Venice Beach, baby

— Мы так-то все это время тебя во дворе ждали, — обиженно тянет Чану за спиной БиАя, не ожидавшего скорой встречи с друзьями, — ты бы хоть позвонил и сказал, что приехал раньше!       Ханбин был застигнут врасплох и не мог найти подходящего ответа, ведь он намеренно старался их избегать. Хотя бы пару месяцев… Или лет… Просто до тех пор, пока не сможет вести себя с ними нормально и не дергаться от каждых слов. Еще не было ничего такого, что он смог бы скрыть от своих ну очень наблюдательных друзей. И если Чжунэ, Чану и Чжинхван могут тактично умолчать о своих догадках, то это ни в коем случае не касалось дуэта Сон-Ким, которые с рождения тактичностью не обладали. Больше всего Ханбин боялся повестись на провокацию и рассказать о случившемся, потому что рассказывать было нечего. Ханбин знал, что его в любом случае поймут, но это не та тема, которую бы он хотел обсуждать в ближайшее время. — Хотел побыть в тишине перед занятиями, — выдыхает Ханбин, стараясь выглядеть как можно более отрешенно, всем видом показывая, что с ним лучше не говорить. — А с нами в тишине побыть не хотел? — Звучало как наезд, но Чжунэ не умеет спрашивать по-другому. — Конечно хотел, — отвечает за Ханбина Юнхён, — Верно же, БиАй? Псс, кивни хотя бы для приличия, а то Чану разревется. — Ничего я не разревусь! Я так-то Ханбину нравлюсь больше, чем все вы! — Ну ты пониже Нани будешь, — поправляет Юнхён, — а до Бобби даже Нани не дотягивает. — А он-то причем? С каких пор он стал моим другом? — с легким раздражением спрашивает Ханбин. Он не хочет говорить о нем. - Разве кто-то сказал про друга? — наигранно удивляется Донхёк, - любовь стоит выше дружбы. Вот когда ты с нами, ты же думаешь о Бобби? Думаешь! А когда спишь с Бобби, ни о ком, кроме него, ты не думаешь. — Да вы ебанутые в край! — Ханбин предполагал, что ничего путного ему не скажут, и даже был готов к подобному, но слова Донхёка были слишком правдивы, а это не могло не вывести из себя. — Перегнул? — невинно спрашивает Донхёк, провожая взглядом быстро отдаляющуюся фигуру Ханбина. — Вам точно попадет от Чжинхвана, — констатирует Чжунэ, — естественно ему не просто взять и все нам рассказать. Тем более, когда вы на него давите. Тем более, когда рядом нет Чжинхвана. — Если Ханбин из-за вас перестанет со мной разговаривать, то я тоже не буду с вами разговаривать, — обиженно бурчит Чану.       Донхёк и Юнхён твердо решили, во что бы то ни стало, получить прощение от Ханбина, но все попытки разговорить его полностью игнорировались. Ханбину не впервой игнорировать Сона и Кима, которые часто переступали границу дозволенного. И не только Ханбин был в этом мастером. У Чжунэ в этом плане был особенный талант. А Ханбину куда проще было делать вид, что он обижен, пока он сам со всем не определится. Пока он и сам ничего не понимает, но знает точно, что ему, по крайней мере, не стыдно за произошедшее. БиАй объективно понимает, что при любом раскладе итог был бы один, но лучше бы это, конечно, произошло позже. И это точно не значит, что он должен бегать по школе и орать, что он лишился анальной девственности.       Не смотря на то, что Ханбин безоговорочно доверял своим друзьям, что именно он может им сказать? То, что они с Бобби все же переспали не такое уж и событие. Просто более он знает, чем все это в итоге закончится, а главное — когда. Стоит полиции выйти на заказчика и исполнителя, как он больше никогда не увидит Бобби. И страшно Ханбину было от того, что он влюбится в Бобби за это время, потому что с Бобби все было по-другому. Не может же БиАй просто сказать «ой, да мы тут с Бобби потрахались. Это было великолепно, но еще чуть-чуть и мы больше не будем видеться». Они не встречаются, они не любят друг друга, но когда Сон или Ким говорят об отношениях, то появляется какое-то гнетущее чувство внутри. А Ханбин не хочет поверить в слова друзей, чтобы потом не разочароваться. — Мисс Кастильо, прошу прощение, что отрываю от занятия, — в класс заглянула секретарша директрисы, — Ким Ханбин, тебя вызывает к себе Мисс Локс.       «Спасибо, что хотя бы не по громкоговорителю» — мысленно ворчит БиАй. Его не прельщала дальнейшая беседа, которая не сулит ничем хорошим. Просто так директриса к себе не вызывает. Только если натворил что-то серьезное. У Ханбина были не самые лучшие отношения с директрисой, но он сам виноват, что наткнулся в клубе на какого-то социального работника, которому сам, будучи в не самом трезвом виде, сам рассказал, как его зовут и из какой школы.       Мисс Локс обожала длительные беседы. Даже если ничего не случилось, так просто она не отпустит, пока не пройдется по всем темам. До конца занятия оставалось всего ничего. Ему следовало бы написать Чживону, что он задержится, но вызвали его неожиданно, а телефон, как всегда вовремя, покоился на дне рюкзака.       Директриса сидела за своим огромным столом и выжидающе смотрела на Ханбина. Она не может просто сказать, что не так, а ждет, когда ученики сами во всем сознаются. Эти ее методы известны были всем. Так можно было перечислить кучу всего, а потом окажется, что ты просто курил на заднем дворе школы. Мисс Локс смотрела на Ханбина сквозь толстые стекла очков в золотистой оправе. Не будь золото тяжелым, то оправа обязательно была бы сделана из золота. Эта женщина очень любила деньги, но еще больше она любила тратить эти деньги на себя. Одного взгляда на ее брючный костюм было достаточно, чтобы понять это. — Ханбин, не тяни время. Если ты сам во всем сознаешься, наказание не будет так жестоко. Ты понимаешь, что я могу тебя исключить? — Что? Исключить? Я же ничего не делал! — Подумай, Ханбин, что изменилось в твоей жизни? Или ты думал, что до меня эта информация не дойдет? — Какая бы информация до вас не дошла, я то ничего не делал… Да и все, что изменилось, школы совершенно не касается, — немного подумав, добавил БиАй. — Об этом я и говорю, Ханбин. Я понимаю, что мальчик ты уже большой, но не думаешь, что твоего «друга» могут посадить? — Не думаю. Бобби полицейский. — Так тебе угрожают? — взволнованно спрашивает директриса, будто ей действительно есть до этого дело, — Заставляют делать что-то против воли? — За мной постоянно присматривают и не пускают никуда одного, но… — Подумай о своем отце, Ханбин! — кричит Мисс Локс, — Ты думаешь, он был бы рад узнать все это о тебе? А твоя мать? Я вынуждена ей сообщить о том, что ты делаешь. Уверена, что она ничего не знает, бедная женщина. — Да что я сделал?! — не выдерживает Ханбин, когда Мисс Локс надавливает именно туда, куда нельзя. Упоминания о родителях в таком ключе было сродни оскорблению. — У тебя не получится меня одурачить. Ты в курсе, что твое аморальное поведение позорит всю школу? Уже даже до меня дошли эти слухи. — Слухи? Вы серьезно вызвали меня из-за тех нелепых слухов обо мне? — Ханбин не мог поверить, что попал в этот кабинет из-за каких-то дурацкий слухов, — Я могу дать вам номер начальника Бобби, который подтвердит, что я свидетель по одному делу. Именно поэтому Бобби меня привозит и забирает. — Ты это только что придумал? Думаешь, я не буду проверять? — недоверчивым тоном спросила Мисс Локс.       Номер телефона участка Чживона Ханбин знал наизусть. Набрав номер, директрису соединили с Сынхёном. Сам разговор Ханбин не слышал. Лишь только то, что его директриса спрашивала у Сынхёна. Она выглядела крайне недовольной, когда на вопрос рассказать о том, свидетелем чего стал Ханбин, скорее всего, ответили отказом.       Пока Ханбин ждал, когда уже директриса закончит расспрашивать Сынхёна, от нервов начал непроизвольно прикусывать нижнюю губу. Эта ситуация нравилась ему куда меньше, чем если бы он действительно что-то натворил. Если и до Мисс Локс, а значит и всех учителей, дошли эти глупости, то это ничерта не смешно. Да он же мог просто соврать, что Бобби его старший брат. Многие до сих пор считают, что он и Донхёк братья, раз у них обоих фамилия «Ким». — Значит, — обращается Мисс Локс к Ханбину, — те слухи, что дошли до меня, ложные? — Да. — Честно врет Ханбин. Хотя ложью это было отчасти. — И с тобой не надо вести воспитательную беседу? — Нет, — «я и так знаю, чем и как пользоваться » — фыркает БиАй, — теперь я могу идти? — Можешь. Но сделай уже что-нибудь, чтобы эти слухи прекратились. Они портят престиж школы. — БиАй кивает и спешит как можно быстрее покинуть кабинет. — Блять, конечно только беспочвенные слухи и портят авторитет и престиж школы, — громко возмущается Ханбин в пустоту, — А то что в туалетах все кому не лень трахаются, что поссать невозможно, так с этим все в порядке! — Тише, друг. Ты же знаешь, что все учителя избегают толчки для учеников. Там хоть травкой торгуй, никто не заметит. — Юнхён с Донхёком ждали Ханбина в коридоре вместе с его рюкзаком как только прозвенел звонок. - БиАй-я, не злись на нас, а то нас Чану побьет… — странным способом просит прощение Донхёк, но это подействовало успокаивающе, и Ханбин даже забыл о том, что хотел пнуть какое-нибудь мусорное ведро. — То есть вы больше не будете говорить обо мне и Бобби? — спрашивает Ханбин с толикой надежды на положительный ответ. — Будем, — одновременно отвечают парни. — Можешь попросить что-нибудь другое, и мы сделаем. — Добавляет Сон. — Я же попрошу…, но не сейчас. — Хей, Ханбин, может расскажешь, что с тобой сегодня? Тебя ведь что-то беспокоит. — Юнхён решает все же что-нибудь выудить из Ханбина. — И это явно не касается нашей чудесной директрисы. — Уточняет Донхёк. — На самом деле все просто замечательно, — наигранно восклицает Ханбин, а после его улыбка пропадает, — Мне кажется, что меня хотят убить. А если я расскажу Чживону, что знаю всех жертв, то стану главным и единственным подозреваемым. А я никого не убивал. — Так расскажи Бобби. Не посадит же он своего любовника. — Донхёку кажется это решение самым правильным, а Ханбин просто слишком накручивает себя. — Вот сейчас не до ваших шуток. — А я серьезно. Ему ты можешь доверять. Мы-то можем просто выслушать тебя. И все. А Бобби поможет тебе. Он добрый. — Вот нихуя он не добрый. Вы его плохо знаете, — ворчит БиАй. — Ты его знаешь хорошо. Тогда ответь, он будет тебе помогать? — … — Сам же знаешь, что будет! - Не так уж я в этом и уверен. Он ловит каждое мое слово. Особенно, когда я забываюсь и начинаю говорить о своей семье. До сих пор, наверное, думает, что я этого не замечаю. А я замечаю! Я знаю, что отец постарался, чтобы о нас с Ханбёль ничего известно не было. - Ханбин-а, это его работа. Вот представь. Появляется свидетель, который подозрительнее убийцы. Несовершеннолетний пацан, о котором неизвестно ничего, кроме имени. Еще и живет один. — Ты просто должен взять и рассказать ему все о себе, — согласился Ким с Юнхёном. — Я так-то тоже ничего о нем не знаю. — Спроси, и он ответит. Это будет твоим домашним заданием на дом. А сейчас планы у нас немного другие. — Я снова не смогу пойти к Чжинхвану. И в этот раз без меня. — Ты не охренел? — Чжунэ слишком вовремя оказался рядом, — хён и так на мне отыгрывается, что ты его кидаешь ради Бобби. И никто не говорил, что тебя одного ждут. — Бобби не согласится, зря только время потеряете, — самоуверенно отзывается БиАй. — Вообще-то он согласен.