***
В школу вернулось втрое меньше детей, по сравнению с началом года. Меня особо данный факт не трогал, но зато до чёртиков затрогал один мальчишка по фамилии Долгопупс, который всё же притащился обратно. Даже потеряв основных союзников: Лавгуд после Рождества, а Уизли — после минувших пасхальных каникул; Долгопупс продолжал своё сопротивление в одиночку. Алекто Кэрроу, которой я не так давно советовал сменить методику подхода к ученикам, всё же решила прислушаться к моим словам. Однако ключ она нашла… своеобразный. Женщина перевернула мою идею, что через детей возможно влиять на родителей, и вылила её в другую, не менее актуальную. Ведь если родители беспокоятся за своих детей, то почему не может быть наоборот? Очевидно, малыш-Невилл полностью достал Алекто, раз уж она, взяв своего братца и ещё пару Пожирателей, явилась в дом Долгопупсов прямо посреди рабочей недели. В одном лишь был прокол: не просчитали мои непутёвые подчинённые, что в бабушке Невилла, Августе Долгопупс, от бабушки только одно гордое название. А если учитывать, что Августа и всем знакомая Минерва закоренелые подружки со времён школы, и рассказ мой совсем не про противоположности… В общем, не стал бы я завидовать Пожирателям, попавшим под гнев такой же жуткой дамочки, как и МакГонагалл. Брат и сестра Кэрроу вернулись с этой позорной миссии поздно ночью и выглядели хуже побитых собак. Мантии их превратились в лохмотья; пыль, грязь и кровь, возможно, даже не их собственная, смешались в единую тёмно-коричневую корку. Амикус хромал на обе ноги, Алекто пыталась рукой прикрыть припухлость на скуле, развивавшуюся в хорошую такую, долговременную гематому. — Как жаль, что в больничном крыле закончились все зелья против синяков, — цокнул языком Капитанов, перегнувшись через перила лестниц, чтоб не пропустить ни детали. — Как думаете, директор, успеет ли сделаться новая партия до того, как последствия станут совсем уж видимыми? — Едва ли, — сказал я, давя рвущийся наружу хохот. — За Долиша лишь обидно, — произнёс Капитанов. — Говорят, он застрял в Мунго на месяцы, если не больше. — За Долиша? Обидно? Это что-то новое… — Он в моём списке, — уточнил заместитель беспечным тоном. — И длинный он у тебя? Этот список. — Половину я уже вычеркнул. Я нахмурился, заметно напрягшись. Капитанов через плечо покосился на меня и повернулся, облокотившись всё о те же перила. — Да расслабься ты, — хлопнув меня по плечу, сказал он. — Не убивал я никого. Руки пока дошли только до молодняка. Они ж зелёные ещё, только стояли и смотрели. Это как требовать с первокурсников, почему обед не подан вовремя. Хотел я спросить, а ты что, какого-то другого цвета, но вовремя себя остановил. К этому времени послышались шаги, не иначе как свыше, и до нас, простых Пожирателей Смерти, плавно снизошла декан Гриффиндора прямо в ночной пижаме. — Довожу до Вашего сведения, господин директор, что не могу выполнить Ваше распоряжение привести мистера Долгопупса, — губы её кривились в насмешливой ухмылке. А глаза… Мерлин, эти глаза. Я видел в них такую гордость только тогда, когда Гриффиндор выигрывал Кубок Школы. Что случалось всего-то пару-тройку раз за последние лет десять. — Похоже, он покинул территорию Хогвартса. Как и некоторые другие ученики, поскольку мы с деканами не можем их найти. — Признайтесь, МакГонагалл, — произнёс Капитанов, — Вы не очень-то и старались их найти. Женщина поддёрнула плечом, будто собиралась размяться перед боем. Казалось, ещё немного и она выхватила бы палочку и отомстила бы не только за своих учеников, но и всех тех людей, которых я никогда не трогал, но в её понимании был непременно виноват во всех их бедах. — Очень жаль, — вообще-то не жаль, я солгал. — Как знать, как знать, может быть, они ещё сделают верный выбор и вернутся. По крайней мере, со своей стороны могу обещать, что в данном исходе они не понесут наказание. Ведь так Вы всегда меня учили? Что мы всегда даём второй шанс всем провинившимся, не так ли, Минерва? Я выразительно на неё посмотрел. Можно сказать, я намеренно провоцировал МакГонагалл, хотел прощупать её отношение и… Ну ладно, мне просто нравилось её нервировать. Впрочем, и без моих манипуляций можно было понять, что точка кипения декана достигла предела. — И не забудьте предоставить мне список «исчезших» учеников с утра, — дополнил я. — Что ж, идёмте, мистер Капитанов. Думаю, на этом стоит закончить сегодняшний день. Спокойной ночи, Минерва. И оставив багровую от гнева МакГонагалл за спиной, мы стали подниматься по лестнице. Но уже на втором этаже я резко вильнул в коридор, толкнув заместителя за собой. — Ты чего? Спальни на другом этаже… — зевнув, спросил Капитанов и встретился с моим недовольным взглядом. — Ладно, понял. Иду, не задаю вопросов. Я проигнорировал его и пошёл дальше, вынимая Карту Мародёров по пути. Амелия находилась в моей башне, что радовало. Что не радовало — в учительской было больше, чем три человека, и МакГонагалл, по всей видимости, направлялась туда жаловаться. Впрочем, не радовало не настолько, чтобы идти и разгонять очередной саммит на тему «Какой директор мудак». Я довольно долго петлял по тёмным коридорам; Капитанов, надо отдать ему должное, таскался за мной, как и обещал, без вопросов. Однако он всё же не удержался задать несколько, когда мы подошли к уборным. — Серьёзно, Снейп? — остановившись, он скрестил руки на груди. — Чтобы отлить, тебе теперь нужен телохранитель? Кажется, я совсем сломал его рассуждения, когда свернул в женский туалет. Заместитель поначалу так и остался стоять снаружи, но затем с громким вздохом вошёл вслед за мной. Шумный плюх, поднявший брызги из кабинки посередине, уведомил, что плакса Миртл как обычно находилась в своём убежище. Она с интересом высунула свою прозрачную голову через дверь. — Уйди, — приказал я; она обижено хмыкнула и вылетела через зеркало над раковинами. Миртл всегда меня слушалась. В общем-то, как и многие другие суеверные приведения после того, как кто-то из студентов ещё невесть когда распустил слух, будто мне известен тёмный ритуал по изгнанию призраков. — Итак, — заключил заместитель, уперев руки в бока, — мы пришли в туалет с привидениями. Что дальше по плану? Я вновь его проигнорировал, осматривая раковины. На одном из медных кранов была нацарапана крохотная змейка. Но чтобы тайный проход открылся, нужно было сказать что-то на змеином языке. Я не знал и не умел говорить на Парселтанге, но за годы, проведённые на стороне плохих парней, я всё же выучил одно слово, которое Тёмный Лорд произносил чаще всего. — Убей. Разумеется, слова, как такого, было не разобрать. Изо рта вырвался набор шипящих звуков; Капитанов вытаращился на меня. Сам кран заискрился странным переливающимся перламутром цветом и начал вращаться. Что-то громыхнуло. Раковина подалась назад, погружаясь вниз, пока не пропала из виду, открыв темнеющий зев широких труб. — Ты предлагаешь, — сказал, прочистив горло, заместитель, — спуститься… туда? Очевидно, идея пришлась ему не по вкусу. Капитанов провёл рукой по трубе и с брезгливостью растер слизь, оставшуюся на пальцах. Не думал, наверное, молодой князь, когда собирался в Англию, что придётся марать руки не только об кровь своих врагов. — Ну ты ведь хотел узнать, что я задумал, — ухмыльнулся я и сделал приглашающий жест. Капитанову потребовалось полминуты, чтобы решиться. Он цокнул языком и снял пиджак, перекинув его о стенку одной из кабинок. — Что? — спросил он, недовольно закатывая рукава белоснежной рубашки. — Тысячу фунтов за него отвалил. — Балуешься магловскими вещами? — поднял бровь я. — Их стиль мне нравится больше. Он обвёл мою мантию насмешливым взглядом, и я готов был уже сам толкнуть его в эту трубу. Однако Капитанов проворно закинул внутрь проёма ногу, затем другую. Держась обеими руками за края, оттолкнулся и скрылся в темноте. Глухим эхом отдалялись ругательства на русском. Я также не стал ждать, и вскоре темнота поглотила и меня. Скольжение по трубе было бесконечно долгим и склизким. Когда главный канал, извиваясь, стал круто уходить вниз, я наложил на себя кое-какие чары, позволившие не рухнуть на пол, как мешок с картофелем, а плавно слевитировать на ноги. — Мог бы и предупредить, — сказал Капитанов, то ли отряхиваясь от грязи, то ли растирая ушибленное место. Мы одновременно зажгли Люмосы, осветив тоннель с человеческий рост. Потёки ила на стенах означали, что находились мы где-то глубоко под Чёрным озером. — Знаю, что своими вопросами рискую разрушить твой образ загадочного подлеца, но всё же, — звенел эхом голос Капитанова. — Какого чёрта мы здесь делаем, а? Я двинулся вперёд, освещая палочкой дорогу. Шаги по мокрому полу раздавались звонкими шлепками. — Знаешь, как умерла та девушка-призрак в туалете? — спросил я. — Хорошее начало, — я не видел юношу, он шёл позади, но держу пари тот нахмурился. — С тебя самый дорогой венок на кладбище. Только без этих милых фраз на ленточках, меня от них тошнит. — Эту комнату, в которую мы направляемся, заложил Салазар Слизерин, один из основателей Хогвартса, — начал объяснять я. — Он заключил в ней чудовище, которое должно было истребить всех чародеев, рождённых не от чистой крови. — И ты решил выпустить одно чудовище, чтобы убить другое? — позади меня шаги стихли; я обернулся, бросив раздражённый взгляд на остолбеневшего заместителя. — Я понимаю, на войне все средства хороши, но это… Это уже перебор, Снейп. — Какая досада, — с поддельно разочарованным вздохом сказал я. — Не выйдет примитивной сказки. Герой в кои-то веки оказался благоразумным и отказался идти на верную смерть, дабы сразиться с великим чудищем. Я отвернулся, продолжив идти вперёд: — Расслабься, до тебя уже был чуть менее смышлёный герой. — Как умерла та девушка? — шаги за спиной возобновились и ускорились. — Эту комнату тысячу лет никто не мог найти. В легендах говорилось, только истинный потомок Слизерина сможет открыть её, — продолжил свой рассказ я. — Тёмный Лорд смог, будучи ещё сам студентом Хогвартса. Он нашёл вход и подчинил чудовище, которое создал Слизерин. Это был василиск. Доводилось слышать о таких? — Одного прямого взгляда в их глаза достаточно, чтобы убить, — серьёзным тоном подтвердил юноша. — Что ж, хотя бы один преподаватель ЗОТИ на моей памяти получает жалованье не только за красивые глаза, — усмехнулся я. Ну был ещё Люпин, но его глаза никак не вспомнить, да и что-то не хочется. — Миртл… Что называется, оказалась не в том месте, не в то время. Зашла поплакать в девчачий туалет о девчачьих проблемах. Но, я полагаю, что именно её убийство положило начало созданию крестражей. Тёмный Лорд создал из своего дневника первый крестраж. И по воле судьбы именно этот дневник уничтожил наш общий знакомый именно в этой комнате. Клыком василиска. Мы остановились перед гладкой стеной, на которой были вырезаны две змеи, свившиеся в кольца. Казалось, змеи были живы, и реагировали на движения своими глазами, в которых сверкали изумруды. Я снова произнёс слово. В стене появилась щель, разделив змей, и образовавшиеся каменные двери стали разъезжаться. Я прочёл заклинание; с палочки сорвались шары света и прилепились к потолку. Мы стояли на пороге просторной комнаты. Уходящие вверх колонны обвивали каменные змеи, отбрасывающие на стены длинные пугающие тени. На полу посередине комнаты лежал гигантский скелет свернувшейся в кольцо змеи, как напоминание о том, что даже мифические чудовища такие же смертные, как и все прочие. Я уверенным шагом прошёл к центру комнаты, медленно обойдя скелет. Череп и кости, обглоданные крысами. Всё, что осталось от чудища, державшего в страхе весь Хогвартс один долгий год. — Я будто на уроке истории, — хмыкнул Капитанов, сверяя со своим ростом размер черепа василиска. Он чуть-чуть не дотягивал с головой до лобной кости чудовища. А что было когда василиск открывал пасть? — Как Поттер уничтожил его? — Ему помог Дамблдор, — вздохнул я. — Не своими руками, разумеется. Послал Фоукса, чтобы тот выколол глаза василиску, а также меч Гриффиндора в распределяющей шляпе, «ведь меч является только истинному гриффиндорцу». А то, что сам засунул его в шляпу, упомянуть, конечно же, забыл. — Из твоих уст эта победа звучит не так… впечатляюще. Я оглядел череп василиска. В пасти недоставало нескольких зубов, и я даже рад, что Дамблдор не позволил мне забрать их все на опыты. Мне удалось тогда урвать всего лишь три. А сколько ещё не уцелело, съеденное временем… — Что ты творишь?! — остановил Капитанов, перехватив мою руку, когда я попытался выломать один уцелевший клык. — Беру трофей, — усмехнулся я и закончил своё дело. В руках оказался увесистый клык, размером со столовый нож. Капитанов смотрел на меня со смесью восхищения и злости. Он сжал кулаки и сделал резкий, неожиданный выпад, пытаясь выхватить клык из моих рук, но я увернулся наставив на юношу палочку. — Я рассказал тебе об этом, не для того, чтобы ты мне помешал, — спокойно ответил я. По правде говоря, я и сам не до конца понимал, зачем. Может быть, нужно было поделиться с кем-то, но ни Дамблдору, ни Амелии сей секрет я доверить не мог. Может быть, каким-то эгоистичным желанием хотелось, чтобы мой хладный труп всё же знали, где искать. — Это самоубийство! — выкрикнул юноша. Эхо подхватило его слова и разнесло по всей комнате, раздваиваясь у самого потолка. — Я не дам тебе этого сделать. — Это почти что трогательно, — уведомил я, надёжно пряча клык во внутреннем кармане мантии. — Но не думаю, что есть поводы для волнений. — Поводы для волнений?.. — задыхаясь гневом, переспросил Капитанов. — Поводы для волнений?! — Но кто-то должен это сделать, не так ли? — ответил я. — Навряд ли Поттеру удастся подобраться к Тёмному Лорду настолько близко, как мне, и ко всему прочему, уйти живым. К тому же, скорее всего, мальчишка потеряет меч благодаря сделке с гоблином. А я… Тёмный Лорд даже не помысливает о предательстве с моей стороны. И я надеюсь, что эффект неожиданности спасёт мне жизнь. — А если нет? Ты подумал, что будет с Амелией? Я помолчал, отведя взгляд в сторону. В груди всё опустилось, и сжалось горло. — Она сможет найти себе кого-то лучше, — наконец признался я. — А под это описание подойдёт любой человек. Капитанов толкнул меня обеими руками в грудь так, что я отшатнулся, и не очень-то вежливо послал нахрен.***
— Северус! Мне сообщил Билл… — ворвавшись в кабинет, выкрикнула девушка. Она остановилась у моего стола, переводя дыхание. — Ты… уже знаешь? — Знаю ли я, что твой брат покинул Гринготтс верхом на драконе? — я смял в руках письмо от Малфоя. — Весь Лондон уже знает. Я подошёл к окну, сунув руки в карманы, чтобы Амелия не видела сжатых кулаков; всматривался в тёмные очертания гор, но не видел их. Значит… сегодня. Разумеется, я морально готовил себя к этому моменту, продумывал план ещё с того дня, когда Дамблдор раскрыл мне истинное предназначение мальчишки. Убеждал себя, что хотя бы раз в жизни нужно поступить правильно. Как того требуют нормы морали, которым меня никто не учил и которые я никогда не соблюдал. Но когда час подступил… Закрались сомнения. Я не струсил, я понял, что мне есть, что терять. И здесь моя непоколебимая уверенность в своих действиях дала трещину. Правду говорят: любовь пробуждает в нас неизведанное. Заставляет нас идти на не всегда разумные поступки. Но по-другому я уже не мог. После того, как Амелии не стало, я пытался помочь её брату, и эта помощь была не искренней. На самом деле я пытался вымолить себе прощение и избавиться от снедающего чувства вины. Но теперь я точно знал, что иду на это не ради себя. Мною двигало лишь одно желание: дать той, что люблю, спокойную, нормальную жизнь, которую она заслуживает, о которой всегда мечтала. — Какой план? — не выдержала Амелия, тронув меня за плечо. — Гарри скоро будет здесь. Нам стоит… Я перехватил её руку, обернувшись. Поднёс её кисть к своим губам, осторожно мазнув по мягкой коже. Вот оно. Самое важное в жизни — любовь. Она побуждает к жизни. За неё не стыдно умереть. Благодаря ей я цеплялся за прошлое, и благодаря ей я перестал на него оглядываться. — Ты останешься здесь, — тихо сказал я. — Ты останешься здесь, потому что ты дала мне обещание, помнишь? Амелия одёрнула руку, словно ошпарившись. Возмущённо взглянула, сделав пару шагов назад. С улицы донеслось громкое завывание: это включились сигнальные чары в Хогсмиде, оповещающие о несанкционированной трансгрессии. Никто из нас не обратил на них внимания. Взгляды столкнулись, точно мы впервые друг друга видели. — Ты обещала мне, что однажды выполнишь одну мою просьбу без лишних вопросов и возражений. Так вот она. Ты останешься здесь. — Предлагаешь мне сидеть здесь? Пока все будут сражаться?! — Разумеется, нет. Это было бы слишком бесчеловечно с моей стороны, — ответил я. — Я приведу Поттера сюда. Мы расскажем ему о том, что должны. — В чём подвох? — нахмурилась Амелия. — Без вопросов, — напомнил я. — Без возражений. Это не просто обещание, это магический контракт. Она понимала, что загнана в клетку снова. Я загнал её туда. И мне до замирания сердца было жаль, как жалеет неравнодушный посетитель исхудавшего зверя в зоопарке. Затравленный взгляд на меня. Затем молящий на портрет Дамблдора. Но он, как и я, оставался немым зрителем. — Хорошо, — почти шёпотом согласилась она. В один шаг я оказался рядом с ней, притянул к себе. Но осознание того, что я с ней прощался кидало тень на всё происходящее. От этого становилось жутко и холодно. Любые касания морозили кожу, точно снежинки на заледеневшем стекле. Столкновение губ, но мы будто бы не мы, не здесь, не в этой комнате. Понимание такое чёткое, стирающее все другие мысли: в прощальных поцелуях нет теплоты. Их охлаждало неотвратимое расставание. И мне вдруг стало до нестерпимого, до невозможного мало той близости, что случилась с нами за все эти годы. Хотелось побыть ещё немного, ещё минуту поговорить с ней. Запомнить запах, который впитался уже где-то внутри переносицы. Её мягкие лисьи волосы в моих руках, на моей груди, когда мы засыпали. Россыпь солнечных клякс на щеках, и самые зелёные на свете глаза. Я понимал, мне пора, но всячески оттягивал минуту ухода. Во взглядах — одно лишь отчуждение. Жестокая борьба разума и сердца. Разум победил. Разум всегда во мне побеждал, чего не скажешь о ней. Но ушёл я. Во взглядах перед разлукой не было тоски. В нём безмолвствовал протест. Против себя самих. Пламенные чувства вновь проиграли холодному разуму. Во мне они всегда проигрывали. Чаще всего… Выйдя из башни, захлопнув дверь, охраняющуюся горгульей, я прислонился к стене и не мог отдышаться. Уверенность, что я снова потерял любовь всей своей жизни, заполонила всё вокруг, не давала сосредоточиться и сделать ни вдоха. Я почувствовал жжение в руке, и оно меня отрезвило. Кто-то из Кэрроу, которых я послал сегодня дежурить в башню Когтеврана, вызвал Тёмного Лорда. Они не стали бы его вызывать, если бы не увидели Поттера своими глазами. Значит, мальчишка уже здесь. А Тёмный Лорд, вероятно, на пути сюда. Я одёрнул мантию, бросив взгляд на по-прежнему запертую дверь, и помчался к башне Когтеврана. — Снейп! — я чуть было не столкнулся с Капитановым, вылетевшим из-за угла. — Вот. Сделал всё, как ты просил. Он протянул мне карту Мародёров, и я выхватил её, разворачивая на ходу. — Кэрроу оба в башне, — проговорил я, сканируя взглядом карту. — И Поттер там, и… Лавгуд? А остальные? — Не знаю, откуда нарисовалась Полумна… — ответил юноша, зачесав волосы назад, — но Гарри прибыл в Хогсмид вместе с Роном и Гермионой. Я проследил, чтобы они вошли в таверну. — Плохо, — сказал я, спрятав карту в карман. — Значит, орден уже уведомлен. Времени мало. Мы ускорили шаг, минуя коридоры. С этой минуты у меня появилось несколько претензий к основателям Хогвартса. Планировка замка оставляла желать лучшего. Башня директора была слишком далеко расположена от других. Неужели Дамблдор точно так же носился по коридорам, когда случались неприятности? Что ж, это бы объяснило, почему я за ним нередко не поспевал, когда приходилось следовать за ним по тем же неприятностям. — Ты выбрал сторону? — спросил я. — По-моему, самое время. — Я не делю мир на белое и чёрное, Снейп, — фыркнул Капитанов. — Но раз уж ты спросил… Я останусь в Хогвартсе. — Тогда не иди со мной, — в приказном тоне сказал я. — А кто прикроет тебе спину? До башни Когтеврана оставалась всего пара коридоров. Мы остановились, чтобы немного привести дыхание в норму. Я вновь проверил карту: к компании Поттера и Лавгуд присоединилась МакГонагалл. Имена членов ордена также начали мелькать в различных частях замка. Амелия… никогда ещё не видел её настолько послушной. — Слушай меня, — серьёзно обратился я. — Дальше я пойду один. Ты говорил у тебя есть план, так что самое время им воспользоваться. Амелия с этих пор на тебе. Она очень важна. Она способна в одиночку перевернуть весь исход этой войны… Так что, если хоть один волос упадёт с её головы… — Ты откусишь мне мою, — закончил с ухмылкой Капитанов. — Знаем… слышали… — Возьми, она мне больше не понадобится, — я протянул карту Мародеров. — Что же… Надеюсь, твой план исполнится так, как ты задумал. — Надеюсь, твой тоже. Мы обменялись уважительными взглядами, и юный князь протянул руку. Мы скрепили уговор крепким рукопожатием. Если бы кто-то всего лишь год назад сказал мне, что я заимею дружбу с таким человеком, как Капитанов, я бы счёл того сказочником. Однако… жизнь полна сюрпризов, но мне их, пожалуйста, больше не нужно. Прислушиваясь к звукам вокруг, дальше я пошёл один. Мимо вильнуло несколько серебристых кошек с узорами вокруг глаз, точно насаженные на нос очки. Плохо… Один из деканских Патронусов мог предназначаться Амелии. Однако я не торопился. В таких делах спешка могла сыграть злую шутку. Мои спокойные шаги довольно гулко отражались от пустых стен, и я не стал никак этому препятствовать. Напротив, я хотел, чтобы моё приближение услышали. — Кто здесь? — послышался встревоженный голос МакГонагалл. — Я. Я вышел из-за рыцарских доспехов, которые украшали коридор. При виде меня женщина вскипела нерастраченной ненавистью. Она подняла палочку, сжав плотно губы. Я невербально прочёл обнаружение жизни, и почувствовал три потока энергий при том, что глаза видели только МакГонагалл. — Где Кэрроу? — занял я возникшую паузу. Спрашивать про Поттера было бы слишком банально. А я задумал непредсказуемый спектакль. Интересный. Такой, чтобы даже самый скептичный зритель не заскучал. — Думаю, там, где Вы велели им быть, Северус, — ответила декан. Я подошёл ближе, обшаривая глазами пространство за её спиной. Наверное, это было моей ошибкой, поскольку МакГонагалл поняла, что я знаю… — Я полагал, что Кэрроу захватили человека, незаконно проникшего на территорию школы. — Вот как? — неправдоподобно удивилась профессор. — На каком же основании Вы это полагали? Я слегка согнул левую руку в локте. — Ну да, ну да… — фыркнула МакГонагалл. — Как я могла забыть! У вас, Пожирателей Смерти, свои каналы связи. — Не припомню, — я сделал вид, будто не слышал её уколов, пристально обведя взглядом её клетчатый халат, — чтобы сегодня была Ваша очередь патрулировать коридоры, Минерва. — Есть возражения? — Лишь хочу узнать, что заставило Вас подняться с постели в столь поздний час. — Я услышала подозрительный шум. — Вот как? Но здесь же совсем тихо, — я заглянул ей прямо в горящие ненавистью глаза. Неожиданно больно, должен сказать. — Минерва, я не буду с Вами драться. Мои слова прозвучали непредвиденно мягко и без тени насмешки. МакГонагалл тоже уловила эти интонации и, казалось, на секунду замешкалась. Внутри загорелась несмелая, обманчивая надежда, что она опустит палочку и мне не придётся причинять давнему сопернику боль. Но секунда ей требовалась, чтобы решиться. Выпад, настолько молниеносный, что мало кто ожидал бы подобного от стареющего декана. К счастью, я был знаком с МакГонагалл слишком долго, чтобы мои щитовые чары сработали также стремительно и ничуть не уступили её заклинанию. Однако они заставили женщину лишь покачнуться, и она быстро пришла в себя, готовая к новому нападению. На этот раз МакГонагалл направила палочку на факел на стене, и Поттеру пришлось сбросить мантию-невидимку, чтобы оттащить подружку-Лавгуд от летящего на них пламени. Но оно едва лизнуло их спины, превратившись в огромное огненное лассо, направившееся под чутким руководством декана на меня. — Хотите спалить школу раньше меня? — спросил я, возведя водяную стену перед собой. Огонь и вода столкнулись в грозовом шипении. Стало в буквальном смысле очень жарко; воздух вокруг сгустился в облако пара и дыма. Но на этом расправа МакГонагалл надо мной не закончилась, и она не теряя ни секунды преобразовала выделившийся пар в рой разящих кинжалов. От них меня спасло лишь то, что я вовремя шагнул за латные доспехи, в которые тотчас же вонзились ножи один за другим со скрежетом разрываемого металла. Я не был удивлён свирепостью, с которой МакГонагалл швыряла в меня заклинания, но я всё же от души надеялся, что воспоминания о былой дружбе сделают её гнев чуть менее смертоносным. Но, похоже, убийство полоумного деда МакГонагалл мне уже не простит. Поговорка, не делай добра, не получишь зла, прозвучала бы здесь как нельзя кстати. — Минерва! — послышался визгливый голос. Уворачиваясь от молний, я бросил беглый взгляд за спину МакГонагалл. К ней на помощь спешили Флитвик и Стебль, тоже в пижамах, а за ними спешно переваливался Слизнорт в махровом халате. — Нет! — подняла свою палочку Стебль. — Больше Вы в Хогвартсе не убьёте никого! В свою защиту должен сказать, что не выпустил ни одного ответного заклятия, хотя руки очень даже чесались. А если бы у меня была свободная секунда, то я бы закатил глаза. Но её не было, как и не было хоть малейшего намёка на дальнейшие переговоры. И тут я наконец заметил её. Когда Слизнорт привалился к стене, спасаясь от отскакивающих от моей руки молний. Сжимая палочку, Амелия переводила полный отчаяния взгляд то на меня, то на деканов. И я помог ей решить, точнее, не оставил неверного выбора. Мне предстояло отбиваться от трёх противников сразу, и я, трезво оценив свои шансы, не стал продолжать собственную казнь. Я сделал то, о чём сам ни раз просил Амелию и считал лучшим вариантом, если бой заведомо проигран. Я сбежал. Бросился в другой коридор, ввалившись в пустой класс. Не останавливаясь, в мгновение оказался у окна и, прикрыв рукой лицо, выскочил в него. Это, конечно, не с Астрономической башни выпасть, но шанс переломаться до последней косточки настолько же велик. К счастью, польза от изучения тёмных искусств всё же была. Благодаря им я научился летать. Но сначала прихоть гравитации: падение, вперемешку с битым стеклом. Я затормозил его; тело испытало колоссальную перегрузку, будто на меня упала бетонная плита. Затем секунда невесомости, та, что вызывает эйфорию, и сам полёт, а с ним и чувство облегчения: сегодня я смог улизнуть. Сам процесс левитации, в целом, схож с трансгрессией. При второй ты разделяешь себя на части, чтобы в мгновение ока собраться в другом месте воедино. При первом же ты расщепляешься на атомы, чтобы стать лёгким настолько, чтобы плыть по воздуху. И разумеется, полёт требует в тысячу раз больше концентрации. Собрать свои атомы, когда те разлетелись во все стороны, ты уже не сможешь. Я не ждал прощальной вечеринки в свою честь, но разноцветные молнии в спину вполне заменяли фейерверки. Приходилось вилять из стороны в сторону, эдаким пьяным вороном, пока Хогвартс не остался далеко позади. Ночь стояла ясная, звёздная. Похоже, погода не подозревала о надвигающейся угрозе, а, может, поддерживала по-своему. В Хогсмиде светилось каждое окно. Выли сигнальные чары, сопровождаемые шумом возбуждённых голосов и громкими, точно выстрелы, хлопками. Улицы быстро заполнялись фигурами, все, как одна, в чёрных плащах. При моём приближении голоса стихли; все присутствующие обратили головы в мою сторону. Я приземлился на главной улице, туман выплюнул мою фигуру, и едва фонарный свет осветил моё лицо, разговоры вновь возобновились. Кто-то в толпе нервно, почти истерично рассмеялся. — Эффектное появление, ничего не скажешь, — высокомерно усмехнулся Яксли. Компания возрастных женщин, с которой он стоял, бросала на меня заинтересованные взгляды. — Где Тёмный Лорд? — спросил я. — Скоро прибудет, — ответил он. — Повелитель приказал собрать все наши силы. Нас ждёт великий бой! Многие услышавшие его восклицание Пожиратели заулюлюкали, но были и те, кто против воли поёжился. — Если ты называешь «боем» расправу над детьми, — я приподнял уголок губ и откланялся. Я двинулся дальше, вдоль по главной ходсмидской улице, к пабу «Три метлы», который с недавних пор облюбовали Пожиратели. Как забавно, раньше это место было лишь для хороших парней, а теперь «Три метлы» и «Кабанья Голова» поменялись местами. Эйвери, Майкнер и Мальсибер стояли на крыльце таверны, каждый держал по пинте пива в руке. Мы обменялись дежурными фразами, но вскоре я понял, что школьная дружба так и осталась в школе, и быстро утратил интерес к их обществу. Я оглянулся в поисках знакомых лиц. К битве готовились не только Пожиратели. Оборотни, небольшая группа из пятнадцати-двадцати человек, держались особняком. Их очевидным вожаком выступал Сивый. Однако основную массу тёмного войска составляли те, кто не был удостоен звания «Пожиратель Смерти». Но, держу пари, они рассчитывали получить метку, если удачно проявят себя в бою. — Северус! Северус! — я обернулся на оклик. Люциус бежал ко мне, расталкивая всех на пути. За ним неслась его неизменная женская компания, состоящая из двух сестёр, бывшими в девичестве Блэк. Малфой выглядел так же, как в ту ночь, когда явился ко мне на порог после Азкабана. В лохмотьях вместо одежды, со страшными отметинами наказаний за побег Поттера; один глаз его заплыл и совсем не открывался. Нарцисса, в отличие от мужа, выглядела настолько безупречно, насколько позволяло её положение. Однако даже дорогая косметика не могла скрыть глубокие мешки под глазами. Что до Беллатрисы… Она была Беллатрисой. — Где мой сын?! — взяв меня за грудки, прокричал Малфой. — Где Драко?! Ты не взял его с собой?! Вот о ком я подумал первым, разумеется. О вскормыше Малфоя, других же дел нет. — Я никого не взял, как видишь, — с трудом оторвав его руки со своей мантии, сказал я. — Но ты здесь, — заметила Беллатриса. — Почему? — Потому же, почему и все… Поттер. Беллатриса уже собиралась сказать что-то ещё, но вдруг раздался рёв, нечеловеческий и незвериный. Казалось, будто из-за него пошатнулись даже горы, закрывавшие Хогвартс. Но они в действительности пошатнулись: из-за самых вершин показались великаны. — А вот и наши маленькие друзья, — нараспев пророкотала Беллатриса и захлопала в ладоши. Великанов было немного, всего пять, но и этого было достаточно, чтобы я нервно сглотнул слюну. Они прорывались сквозь деревья, словно через сухие заросли камыша. А затем раздался голос. Холодный, высокий и ясный. Он гремел повсюду, в лесу, в горах и в замке вдалеке. — Я знаю, что вы готовитесь к битве. Все начали озираться, в попытках понять откуда он исходит. Кто-то в толпе выкрикнул «Там!», и головы повернулись к холму, с высоты которого был виден весь Хогвартс и весь Хогсмид. Тёмный Лорд стоял спиной к своим слугам. Но взгляды из были прикованы не к нему, а к сфере, парящей в воздухе, мерцающий бледным светом. Внутри неё, свернувшись в изящные кольца, находилась змея. Сейчас, Дамблдор, самое время для Вашего «Кхе-кхе». — Ваши усилия тщетны. Вы не можете противостоять мне. Я не хочу вас убивать. Я с большим уважением отношусь к преподавателям Хогвартса. Я не хочу проливать чистую кровь волшебников. Отдайте мне Гарри Поттера, и никто из вас не пострадает. Отдайте мне Гарри Поттера, и я оставлю школу в неприкосновенности. Отдайте мне Гарри Поттера, и вы получите награду. Даю вам на раздумье время до полуночи. Тёмный Лорд ещё несколько секунд смотрел на светящийся вдалеке замок, затем обернулся к своим союзникам. На этот раз его голос звучал тише и разносился прямо в наших головах. — Вы слышали. Битва начнётся в полночь. Поттера не трогать, он мой. Остальных — убить. И чем больше, тем лучше. После произнесённых слов он улетел, растворившись в ночи, и сфера со змеёй устремилась за ним, точно вторая луна на небосводе. Многие начали расходиться, кто в паб — урвать последний виски, кто особенно глупый и амбициозный — ближе к границам. Но были и те, кто поспешил в ту же сторону, куда улетел Тёмный Лорд. Метки на руках горели в призыве, в том числе и моя. Путь вывел меня и ещё горстку неудачников на околицу Хогсмида, к старому, разваливающемуся домишке с заколоченными окнами. Именно Визжащую хижину выбрал Тёмный Лорд для встречи и, видимо, отсюда собирался командовать парадом. Он ничего не спрашивал, ничего не предвещал. Он просто отдавал приказы, задумчиво перекатывая в длинных пальцах Бузинную палочку. Так, Яксли было поручено руководить штурмом на Главные ворота, Долохов должен был зайти со стороны Тёмного Леса, Лестрейндж предстояло направить великанов к стенам, а мне… попробовать разблокировать тайные выходы, которые я сам же и заблокировал. — А что д-делать мне? — затравленным голосом спросил Малфой. Тёмный Лорд бросил взгляд, будто только сейчас вспомнил, что вызвал и его тоже. — Будешь моим посыльным. Малфой дрогнул, но не проронил ни слова. Как унизительно, наверное, стать сродни домовому эльфу, когда летал так высоко. Впрочем, неважно. Малфой сегодня последний человек, за которым мне пристало беспокоиться. Взгляда я не отрывал от той клетки, в которой была заключена змея. Казалось, сфера состояла из одного света. Но, разумеется, здесь была замешана непозволительно сильная защитная магия. Однако стоит учитывать, абсолютно любое заклинание, будто стекло: следует найти лишь точку, ударив по которой чары разлетятся на тысячу осколков. В теории звучит хорошо. На практике же я не решился даже оценить энергию, исходящую от сферы. Не лучшая идея, знаете ли, проводить подобные эксперименты в помещении, полном смертельно опасных магов. Не думал, что когда-либо изъявлю такое желание, но… Нужно остаться с Тёмным Лордом наедине. Как? Та ещё дилемма. Тем более, что он, раздав приказания, выгнал всех подчистую. Моё задание было относительно простым. Я заведомо знал, что тайные проходы из Хогвартса никак не открыть. Но дело было даже не в моей добросовестной работе, а в членах ордена: скорее всего, они также догадались, что стоит наложить дополнительные чары, поскольку выходы работают так же и на вход. И всё же, чтобы потянуть время, я решил, что проверю хотя бы один. Долохов уговорил взять несколько Пожирателей к себе в помощь. Однако мы даже не успели выйти из Хогсмида, как появилась новость. В «Кабаньей Голове» обнаружились ученики. И я поспешил туда. Это был первый и последний раз когда таверна была сплошь и рядом забита детьми — всеми несовершеннолетними студентами и слизеринцами… на удивление, не в полном составе. Последних мы допросили, но толку с них было немного. Руководивший эвакуацией Кингсли позаботился о том, чтобы Слизерин прошёл последним и не сумел вовремя донести до своих тёмных родителей о последнем доступном проходе. — Где старшие слизеринцы? — вопросительно уставился я на третьекурсника своего факультета. Тот промямлил что-то про Хогвартс, избегая прямого взгляда в мои глаза. Я обезоружено посмотрел на замок, готовящийся к битве, и не мог поверить. Либо на всех слизеринцев наложили Империо, либо я действительно научил их любить Хогвартс. Вздор и только…***
Построение перед подходом к стенам, обрывки передаваемых указаний. Не было ни напутствующих слов, ни пафосных речей, столь излюбленных Тёмным Лордом. Над полем, предстоявшим стать полем для битвы, зависла тишина и напряжение, которые вот-вот вылились бы в бешенство и агонию сражения. Часы пробили полночь. Сухой кивок. Палочки рассекли холодный воздух, выпустив тысячу цветных молний, слившихся в единый луч. Мигнула вспышка, осветившая на мгновение пространство вокруг, точно дневное солнце. Барьер, охранявший Хогвартс с самого его основания, был разрушен. Кто-то крикнул «В атаку!». Сперва как едва различимый звук, затем набравший силу грохот, подхваченный яростными голосами. Завыл звериный отряд оборотней. Я стоял позади всех и наблюдал, как войско в тёмных плащах и мантиях ринулось на замок, точно сошедшая с гор чёрная лавина. Непроизвольно посмотрел под ноги, ощутив как задрожала земля. Двинулись великаны. Стрелами, устремившимися ввысь, пронеслись наездники на мётлах. В тех, кто наступал в открытую, по земле, полетели молнии. Некоторые падали замертво, без шансов подняться, другие успевали уклониться и, давя своих же упавших товарищей, бежали дальше. Я продолжал стоять, глядя как пушечное мясо подбирается всё ближе к стенам школы. Наконец мелькнули первые вспышки из окон замка, посыпались искры. Кто-то из башни Когтеврана выпустил струю огня, поджёгшую землю внизу, а вместе с ней и людей. Послышались первые крики боли и столь противоположные им крики азарта. Что ж, теперь, как на ладони, можно было рассмотреть, как сосредоточил своё войско орден. Из Астрономической башни, из башен Гриффиндора и Когтеврана то и дело летели молнии, озаряя светом силуэты выпускавших их волшебников. Стратегически отличное решение, поскольку эти башни являлись одними из самых высоких во всём замке. Но меня огорчало, что нашлись добровольцы, которые вышли на территорию, чтобы вступить в открытый бой. Зачем это геройство было нужно, непонятно. То ли тянули время для Поттера, то ли защищали прямые проходы в школу живым щитом. Я искренне надеялся, что Амелии в рядах этих отрядов-самоубийц не насчитывалось. Наконец, спустя несколько минут наблюдений, в голове моей начал выстраиваться план. Я отметил, что никто не решился зайти с поля для квиддича. Для этого нужно было сделать большой крюк через Тёмный лес, что для многих — непозволительная трата времени. А абсолютно открытая местность, что называется, одна травинка, ни сосенки, сделала бы любого лёгкой мишенью, поскольку стадион можно было увидеть почти с каждого окна. Зато решил рискнуть я. Но времени было мало. Долохов уже направился в Тёмный лес выкуривать кишащую в нём нечисть. И можно быть уверенным, что то, что в нём водилось, не примет ничью сторону. Поэтому, не теряя ни секунды, я вновь обернулся туманом, полетев в сторону леса. Держась низко, едва не задевая верхушки, я приземлился у редеющих деревьев, спрятавшись за одним. Наложил на себя невидимость и пошёл пешком к полю. Жаль, что невозможно поддерживать невидимость и летать одновременно. По крайней мере, запаса моих сил на два столь мощных, энергозатратных заклинания попросту не хватило бы. Интересно, а смог бы Тёмный Лорд? Я ускорил шаг и пересёк стадион, наверное, быстрее, чем кто-либо из игравших здесь ловцов. Теперь от двора меня разделяла лишь большая лужайка. Однако битва уже смещалась всё ближе к замку. Великаны долбили северную башню, в них из окон Астрономической летел дождь из молний. Внизу же, за вход с этой же стороны, велась ожесточённая схватка. Подходя к самой гуще сражения, я судорожно вглядывался в лица «светлых», на каждого из которых приходилось по двое-трое «тёмных». Гремели взрывы. Всюду слышались звуки разбиваемых стёкол. Зелёные молнии обгоняли красные. Прямо мне под ноги шлёпнулось тело одного из Пожирателей. Мантия его тлела и дымилась. Я не узнал кто это был, поскольку лицо его было скрыто под маской. Зато узнал близнецов Уизли, спина к спине отбивающихся сразу от пяти окруживших их мужчин в плащах. Я было поднял палочку, чтобы помочь, но опоздал на мгновение: в двоих Пожирателей угодили красные вспышки. Очевидно, близнецы были не одни, и они быстро расправились с остальными тремя. Я прижался к колонне, когда мимо меня пронёсся их отец, Артур Уизли, собирая оставшихся бойцов и отступая. Очевидный перевес сил всё же был не в пользу Хогвартса. Чувство собственной бесполезности охватило меня с головой. Я не мог в открытую поддерживать желанную для меня сторону, как и не мог поднять палочку против тех, кто называл меня союзником. Молчу и о том, что не представлял, как подступиться к Поттеру и рассказать, что должен, даже если и удастся найти мальчишку. А… будь, что будет. Я махнул рукой и снял с себя невидимость. Группа егерей, подоспевшая на подмогу, наставила в меня палочки, но быстро их опустила, не признав во мне врага. Я кивнул им и вошёл прямо в отвоёванный вход. Войско Тёмного Лорда уже проникло в замок. Повсюду была разруха. Стены дрожали от непрекращающихся взрывов и ударов великанов, на полу валялись ошмётки знамён факультетов, наряду с завалами осыпавшейся кладки и осколков битых стёкол. Пахло дымом, пылью и смертью. Ну вот, стоило покинуть замок всего на пару часов, как он тут же превратился в развалины. Что изменилось бы, если бы я остался? Смогло бы, как говорил Дамблдор, одно зернышко риса перевалить сторону весов? — Северус! — нагнал меня голос Малфоя. Я обернулся; Люциус, спотыкаясь, бежал ко мне со двора. — Ты должен вернуться! Тёмный Лорд приказал найти тебя. И действительно, за грохотом и стучащей крови в ушах, я не заметил, как загорелось запястье. — Он отзывает меня? — удивился я, машинально почесав метку. Малфой лишь мотнул головой, затравлено оглядевшись. — Почему? Битва в самом разгаре. — Драко, — вымолвил он, припав на меня, едва переводя дыхание. Затем вытянул голову, стараясь выхватить среди мелькающих лиц искомое. — Ты видел Драко?! Он жив?! — На рассвете родится новый мир, — со злостью бросил я, — а всё, что тебя заботит, это кому отойдёт твой особняк и армия эльфов? Малфой отшатнулся, будто я его ударил. Оскорбленно задрал подбородок. Мимо просвистела алая молния, и я толкнул друга от следующей за ней второй, а сам увернулся, едва не потеряв равновесие. — Есть ценности в жизни дороже, чем богатство, Северус, — прорычал Люциус, отряхиваясь. Я нахмурился, не веря ушам, что подобное сказал Малфой. Нам пришлось вновь выйти во двор, чтобы не мешать забегающим внутрь Пожирателям. — Чего от меня хочет Тёмный Лорд? — перевёл я тему. — Не знаю, он не докладывает, — бросил Малфой. — Тебе следует поторопиться, ты же знаешь, как Тёмный Лорд не любит ждать… А я и так потратил уйму времени, чтобы тебя найти. — А что будешь делать ты? — спросил я. Послышался новый взрыв, совсем рядом с нами. Пожиратели проломили стену второго этажа. Огромные булыжники рухнули на навес над двором; крыша не выдержала тяжести и проломилась. Среди сыплющейся пыли и дыма проглядывалась неясная прозрачная фигура человека… — Невидимка! — прокричал высокий массивный человек в маске, указав рукой в её направлении. Человек под мантией бросился бежать. Сажа и копоть осели на плащ-невидимку, делая его фигуру похожей на извалявшегося в грязи призрака. Целая группа противников помчалась вдогонку. — Это Поттер! — тряхнув меня за плечо, вскричал Малфой.— Точно Поттер! Идём! Поттер-то, Поттер. Но кто именно? Впрочем, это не имело значения. Спасти следовало любого… Люциус, слабый и вымотанный после пыток Тёмного Лорда, рванул так, будто у него открылось второе дыхание. Призрака всё сложнее было разглядеть, несмотря на периодически мелькающие из-под мантии ботинки, и мы лишь бежали за группой Пожирателей, преследовавшей его. И чем дольше мы бежали, тем сильнее я осознавал, кто скрывался за мантией. Крики товарищей «Лови его!» тонули в общей симфонии битвы; многие бежали нам навстречу, в замок, опасаясь быть раздавленными четырёхъярдовыми ногами великанов. А со стороны поля надвигалась новая угроза — единой тучей, разносящей могильный холод, наплывали дементоры. Полуневидимка резко вильнул влево, скрывшись на пару мгновений за башней. Этих мгновений хватило, чтобы выскочившая группа преследователей потеряла его из виду. Вероятно, человек за мантией успел вытянуть с неё всю грязь. И теперь я уже точно убедился в своих опасениях. Казалось, по венам потёк чистый адреналин. — Рассредоточьтесь, — приказал Малфой. — Он не мог уйти далеко. Вокруг были лишь голые стены замка. Ни окон, ни дверей. Пожиратели, будто слепые, ощупывали руками воздух. — Акцио, мантия! — приказал один, и того сразу же подняло в воздух, словно подвешенного за лодыжку. Затем второго, стоявшего рядом Пожирателя, поразило то же заклинание. Но тот, кто колдовал, не оставил их парить в воздухе, а отбросил в стену. Тела их обмякли, оглушённые, наброшенные друг на друга. Третий вдруг резко испарился, а четвёртый, даже не успев осознать, что произошло с товарищем, рухнул на спину, поражённый Петрификусом. Я опустил взгляд под ноги, где мимо моих башмаков пронеслась крыса. Осталось всего двое из шести преследователей, и те, издав крик, полный животного страха, бросились бежать. — Трусы! — крикнул им вслед Малфой и резко обернулся, взбешённым взглядом сканируя пространство. — Где ты, Поттер?! Остались только мы! Хватит прятаться! — Пожалуй, и вправду хватит. Все звуки вокруг будто стихли разом, когда она появилась за нашими спинами, стянув мантию-невидимку. Прекрасные, цвета лисьего меха волосы Амелии сбились в беспорядке, растрепавшись из пучка на затылке, и она то и дело их раздражённо смахивала с лица. Вся в царапинах и мелких ссадинах; по скуле бежала струйка крови. Моя живая женщина-самоубийца. — Ты?! — задохнулся возмущением Люциус и наставил на неё палочку. Он сделал шаг к ней навстречу, но замер, остановленный воткнувшейся в спину палочкой. На сей раз моей. — Сделаешь ещё шаг, — зарычал я, — и я убью тебя. Люциус будто и не слышал, поглощённый жадным рассматриванием моей женщины. — Я не шучу, — я резко дёрнул его за плечо, буквально заставив обратить внимание на меня. — И даже не сделаю скидки за дружбу. Наконец рассеянные, будто пьяные глаза Малфоя встретились с моими. — Он нас простит, Северус! — произнёс он со странными, сумасшедшими нотами в голосе. — Он простит нас! Я верну всё, Северус, понимаешь?! Стоит лишь привести девчонку к нему, как он всё простит… У меня будто сорвало все барьеры разом. Ярость затопила всё сознание. Я взял Малфоя за грудки, едва не оторвав того от земли. — Ты жалок, — выплюнул я. — Готов обменять одну жизнь в обмен на другую? Вся вдруг нахлынувшая злоба ушла так же быстро, как и появилась от одного взгляда на сжавшегося на месте друга. Я разжал кулаки. Мантия выскользнула из моих рук, и Люциус отшатнулся, едва устояв на ногах. Он просто боялся. Страх главенствовал над разумом, и я не имел права винить его за это. Он хотел защитить близких всеми способами, что подворачивались на пути — я делал то же самое. Но если он страшился за сына, за семью, то мой страх стоял передо мной, воинственно настроенный. — Она под моей защитой, — сказал я, бросив снисходительный взгляд на Малфоя. — Никто не посмеет ей навредить, пока я рядом. Амелия тяжело вздохнула, спрятав палочку за пояс, и кивнула мне. Она склонилась, чтобы поднять мантию-невидимку с земли, а Малфой вдруг залился хохотом: — Так я был прав? Она настоящая? И ты… А как же твои слова, будто она посредственность, ничего из себя не стоящая? — Посредственность? — переспросил я; Амелия замерла полусогнувшись, напряжённо вслушиваясь и не глядя в мою сторону. — Это слово точно не про неё. Она невероятна. Чрезмерно умна и остра. Она талантлива и невероятно сильна. Она несдержанна, но должен же быть в ней хотя бы один изъян. Я взглянул на неё со смесью нежности, восхищения и обречённости. Наверное, просто устал скрываться. Когда, если не сегодня, заявить миру о своих чувствах? Боюсь, другого шанса у меня уже не будет. — Я даже поражён, Северус, — сказал Люциус, патетично аплодируя, — что ты всё же не зачерствел настолько, насколько мне думалось. Я не обратил на него никакого внимания. В оцепенении смотрел на единственно-главную фигуру на этой сцене. Нужно было подойти к ней, спросить, ну как ты, возможно, извиниться и сказать в последний раз, что бесконечно люблю. Но, казалось, если я сделаю это, если прижму её к себе, если хотя бы пальцем трону, кожа к коже, то мы склеимся, и я не смогу уже уйти. Не смогу сделать то, что задумал. Появление ещё одного героя меня немного отрезвило. Я наконец оторвал взгляд от гипнотически зелёных глаз и вгляделся в приближающегося к нам юношу. Капитанов слегка прихрамывал, держась за левый бок. На нём была тёмно-синяя рубашка, так что невозможно было понять, насколько серьёзное он получил ранение. Крики, грохот и взрывы вновь коснулись слуха. Я вспомнил, что мы всё ещё находились посреди битвы, в замке другие люди также получали ранения и гибли, а я не сделал ещё ровным счётом ни черта. Так что стоило уже переходить к заключительному акту. Я посмотрел на Малфоя, задержал взгляд на Амелии, а затем улетел, собирая все свои силы. Тёмный Лорд стоял посреди заброшенной комнаты с облупившимися обоями и заколоченными окнами. Грохот сражения доносился сюда приглушенно, как бы издалека. В единственном не зашитом досками окне мелькали огненные вспышки со стороны замка, но в самой комнате было темно — её освещала лишь тусклая масляная лампа. — Повелитель, Вы звали меня? Он ничего не ответил, и я подумал, что это знак, что я могу войти. Он был повёрнут ко мне вполоборота, перекладывая в руках палочку; взгляд его не останавливался на чём-то конкретном. Так что я воспользовался шансом изучить сферу со змеёй, которая до сих пор парила у него над плечом. Какое заклинание лучше всего использовать? Что-то запрещённое, или всё гениальное в простоте? Однако сомнений нет: у меня будет всего один шанс. А когда сфера разрушится, нельзя допустить и секунды промедления. Я незаметно положил руку в карман, сжав в ладони клык василиска. — Как проходит битва, Северус? — наконец спросил Тёмный Лорд; я чуть не вздрогнул. — Мы потеряли довольно много бойцов в первые минуты, как Вы и предсказывали, — ответил я, с трудом не выдавая волнение. — Однако их сопротивление сломлено… Вероятно, ещё несколько часов, и замок вновь будет в Вашем распоряжении. — Без твоей помощи, — произнёс Тёмный Лорд. — Ты, Северус, искусный волшебник, но не думаю, что сейчас ты нам особо нужен… Мы почти у цели… почти. Он обратил на меня своё плоское, змеиное лицо. Красные глаза в полумраке хищно мерцали. Постойте… что? Что значит, я не особо нужен? — Повелитель… — голос предательски дрогнул. — Я в затруднении, Северус, — мягко перебил меня Лорд. Он поднял вверх Бузинную палочку отточенным движением. — Почему она не слушается меня? Я нахмурился, облокотившись о стену. В тишине послышался тихий шелест змеи, извивающейся в сфере. Теперь мысли об убийстве змеи потеснили другие, настолько же безрадостные. — Боюсь, что не совсем понимаю Вас, — сказал я. — Вы творили этой палочкой непревзойденную магию. — Нет, — ответил Тёмный Лорд. — Я совершал этой палочкой обычную для меня магию. Я — непревзойденный волшебник, но эта палочка… нет. Она не оправдала моих ожиданий. Я не заметил никакой разницы между этой палочкой и той, что я приобрел у Олливандера много лет назад. Я молчал, подбирая слова, борясь с желанием сползти по стене. Повелитель зашагал по комнате. — Никакой разницы, — повторил он, повернувшись ко мне. Мысли роились в голове беспорядочно, точно мухи. Почему палочка его не слушается? И при чём здесь я? Я никогда с подобным не сталкивался. Как приобрёл свою палочку в одиннадцать лет, так и проходил с нею всю жизнь. Был хорошим мальчиком, почти не направлял её на людей. — Ты знаешь, почему я отозвал тебя из битвы, Северус? — продолжал допрос Повелитель. — Не имею понятия, мой Лорд. Но позвольте мне найти мальчишку. Привести его к Вам… — Ты говоришь совсем как Люциус. Вы оба не понимаете Поттера — его не надо искать, он сам придёт ко мне. Не сможет смотреть, как его друзья погибают, при этом зная, что гибнут они из-за него. Он придёт. Однако сейчас я хотел говорить не о Поттере, а о тебе, Северус. Ты был мне полезен. Очень полезен. Был? Почему он уже записал меня в покойники? Неужели узнал о связи с Амелией? Глаза мои расширились. А если даже не узнал, то поймёт, непременно поймёт, после покушения на змею! Чёрт… Некстати в голову пролез её смеющийся образ, и я поспешил засунуть его на подкорки сознания, пока Тёмный Лорд не нашел его в моих глазах. Но о ней, к удивлению, Лорд совсем не упоминал. Может, это и к лучшему, может, всё же пронесёт. Жаль только, что я не обнял её там, на том дурацком поле. — Сейчас меня волнует другое, Северус: что произойдет, когда я наконец встречусь с мальчишкой? Не знаю. Но всё идёт к тому, что мне к тому времени будет всё равно. — Почему обе палочки, которые у меня были, отказались служить, когда я направил их на Гарри Поттера? — Я не знаю ответа на этот вопрос, Повелитель. — Правда? Потому что эта чёртова семейка проклята, вот почему. Дементор меня побрал с ней связаться. Жил бы себе сейчас преспокойно где-то в горах, травки бы резал на зелья и никаких проблем бы не видывал. И ничего бы этого не было, ни палочек, ни крестражей, и волос бы седых насчитывалось бы втрое меньше. — Моя тисовая палочка, Северус, исполняла все мои приказы, кроме одного, — убить Гарри Поттера. Она дважды не смогла этого сделать. Олливандер под пыткой рассказал мне об одинаковой сердцевине, сказал, чтобы я взял другую палочку. Я так и сделал, но палочка Люциуса раскололась при встрече с Гарри Поттером. Ну если он два раза пытался, и ничего не вышло, так может, ну его? Не думаю, что выражение «Мерлин любит троицу» здесь было бы уместным. — Тогда я нашёл третью палочку, Северус. Бузинную палочку, Жезл Смерти, Смертоносную. Я забрал её у прежнего хозяина. Я забрал её из гробницы Дамблдора. И это я тоже знаю. Я ведь был провожатым. Надеюсь, и попаду я в то место, где надеру Дамблдору его полоумный зад за то, что меня так подставил. — Может быть, ты уже догадался? Ты ведь вообще-то умный человек, Северус. Ты был мне хорошим и верным слугой, и я сожалею о том, что сейчас произойдет. Нет, сожалением здесь и не пахнет. Я просто очередной труп, через который он равнодушно перешагнёт на пути к своей цели. — Бузинная палочка не повинуется мне понастоящему, Северус, потому что я не законный её владелец. Бузинная палочка принадлежит тому волшебнику, который убил её предыдущего хозяина. Ты убил Альбуса Дамблдора, Северус. Пока ты жив, Бузинная палочка не может по-настоящему принадлежать мне. Возможно, поэтому стоило рассказать ей. Вообще, если бы все, что я, что Амелия, что Дамблдор, перестали утаивать столь важную информацию, жилось бы легче. Жилось бы. Чёртова частичка «бы». Как же меня от неё тошнило. Да, нужно было всё рассказать. Ведь знал же, она бы меня остановила. И я бы не передал ему владение палочкой. Хороший урок. Жаль, что смертельный. — Иначе и быть не может, Северус, — сказал Тёмный Лорд, будто успокаивая не меня, а себя. — Я должен получить власть над этой палочкой, Северус. Власть над палочкой — а значит, и власть над Гарри Поттером. И он взмахнул Бузинной палочкой. Поначалу показалось, что ничего не произошло. На какую-то секунду я подумал, что помилован. Что горло всего лишь обожгло страхом. Но по шее вдруг полилось что-то горячее, и я больше не смог вздохнуть. Шар со змеёй закрутился в воздухе. С губ Тёмного Лорда сорвалось шипение. Я разобрал слово, которое совсем недавно употреблял сам, чтобы обратить против него. — Убей. Спектакль окончен. Гасите свет.