Пожиратель на полставки

      Возвращаясь в Хогвартс привычным путём, я заметила фигуру у распахнутых ворот. Помедлила, немного испугавшись, но быстро вспомнила, что все Пожиратели ушли. Всё кончилось. Или, напротив, всё только начиналось?       — Где была? — спросил Капитанов, затягиваясь порцией сигаретного дыма.       Безусловно, я знала, что он курит, но видеть его с сигаретой было в новинку.       — Предупреждала орден, снимала «Империус» с мадам Розмерты… — перечислила я. — Бедная женщина. Думает, что причастна ко всему этому. Оставила её сейчас на попечение мракоборцам.       — Получается, это она предупредила Пожирателей, что Дамблдор отсутствует в школе?       — Да… Она же и передала тогда отравленную медовуху, от которой чуть не умер Рон, и то ожерелье для Кэти Белл, если помнишь.       — Конечно, помню, — кивнул юноша. — А что за орден?       — Орден Феникса. Он… он был создан много лет назад для борьбы с Волан-де-Мортом.       — И как туда вступить? — не раздумывая, заинтересовался Капитанов.       — Теперь даже не знаю, — вздохнув, сказала я. — Раньше Дамблдор им руководил, а сейчас…       Помолчали. Метка на небе потихоньку исчезала, оставаясь смазанным напоминанием о произошедшем.       — Снейп тоже был в Ордене? — спросил Илья.       — Да, — ответила я, отведя взгляд.       Он снова взъерошил волосы, шумно выдыхая.       — Ну так это правда?       — Правда, что?       — Что ты — сестра Поттера, — сказал Илья, с подозрением покосившись на меня. — Говорят…       — Да, правда, — перебила я.       Я так и не поменяла внешность. Не думаю, что теперь это вообще требовалось. Да и раз уже в Хогвартсе шепчутся об этом, значит, скоро эта информация дойдёт и до остального магического мира.       — Тогда… — ухмыльнулся юноша, взъерошив волосы. — Познакомимся заново? Илья Капитанов.       Он протянул широкую ладонь, заставив исчезнуть докуренную сигарету.       — Амелия Поттер, — я пожала ему руку и внезапно для себя призналась: — Так странно называться своим именем. Кажется, будто не делала этого целую вечность.       — Рад, что я твой первый, — он подмигнул и сам себе на уме рассмеялся. — Ты выглядишь моложе, чем должна быть.       — Это долгая история, — вздохнула я. — Как-нибудь расскажу, если не узнаешь раньше из какой-нибудь газеты.       Капитанов закурил ещё, с наслаждением затягиваясь дымом. Но прежде чем оставить его наедине с самим собой, я сказала:       — Спасибо, что защищал меня.       — Какие вопросы, малышка? — усмехнулся Илья. — Я бы себе не простил, если бы что-то с тобой случилось.       Я нахмурилась, больше ничего не сказав, и ушла в раздумьях в школу. Деканы разогнали учеников по спальням, поэтому Хогвартс казался неприлично тихим. Я прошла вестибюль, где из напоминаний о битве были лишь выжженные дыры в стенах да одни сбитые рыцарские доспехи, и вышла к больничному крылу. Едва я прикоснулась к дверям, они отворились, и я чуть не столкнулась с МакГонагалл.       — Вот Вы где, — сказала она, выдохнув. — Очень вовремя, пойдёмте со мной.       Она выглядела разбитой и несобранной, с опухшим носом и красными глазами — весть о смерти Дамблдора её очень подкосила.       — Я всё сделала, профессор, — кое-как поспевая за её быстрым шагом, отрапортовала я. — Мистер и миссис Уизли уже на пути в Хогвартс. Орден тоже предупреждён. Грозный Глаз, думаю, скоро прибудет в школу. Кажется, он не поверил… На пути в Хогсмид я встретила Векс. Она ведь мракоборец, так что мы официально задокументировали непростительное заклинание, наложенное на мадам Розмерту.       — Хорошо, хорошо… — ответила МакГонагалл. — Не знаю, что бы мы без Вас делали…       — Куда мы идём? — спросила я, когда мы прошли мимо её кабинета.       — В кабинет директора, — уведомила она, напряжённо глядя перед собой. — Все деканы соберутся решать, что делать дальше со школой. Я бы хотела, чтобы Вы там присутствовали. Затем прибудет министр.       — Министр?! — ахнула я.       — Да, министр, — подтвердила женщина. — Амелия, мы больше не в праве скрывать Вас. Только Дамблдор мог на это решиться, но сейчас… когда его больше нет с нами…       Она достала платочек и утёрла проступившие слёзы. Я видела, ей тяжело дались эти слова, и она буквально не знает, как быть дальше.       Мы шли в молчании вплоть до горгульи у дверей. Она отпрыгнула, пропустив нас в кабинет даже без пароля. Лишь стоя на винтовой лестнице, поднимающей нас на самый верх, МакГонагалл сказала:       — Я знаю, Вы со Снейпом были близки… Мы все ему доверяли, ведь Дамблдор был так уверен… Я и сама верила, что он изменился…       — Дамблдор всегда говорил, — жёстко ответила я, — что он такой же человек, как и мы с Вами, и тоже может ошибаться.       Мы вышли в кабинет. Всё здесь, казалось, осталось как прежде с моего последнего визита. Горело много свечей, ярко освещающих кабинет, на тонконогих столиках жужжали и пыхтели дымом приборчики, и Распределяющая шляпа спала на полке за письменным столом. Однако насест Фоукса пустовал, как и пустовало место меча Гриффиндора в стеклянной витрине.       «Это мой шанс», — подумала я. Нужно лишь как-то остаться в кабинете одной. Рюкзак с поддельным мечом всё ещё был со мной, хоть и изрядно потрёпанный битвой. А если кто-то заметит пропажу? Здесь ведь соберутся все деканы!       Я встала так, чтобы загораживать витрину спиной, и взглянула на МакГонагалл. Женщина тяжелым взглядом проходилась по новому портрету в золоченой раме, появившемуся над письменным столом. Вместо Армандо Диппета, предыдущего директора, на неё смотрел Дамблдор самым спокойным, ничуть не встревоженным взглядом. Директор просто сидел в своём нарисованном кресле, не роняя ни слова.       МакГонагалл сделала странное движение, будто собирала в кулак всю свою волю, обогнула стол и облокотилась на него руками.       — Амелия, — сказала она, впиваясь в меня взглядом, — мне нужно знать, куда послал Вас Дамблдор на этот месяц.       — Он ведь прямо за Вами, профессор! — возмутилась я. — Спросите у него.       МакГонагалл нервно обернулась, но портрет Дамблдора лишь соединил руки на коленях.       — Если там было что-то важное… — продолжила она, обращаясь ко мне.       — Естественно, там было что-то важное! — сказала я. — Иначе Дамблдор не стал бы высылать меня из школы перед самыми экзаменами!       — Мисс Поттер! — повысила голос профессор. Я съёжилась; обычно она обращалась ко мне по фамилии, только если я где-то согрешила. — Если Ваша информация поможет в расследовании…       — Она не поможет, — буркнула я.       Брови МакГонагалл взлетели вверх, но продолжить допрос ей было не суждено. В кабинет ворвались деканы остальных факультетов, а за ними невесело плёлся Хагрид.       — Снейп! — завопил Слизнорт; он был бледен и обильно потел. — Снейп! Я ведь учил его! Думал, что хорошо знаю!       Ответить ему никто не успел — волшебник с землистым лицом и коротко стриженной чёлкой только что вернулся в пустую раму под потолком:       — Минерва, министр прибудет с минуты на минуту. Он только что трансгрессировал из министерства.       — Спасибо, Эдвард, — сказала МакГонагалл и торопливо повернулась к преподавателям. — Прежде чем он сюда доберётся, я бы хотела поговорить с вами о случившемся. Лично я полностью не убеждена, что Хогвартс будет продолжать свою работу. Смерть директора от руки одного из наших коллег — это ужасное пятно. Ужасное.       Можно повторить, какое пятно? Я же не расслышала с первого раза.       — Я думаю, Дамблдор хотел бы, чтобы школа работала, — сказала профессор Стебль. — По моему убеждению, если хотя бы один ученик изъявит желание учиться, мы должны быть здесь.       — Да, но сохранится ли у нас хотя бы один ученик после случившего? — спросил Слизнорт, промокая шёлковым платком потеющий лоб. — Думаю, родители захотят держать своих детей у себя на виду, и я не могу их за это винить.       — Согласна, — сказала профессор Макгонагалл. — В любом случае нельзя утверждать, что Дамблдор никогда и в мыслях не имел ситуации, в которой Хогвартс может закрыться. Когда распечатали Тай­ную комнату, он подумывал о закрытии школы, — а должна сказать, убийство профессора Дамблдо­ра представляется мне куда более пугающим, чем мысль о чудовище Слизерина, которое продолжает обитать где-то в недрах замка…       — Нам следует проконсультироваться с попечи­телями, — пропищал профессор Флитвик; на его лбу красовалась большая ссадина. — Необходимо придерживаться уста­новленных процедур. Нельзя принимать решение впопыхах.       — А ты, Хагрид, так ничего и не сказал, — обра­тилась профессор Макгонагалл к лесничему. — Как ты считаешь, должен ли Хогвартс работать по-прежнему?       Хагрид, все это время молча проплакавший в свой гигантский платок, поднял на неё покрасневшие, опухшие глаза и прохрипел:       — Я не знаю, профессор… это пускай деканы ре­шают, ну и директор…       — Профессор Дамблдор всегда ценил твоё мнение, — ласково произнесла профессор Макгона­галл, — как ценю его и я.       — Ну я-то останусь, — ответил Хагрид. В уголках его глаз продолжали собираться крупные слезы, стекавшие в косматую бороду. — Тут мой дом, был дом, с тринадцати лет… А если кто из детишек захочет, чтоб я их учил, так я и буду. Вот только… не знаю… Хогвартс без Дамблдора…       Я тяжело вздохнула, удручённая всеми этими соображениями о закрытии школы. Мой вздох получился уж слишком громким и протяжным, и преподаватели, все как один, обернулись на меня.       — Это ещё кто? — спросила профессор Стебль.       — А это, — так же тяжело, как и я, вздохнула МакГонагалл, — ещё один секрет Дамблдора. Вспомните или познакомьтесь заново… Это Амелия Поттер.       Слизнорт громко охнул и, казалось, сейчас потеряет сознание. Профессор Стебль нахмурилась, а профессор Флитвик приложил руку к груди. Хагрид же подозрительно затих, прервав свои рыдания.       — Здрасьте, — вырвалось у меня, и я зачем-то ещё помахала им рукой.       — Коллеги, прошу вас, не время впадать в прострацию, — сказала МакГонагалл и бросила быстрый взгляд в окно. — Министр уже почти здесь и, похоже, с целой делегацией. Поэтому я перейду сразу к делу. Дамблдор внедрил Амелию в школу не просто так.       Преподаватели молча переглянулись.       — Да, — сказала она в ответ на недоуменные взгляды, — вы с Амелией уже заочно знакомы. Она училась весь этот год под именем ученицы из Ивельморни, известной вам более, как мисс Стилл.       — Вот почему я всё думал, кого она мне напоминает! — воскликнул Слизнорт. — Ваши зелья весьма специфичны, не в обиду, юная леди.       Странно, профессор Слизнорт не первый, кто это мне говорил.       — Я однажды спросила Дамблдора, когда ещё сама не знала, что мисс Поттер жива, — продолжала МакГонагалл, — зачем он затеял весь этот переполох с учениками по обмену. Он тогда вполне недвусмысленно ответил, что всё же надеется, что кто-то из новых учеников решится примкнуть к нам.       Декан взглянула на меня полными решимости глазами:       — Теперь я уверена, он говорил о Вас, Амелия. Он хотел, чтобы Вы остались в школе, потому что считал Хогвартс самым безопасным местом. И я прошу вас, коллеги, настоятельно прошу помочь мне сегодня отбить Амелию у министерства.       — Что значит «отбить»? — переспросила я.       — Да, что значит «отбить», Минерва? — согласилась со мной профессор Стебль.       — Вспомните, как повёл себя Дамблдор, когда встал вопрос о защите её брата, — пояснила МакГонагалл. — Он никогда не доверял министерству в полной мере и взял мальчика под личную защиту. Возможно, поэтому и не сообщил министерству о том, что Амелия выжила. И теперь я считаю нашим долгом перед Дамблдором обеспечить такую же защиту этой девушке, какую мог обеспечить он сам.       Преподавали молча переваривали слова МакГонагалл. Дамблдор в своей золочёной рамке расслабленно откинулся в кресле, будто всё сказанное его полностью устраивало.       — Вы хотите… — голос дрогнул, и я прокашлялась. — Вы хотите оставить меня в школе? Снова быть ученицей?       — Вам теперь необязательно притворяться кем-то другим, — ответила МакГонагалл. — В Хогвартсе уже шепчутся о Вашем возвращении, и немудрено, скоро эту тему размусолят на всю магическую Британию. А зная наше министерство… Они как стервятники налетят на Вас, станут предлагать свою защиту, рвать Вас между отделами, лишь бы куда засунуть. Я же намерена просить министерство и совет попечителей Хогвартса перенять пост директора, и тогда… Я смогу распоряжаться наймом преподавателей…       Преподавателей… Стоп, что?! Преподаватель? Кто? Я?! Она что, сошла с ума? Я бросила на МакГонагалл взгляд исподлобья, чтобы убедиться в её умственном здравии. Но женщина стояла прямо, решительно настроенная на это безумие, и искала поддержки в глазах деканов.       — Если подумать, — сказала профессор Стебль, перенимая уверенность у подруги, — школа лишилась очередного преподавателя ЗОТИ.       — А я бы не отказался от помощника, — закивал Слизнорт.       — А мне всегда нужны лишние руки в теплицах, — ответила Стебль.       — Ну и у меня что-нибудь найдётся, — вставил Флитвик, разведя руками.       — Отлично, — проговорила МакГонагалл, впервые за всё время улыбнувшись.       В ту же минуту двери позади всех отворились, и в кабинет вошёл министр, которого я видела впервые не в газете, а за ним — его свита в количестве семерых человек. Руфус Скримджер оглядел присутствующих из-под густых бровей и прошёл в середину кабинета, опираясь на трость. Из всех остальных людей я узнала только Кингсли, темнокожего волшебника с низким голосом, который хорошо запомнился мне на одном из собраний Ордена.       — Не могу назвать вечер добрым, — сказал вместо приветствия Скримджер. — Я должен, пожалуй, для начала выразить благодарность всем преподавателям за то, что остались защищать школу до последнего. Безусловно, смерть директора — это большое потрясение для всех.       Он говорил и говорил, какая это большая утрата, но почему-то я не слышала и намёка на искренность в его голосе. Словно заученным по бумажке текстом он объяснял, как важно сохранять сейчас спокойствие, быть надеждой и опорой оставшимся в школе ученикам.       — Как раз об учениках нам бы и хотелось поговорить, — сказала МакГонагалл. — Поскольку ученики всегда являлись самой важной частью этой школы, мы до сих пор надеемся, что Вы, министр, позволите нам и дальше обучать юные дарования. Даже если в школе останется всего один студент, преподаватели всё равно будут выполнять свою работу, как прежде.       — Очень похвально, Минерва, — ответил министр. — Но я не в праве единолично решать судьбу всего Хогвартса. У школы есть совет попечителей, и полагаю, окончательное решение остаётся за ним. Сейчас меня больше интересует, как Пожиратели проникли в Хогвартс.       Преподавали рассказали, что один из учеников провёл Пожирателей через Выручай-Комнату. В ней, как оказалось, находился Исчезательный шкаф, прототипы которых были распространены во время первой магической войны. Узнал, что враги близко, спрятался в такой вот шкафчик и сиди, жди, пока уйдут. В Выручай-Комнате стоял же подобный шкаф, но у того был брат-близнец, находившийся в «Горбине и Бэрке». Вероятно, между ними существовал проход. Однако оба были сломаны, и теперь стало очевидным, чем Малфой весь этот год занимался в Выручай-Комнате. А когда он впадал в сомнения, что шкафы починить не возможно, он и подсылал, наверное, отравленные вещи через Ромерту.       — Довольно хороший план, — признал Скримджер, выслушав всю историю. — Поэтому наши люди не засекли ничего необычного… Но вы выяснили, куда отправился Дамблдор этим вечером? Почему оставил школу без присмотра?       — С ним был Поттер, министр, — ответила МакГонагалл, нервно заламывая пальцы. — Но он напрочь отказывается говорить, куда они с Дамблдором отправились.       — Поттер, — кивнул каким-то своим мыслям министр. — Хорошо. Мы с коллегами ещё должны осмотреть этот шкаф, опечатать, если понадобится, а также забрать Пожирателей, которых удалось поймать.       — Разумеется, — согласилась МакГонагалл и, ещё больше заламывая бледные пальцы, сказала: — Но есть ещё кое-что, о чём министерству знать необходимо.       Скримджер, собравшийся было уходить, недоуменно обернулся на МакГонагалл.       — У Дамблдора, вероятно, были свои соображения на этот счёт, — продолжала МакГонагалл. — Но Дамблдора больше нет. И ни мне, ни кому-то из преподавателей не хватит решимости и даже какого-то благородного безумства, чтобы скрывать и дальше… Если Вы помните, у Гарри Поттера была сестра, которая долгое время считалась погибшей…       Наблюдая, как МакГонагалл с трудом подбирала слова, я шагнула вперёд.       — У Гарри Поттера есть сестра, — резко поправила декана я. — И я жива, и никогда не умирала.       Министр перевёл шокированный взгляд на меня, но быстро взял себя в руки и распрямился. Его коллеги поначалу отшатнулись, а затем тихо зашептались.       — Вы уверены, что Амелия Поттер… — произнёс министр, обращаясь всё ещё к МакГонагалл.       — Да, господин министр, — сказала я, — я всецело уверена, что Я — Амелия Поттер.       Скримджер оценивающе меня осмотрел. Затем уже обратился ко мне напрямую:       — Почему же Вы скрывались?       — Разве не очевидно? — ответила я с раздражением. — Если бы я объявила во всеуслышание, что жива… Думаете, я бы сейчас стояла перед Вами?       Он покачал головой, словно не видя проблемы.       — Кто бы помешал оставшимся на свободе Пожирателям убить меня? — спросила я, выбирая тактику нападения. — Министерство? Которое даже не смогло закрыть всех Пожирателей в Азкабане? Которое не сумело защитить мою семью? Извините мою наглость, господин министр, но я больше не вверю в руки министерства свою жизнь.       — Но почему же сейчас Вы решились открыться? — недоумевал Скримджер.       Можно подумать, это я решила.       — Это я настояла, — призналась МакГонагалл. — Амелия скрывала свою личность, притворяясь другим человеком, но в сегодняшней битве, к сожалению, несколько Пожирателей её узнали.       — Меня поразили Петрификусом, и поскольку чары Финиты действуют по области, моя зачарованная внешность была снята, — пояснила я. — Заколдовывать себя обратно посреди боя у меня не было времени.       — Пожиратели узнали Вас? — поглядывая на меня с недоверием, переспросил Скримджер. — Вы уверены?       — Мне пришлось сразиться с Беллатрисой Лестрейндж, — сказала я, — а она приходится родной сестрой моему покойному крёстному. Там также были близнецы Кэрроу, с которыми я училась на одном потоке. А также… там присутствовал Северус Снейп.       — Я понял, можете не продолжать, — ответил Скримджер. — Что ж, несмотря на то, что Вы не доверяете министерству, в моей компетенции значится предложить Вам достойную защиту на государственном уровне. Мы можем подобрать Вам подходящее жильё, приставить охрану…       — Я же сказала, — сжимая кулаки, повторила я, — я не хочу никакой защиты от министерства.       На сей раз министр оглядел меня со смесью странной задумчивости.       — Позвольте, министр, — вмешалась МакГонагалл; Скримджер переместил взгляд на неё, — я знаю эту девушку много лет, и если она задумала что-то, уговаривать её бесполезно. Но и я, и все присутствующие здесь деканы можем поручиться перед министерством, что обеспечим Амелии защиту ничуть не хуже, если она останется в школе.       Преподаватели закивали головами и наперебой стали объяснять плюсы того, что я останусь в Хогвартсе. Я словно провалилась куда-то; их голоса доходили до меня с опозданием. И всё не понимала, а почему? Я ведь обычный студент, причём когда-то давно учившийся. Зачем всё это деканам? Они только что узнали, что я жива, а у них и мысли не возникло, что я могу оказаться не собой. Конечно, может быть, сыграло свою роль уважение к МакГонагалл, но… можно ведь всегда отказаться. Сказать, не мои проблемы, извините, и уйти в закат.       Но, нет. Преподаватели были настроены решительно отвоевать меня у министерства. Слизнорт, взяв под руку Скримджера, говорил, что привлечёт свои связи. Профессор Флитвик объяснял, что древняя магия вокруг Хогвартса самая сильнейшая, а профессор Стебль яростно доказывала, что Хогвартс пойдёт мне на пользу.       Я очнулась, когда кабинет директора почти опустел. Остались лишь деканы, о чём-то переговаривающиеся с вымученными улыбками.       — Так я остаюсь? — спросила я, так и не поняв, что произошло.       — Ещё не известно, милая, — сказала МакГонагалл, устало облокотившись о стол. — Всё зависит сейчас от решения, которое примет совет попечителей.       — Они не посмеют закрыть школу, — вставила профессор Стебль. — У них есть собственные дети, и они должны понимать, что в Хогвартсе сейчас намного безопаснее, чем в любом другом месте, даже невзирая на недавние события.       — Так или иначе, — сказал профессор Флитвик, — нам всем сейчас следует выспаться. Утром, уверен, придёт какое-либо решение.       — Мне ещё нужно поймать министра, уточнить кое-какие детали насчёт похорон Дамблдора, — вздохнула МакГонагалл.       Всё шло к тому, что надо бы расходиться по спальням.       — Я задержусь на пять минут, — предупредила я и указала взглядом на портрет с Дамблдором. — Хочу немного побыть здесь.       Преподаватели с сожалением взглянули на меня.       — Это всего лишь портрет, — напомнил Слизнорт, как-то побаиваясь глядеть в ту сторону.       — Я знаю, — ответила я. — Но мне нужно.       Возражать никто не стал, и уже через минуту я осталась одна. Взгляд Дамблдора был прикован ко мне, и я не могла его долго выдерживать. Я быстро сняла со спины рюкзак, расшнуровала верёвки и вытащила меч. Сняв ленту, по которой отличала подделку, положила меч на бархатную подложку и прикрыла стекло.       «Вот и всё», — подумалось мне. Дамблдор, вероятно, был со мной солидарен. Он сдержанно кивнул и, прикрыв глаза, задремал.       Я вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Несмотря на то, что я бы хотела сейчас быть в другом месте, мне нужно было разобраться, где я буду ночевать, и действительно ночевать там, а не делать вид. Я решила наконец дойти до больничного крыла, в которое так и не попала. Должно быть, Гарри с друзьями уже разошлись по спальням, и я надеялась всё же встретить Люпина или мистера и миссис Уизли.       На подходе к медицинскому крылу я помедлила, услышав знакомые голоса, друг с другом спорящие.       — Видишь, она всё равно хочет выйти за него, — шипел голос Тонкс; я прижалась к стене. — Ей наплевать! Пусть он даже и искусан!       — Тут другое, — устало вторил голос Люпина. — Билл не станет полным оборотнем…       — Да какое мне дело! Мне ты нужен! Ты!       — Я ведь миллион раз тебе говорил… Я стар, я беден… и весьма опасен…       Тяжёлый вздох, затем сухое молчание. Я вынырнула из-за угла, за которым пряталась. Люпин и Тонкс, не ожидавшие увидеть здесь кого-то, отстранились друг от друга и покраснели.       — Амелия, — шагнул мне на встречу Римус. — Мы тут…       Я смотрела на них почти что с жалостью. Так значит, эта загадочная девушка, к которой Римус сорвался в Рождество, — Тонкс? Теперь-то складывались рассказы Люпина: молодая, красивая, у неё вся жизнь впереди. А Тонкс, наверное, так страдала из-за неразделённой любви, что превратилась из яркой личности в серую мышь. Мерлин, вот только зачем усложнять себе жизнь? Если чувства взаимны?       — Я буду ночевать в доме Сириуса, — сказала я.       — Не думаю, что это разумно, — осмыслив мои слова, ответил Римус. — Дамблдор…       — Он не был Хранителем Тайны, — вздохнула я, покачав головой. — Дом по-прежнему безопасен.       Люпин и Тонкс выпучили на меня глаза.       — Можно, я потом как-нибудь расскажу эту историю? — спросила я. — На сегодня я ужасно устала.       И вправду, я уже едва могла переносить своё тело на ногах. Хотелось побыстрее забыться в постели до утра. Я нетерпеливо взглянула на Люпина.       — Мы тебя проводим, — предложил он.       Я кивнула, и мы двинулись к выходу из Хогвартса. На улице уже светлело. На небе даже не осталось намёков о метке, но я всё равно вглядывалась в серые облака, боясь увидеть череп. Возможно, Тонкс и Люпин были бы и рады завести любую беседу, но я шла впереди, не позволяя себя догнать. Так и добрались до ворот, откуда уже можно было трансгрессировать.       Дома ничего не изменилось. Ох, с каких пор я называю эту тюрьму домом?       — Чаю? — обернувшись на своих провожатых, спросила я.       — Было бы прелестно, — отозвалась Тонкс.       Они расселись по стульям в трапезной, а я удалилась на кухню сделать обещанный чай. Слышала, как они о чём-то негромко переговаривались и ловила себя на мысли, что завидую. Уже можно назвать Люпина идиотом? Нет? Подожду.       — Вот, — поставив перед ними кружки, сказала я. — Я пойду... Хоть немного посплю.       Я сделала несколько шагов и в проёме дверей остановилась, не оборачиваясь:       — Знаете, со стороны может показаться, что я плохой советчик, неопытный или что-то в этом духе, но… Ловите момент. Пока он есть. Пока не поздно.