Пожиратель на полставки

      Меня словно обожгло внутри. Отнюдь не страхом. Меня глодала ярость, которая копилась во мне уже очень и очень давно.       Зачем Волан-де-Морт направляется в Хогвартс? Не удалось убить Гарри, так можно отыграться на сестре? Нет, было бы слишком просто убить меня вот так, на него это не похоже. Он непременно устроил бы показную казнь. Собрал бы всех, возможно, во дворе или в Большом зале. Произнёс бы речь, от которой разошёлся бы мороз по коже. И уж точно пришёл бы не сейчас, пока в Хогвартсе нет учеников, совсем нет свидетелей.       Он не тот, кто действует с горяча. Каждый его шаг продуман, точно выверен, и пожелав покончить со мной, он бы сделал из моего убийства настоящее шоу. Он мог прийти в любой момент, потому что вот она я, под рукой, всегда на блюдечке и яблоком во рту. Но почему же тогда он идёт сейчас?       Пока я в раздумьях грызла ногти, Северус действовал без промедлений. Он сорвал карту Мародёров, наспех сложил её и сунул мне в руки, а доску, на которой она висела, заставил тут же исчезнуть.       — Не стой здесь столбом, — до меня его слова доходили с опозданием, и ему пришлось встряхнуть меня, дёрнув за плечи. — Иди в свою комнату, следи за моими перемещениями на карте. Если увидишь любой намёк, что он пришёл за тобой — беги.       — Бежать? — переспросила я, возмутившись. — Не стану я бежать.       Мысль о том, что я поступлю как жалкий трус, претила всему моему естеству.       — Ты не сможешь его убить. Не сейчас, пока не все крестражи уничтожены, — протараторил Северус, до боли сжимая мои плечи. — А вот добраться до тебя — легче простого. Так что будь добра. Спаси себя.       Снейп выглядел нездорово помешанным, впившись напуганными глазами в мои, и во мне начали закрадываться мысли, что он может выдать свои чувства ко мне. Одно дело лгать о них, когда я далеко и мне ничто не угрожает, другое — знать, что потенциальный убийца в соседней комнате.       — Хорошо, — сдалась я, чтобы Северус справился с эмоциями, — я сбегу.       Эта уступка будет стоить моей совести очень многого, если, конечно, придётся ею воспользоваться. Однако мои пострадавшие честь и достоинство — такая мелочь по сравнению с тем, что Северуса могут разоблачить. Он сделал больше, чем я, и продолжает трудиться дальше, и он слишком важен, чтобы сейчас потерять его из-за какой-то глупой чести. Тем более, что у Волан-де-Морта такая напрочь отсутствует.       — Я люблю тебя.       Даже не разобрать, кто произнёс первым. И даже нет времени разбираться. Пальцы зарылись в волосы, прижимая ближе. Губы столкнулись в отчаянной попытке задержаться. На языках — привкусы друг друга и ощущения чего-то столь далёкого, неуловимого, последнего. И в голову так некстати полезли мысли, что вот наконец льды растаяли, тронулись, расползаясь трещинами, а мы снова по разные стороны. На дрейфующих льдинах, которых относит друг от друга жестокое судьбоносное течение.       Никто не решался отпустить друг друга первым. Мне пришлось взять на себя эту ответственность. Я сжала его руку, бросив последний взгляд глаза в глаза, и вышла, пока он не увидел застывшую пелену из слёз.       За минувший год мы отвыкли расставаться. Всегда знали, что проведём вместе хотя бы минутку. Кто-то непременно не выдержит и найдёт, застанет в кабинете, столкнётся в коридоре. А сейчас? Что будет сейчас?       Пока лестница спускала меня вниз, я свернула карту так, чтобы видеть точку «Северус Снейп» в своём кабинете и накинула мантию-невидимку. Звенящая тишина в ушах, ни единого звука. Замок молчаливо провожал меня, виляя пустыми коридорами. Из головы словно вытрясли все мысли. Я шла неспешно, почему-то уверенная, что время есть. Оно всегда было в избытке там, где не требовалось.       Лестницы, лестницы, коридоры, коридоры. Наконец я добралась до своих покоев. Отворив дверь, осмотрелась. Кабинет — единственная комната, кажущаяся обжитой. Спальня будто покинута. В ванной даже нет зубной щётки. Пустые миски у двери. Мерлин, как давно я не видела Прыгалку. Знала лишь, что еда и вода к вечеру исчезали и этот несносный жмыр где-то всё время бродил по замку, показываясь кому-то на глаза лишь в редких исключениях. Впрочем, Прыгалку за это винить нельзя. Питомцы всегда похожи на своих хозяев.       Я нашла свой бездонный рюкзак и открыла шкаф: все «приличные» вещи давно перевезены к Северусу. Мерлин Всемогущий, если кто-то проведёт маленькое расследование прямо сейчас, то не составит труда выяснить, что мы «вместе» в полном смысле этого слова.       Похоже, я всё же нервничала, хотя и убеждала себя в обратном. Руки тряслись от пережитого стресса, и я зябко поёжилась. Простояв с минуту, обняв себя руками, наконец решилась собираться. Из кабинета я взяла только медицинские зелья, которые готовила у Слизнорта. В спальне побросала выбранную наобум одежду в свой рюкзак «для побега», потому что неважно в каких шмотках умирать. Видел бы меня Сириус, ору было бы на весь Хогвартс, что даже трусы должны быть парадными. Но, пожалуй, из парадного на мне только трусы и были.       Где-то вдалеке завыли сигнальные чары, которые стихли буквально за секунды. Я перевела взгляд на карту: Северус покинул свой кабинет, вероятно, даже перенесся через камин в какой-то из кабинетов, ближайших к выходу из школы. Волан-де-Морта не было видно, вероятно, ожидал у главных ворот. Хогвартс оставался единственным местом во всей Британии, куда он не мог войти по своему хотению.       Наконец я была полностью собрана, бросив вскользь взгляд по комнате. Нарочно не убрала беспорядок, чтобы создалось впечатление, будто я убегала в спешке. Хотя правильнее сказать, я создала это впечатление. Однако более задерживаться было нельзя: оставаться здесь бессмысленно, поскольку моя спальня — самое первое место, где меня бы начали искать.       Снова взгляд на карту: точка «Северус Снейп» сопровождала другую, подписанную «Том Реддл». Единственное напоминание, что у Волан-де-Морта всё же было хоть что-то человеческое. Однако они двигались отнюдь не в Хогвартс, а огибали замок по улице, проходя через лужайку.       Я уже почти повернула ручку двери, как вспомнила, хлопнув себя по лбу. Моя чудо-шкатулка, спрятанная под кроватью. Я быстро призвала её чарами и тоже сунула в рюкзак. Теперь точно всё, и я с неспокойной душой двинулась искать место, где могла бы переждать.       Впрочем, подошла бы любая комната, расположенная на достаточном расстоянии от моей спальни, однако весомо близком к путям побега. Решила, что какая-нибудь аудитория на втором этаже центрального крыла вполне сойдёт для моих целей. Судя по картинкам различных растений на стенах, похоже, я попала в класс Травологии, в котором проводились занятия, если ученикам не требовалась практика в теплицах.       Я стянула мантию-невидимку, бросила рюкзак на пол и принялась раскладывать карту на ближайшей парте. Не успела я расправить и последний край пергамента, как абсолютную тишину вспорол вскрик прямо за моей спиной. Я вздрогнула от неожиданности, резко обернувшись и приложив руку к груди, где сердце решило, что хочет выбраться наружу. В классе кроме меня никого не было. Вскрик снова повторился, и я разобрала в нём своё имя. Поняла, что звук доносился из кармана моих джинс, и я вытянула из него зеркало, в котором на меня глядела мордашка моего брата.       — Гарри! — только и смогла выдавить из себя я.       Я жадно приникла к зеркалу, осматривая юношу на предмет любых повреждений. Изрядно исхудавший, кое-где побитый, но, самое главное, живой!       — Слава, слава великому Мерлину! Ты жив! — выдохнула я. — Ты хоть представляешь, как я переживала?! Почему ты не выходил на связь?!       — Амелия, сейчас не подходящее время… — прервал мою было начавшуюся тираду Гарри и зажмурился так, словно от сильной боли. Он тяжело дышал, и казалось, даже произносить слова ему было в тягость. — Я должен тебя предупредить…       Он снова зажмурился, на этот раз даже сжав зубы. Я замолчала, тут же придя в себя, и спокойно ожидала, пока он продолжит.       — Волан-де-Морт… он в Хогвартсе, — сказал Гарри, задыхаясь. — Он хочет украсть…       — Палочку! — произнесли мы вместе.       Мои глаза расширились и от понимания того, зачем Волан-де-Морт явился в школу, и от ужаса того, что Гарри до сих пор так и не сумел закрыть от него мысли. И если Северус был прав… если Волан-де-Морт может читать мысли Гарри…       Я хотела расспросить брата подробнее, но картинка в зеркале вдруг потемнела. Послышался шум, ругань, и вскоре зеркало перехватил Билл.       — Привет, Амелия, — сказал он и вымучено улыбнулся. — Тут такое дело…       Я быстро сложила в голове картинку: Добби всё же спас Гарри и перенёс его в коттедж «Ракушка», в котором жили Билл и Флёр.       — Билл, — прервала я друга, — скажи мне только одно: все живы?       Время, которого в запасе у меня, как я думала, было слишком много, поджимало.       — Ну… нет… не совсем, — ответил он; с моих губ слетел стон изумления. — Я совершенно не понимаю, что происходит. Гермиона без сознания, Рон сейчас с ней. Гарри заперся в ванной, хотя так спешил с тобой связаться. Ещё они притащили с собой Полумну, Олливандера и Крюкохвата, гоблина, работавшего когда-то в Гринготтс. А в завершение всего, домовик, который их всех сюда перенёс, к сожалению, мёртв.       — Чёрт! — выругалась я. — Чёрт, чёрт, чёрт!       Добби… маленький смелый эльф. Он всех спас, пожертвовав своей жизнью. Мне очень стыдно, что не поверила в него. Когда твой отец — полукровка, а крёстный — чистокровный, некоторые убеждения всё же наследуются, прочно вбиваясь в голову. Можно лишь быть мягче, в силу характера, но отношение всё равно к домовым эльфам остаётся даже не как к прислуге. Хуже. Как к обязанной вечно служить тебе собственности.       И всё же, думать, как мне следует изменить отношение к домовикам, времени не было.       — Билл, я прибуду к вам, как только смогу, — быстро выпалила я. — Сейчас я должна бежать.       — Если надумаешь остаться на ночёвку, будешь спать на кухне, — хмыкнул Билл; в уже захлопнутом зеркале слова его прозвучали глухо.       Я проверила карту: Северус по-прежнему составлял компанию Волан-де-Морту. Судя по их неспешному темпу, они имели почти романтическую прогулку. Однако путь их был легко читаемым. Двигались они к Чёрному озеру, на берегу которого была воздвигнута гробница Дамблдора.       Я оставила все вещи в аудитории, взяла лишь мантию-невидимку. И побежала. Минуя лестницы, коридор и вестибюль, выскочила во двор, попутно зачаровывая ноги на тихие шаги.       Рассветало. Благодаря тому, что дни уже напоминали летние, а ночи оставались по-прежнему холодными, по земле растёкшейся грозовой тучей стелился туман. Он не был моим соратником, поскольку мог выдать моё местоположение. Пришлось давать обход, держась близко к барьеру, чтобы никто не заметил малейшие колебания дымки.       Воздух рядом с барьером жужжал и вибрировал от защитных заклинаний. Впрочем, это было не так уж и плохо. Такое огромное скопление магии скрыло бы мою энергию и не позволило бы меня обнаружить. Но всё это в теории. На практике я пыталась незаметно проследить за двумя сильнейшими чародеями, которым не то что энергию определить, мир уничтожить, как раз плюнуть.       Я замедлила шаг, когда заметила две тёмные фигуры в плащах. Они стояли на холме. За спинами — замок, впереди — чёрная вода озера и огромная мраморная гробница. Северус, обманчиво расслабленный, внимал словам Волан-де-Морта, но на самом деле, возможно, как и я, был готов ко всему.       И тут я поняла, что забыла о самом главном, о плане, и что делать теперь не имела ни малейшего понятия. Должна ли я попытаться помешать Волан-де-Морту заполучить палочку? И если да, то как? Если Дамблдор действительно владел Жезлом Смерти, то я не смогу притянуть его манящими чарами. Бузинная палочка, как и моя мантия-невидимка, один из даров Смерти, на которые многие заклинания попросту не действуют. Я могла бы применить Экспеллиармус, но потребуется слишком много концентрации, чтобы палочка прилетела точно мне в руки. И я совсем не уверена, что в данных условиях смогла бы подобное провернуть.       С другой стороны, если Дамблдор не хотел, чтобы Волан-де-Морт завладел его палочкой, он мог об этом сказать. Имелась куча возможностей, когда мы с Северусом могли бы изъять палочку без угрозы для жизни.       Чёрт! Я снова что-то сделала и только лишь потом подумала! Именно от этой стихийной черты моего характера Северус всегда старался меня уберечь. Но я здесь, и отступать слишком поздно и некуда.       И я продолжила наблюдать. Волшебники всё ещё вели свой диалог, и я про себя жалела, что нет никаких заклинаний или приборов, позволяющих подслушать разговор столь отдаленно стоящих людей. Конечно, у меня завалялось где-то в сумке «ухо» Уизли, но не думаю, что смогла бы им воспользоваться. Нужно подать близнецам идею, чтобы придумали какую-то маленькую игрушку, скажем, размером с жука, способную самостоятельно подбираться к объектам слежки. Тем более, что бомбы и ловушки с «ножками» в ассортименте магазина Уизли были.       И тут произошло то, чего я боялась и чего со страхом ожидала. Волан-де-Морт повернулся к моему мужчине, наставив палочку небрежным движением. Чистая ярость, смешанная с предвкушением, делала и без того нечеловеческое лицо совсем похожим на звериное.       Северус вздрогнул, вместе с ним дрогнуло и моё сердце в груди. Я поняла, что Волан-де-Морт начал мучить Северуса, потому как мужчина сжал кулаки, натянув рукава мантии. Я сильнее сжала свою палочку в руке.       Как ему помочь? Имею ли я, вообще, право вмешиваться? Что если Северус сказал, что меня нет в Хогвартсе? Тогда наказание превратится в казнь?       Вновь взмах палочки. Лёгкое, рутинное движение, но от того не лишённое силы. Северус отшатнулся, но выстоял, упрямо глядя в красные рубины напротив. Вены на его шее набухли, налившись кровью. Волан-де-Морт что-то говорил, вероятно, объяснял за что наказывал. До меня доносилось лишь тихое шипение, а, может, это всего лишь ветер играл листьями где-то в Запретном лесу. И всё, что я могла сделать, это просто беспомощно смотреть, как мой любимый, самый близкий человек страдает!       Ещё один взмах палочки. На этот раз последний. Северус рухнул на колени, сжимая в руках траву, вырывая её вместе с корнями. Я едва успела подавить крик, вцепившись зубами в рукав. Но Северус, мой храбрый воин, так и не проронил ни звука. Ни крика, ни даже вздоха. Волосы свалились на его лицо, но он продолжал смотреть прямым взглядом в глаза врага. Волан-де-Морт несколько секунд ответно смотрел на него сверху вниз, будто разочарованный его стойкостью, затем отвернулся, утратив всякий интерес.       Больной мерзавец! Сколько ещё моих близких он измучает? Сколько ещё людей погибнет по его приказу, прежде чем он доберётся до Гарри? До меня? И как, чёрт побери, его остановить?!       Мне хотелось завыть от бессилия. Но мне категорически нельзя было раскисать. Если Северус после стольких унижений смог встать с колен, то и я просто обязана держать себя в руках. И я собралась с мыслями, хотя и порядком раздавленная, и на сей раз подумала, прежде чем что-либо делать.       И приняла решение.       Я положу свою жизнь, но раздавлю. Разрублю его на куски, если потребуется. Уничтожу. Я приложу все усилия, чтобы все волшебники на земле забыли даже его имя, которое так страшатся произносить сейчас, ибо нет ничего страшнее забвения.       Я повернула обратно в замок, не прекращая думать о Волан-де-Морте. Пусть празднует сегодня свою маленькую победу. Свою последнюю победу.       Ведь даже в сказке о трёх братьях вышел победителем не тот, кто запросил самую могущественную палочку, и не тот, кто заполучил воскрешающий камень. Победителем оказался тот, кто был хитрее и не пытался обыграть Смерть, а подружился с нею. Теперь я поняла слова Дамблдора, когда он нашёл меня на берегу моря тогда, после известия о гибели Сириуса. «Смерть нельзя предугадать или остановить, а, столкнувшись с нею, стоит встретить её как давнюю подругу». Что ж, профессор, Вы как всегда оказались правы.       Оказавшись у больших дубовых ворот, я постаралась открыть их так, чтобы наделать как можно меньше шума. Странно, я вошла в замок всего на минуту позже Северуса, но тот будто испарился. Ни утихающих шагов на лестницах, ни удаляющейся мантии в коридорах.       — Ты была там, — не вопрос, констатация факта. — Ты всё видела.       Я вздрогнула, обернувшись за спину. Северус тяжело дышал, облокотившись о стену, и медленно сползал по ней на землю. Я сбросила мантию и тут же подлетела к нему, подхватив его за плечи, тем самым заставив опираться на меня.       — В чём дело? Что с тобой? — обеспокоено спросила я. — Я шла прямо за тобой, ты выглядел… нормально.       — Потратил слишком много сил на противодействие ему, — ответил Северус; вес его тела был ощутимым, но я не смела отпустить. — А я и без этого был истощён.       — Нужно убраться от сюда поскорее, преподаватели с минуты на минуту начнут спускаться на завтрак, — засуетилась я. — Лучше не стоит показываться им на глаза в таком виде. Сможешь дойти до своего кабинета?       Он слабо покачал безвольно висевшей головой.       — Медпункт? — предложила я. — Мадам Помфри…       — Нет.       Ну разумеется! Мы будем еле-еле волочить ноги, но помощи не попросим! Лучше несите сразу в могилу!       — Хорошо, тогда идём в мой класс, — стиснув зубы, сказала я.       Мы поплелись в направлении загаданной аудитории. Можно было срезать путь через внутренний двор, но слишком велик шанс, что кто-то выглянет в окно и увидит то, чего не должен.       — Как ты понял, что я была там? — спросила я, не удержав любопытство.       — После прошлого года, когда целых два Поттера расхаживали по замку в мантиях-невидимках, — произнёс чуть раздраженно Северус, — заимел привычку, знаешь ли, применять обнаружение жизни время от времени… Какого хрена ты, вообще, там делала? Когда я сказал «бежать», я имел ввиду от Тёмного Лорда, а не к нему.       — Я думала, что смогу помешать ему забрать палочку, — ответила я, пряча за волосами порозовевшие щеки.       Северус вскинул голову, на мгновение задержав на мне прищуренный взгляд, а затем снова уронил её, продолжив смотреть себе под ноги. Очевидно, он хотел добавить что-то ещё, но его слабого дыхания хватало лишь на то, чтобы передвигать ноги.       Мы ввалились в класс, где я обычно проводила свои занятия. Усадила Северуса на ближайший стул и расстегнула верхние пуговицы его сюртука. По лицу его бежал холодный пот, и я начертала салфетку, мягко промокнув все капли.       На этом все мои знания первой помощи закончились. Точнее, я не понимала, что было ещё в моих силах. Я знала, исходя из собственного опыта, что после сопротивления легиллименции ужасно болела голова, и иногда наблюдалась слабость. Но что насчёт Круциатуса?       Я была на третьем курсе, когда впервые услышала о непростительных заклинаниях на уроках ЗОТИ. Детскому мозгу всё запретное кажется несерьёзным. Безостановочно хихикая, мы с Биллом договорились, что испробуем друг на друге это «страшное» проклятие и никогда в жизни никому об этом не расскажем.       Испробовали. Не понравилось. Ощущения были, словно ты долго спал в одной позе и отлежал всё тело. Конечности пронзала лёгкая щекотка иглами. Нам тогда показался идиотом тот, кто придумал внести Круцио в список противозаконных заклинаний.       Откуда в тринадцать лет я должна была знать, что недостаточно просто произнести заклинание? В тот год ЗОТИ вела леди Неска, ласково называемая в студенческих кругах «фифочка», у которой от леди были лишь титул и зародыш аристократки. Я, всю жизнь дружившая с одними мальчишками, взращенная дядюшками «пацанская» принцесса, не понимала, как можно носить все эти объёмные платья и не путаться в десятках подъюбниках. А леди Неска морщила носик, когда у мальчишек «случайно» вырывалась отрыжка на её уроках, куда там до подробных рассказов о незаконных истязаниях.       Через три года, когда Волан-де-Морт начал набирать силу, в газеты начала просачиваться информация, что всё больше семей замучены до смерти Круциатусом. Отец наконец объяснил полный смысл: чтобы заклинание возымело значимый эффект, необходимо наслаждаться приносимой болью. И чем больше в тебе удовлетворения от процесса, тем сильнее приносимая боль.       Отец же и поведал, что и Империо, и Круцио можно побороть, если иметь крепкую силу воли и достаточный запас магических сил. Учитывая, что боль — единственное, что почитает Волан-де-Морт, а её причинение — вызывает в нём извращённые наслаждение и радость, у меня появился вопрос.       — Думаешь, каково быть на моём месте? — спросил Северус, словив на себе мой задумчивый взгляд. — Забавно, я из кожи вон лезу, чтобы ты никогда не оказалась на моём месте, а ты делаешь всё в точности наоборот.       — Нет, — ответила я, медленно выпустив из лёгких воздух. — Я пытаюсь понять, насколько же ты всё-таки силён.       Я видела действие Круцио, к сожалению, за последний год далеко ни раз. Садисты-Кэрроу применяли его к ученикам в наказание за провинности. Студенты бились в конвульсиях, истошно кричали, до срыва голоса, а иногда и до потери сознания.       А Волан-де-Морт трижды пытался сломать Северуса. Самый жестокий изувер, которого способна перегнать разве что Беллатриса из-за своего безумства. Уверена, каждая новая попытка была всё беспощаднее, а мучения невообразимо чудовищны. Но Северус не рухнул камнем наземь, не молил о пощаде, не издал и писка — не позволил Волан-де-Морту насладиться своим страданием.       Так сколько силы всё же крылось в этом совсем не маленьком человеке?       Северус не то, что бы порозовел… Лицо его приобрело более-менее привычный цвет. Он отвёл взгляд в сторону, поправил лацканы. Покачал головой в ответ каким-то своим мыслям, а затем и вовсе усмехнулся.       — Не помню, чтобы кто-то хотя бы раз в жизни думал обо мне в таком ключе, — пояснил он, по-прежнему не глядя на меня. — И что же, ты… Ты чувствуешь себя в безопасности рядом со мной?       Его взгляд рассеянно бродил по выставленным в ряды партам, ни на чём конкретном не задерживаясь. И несмотря на напускное равнодушие, казалось, ему был важен любой мой ответ.       — Я скажу больше, — заявила я, — я уверена, что никто бы не справился с ролью моего защитника лучше, чем ты.       В особенности, учитывая мой характер и неумение сидеть на месте. Но я опустила эти подробности. Плечи Северуса едва заметно опустились.       — Так за что… — голос дрогнул, и мне пришлось прокашляться. — За что он тебя пытал?       Вместо ответа Северус вызвал одного из домовиков, работавших на кухне. Распорядился, чтобы тот принёс ему воды и что-то съестное, дабы пополнить недостаток энергии хотя бы калориями. Я нервно пожёвывала губу, пока эльф выполнял приказ.       — За что пытал… — наконец соизволил сказать Северус, равнодушно откусив кусок от треугольного сэндвича. — За дружбу с непутевым Малфоем, за то, что «позволил» ордену увести тебя из-под моего носа на каникулы, и за то, что не «догадался», что всё под моим же носом была Бузинная палочка.       Затем Снейп снова выказал недовольство, что я «попёрлась» за ним и едва не убила нас обоих. Учитывая, что мужчина почти не использовал ни одного ругательства, можно смело заявить, что он меня похвалил. Я коротко пересказала ему разговор с Гарри и возмутилась тем, почему Дамблдор не дал никаких указаний о своей палочке.       Меня смутило, что Северус без какой-либо вовлечённости проигнорировал вопрос о палочке, не дав никаких комментариев на этот счёт. Лишь повёл уголком губ.       — Жаль домовика. Он был… неплохой, — перевёл он тему, от чего я нахмурилась. — Так когда ты отправишься к… Уизли?       — Я могла бы отправиться и сегодня, но… не хочется тебя оставлять после…       — Прежде я как-то справлялся, — перебил Северус, отмахнувшись. — Но отправляться тебе сегодня всё же не стоит не по этой причине.       — Думаешь, не справишься без меня, Снейп?       — Справлюсь, но не так блестяще, как хотелось бы, — фыркнул он. — Мне нужен кто-то, кто задержал бы преподавателей, пока я восстанавливаю силы. И поскольку моего заместителя нет в школе, ты будешь этим кем-то.       Я закатила глаза и цокнула языком. Повторив в точности моё недовольство, мужчина встал, показывая, что с ним уже почти всё в порядке. Не считая неестественной бледности лица и дрожащих пальцев, которыми не смог застегнуть пуговицы. А так, в целом, он «в порядке». Если ещё и не рухнет где-то по пути в свой кабинет, то можно смело поставить ему памятник при жизни.       — Кажется, тебе пора поменять пароль от кабинета, — заметила я, нахмурившись.       За всё это время кодовое слово от кабинета директора ни разу не менялось. Удивительно, никто из преподавателей не приходил без уведомления, однако, что-то мне подсказывало, сегодняшнее утро способно всё изменить.       — Думаешь, уже стоит начать опасаться трибунала? — усмехнулся Северус, но как-то горько, обречённо.       — Послушай умного человека, поменяй пароль.       Я быстро чмокнула его в щёку и вышла первой из класса, как всегда бывало, если мы оставались наедине. Вспомнилось, что все мои вещи остались на втором этаже и было бы неплохо их забрать, пока кто-то другой не опередил меня.       Вернувшись в класс, я всё равно проверила по карте, ушёл ли Волан-де-Морт, несмотря на заверения Северуса, что он не чувствует его поблизости. По крайней мере, на территории Хогвартса его точно не было. Единичные точки преподавателей также прятались по своим комнатам. Никто не знал, что произошло. Пока не знал.       Я решила дожидаться новостей в учительской. Это место было источником сплетен, и я была уверена, что преподаватели явятся именно сюда, ведь скрыть подобную «малость» не представлялось возможным.       Стоило лишь выглянуть из любого окна верхних этажей. На берегу реки, отражаясь в чёрной воде, стояла она — расколотая от изножья до изголовья белая гробница. Горло свело судорогой: я изо всех сил пыталась сдержать влажную пелену в глазах, но всё же одна холодная слеза скатилась по щеке. Это было возмутительно страшное зрелище. Как и осознание того, что даже в смерти невозможно приблизиться ни к покою, ни даже к безопасности.       Мне «улыбнулась» удача уже через полчаса. В учительскую влетела МакГонагалл. Я поднялась с дивана, приветствуя её.       — Вы получили моё сообщение? — голос её дрожал от злости и возмущения. Я неопределённо покачала головой, но по моему лицу и так всё было видно. — Но Вы уже знаете…       Я вновь опустилась на диван. МакГонагалл, напряженная до чертиков, осталась стоять, не в ритм постукивая ногой. Вскоре в учительскую вошла профессор Спраут и, шагнув навстречу МакГонагалл, принялась её успокаивать. Затем на негнущихся ногах вплыл Слизнорт, ведя под руку захлёбывающуюся слезами Трелони. Флитвик прибыл последним. Мы встретились с ним взглядами, но он как-то несмело увёл глаза.       Я честно пыталась слушать их возмущённые перекрикивания, сопровождаемые неумолкаемым воем изо рта Трелони, но мысли непослушно уходили в сторону.       Я ведь тоже вскрывала могилы. Дважды. И оба раза на каменной плите значилось моё имя. Можно ли меня причислить к преступникам? Это ведь как вскрыть собственный сейф, пароль к которому по рассеянности забыл, верно? Собственный сейф в земле, полный секретов. Во всяком случае, в своей голове я видела всё так. И в ней же не умещалась мысль…       Можно ли пасть ещё ниже? Можно. Сначала нужно расхитить чужую могилу и присвоить то, что никогда тебе не принадлежало. Перед глазами невольно всплыла картинка с похорон. Бледное тело, закутанное в белый саван. Очки на крючковатом носу. Надеюсь, Волан-де-Морт хотя бы вернул гробовые пелены в исходное положение, когда развернул их, чтобы забрать из иссохших рук палочку.       — Вы идёте с нами, Амелия? — вывел меня из транса громкий голос МакГонагалл.       Я сфокусировала свой взгляд на её глазах, спрятанных под очками.       — Не вижу смысла, — ответила я.       Брови её взметнулись вверх; преподаватели приглушенно зашептались.       — Это деяние совершил не директор, — пояснила я, чуть повысив голос. — Если бы Снейп хотел, он сделал бы всё тихо. Так, чтобы никто не заметил. По этой причине я не вижу смысла предъявлять какие-либо претензии человеку, который ни в чём не виноват.       — Едва ли «ни в чём», — заметила МакГонагалл, чуть ли не презрительно сжав губы. — Однако, Вы хорошо его изучили.       — К сожалению, — так же едко ответила я.       Она не стала спорить и, указав головой на дверь, горделиво удалилась первой. То ли в суматохе, то ли в предвкушении долгожданной осечки ненавистного директора преподаватели не заметили, как ещё один член сплочённой команды остался в учительской. Профессор Флитвик.       — Всё в порядке? — осведомилась я.       Флитвик бросил на меня рассеянный взгляд, пригладил несколько раз бороду и кашлянул, прочищая горло.       — Я не в праве судить Ваши действия, Амелия, — наконец сказал он. — Но, надеюсь, Вы понимаете опасность, которой подвергаете нас и которой подвергаетесь сами.       — О чём Вы?       Я неловко почесала локоть.       — Он с Вами другой, — заметил Флитвик. — Северус.       Я открыла рот и тут же закрыла. Если начну оправдываться, покажусь виновной. Впрочем, если и не начну, исход будет тот же. Флитвик в ответ усмехнулся, но беззлобно… будто понимающе.       Неужели он всё видел? И как мы это допустили? Хотя о чём это я. Профессора можно легко не заметить за любой вещью, превышающей высотой тумбочку.       — Вы расскажите им? МакГонагалл?.. — спросила я, тяжело выпустив воздух из лёгких. — Прошу Вас, не говорите. Они ошибаются на его счёт. Они…       — Они хотят правосудия, — произнёс Флитвик.       — Правосудия? — хмыкнула я. — Или мести?       — Боль и злость мешают увидеть разницу.       Я не выдержала его сочувствующего взгляда и отвернулась. Молчание не затянулось надолго: дверь за моей спиной тихо закрылась.

***

      Ночь я провела в своей комнате. Северус не позволил мне вернуться. Спрятался в своей башне, один, никого не подпуская. Не знаю, наказывал ли он меня так за мою выходку или просто не хотел, чтобы я видела его слабым.       Покинуть Хогвартс мне удалось лишь на следующий день. Как только прибыл Капитанов с подмогой Кэрроу, Северус прислал записку, что я могу уйти.       Я воспользовалась разрешением после обеда. Вышла за защитный барьер, оглянувшись на замок, стараясь не отводить взгляд к озеру, и лишь тогда вспомнила, что на этот раз стоило бы предупредить МакГонагалл. Не хотелось, чтобы паника поднялась ещё и из-за меня. Я отправила декану Патронус с сообщением, что появились новости от Гарри и я срочно отбыла к Биллу, и только затем трансгрессировала.       Когда под ногами вновь почувствовалась твёрдая земля, в нос проник запах соли. Глаза медленно привыкали к заполнившему всё пространство солнечному свету. Шум океана теперь, после смерти Сириуса, казался мне чем-то отталкивающим, и я, не особо засматриваясь на пейзаж вокруг, пошагала вперёд, разгребая башмаками белый песок.       Коттедж «Ракушка» представлял из себя небольшой двухэтажный домик из белого кирпича и черепичной крыши. За нестройным каменным забором виднелся небольшой сад. Вероятно, его лишь недавно начали обустраивать: в свежевспаханных клумбах только-только пробивались зелёные ростки, а небольшим кустикам ещё предстояло вымахать в рослые, пушистые громадины.       Приближаясь к дому, я услышала шум из многих голосов. Судя по настроению, в доме что-то праздновали. Я нахмурилась, постучав в деревянную дверь.       — Кто там? — голоса разом стихли, и едва образовавшуюся тишину нарушил знакомый голос.       — Билл, это я, Амелия!       Открывать мне не спешили. Я обречённо вздохнула.       — Я, Амелия Иоланта Поттер, твоя давняя подруга, адрес коттеджа «Ракушка» назвал мне ты, Хранитель Тайны, мы сегодня с тобой связывались по зеркалу, и я сказала, что приду, как только смогу.       Наконец, шаркнув засовом, дверь отворилась, и в проёме предстал мой дорогой друг с палочкой наизготове.       — Понимаю, что времена тяжёлые, — усмехнулась я, — но разве так встречают гостей?       Билл тотчас опомнился, спешно спрятал палочку и довольно тепло меня обнял. За это время я успела разглядеть через сквозной коридор в гостиную кучу людей. Мой брат облокачивался о стенку позади дивана, на котором ютились Рон, Гермиона и Полумна. Рядом с ними в отдельном кресле сидела Флёр. На низком плетёном столе я заметила с дюжину полупустых бутылок сливочного пива.       — Вы что-то праздновали? — спросила я, пока Билл галантно помогал мне справиться с дорожным плащом.       — Ты только что разминулась с Люпином, — сказал Гарри, оказавшись рядом. Я улыбнулась, оглядывая его, и мы тоже порывисто и крепко обнялись. — У них с Тонкс родился сын!       Я надула губы, но вскоре не смогла сдержать счастливого визга. Все рассмеялись, приветствуя мою персону улыбками. Билл вручил мне бутылку, и мы всей дружной компанией звякнули стеклом, произнеся тост за здоровье малыша и его родителей.       — Как же его назвали? — спросила я, когда каждый отпил по глотку.       — Тедом, в честь отца Тонкс, — рассказал Рон. — А Гарри будет крёстным!       Я перевела взгляд на брата, и он словно бы смутился.       — Не думай, что я стану ревновать, — усмехнулась я, и глаза его вспыхнули одобрением. — Напротив, я очень рада и считаю это предложение правильным и знаковым.       Мы немного поговорили о том, каким счастливым выглядел Римус и каким прекрасным отцом он будет. Обсудили, какой прелестный дом приобрели новоиспечённые супруги Уизли, и как Флёр быстро навела в нём уют. Я также справилась о здоровье Полумны, сказав, что рада видеть её в добром здравии. А затем наступила та неловкая тишина, в которой все знают, что нужно обсудить, но никто не решается начать.       — Что ж, — сказала я, прикусив губу. — Билл, где мы можем поговорить с Гарри наедине? Если никто не против, разумеется.       Возражавших не нашлось. Билл отвёл нас с братом в небольшую кухоньку и закрыл, уходя, за собой дверь. Раковина располагалась под окном, и мне подумалось, что для какой-то хозяйки это, наверное, мечта всей жизни, мыть посуду, глядя на море, а для кого-то — вечное напоминание о потере. Море вернуло мне Сириуса, и глядя на море, я попрощалась с ним навсегда.       Я тяжело вздохнула, подумав, что никогда не захочу жить в доме у пляжа добровольно. Гарри принял мой вздох на свой счёт и нахмурился, сложив руки на груди.       — Прости, слишком много воспоминаний связано с морем, — сказала я, отвернувшись от злополучного окна, и облокотилась о кухонную тумбочку. — Ну как ты, Гарри? Мы не связывались с тобой с Рождества. Что случилось? Я столько причин передумала… Боялась, что ты опять затаил на меня обиду или того хуже…       — Моё зеркало разбилось, — ответил Гарри. — В сочельник я решил навестить Годрикову впадину, ну знаешь, взглянуть на место, где я родился. Где был наш дом.       Я понимающе кивнула.       — Но он знал, что я приду туда, — продолжил Гарри, невольно сжав кулаки. — Он отправил Нагайну сидеть в засаде. Она убила Батильду Бэгшот и притворилась ею. Мы и подумать не могли… Конечно, мы пошли за ней в дом, потому что Батильда Бэгшот знала Дамблдора и мы хотели расспросить её. Нагайну напала на нас, выбросила меня из окна. Зеркало всегда было со мной, я носил его в заднем кармане… В общем, оно разбилось при падении. И не только зеркало. Я сломал и свою палочку.       — Палочку? — я испуганно прикрыла рот рукой. Ведь лишиться палочки для волшебника всё равно, что потерять руку.       — Гермиона пыталась починить и зеркало, и палочку, но ничего не получилось. Олливандера объяснил, что я сломал сердцевину и палочка не подлежит восстановлению. А зеркало…       — На него наложены чары, — продолжила я. — Зеркала перестают работать, даже если отколется хотя бы крохотный кусочек. Чтобы членов ордена невозможно было отследить.       — Да, мы так и поняли. Точнее, Гермиона.       Я ухмыльнулась, благодаря всех возможных богов, что послали моему брату такую невозможно умную подругу.       — Как вы попались? Вы нашли ещё крестражи?       Гарри отвёл потемневший взгляд в пол.       — Нет, мы не нашли ни одного за всё это время, — нехотя признался он. — Мы оказались в тупике. Никаких подсказок, ничего. Только скитались по лесам и прятались от Пожирателей и егерей.       Я нахмурила брови. Получается, мой брат не нашёл ни одного крестража самостоятельно с тех пор, как мы потеряли связь? Я повела головой, отмахиваясь от некстати пролезших в голову мыслей, что Дамблдор мог ошибиться с выбором человека, который должен спасти мир.       — Однажды мы сидели вечером, Гермиона пролистывала в тысячный раз свою книжку сказок, которую ей завещал Дамблдор. И на одной из страниц она нашла знак. Мы пытались понять, что это он означал, потому что он начал нас преследовать. Он был нарисован на одной из могил в Годриковой впадине, он был в книге Скитер, в копии письма, адресованного Грин-де-Вальду Дамблдором. И я наконец вспомнил, что видел такой же знак у Лавгуда на цепочке. Мы подумали, что Лавгуд может рассказать о знаке и пришли к нему. Но мы не знали, что Полумну украли и посадили в темницу к Малфоям. И уж тем более подумать не могли, что Лавгуд свяжется с Пожирателями, чтобы обменять меня на дочь.       — Ксено… — я тяжело вздохнула. — Он предал нас?..       — Я не осуждаю его, — резко отрезал Гарри. — Так бы поступил любой на его месте. Но мы попались не из-за этого. Мы смогли сбежать, но я забыл о табу… Назвал его имя вслух. От егерей у нас уже не получилось скрыться.       Гарри елозил по полу ботинком, опустив взгляд. Я тяжело вздохнула, стараясь подавить нахлынувшее раздражение. Я тысячу раз повторяла брату, будь осторожен, не произноси имя, но… Суметь сбежать от Пожирателей и так глупо попасться. И кому? Бездарным егерям, которых даже не взяли в тёмную «команду».       — Что за знак? — спросила я, стиснув зубы. — Стоил ли он того, что вы чуть не погибли?       Гарри вышел из кухни и через пару минут вернулся с тем самым гермиониным сборником сказок Барда Бидля. На потрепанном от времени переплёте был выцарапан треугольник и заключённый в него располовиненный круг.       Я взглянула на брата недоуменным взглядом. Разумеется, я сразу узнала символ Даров Смерти. Эта волшебная сказка не была моей любимой, однако её часто рассказывал мне отец перед сном, когда я была совсем ребёнком. Он ещё каждый раз шутливо замечал, что мы обладали одним из даров. Знали ли отец, что шутка на самом деле была абсолютной правдой?       — Ты не знал, что означает этот символ?       Я шокировано подняла брови. Затем зажмурилась от острого осознания, растирая виски пальцами. Ну конечно. Откуда он мог знать волшебные сказки? Особенно если учитывать, что Гарри воспитали Дурсли, которые относились даже к простому слову «магия», как к ругательству.       — Хорошо, допустим, — я устало потёрла переносицу. — А Рон? Рон не узнал знак?       — Он знал сказку, но не знал о символе.       Гарри поправил очки и внимательно посмотрел на меня. Моя реакция вызвала в нём подозрения.       — Ты знала? Знала, что мантия — один из даров? Иначе как бы ты поняла, что В… Сама-Знаешь-Кто отправился в Хогвартс за палочкой?       Я вздрогнула от его резко переменившегося тона. В маленькой кухоньке вдруг резко стало неуютно и душно.       — Амелия! — фыркнул брат. — Почему ты молчала?!       — Во-первых, ты никогда не спрашивал, а во-вторых, я сама всё поняла совсем недавно.       Мои отнекивания его не слишком убедили. Гарри продолжал подозревающе сверлить во мне дыру.       — Что бы это тебе дало, в любом случае? — спросила я. — Дамблдор поручил тебе искать крестражи, а не дары.       — Но если бы мы узнали раньше, мы могли бы забрать палочку. И тогда бы он не смог заполучить самое могущественное оружие, чёрт возьми!       — Я хотела ему помешать, — возразила я; Гарри пнул ногой кухонную тумбу. — Я правда хотела! Я пошла за ним и Снейпом, но… Это было слишком опасно. Не могла же я вступить в схватку с двумя сильнейшими чародеями! И уж точно не в Хогвартсе, откуда даже ни трансгрессировать!       Брат стал нервно вышагивать из стороны в сторону. Пространства кухни хватало всего на пару шагов, и оттого казалось, будто он как лев, нет, скорее, львёнок, бился в клетке. Немного остыв, брат остановился, положил руки на спинку стула и снова заглянул мне в глаза.       — Что ещё ты знаешь?       — Я много чего знаю, — усмехнулась я и с большим трудом подавила порыв съязвить что-нибудь эдакое. От чего обстановка точно потеряет контроль.       — Может, ты знаешь, где остальные крестражи и молчишь? Я уже не понимаю, чего ещё от тебя ожидать!       Я заставила себя выдержать его взгляд и с вызовом подняла голову.       — Можем мы хотя бы раз не устраивать семейную сцену, а спокойно поговорить? — холодом в моём голосе можно было заморозить Тихий океан.       — Ты знаешь, где крестражи, Амелия? — вновь повторил Гарри с нажимом.       — Ты говорил, что один спрятан в Хогвартсе, — ответила я. — Я пыталась его найти, но у меня нет ни малейшего понятия как. Я знаю, что Дамблдор тебя тренировал для этого, но меня такой чести не удостоили, так что, чёрт! Перестань винить меня во всех своих неудачах!       Из-за наших криков в гостиной поднялся шум. Гарри обернулся на звук открывшейся двери, в которую проскользнули Рон и Гермиона. Девушка смерила нас обоих осуждающим взглядом, и гнев как-то поутих, но не ушёл совсем.       — Опять? — Гермиона устало вздохнула, изогнув бровь. — Лаете друг на друга вместо того, чтобы объединиться.       Гнев накатил с новой силой. Как же подмывало высказать всё, что накипело. Что я, вообще-то, тоже из кожи вон лезла, чтобы хоть как-то помочь. Пыталась подсказать, где спрятан ещё один крестраж. Но Гарри не понял намёков, и я уже планировала сказать прямо, что крестраж в Гринготтс, но не успела.       Я каждый день вела свою маленькую войну с Пожирателями в школе, оберегала учеников, уделяла особое внимание друзьям Гарри, оставшимся в школе. Старалась, выкручивалась, переживала. Благодаря мне и Северусу, Гарри получил меч Гриффиндора прямо в руки. Надеюсь, он хотя бы понял, для чего тот был нужен. Или нам, всё-таки, следовало приложить точную инструкцию?       Да даже от домовых эльфов вышло больше толку, чем с моего избранного братца! Без Кикимера Гарри не нашёл бы медальон, а Добби пожертвовал жизнью, потому что этот идиот забыл о моём предупреждении насчёт табу!       — Знаешь, что? С меня хватит. Северус был прав, ты неблагодарный, возомнивший себя героем мальчишка. Но ты ничего не смог бы добиться без людей, которые стоят за тобой. Без Гермионы и Рона ты бы уже наверняка погиб. Надеюсь, ты хотя бы сказал им «спасибо»? Хотя бы за то, что тебя терпят, таскаются за тобой везде и вечно вытягивают твою задницу из проблем.       Гермиона порывисто подняла руку, пытаясь меня перебить, но мой гнев уже было не остановить. Рон забился в самый дальний угол кухни и оказался самым смышлёным из всей троицы на данный момент.       — Но знаешь что, Гарри Поттер, — я приблизилась вплотную к юноше, обведя его ледяным взглядом; брат поднял голову, оглядывая меня свысока. — Как бы мне не хотелось, я от тебя не отвернусь. Хотя, возможно, следовало бы, ведь ты делал так ни раз по отношению ко мне. И я скажу тебе, где оставшиеся крестражи, не потому что теперь очень хочу помочь тебе, а потому что я не могу позволить тебе облажаться ещё раз.       Я выдохнула, и взгляд мой резко остекленел. В голову ледяной волной ворвалось осознание, смывшее все мысли кроме одной.       Вот почему я вернулась из прошлого. Вот почему мой брат облажался в первый раз. Я нужна была здесь ради этого. Ради того, что умела и делала всю жизнь лучше всего. Спускала с небес на землю зазнавшихся гордецов.       Вот почему Время взвалило на меня эту тяжёлую ношу: исправить будущее так, как оно должно было случиться, если бы я была жива. Ведь никто не смел сказать Избранному, что тот упрямый болван. Все молились на него, поддерживали, хвалили, поощряя развивающееся в нём чувство, что и море по колено, и горы по плечу.       Однако жизнь несправедлива, и дуракам везёт всего лишь раз. И мой брат этот «раз» уже однажды исчерпал.