Пожиратель на полставки

      На Рождественские каникулы почти все дети разъезжались по домам. Не стали исключением и иностранные студенты. Дамблдор за каждого ученика по обмену отвечал своей головой и, посоветовавшись с министром магии не только Англии, но и других стран, взял на себя ответственность переправить всех лично, через камин в своём кабинете.       У меня, как известно, не было дома, а остаток семьи, в лице младшего брата, вновь затаил на меня страшную обиду. В моём рукаве было несколько вариантов проведения зимних каникул, и ни один, по-секрету, мне не нравился. Первый вариант, самый опасный, отметался сразу же, ибо мой проклятый жених в очередной раз решил проявить свою «заботу» и отослать меня в Нору. Семейство Уизли, конечно же, с удовольствием меня принимало, но я устала быть чёртовым перебежчиком, кочующим из одного дома, читайте тюрьмы, в другой. Третий и довольно неожиданный вариант подстерёг меня после урока по ЗОТИ… Эван предложил провести каникулы у него, ведь по легенде мы были выходцами из одной школы и страны. И я бы с удовольствием погостила в его доме, познакомилась бы с его четырьмя младшими сестрёнками, если бы не несколько «но». Я не была американкой, и хотя мою личность подделали, «новой» семьи в Америке у меня не имелось, а подставлять добродушного Эвана не позволяла совесть.       Был у меня также вариант остаться в Хогвартсе, в числе единичных студентов, которые по каким-либо личным причинам не смогли разъехаться по домам… И был вариант вернуться в свой собственный дом. Да-да, вы не ослышались, мой собственный дом. Так уж пожелал мой покойный дядюшка, завещав всё своё нежеланное имущество Поттерам, что у меня появился свой собственный дом. И, признаться честно, несколько ночей я всерьёз раздумывала вернуться на Площадь Гриммо номер 12, но так и не осмелилась пойти на этот шаг.       Да, так уж сложилась моя жизнь, что все решения принимались не мной, и этот раз не стал исключением. Мне была лишь одна дорога… и та — в Нору. Однако я была бы не я, если бы не преминула возможностью пренебречь правилами. Тем более, Дамблдор позволял.       В назначенный час Х, когда путь студентов лежал прямиком в Хогсмид, на Хогвартс-Экспресс, я в числе прочих учеников оказалась на платформе вместе с Прыгалкой на руках. В купе, когда я глупо уставившись в окно слушала восторженные возгласы первокурсников, ко мне пришла великая мысль. Я люблю Хогвартс.       Есть места, по приезде в которые ты понимаешь: теперь я дома. И совсем неважно, есть ли у тебя там кто-то или нет, ты просто чувствуешь драгоценное тепло. Мне нравится идти в реке из учеников по длинным коридорам и одновременно не чувствовать себя чужой или отстранённой. Я напрочь забываю о своей апатии и безрадостных мыслях за уроками тех же Трансфигураций, Чар или даже ЗОТИ. Забывается миссия «спасти мир», а также совсем не вспоминается самый тёмный волшебник всех времён.       Перемещающиеся лестницы, нескончаемые коридоры и новые двери, неразгаданные загадки и потаённые уголки, странные разговоры с призраками и картинами. Где, если не в Хогвартсе? И хочется жить, и творить хочется. Хочется быть. Хотя бы просто быть.       Хогвартс-Экспресс тронулся с места. Последний уезд отсюда закончился моей смертью. Что уготовила мне судьба на этот раз?       Но для начала с грохотом раскрылась дверь в моё купе, затем ворвался голос:       — Испарились все!       И всех первокурсников, мило щебечущих где-то у меня под ухом, тотчас сдуло при виде рослого и ужасно бесцеремонного Капитанова.       — Ты в курсе, что не можешь прогонять их вот так? Они первыми заняли это купе.       — Ох, ну простите, что не был мил с твоими новыми «друзьями», — съязвил он, упав на сидение передо мной.       — Ты разве не должен сейчас быть в кабинете Дамблдора и отбывать домой? — спросила я, даже не стараясь скрыть своё раздражение.       — Ты не одна, малышка, кто захотел купить сувениров для семьи.       Капитанов ухмыльнулся и вытянул ноги во всю длину, чем также закрыл мне всякие пути к бегству. Что ж, теперь понятно, почему Дамблдор так легко отпустил меня в Лондон…       Прыгалка сидела на моих руках смирно и почти что лениво смотрела на Капитанова. Странно, ведь жмыры чувствуют любую ложь и обычно предупреждают своего хозяина об опасности, но Прыгалка… была готова прыгнуть к Капитанову и ластиться.       — Может быть, — изрёк наконец он, — в Хогвартсе твоя тактика избегать меня и работала, но сейчас… даже не надейся.       Илья указал взглядом на дверь, где сквозь прозрачное стекло виднелось два кроваво-красных пятна — его дружки из Дурмстранга.       — Я хочу знать, что случилось на вечеринке во всех подробностях.       — Ты самоуверенный болван, если думаешь, что напугал меня.       — Не льсти себе, крошка, — сказал он. — Если бы я хотел тебя напугать, я бы сделал это по-другому.       — Ты не выудишь из меня и слова, — отрезала я, отвернувшись к окну. Прыгалка насмешливо шикнула… Предательница.       — Даже твоя кошка тебе не верит, — рассмеялся Илья. — Рассказывай уже, почему Поттер говорит, что ты защищаешь Малфоя?       Если бы я стояла в этот момент, то я бы рухнула наземь. Но я сидела, потому мой организм просто поперхнулся от абсурдности этих слов.       — Прости… кого? — ошарашено переспросила я.       — Только не притворяйся, что не знаешь его, — сказал Илья. — Поттер всё мне рассказал. Ты же знаешь, летом их посадили в Азкабан… Пожирателей. Отец этого мальчишки Малфоя был в их числе.       Все его слова не сходились в единую картинку у меня в голове. Чего он добивался?       — Знаешь, ты тоже не выглядишь «чистым», — сказала я в попытках защититься. — Все эти шпионские замашки… Зачем вообще всё это?       — Лучше не лезь не в своё дело, крошка, — вымолвил он с угрозой.       — А тебе, значит, можно лезть не в своё? — тотчас нашлась я.       Юноша протяжно выдохнул, то сжимая, то разжимая руки в кулаки.       — Знаешь, кто обычно прячется за стеной окклюменции? — внезапно спросил он так, что я вздрогнула. — Те, кому есть, что скрывать. И если все ученики прозрачны, как призраки этой треклятой школы, то два из них — ничего себе так выбиваются. Первого я уже назвал, а вторая — сидит передо мной.       Наши сцепившиеся взгляды словно сражались на мечах, издавая чуть ли не искры и противное лязгание. Я ведь и вправду после того, как в мою голову влезли самым беспардонным образом, неплохо поднаторела в окклюменции. И дело было даже не в Северусе, который то и дело пытался прочесть мои мысли, а в слухах, витавших вокруг Волан-де-Морта. Я не хотела раскрыть свою личность от случайного взгляда, и потому лишь выстраивала «тренировочные барьеры». И как оказалось, не зря.       — Я выражу встречное обвинение: не каждый в этой школе может похвастаться навыками легилименции, — наконец сказала я. — Так кто же ты, Илья Капитанов? Если это твоё настоящее имя.       Капитанов нахмурился, глядя прямо в мои глаза, и от того показался мне устрашающим. Сложилось впечатление, будто он боролся с желанием высказать всё, что он обо мне думает, или влепить пощёчину.       Казалось, я попала в самую точку, ибо Илья резко вскочил и принялся измерять шагами маленькое купе. Получалось, что я не одна, кто скрывал своё имя? И у меня тут же возник другой вопрос, знал ли об этом Дамблдор?       — Неприятно, не так ли, когда всё идёт не по плану? — насмешливо спросила я.       — Молчи, — яростно выплюнул Илья, пригрозив пальцем, затем сел, облокотившись локтями о свои колени. — Никто не будет бороться, — сказал он спустя время. — Для бразильянок это шанс освоить другие, "каменные" джунгли, французы убегут, как убежали в прошлый раз. Эван тупой, но добрый, поэтому, возможно, останется; слепая храбрость у добрых в крови, но ты… слишком умна для американки.       — У тебя слишком расистские суждения, — оскорбилась я за всю Америку.       — Я не закончил, — сказал Илья, затем выдохнул, проведя рукой по светлым волосам. — У меня есть свои счёты со здешними. Но вопрос в том, нужно ли мне беспокоиться ещё и о тебе?       — Ты живешь в другой стране! — воскликнула я. — Откуда у тебя враги здесь?       — Врагов можно нажить даже просто родившись, — усмехнулся он. — В любом случае, ты слишком прекрасна, чтобы воевать против тебя.       Он послал предупреждающий взгляд и молча вышел. Кровавые охранники за стеклом купейной двери растворились вместе с ним.       Оставшееся время до Лондона я ехала в компании одной лишь Прыгалки. Кажется, кто-то даже зашел по ошибке, но сразу же ретировался, подумав, наверное, что я какая-то важная персона.       По прибытии на вокзал я сошла с поезда и убедилась, что слежка за мной пока не закончена. Илья поглядывал на меня, одновременно болтая со своими приятелями. К счастью, прогуливаясь по платформе, я увидела миссис Уизли, забирающую детей в Нору и затем со спокойной душой трансгрессировала на Косую аллею.       Улица изменилась до неузнаваемости. Яркие сверкающие витрины с выставленными в них книгами заклинаний, котлами и ингредиентами для волшебных зелий были наглухо заклеены плакатами Министерства магии. На большей части этих мрачных тёмно-фиолетовых плакатов были размещены движущиеся черно-белые фотографии известных По­жирателей смерти, скрывающихся от поимки.       Я с грустью прошла мимо пустой лавки, с выбитыми стёклами и покошённой табличкой «лавка Олливандера». И также встретилась взглядом с Беллатриссой Лестрейндж, которая кривила губы с плаката на витрине ближайшей аптеки. Я быстро прошла мимо, чтобы ничего не натворить в порыве ярости.       Зато по всей улице, как грибы после дождя, высыпали обшарпанного вида лотки и палатки. Там продавались всевозможные амулеты против темных чар, и сдавалось мне, ни один из них не работал. Продавцы втюхивали отчаявшимся покупателям бесполезные вещицы втридорога. Я усмехнулась от мысли, что будь тут мистер Уизли, арестовал бы каждого.       Однако среди тусклых витрин всё же выделялась одна лавочка, и та била по глазам, словно фейерверк. На её полках красовались пестрые товары, которые вертелись, прыгали, светились и пищали.       Толкнув дверь, я вошла в магазин Фреда и Джорджа, который на удивление оказался не загруженным покупателями. Здесь не было никого…       — Хэй, табличка «закрыто» для слепых, что ли? — как обычно из ниоткуда возникли близнецы.       — Ну… для того, кто помогал вам с этой красотой могли бы уделить минутку, — сказала я, усмехаясь. — А то и две.       Уизли переглянулись и тотчас выпалили ответ:       — Тебе нужен бейджик.       — Ну правда, Амелия, — сказал Джордж. — Твоя смена лиц немного…       — Срывает крышу! — закончил Фред.       Они сделали жест, будто их головы повзрывались, и затем расхохотались.       — Проведёте мне экскурсию? — с улыбкой спросила я, и близнецы, схватив меня под руки, поспешили выполнить мою просьбу.       Сразу в глаза бросались ящики и коробки, наваленные до потолка. Среди них были и Забастовочные завтраки, разработанные близнецами в их последний, так и не законченный учебный год в Хогвартсе. Они рассказали, что самым большим спросом пользовались Кровопролитные конфеты и Блевательные батончики.       Стояли целые контейнеры шуточных волшебных палочек — самые дешёвые при взмахе просто превращались в резиновых цыплят или в пару боксерских трусов, а самые дорогие модели колотили незадачливого пользовате­ля по голове и по загривку. Лежали в коробках усовершенствованные перья для письма: самозаправля­ющиеся перья, перья с автоответчиком и перья со встроенной проверкой орфографии. Почетное место у кассы занял крошечный деревянный человечек, который медленно поднимался по ступенькам к маленькой, но совсем как настоящей виселице. К этой поделке и я в своё время приложила руку, ведь изначально игрушка была не многоразового использования, как заверяли близнецы.       — Мои сердечки! — воскликнула я, когда Уизли подвели меня к девчачьим товарам. Они парили теперь не вверх тормашками. — Вы всё-таки довели их до ума.       — Мы хотели оставить в том виде, в которой ты их создала… — ответил Фред. — Ну, знаешь, в дань о твоём вкладе.       — Но затем подумали, что с рекламной стороны это не лучший вариант, — дополнил Джордж.       — Интересно, и как же вы их зачаровали? — спросила я.       — Нужно было лучше учить материализацию, — раздался слишком знакомый голос за моей спиной. Я обернулась и увидела Билла, который, как оказалось, довольно долго наблюдал за нами. — Верхнюю часть нужно было сделать из частичной материализации, а нижнюю при помощи полной. Так верхняя не перевешивала бы нижнюю, и не получились бы вместо сердец пятые точки… И чему тебя только МакГонагалл учила?       — Не поверишь, но я уже успела опростофилиться на её уроках пару раз, — с досадой сказала я.       — Года идут, а ничего не меняется, — усмехнулся Билл.       Мы по-дружески обнялись, и близнецы продолжили экскурсию уже для нас двоих. Они проделали колоссальную работу, и я была счастлива, что приложила руку к этому.       Если все залы состояли сплошь и рядом из шуточных товаров, то последний зал, в который нас повели близнецы, можно назвать «для взрослых». Здесь были представлены более серьезные товары. Всё началось с простой весёлой идеи выпустить Шляпы-щиты: подначишь своего приятеля навести на тебя порчу, а затем любуешься его физиономией, когда заклинание отскочит в него. Но Министерство Магии внезапно заказало пятьсот штук для своих сотрудников, и близнецы не упустили возможности зацепиться за золотую жилу. А видели вы бы их Отвлекающие обманки! Бросаешь такую штуку на землю, а она отбегает и издаёт громкие звуки в сторонке.       — Пожалуй, я возьму две, — усмехнулась я. — А нет ещё какой-нибудь пыли, чтобы эффектнее сбегать?       — Тебе со взрывом или без? — вполне серьезно уточнил Фред и по моему взгляду понял, мне нужны обе.       К тому же я не просто так зашла в лавку близнецов: я купила всё, что хотела бы получить себе, а позже упаковала бы в подарки. Рождество как-никак. А уж то, что кое-кто не заслуживает даже угля в носке — это его проблемы.       Мы трансгрессировали в Нору прямо из магазина, однако близнецы оказались намного ближе к дому, чем перенёс нас Билл.       — Я просто хотел поговорить, — ответил Билл на мой вопрошающий взгляд. — Как твои дела? Как твой прогресс с Гарри?       — После смерти Сириуса с каждым днём всё хуже, — вздохнула я. — Он винит меня во всём: за то, что я есть, за то, что нет. За правду, за неправду. За всё, Билл.       — Может, мне поговорить с ним?       — Если ты уверен, что это поможет — пожалуйста. Но если это будет как в случае с Перси, то лучше не стоит.       Билл скорбно глянул на меня.       — У меня не было цели задеть тебя, — поспешила оправдаться я. — Я лишь говорю, что юноши примерно в этом возрасте слишком амбициозны. Им никто не нужен, они считают, что добьются всего сами.       Я выдавила улыбку и двинулась в сторону дома.       — Ты познакомишься сегодня с Флёр, — как бы между делом вставил Билл. — Она мечтала с тобой познакомиться ещё с лета.       — Она знает кто я? — недоверчиво спросила я.       — У нас нет друг от друга тайн, — ответил он.       — Естественно, но ты уверен, что ей можно доверить мой секрет?       Мой день не задался с самого начала, а сейчас я и вовсе со своими домыслами рисковала остаться ночевать на улице.       — Прости, — сказала я, глядя в хмурое лицо Билла. — Конечно же, ей можно доверять. Ты ведь женишься на ней! И я лучше заткнусь прямо сейчас, чтобы не наговорить ещё чего похлеще.       После морозной улицы Нора встретила нас теплом и аппетитным запахом ужина. Миссис Уизли, услышав, как хлопнула дверь, сразу же возникла перед нами в кухонном фартуке.       — Где вас Мерлин носит?! — возмутилась она, грозя мокрой тряпкой Биллу.       — Я после работы решил заглянуть к близнецам, — ответил он. — Как видишь, не зря, мама.       — Амелия! — догадалась миссис Уизли и горячо обняла меня. — Никак не привыкну к твоим сменам внешности! Поменяй, пожалуй, на более привычную нам… Дамблдор, хитрец! Так ведь и не сказал, куда отправил тебя на лето. А потом Билл говорит, ты в Хогвартсе!       — Да уж, у меня было много приключений, — усмехнулась я.       — Обязательно выслушаю их все! Ну не стойте в дверях! — распорядилась женщина. — Ужин уже почти готов.       Билл помог мне раздеться и подождал, пока я по настоянию миссис Уизли верну себе внешность, под которой меня знал Орден, и мы пошагали прямиком в кухню. Здесь за столом уже сидели близнецы, Джинни, Рон и, конечно же, Гарри. Гермиона, по всей вероятности, уехала к родителям, а мистер Уизли задерживался на работе.       — Bonjour mon amour! * — почти что пропела девушка, возникшая за нашими спинами, и прямо повисла на Билле. — Ты заде’жался, мой милый!       Если бы я не знала всей истории, то подумала бы, что кто-то забыл выключить радиоприёмник, настроенный на французскую волну. Но этой поющей птичкой была невеста Билла; белокурая и голубоглазая она светилась невидимой энергией.       — Флёр, это Амелия, — сказал смущённо Билл, ведь девушка до сих пор не отлипла от него. — Моя лучшая подруга ещё со школы.       Я заметила, как близнецы на пару с Джинни тихо покатывались со смеху, и сразу же поняла причину всех насмешек, гулявших в гостиной Гриффиндора. Что ж… могло быть хуже, верно?       Когда Флёр наконец перестала душить Билла и повернулась ко мне, я смогла рассмотреть её хвалёную красоту. Гермиона однажды проговорилась мне, что она вейла, но вокруг красивых девушек всегда ходили неприятные слухи. А Флёр была действительно красива, с тонкими чертами лица, идеально прямой осанкой и манерами, которые, казалось, были заложены в ней с самого рождения.       — П’иветствую, — сказала она, сделав скромный реверанс и выдавив улыбку, которая отчего-то показалась мне излишне напускной.       Она не стала дожидаться моего ответного приветствия и, потянув Билла за рукав, уселась за стол. Кажется, с врождёнными манерами я погорячилась.       — Это ещё цветочки, — шепнул Фред, выдвигая стул для меня между собой и братом-близнецом.       — По-моему, она тебя невзлюбила, — подвёл итог Джордж.       — Рано не радуйся, — закатила глаза Джинни, услышавшая наши разговоры. — Нам ещё жить с ней в одной комнате.       Я пока не понимала причину их нападков в сторону Флёр, но была необратимо уверена, что скоро всё узнаю.       Вскоре миссис Уизли подала ужин, и каждый разлил себе в тарелку из парящего котла похлёбку. Каждый кроме Билла — о нём позаботилась Флёр.       — Мама её не любит, — сказал Фред, когда я, задумавшись, наблюдала за недавно обручившимися: Флёр буквально заглядывала в рот Биллу и чуть ли не кормила его с ложечки.       Я перевела взгляд на миссис Уизли, и хотя та даже не смотрела в сторону влюблённых, всё в её поведении давало понять: ей не по нраву даже сидеть рядом.       — Амелия! — уцепилась за меня как за соломинку женщина, когда наши взгляды встретились. — Расскажи же, где ты была всё время и как попала в Хогвартс?       Я была не готова к этому да и, собственно, к любым вопросам, так как пыталась придумать хоть одну причину, чтобы Северус позволил мне покормить его с ложечки, как делала это Флёр. А кроме смертельных ранений, но уже полученных мной от выдвижения подобного предложения, выдумать не могла.       — Наверное, это большая тайна, как всегда? — предположила Джинни; Рон и Гарри прыснули.       — Всё, что происходит со мной, следует хранить в тайне, Джинни, — осадила девушку я. — Но, надеюсь, Дамблдор не осудит меня, если я поделюсь со своими близкими тем, что мне пришлось пережить.       — Милая, — обратилась ко мне миссис Уизли, — если Дамблдор запретил, то лучше не стоит.       — Как известно, — начала я, твёрдо намеренная высказаться и избавиться от закрепившейся за мной славы таинственности, — узнав о том, что Сириус погиб, я сбежала с Клювокрылом. Я не могла поверить, что Сириус мёртв, ведь мы тем же утром поссорились, как обычно, из-за всякой ерунды. Я надеялась всей душой, что это очередной его розыгрыш, чтобы проучить меня. И если ты, Гарри, до сих пор думаешь, что я легко пережила его смерть — ты ошибаешься.       Брат сощурил глаза, но промолчал. В кухне в принципе воцарилась тишина, все перестали даже есть, обратив взгляды на меня.       — Ты хотя бы видел, как это произошло, — тихо продолжила я, опустив рассеянный взгляд на свои руки. — Для меня же это казалось новой выдуманной сказкой. У нас с Сириусом было одно не очевидное место, где мы встретились, когда он сбежал из Азкабана. Я верила, что он найдёт меня, если хорошо подумает. Но… он не пришёл. Ни через день, ни через неделю... Я впала в сумасшествие, задыхаясь своей скорбью. Я не горжусь этим периодом своей жизни, но не вижу ничего постыдного, чтобы в этом признаться.       — Всё в порядке, Амелия, тебя никто не осуждает, — сказала миссис Уизли, подбадривающе улыбаясь, а у самой в глазах стояли слёзы.       — Надеюсь, что так, — выдохнула я.       — Ну, а что потом? — спросил Билл, как и все заинтересованный продолжением истории.       — Дамблдор нашёл меня и вправил мозги, — ответила я, чуть повеселев. — Сказал, что у меня остались люди ради которых всё ещё стоит жить. К счастью, они почти все сегодня здесь.       — Мы почти расплакались, — сказали близнецы, хлопнув меня с обеих сторон по коленям.       — А в Хогвартс ты зачем вернулась? — недовольно спросил Гарри.       — Я до сих пор не знаю зачем, — сказала я. — Я знала, что в Хогвартс приедут иностранные студенты и я буду в их числе. Собственно, к этому меня и готовили оставшееся лето. Но я не буду называть имена этих прекрасных людей, которые меня приютили, чтобы не подставлять их. Я уже и так им многим обязана.       — Это что получается? — спросил Джордж. — Если бы мы не ушли из Хогвартса, учились бы с тобой на одном курсе?       — Получается, что так.       — Но тогда бы мы не разозлили Амбридж — вспомнил Фред, — и не увековечили бы свои имена в истории Хогвартса.       — Мы не жалеем, — согласились они друг с другом.       Да уж, близнецы даже не преувеличили. Их портативное болото, уменьшенное и обнесённое канатами, до сих пор красовалось на шестом этаже, как память их великому подвигу.       Близнецы в принципе любили подпортить кому-то жизнь, и поэтому мои каникулы протекали спокойно ровно до того момента, пока эти два рыжих чертёнка не уронили «случайно» слова о моём вмешательстве в декор их магазина. И началось…       — Нет, конечно, мне н’авятся некоторые украшения вашего магазина, — говорила Флёр однажды вечером, — но в остальном там царит полная безвкусица! Слишком г’омоздко и много всего, как по мне.       Близнецы, надувшись, сидели на диване в гостиной. Я же располагалась в кресле, и взгляд мой падал на знаменитые часы Уизли, где девять стрелок, по одной на каждого из членов семьи, указывали на «смертельную опасность».       — Фред, я думаю нам пора создать чёрный список.       — Я даже знаю, кто окажется там первым, Джордж.       Флёр будто бы и не слышала. Она порхала по комнате, рассказывая про то, какая волшебная свадьба состоится у них с Биллом.       — А что ты сможешь сделать? — вспомнила она про меня, вероятно, осознав, что поддержки в близнецах не найдёт.       Я подмяла колени под себя и наколдовала привычную бабочку.       — Ну этим сейчас никого не удивишь, — фыркнула Флёр, сиюминутно убрав мою магию.       А мне, признаться честно, больше нравилось, когда она ревновала меня к Биллу. Но кто-то ляпнул, что я тоже обручена, и Флёр без моего ведома причислила нас к лучшим подружкам.       — Неужели тебе не хочется пот’ени’оваться пе’ед своей свадьбой?! — мечтательно спросила она. — Придумать что-то невооб’азимое и п’екрасное? Может быть, феи, кото’ые понесут фату?       — Может быть, и феи… — безучастно повторила я, зевая.       — Я уже заказала ткани для платья из Ф’анции! Но тепе’ь я не уве’ена в своём выбо’е.       Если Флёр эти разговоры приносили одно лишь удовольствие, то меня вгоняли в полнейшее уныние. Это как высыпать мешок соли на открытый перелом. Как со всей дури наступить на больную мозоль. И Флёр ведь было не заткнуть! Она обязана была рассказать, в какой форме она разложит салфетки для гостей, какой длины у неё будет подол платья, какого священника они пригласят для церемонии, сколько гостей, куда их садить, цветы, букеты, шоколадный фонтан, ледяные фигуры — и это лишь часть, в которую я вслушивалась.       — Мы, наверное, вам помешали, — предположил Рон, вошедший в гостиную вместе с Гарри и Джинни. Они играли в снежки на улице, судя по налипшему снегу на их волосах.       — Да нет, мы как раз вовремя, — усмехнулась Джинни, заметив наши с близнецами мученические лица. — Флёр, там Билл с работы вернулся.       Едва Джинни произнесла эти слова, как Флёр тут же выпорхнула.       — Спасибо, сестрица, — выдохнул Фред. — Мы уже не знали, куда от неё податься.       — Если когда-нибудь я надумаю жениться, — сказал Джордж, — я женюсь на немой.       — И как её мама терпит все эти полгода, что она здесь живёт? — возмутилась Джинни, усевшись на диван между близнецами. Все бесспорно с ней согласились. — Кстати, Амелия, а тебя не злит, что Билл женится первым? По-моему, идею о женитьбе он слизал с тебя.       — Разве меня это должно злить? — удивилась я. — Хотя, признаться честно, разговоры Флёр меня немного утомляют.       — А когда вы с профессором Снейпом поженитесь? — спросила Джинни; Гарри переглянулся с Роном в отвращении.       Каждый раз, получая подобную реакцию, я спрашиваю себя, почему? Почему его так ненавидят? Ведь никто никогда не видел, как мы проявляем свои чувства. Мы не целуемся на публике, и я не заглядываю ему в рот, когда он ест — мы не делаем ничего, чтобы случайный прохожий, взглянув на нас, сказал: «Эй, да эти двое влюблены до беспамятства!».       У нас всё всегда происходило тайно, за закрытой дверью, но кто же сказал, что тайно, не значит нежно? В секретности есть своя романтика, и мы её соблюдали. Он каждый раз вставал, когда я, Амелия, входила в его кабинет. Он варил зелья или проверял кучи свитков, а я скрашивала его работу разговорами, забывая о времени. Сейчас эти разговоры не вспомнить, да и не нужны они вовсе, но те взгляды, которые он бросал на меня украдкой, не были влюблёнными. Мы прошли эту стадию сильной одержимости, когда я заливалась краской от малейшего его внимания, а он довольствовался столь простой победой. Наши взгляды были обычными и любящими, такими же, какими обменивались супруги Уизли.       Так почему же? Почему же люди, даже включая моих близких, позволяли себе думать, будто они знают о нас лучше нас самих? Каждый второй твердил, что мы не пара, Гарри и Билл даже не пытались скрыть своё неодобрение, а Сириус и Римус и вовсе думали, будто я под Империусом. Не видя явной любви, они выдумывали себе ужасы, которые мог сотворить со мной Снейп. Они видели его, каким хотели видеть и каким он сам им позволял.       — Гарри? — окликнула я.       Был сочельник, и вся семья Уизли и их гости расположились в гостиной. Предполагалось, что все будут слушать рождественский концерт Селестины Уорлок, любимой певицы миссис Уизли, но её слушала только сама миссис Уизли. Её супруг, устав от смены в Министерстве, дремал в кресле, близнецы играли с Джинни в взрыв-кусачку, Флёр находила английскую музыку до ужаса скучной и, видимо, поэтому громко разговаривала с Биллом в углу, отчего миссис Уизли постоянно наводила палочку на увеличитель громкости старого деревянного приёмника. Рон тайком поглядывал на влюблённых, будто желая получить недостающие навыки, а Римус сидел у камина, стеклянным взглядом уставившись в пламя. И только мы с Гарри, казалось, были не заняты никаким делом.       — Если на минуту представить, — сказала я, подмяв ноги под себя, — что Северус тебя никогда не унижал, можно ли сказать, что он — плохой человек?       Брат недовольно взглянул на меня: опять пристала со своим Снейпом.       — Можно, — фыркнул он.       — Но ты ведь даже не подумал!       — А мне и не нужно думать.       — Хорошо, зайдём с другой стороны, — сказала я. — Но я обещаю, что перестану поднимать эту тему навсегда, если ты ответишь правдиво.       Гарри, обрадованный моими словами, рассеяно кивнул.       — Делал ли он лично тебе что-то плохое, кроме заниженной отметки и называния тебя глупым?       Я намерено не спросила о хороших поступках, ведь полученное намного труднее вспомнить, чем причинённое. Добро — это само собой разумеющееся и уже обыденность, а вот зло врезается в память и оставляет шрамы.       Но, несмотря на простоту вопроса, я так и не получила ответа. Гарри вновь фыркнул и отвёл взгляд:       — Ты ведь сама слышала, он дал Непреложный обет.       — Значит, — немощно выдыхая, утвердила я, — так нужно было. Для его миссии.       — А что, если Малфой тоже Пожиратель Смерти? — спросил он.       Люпин, сидевший у камина, бросил заинтересованный взгляд на нас.       — Это слишком громкое обвинение, — сказал он, повернувшись к огню спиной. — Особенно во время, когда Министерство сажает за решётку всех, кто едва ли подходит под это описание.       И тогда Гарри рассказал всё, что услышал тогда на вечеринке Слизнорта. К разговору также присоединился мистер Уизли, который, клюя носом, чистил мандарин вот уже с полчаса.       — Тебе не приходило в голову, — сказал он, — что Снейп просто изображал…       — Просто изображал готовность помочь Малфою, — нетерпеливо закончил Гарри. — Да, я ждал этих слов от вас. Но как мы можем знать наверняка?       — Знать — не наше дело, — неожиданно резко сказал Люпин. — Дамблдор доверяет Северусу, и твоя сестра тоже, и нам всем этого должно хватать.       — Но, — возразил Гарри, — допустим, всего лишь допустим, что и Дамблдор, и Амелия ошибаются в Снейпе…       — Это уже говорилось, и много раз говорилось. Всё сводится к тому, доверяешь ли ты Дамблдору и своей сестре или нет. Я им доверяю, а значит и доверяю Снейпу.       — Но ведь и Дамблдор может ошибаться, — настаивал Гарри, — он и сам так говорит. — Он взглянул Люпину в глаза. — Если честно, вам нравится Снейп?       Римус протяжно вздохнул и откинулся в кресле:       — Не могу сказать, нравится он мне или не нравится, — ответил он. — Здесь и Амелия права. У него не самый славный характер, но никто из нас не может вспомнить хоть какое-то плохое деяние с его стороны.       — Тем не менее он как бы случайно проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось покинуть школу! — гневно воскликнул Гарри.       — Так или иначе это выплыло бы наружу. Мы оба знали, что он метит на моё место, но уверяю тебя, Гарри, Северус мог бы причинить мне куда больший вред, просто подмешав что-то в противоядие. А он каждый раз выполнял свою работу идеально, и я уже молчу, что все зелья для медпункта, в котором ты и сам достаточно часто отлеживался, по-прежнему готовит он.       Я смотрела на Люпина как на героя, словно бы он один-единственный пошёл против системы. Римус, заметив мой взгляд, привычно вымученно улыбнулся.       — Я хотел спросить у вас… — с оживлением вспомнил Гарри. — У вас обоих, — добавил он, намекая на меня. — Не доводилось ли вам слышать что-нибудь о Принце-полукровке?       — Среди волшебников нет принцев, Гарри, — с улыбкой сказала я.       — Это что же, новый титул, который ты собрался принять? — усмехнулся Римус. — Мне казалось, будет достаточно и Избранного.       — Ко мне это не имеет никакого отношения! — тотчас вспыхнул Гарри. — Принц-полукровка — это волшебник, который учился в Хогвартсе… Мне в руки просто случайно попал его учебник, и он вдоль и поперёк исписан заклинаниями, которые изобрёл он сам… Например, Левикорпус.       — Да, помню это заклинание, — хмуро сказала я. — Было время, когда в Хогвартсе ступить и шагу было нельзя, не оказавшись в воздухе, подвешенным за лодыжку.       — Ты тоже использовала это заклинание, — тихо сказал Гарри. — Я видел в Омуте Памяти, как ты подвесила Снейпа.       Я покраснела от неловкости. Были и такие моменты в моей жизни.       — Снейп уже тогда был большим засранцем, — неожиданно сказал Билл, заинтересовавшийся нашим шушуканьем. Он облокотился о спинку моего кресла, а раздосадованная от его ухода Флёр переключалась на близнецов и Джинни. — Амелия всё правильно тогда сделала, его нужно было приструнить за длинный язык.       — Он с его компанией насмехался над маглорожденной девушкой, — поспешила оправдаться я. — Единственное, о чём я жалею, это то, что я не успела догнать Мальсибера… Он слишком быстро бегал.       — Зато ты догнала его на следующий день, — усмехнулся Билл.       — Да! И получила потом с лихвой от МакГонагалл.       Мы с Биллом рассмеялись, вспомнив то беззаботное время. Даже на лице измученного Люпина всплыла улыбка.       — Мало кто знает, — сказал он, — но у твоей сестры, Гарри, история отработок после уроков была больше, чем у Сириуса и Джеймса вместе взятых.       — Не больше, — буркнула я. — Мы с Сириусом считали. Просто они с отцом меньше попадались.       — Но вы говорите, что этим заклинанием пользовались все, — пытался докопаться до правды Гарри. — Может быть, его изобрёл кто-то с вашего курса?       — Заклинания входят в моду и выходят, Гарри, — сказал Билл. — Совсем необязательно, чтобы кто-то их придумывал.       — Да, но ты же создавала свои заклинания? — обратился ко мне Гарри. — Я много раз слышал про твою коронную порчу.       — Я никогда не создавала свои собственные заклинания, — ответила я. — У меня нет такой способности. Я могу только усилить заклинание, эффективно смешать с другим, но не более.       — Ты не смотрел год издания книги? — спросил Люпин. — Может быть, это поможет хотя бы определить в каком году этот загадочный Принц учился.       — Нет, не смотрел, — сказал Гарри и нахмурился.       — А ты не мог бы мне показать эту книгу? — заинтересованно спросила я. — Возможно, стоит проверить её хотя бы на чары.       — Гермиона уже проверила её, — отмахнулся брат, отчего получил неодобрительный взгляд от Римуса. — Но если так нужно… — добавил он нехотя.       — Давай-ка уже завтра, — предложила я, заметив раздражённое выражение лица миссис Уизли: концерт ее любимой певицы закончился, и Флёр взялась невпопад пародировать услышанное. — Сегодня, думаю, нам нужно расходиться по кроватям.       Я осталась помочь миссис Уизли убрать со стола. Она закляла посуду мыться саму по себе, а я заколдовала мётлы смахивать с пола разбросанные конфети и мишуру.       — Я думаю, — обеспокоено шепнула миссис Уизли, когда мы орудовали на кухне, — что тебе стоит поговорить с Люпином. Иди, дорогая, я закончу здесь сама.       Я нашла Римуса в гостиной, сидевшего в том же кресле у камина и смотревшего в огонь. Я села на пол возле его ног, положив голову ему на колени. Он вздрогнул, словно по-началу не заметил меня, а потом положил руку, бессознательно начав гладить мои волосы.       — О чем ты думаешь, дядюшка Римус?       Люпин ответил не сразу, спустя две-три минуты раздумий:       — Давно ты не называла меня дядюшкой, — усмехнулся он. — Но разве так очевидно, что я чем-то обеспокоен?       — Ты сам не свой в последнее время. Это на тебя так оборотни повлияли?       Римус в последнее время пытался наладить контакт с вервольфами. Никто не возлагал больших надежд на эту миссию, у Люпина не было ни шанса, чтобы оборотни встали на нашу сторону. Волшебники сами виноваты, наворотили кучу законов против полулюдей, а теперь, когда нужна их помощь, никто из них даже не подумает присоединиться. Такие же дела обстояли и с великанами, и гоблинами, и многими другими волшебными существами, которых притесняли маги…       — Нет, — вздохнул Римус. — Эта миссия изначально была провальной.       — Тогда… что же тебя гложет?       — Всегда поражался тебе, Амелия, — откровенно сказал он.       Я подняла голову, заглядывая в его глаза:       — Это почему же?       — Ты смелая, — ответил он, — сколько бы не утверждала обратного.       Я удивлённо вздернула брови. Римус вновь усмехнулся, допивая оставшийся с вечера яичный коктейль.       — Сколько людей тебя осуждает за связь с Северусом? — спросил он риторически. — А сколько раз ты плевала на их мнение?       — Я была удивлена, что ты заступился за него сегодня. Ты, конечно, никогда не высказывал явно своего неодобрения, но и не защищал никогда.       — Я… — растерялся Люпин. — Я многое переосмыслил за последнее время.       Наступила тишина, лишь догорающие поленья потрескивали в камине. Мы смотрели друг на друга, словно два встретившихся мученика, которым было что обсудить, но никто не знал с чего начать.       — Ты прав, мне всё равно, что люди думают, — сказала я, наконец подобрав слова. — Я знаю, какой он, он знает, какая я. У нас свои тараканы, но… Когда я падаю, Римус, он продолжает меня ловить, а я хватаю его за руку, когда он злится. Он делает вид, будто ему это не нравится и, вообще, как я посмела на людях, но видишь ли… Он строит гримасу отвращения на лице, но я-то знаю, что он всякий раз сжимает мою руку крепче, когда я пытаюсь её отнять.       Римус молчал, насмешливо улыбаясь, затем сказал:       — Теперь я должен откровение?       — Похоже, что так.       Он долго колебался, рассеянно почёсывая затылок, но затем всё же признался:       — В меня влюблена девушка, — произнёс он так скорбно, что можно было подумать, будто он только что сообщил весть о смерти. — Но я не могу ответить ей взаимностью. Она молода, успешна и красива, а я… испорчу ей всю жизнь.       Я несколько секунд пялилась на него как на сумасшедшего, затем подскочила на ноги и на полном серьезе заявила:       — Ты идиот! Мерлин мой, какой же ты идиот!       — Почему-то я не ждал от тебя другого ответа.       — Римус! — фыркнула я. — У тебя ликантропия, а не чума! Это не смертельный приговор, ты не должен ставить на себе из-за этого крест!       — Всё не так просто, Амелия, — сказал он, устало потерев переносицу.       — Проще и быть не может! — на эмоциях выкрикнула я. Кто-то с верхних этажей топнул ногой с призывом быть потише, и мне пришлось перейти на громкий шёпот. — Если ты любишь её, а она тебя, чего ты ждёшь?!       — Амелия, я скажу тебе то же, что сказал ей: я оборотень. Каждый месяц я превращаюсь в ужасного зверя, которого я не могу контролировать. Если я каким-то образом причиню ей вред… Как я буду жить с этой мыслью?       — Сейчас ведь есть лекарство!       — Для обычного волшебника ингредиенты достаточно дороги, а представь, каково безработному оборотню?       — И что дальше? — спросила я, задетая до глубины души его безразличием к себе. — Что ты будешь делать после войны? Снова уедешь в свой шалаш в лесу, а о твоей смерти мы узнаем от птичек, которые будут присматривать за тобой?       Люпин глубоко задумался, опустив взгляд на свои колени.       — Послушай меня, Римус, — я потрясла его за плечи и сменила тон на более мягкий. Когда дело касалось несправедливости или человеческой глупости, я превращалась в зверя похуже, чем вервольф. — Она не сбежала, узнав, кто ты на самом деле. Мы оба знаем, сколько на твоём счету таких было женщин. И кем бы ни была эта девушка, она готова принять тебя таким, какой ты есть. Это очень дорогого стоит… А ты сейчас должен не прятаться здесь, а стоять перед ней на коленях и вымаливать прощение за то, что ты такой идиот.       Люпин одухотворённо поднялся на ноги, но его возбуждение протянулось не долго:       — Что, если она уже передумала?       — Не попробуешь — не узнаешь, — скрестив руки на груди, сказала я.       Он часто закивал, бурча что-то благодарное, накинул свой изношенный плащ и, поцеловав меня в щеку, спешно удалился. Что ж, когда, если не в Рождество, случаться чудесам?       На следующее утро все жители Норы ходили в приподнятом настроении — рождественские подарки уже ждали своих получателей под пушистой елью. Близнецы подарили мне, по их же словам, «супер крутые» духи из своей ещё не вошедшей в продажу коллекции, миссис Уизли как обычно связала своими руками свитер, а Билл для меня выменял у гоблинов очень редкое издание книги по Трансфигурации, отчего я пришла в полный восторг.       За праздничный стол все уселись в новых свитерах — все, кроме Флёр (на неё, наверное, сил большой мамы не хватило) и самой миссис Уизли — ее украшало прекрасное золотое колье и новехонькая тёмно-синяя шляпа волшебницы, посверкивавшая камушками, сильно напоминавшими звездообразные бриллиантики.       — Красота, правда? Это Фред и Джордж мне подарили!       — Видишь ли, мама, — грациозно поведя рукой, сказал Фред, — теперь, когда мы сами себе стираем носки, мы начинаем ценить тебя всё больше и больше… А кстати, где Римус?       — У него возникло срочное дело, — сказала я.       — Ночью? В Рождество? — удивился Фред.       — Какая вам разница, какие дела у человека? — рявкнула миссис Уизли, но уж очень повеселела и плюхнула мне в тарелку тройную порцию картофельного пюре.       — Я, кстати, принёс учебник, — сказал Гарри, протянув через стол книгу.       Я с интересом приняла её и сразу же заметила, что обложка выглядела гораздо свежее на фоне дряхлых и пожелтевших страниц.       — Странно, обложка вроде новая, а наполнение…       — Я взял этот учебник у Слизнорта в долг, — ответил Гарри, опередив мои вопросы. — Когда пришёл мой новый учебник из Флориш и Блоттс, я поменял обложки, новый учебник отдал Слизнорту, а старый оставил себе, только и всего.       — Ты прям запарился над этим, дружище, — сказал Фред, качая вилкой с наколотой на неё индейкой, словно указательным пальцем.       — Мне просто интересно, чей это учебник, — нехотя ответил Гарри. — Кто бы это ни был, он мне помог…       — Артур! — взвизгнула вдруг миссис Уизли. Она вскочила со стула, приложила руки к груди и уставилась в окно. — Там Перси!       — Что?       Все мгновенно повернулись к окну, Джинни даже подбежала, чтобы лучше разглядеть. Действительно, по заснеженному двору вышагивал человек и был не один…       — Артур, он… с министром!       Билл тотчас схватил меня за руку, из которой чуть не вывалился ко мне в тарелку загадочный учебник. Он буквально выдернул меня из-за стола и потащил наверх; за нами же ещё увязалась и Флёр.       — Что на тебя нашло? — я выпучила глаза на Билла, который только что захлопнул за всеми нами дверь.       — Это Перси, Амелия! — шёпотом сказал он. — С министром!       — Да, но… — я запнулась на полуслове, поняв ход его мыслей. — О-о-ох…       — Нельзя показывать её Перси, — объяснил Билл Флёр, испуганно хлопающей глазами. — Ни тем более министру. Амелия для всех официально мертва.       — А если они… за мной? — спросила я. — Если они узнали?       — Невозможно, — ответил Билл, предотвращая мою панику. — Кингсли бы сразу сообщил об этом. И я думаю, они в этом случае пришли бы не вдвоём.       Я упала на кровать, заламывая пальцы из-за нервов.       — Я спущусь, узнать в чём дело, — сказал Билл, вслушиваясь в звуки за дверью. — Флёр, если я пришлю Патронус, уводи её отсюда.       Флёр кивнула, вынув палочку, и Билл ушёл. Я поразилась её ежесекундной переменой: из испуганной девушки передо мной возник настоящий охранник. А как она без вопросов повиновалась Биллу? Будь я на её месте, нашла бы время на препирания.       — Я надеюсь, палочки не понадобятся, — попыталась разрядить обстановку я. — Не будем же мы сражаться с министром?       Флёр ничего не ответила, только лишь скрестила руки на груди. Она ведь не серьёзно настроилась сражаться, правда?       Я открыла книгу Гарри и стала изучать её, чтобы как-то убить время. Это был учебник «Расширенного курса зельеварения» Либациуса Бораго, по нему же занималась и я, только от обычного экземпляра его отличало то, что предыдущий владелец исписал все страницы вдоль и поперёк. Где-то он делал простые пометки, где-то переписывал полностью рецепты зельев, но одно оставалось очевидным — я видела эту книгу и даже пользовалась ею, и соответственно знала этого гения, исписавшего все страницы. И теперь для меня не было больше странным явлением, что Гарри делал большие успехи с его помощью. Предыдущим владельцем учебника был не кто иной, как Северус.       Ясно, почему Гарри не узнал его почерк: на сегодняшний день он изменился, стал более разборчивым — оно и понятно, какое удовольствие красиво выводить «отвратительно». Однако теперь я даже не знала, стоит ли говорить Гарри о том, что я узнала. Вдруг — даже не вдруг, а точно — он откажется от помощи Северуса, перестанет варить идеальные зелья, и это помешает ему налаживать отношения со Слизнортом.       Я тяжело вздохнула, покосившись на окно. Никаких шевелений за ним не предвещалось. И Флёр ещё ходила из стороны в сторону, чем изрядно меня раздражала.       Можно было бы уже отложить эту книгу, ведь я всё выяснила, но мысль о том, что где-то среди этих страниц затерялись придуманные лично Северусом заклинания не давала мне покоя. Я листала страницы, быстро просматривая их содержимое, и первым заклинанием, которое я обнаружила, как ни странно было Левикорпус с припиской (невербал.). Были там ещё заклинания, которыми Северус часто пользовался, но я даже не могла подумать, что он придумал их сам. Среди них было такое заклинание как Оглохни, от которого у всех вокруг закладывало уши ненавязчивым звоном, да так, чтобы никто не смог подслушать.       Но больше всего меня заинтересовало заклинание где-то в середине книги, кривым почерком подписанное «от врагов». Я прикоснулась палочкой к странице, затем взяла первую попавшуюся бумажку с чьей-то тумбы и перенесла на неё одно единственное слово Сектумсемпра. Ещё я подумала, что где-то обязательно должно быть и контр-заклинание, но на его поиски у меня не оказалось времени: в комнату как раз вошёл Билл.       — Всё в порядке, — не томя сказал он. — Министру нужен был Гарри. Они сейчас разговаривают в саду.