таким тоном со Снейпом, тотчас постигла бы немедленная кара, но…       Снова наступила тишина. Наконец Северус сказал:       — Вы прекрасно знаете, что я не намерен делать ни того, ни другого.       — Ну так и прекратите вызывать меня к себе в кабинет!       — Послушайте меня, — сказал Северус так тихо, что я еле услышала его слова. — Я стараюсь помочь Вам. Я обещал Вашей матушке за­щитить вас. Я принёс Непреложный Обет, Драко…       Меня пробирала огромная злость. Мне хотелось прямо сейчас же ворваться в этот чёртов кабинет и начать выяснять отношения, и я бы сделала это, если бы не Илья, стоящий рядом.       — О, Мерлин! — воскликнула я, позабыв о всей секретности.       Илья вновь закрыл мне рот рукой и пригвоздил к стене. Он очень долго возился, а затем на моей голове словно бы разбилось яйцо.       — Да кому это нужно? — послышался голос Малфоя, когда Капитанов снова всунул наушник. — Защита от Тёмных искусств — это же всё не на самом деле. Сплошное притворство, правда? Как будто кому-то из нас нужно защищаться от Тёмных искусств!       — Это притворство, Драко, необходимо для нашего успеха! — возразил Снейп. — Где бы, по-вашему, я был все эти годы, если бы не умел притворяться? А теперь послушайте меня! Вы ведёте себя неосмотрительно, бродите по коридорам ночью, позволяете себя поймать, а если Вы полагаетесь на таких по­мощничков, как Крэбб и Гойл…       Ох, как же я хотела заорать во весь голос, но, вероятно, магия Ильи сдерживала мои порывы, ибо мои связки даже не повиновались мне.       — На моей стороне есть другие люди! Получше Вас!       Снова пауза и холодный голос Снейпа:       — Вы ведёте себя как ребенок. Я понимаю, что Вы расстроены арестом отца, но…       Дверь с грохотом распахнулась, и из неё выскочил Драко. Почти не дыша, мы с Ильёй замерли, как были, прижатыми к стене, пока из классной комнаты не показался Северус и с непроницаемым лицом не вернулся на вечеринку.       Мы стояли ещё минуты две, осмысливая произошедшее, пока Илья не снял с нас Чары.       — Будешь и дальше его покрывать?! — закричал Гарри, внезапно открывшись третьим шпионом. Он только что стянул с себя мантию-невидимку.       — Гарри! — выкрикнула я, но он уже быстро зашагал прочь.       — Твою ж мать… — проникновенно вставил Илья.