Amadeo Pour Un Italiano

Message to bears — Wake me. 15 мая, 2012 год. Будильник зазвонил ровно в семь и вырвал из сладкой полудремы. Он давно уже не спал, находясь на грани сна и реальности. Так бывает, наверное, когда ты знаешь, что сегодня будет очень важный или трудный день, и организм сам отказывается от забытья на фоне стресса. Но всё равно вставать не хотелось. Его режим очень нарушился за последние несколько месяцев, так что, одна только мысль о том, что придется вылезать из теплой постели и куда-то идти, обжигала не хуже огня. Вместе с будильником комнату наполнил визгливый лай и мальчишка раздражённо вздохнул, накрыв голову подушкой. Ну, вот опять. Большая белоснежная собака запрыгнула на кровать, и не церемонясь, стала толкать мордой своего маленького хозяина. Подушка оказалась скинула на пол вместе с одеялом. — Ну, Сэм, — мальчишка вымученно застонал. В его голосе слышались умоляющие нотки. — Пожалуйста, ещё минутка… Если бы Саманта была человеком, она непременно бы усмехнулась. Без какого-либо зазрения совести, она принялась скакать вокруг, задорно гавкая. — Ты и мертвого поднимешь, — пожаловался её хозяин. Он оттолкнул собаку и нехотя поднялся. В голове было пусто, а глаза слипались. Неведомой силой он заставил себя встать с кровати и направился в ванную. Собака, довольная собой, последовала за ним, виляя своим огромным хвостом, который Амадей в шутку прозвал оружием массового поражения. Своей невероятной силой он сметал на своем пути всё, до чего дотягивался. Вольфганг даже стал убирать в стол мелкие предметы, которые раньше, из-за лени оставлял на кровати или в кресле. Закончив с гигиеной, он поплелся на кухню, быстро позавтракал и покормил собаку. На часах было без пятнадцати восемь, когда он вышел из квартиры. Саманта вслед пронзительно выла, недовольная тем, что её бросают, но к сожалению хозяин не мог взять её с собой, как бы он этого не хотел. В лицо тут же ударил прохладный майский ветерок, взлохматив волосы. Вдали шелестели листья на деревьях, где-то кричали птицы. За месяц вся эта шумиха из-за Чёрного Нуля порядком поутихла. Улицы молчали, на площадь больше не приносили цветы в память погибшим, траурный колокол умолк. Страшные новости тоже перестали транслировать, изредка лишь можно было увидеть какой-нибудь выпуск, в котором всех неравнодушных призывали к помощи тем, кто остался без дома. Раненые дети прошли лечение и перекочевали в детские дома. Люди все ещё несли еду и вещи первой необходимости в приюты. Приносили одеяла, одежду, помогали лекарствами. Вольфганг тоже приходил. Каждые выходные он вместе с Самантой приносил что-нибудь съедобное. На удивление, работники не ругались, наоборот встречали её с теплотой, как и юные воспитанники. Среди них она славилась героизмом и храбростью, дети любили её, и знали. К тому же, собаки отличные психологи, и помогали справляться со стрессом получше всяких таблеток и душевных разговоров. Вскоре Саманта прижилась и её даже регулярно угощали чем-то вкусненьким. Его самочувствие тоже со временем пошло на лад. Рана затянулась без осложнений, оставив после себя уродливый шрам в районе разрыва. Правда, Франческо всё же решил показать мальчика врачам — на то время уже все успокоились и можно было спокойно обратиться за помощью — но, как оказалось, необходимости в этом не было, Франческо отлично знал полевую медицину и сделал всё правильно. Ранение было не очень серьёзным, и по секрету врач сказал, что мальчику просто повезло, что пуля прошла с краю и не задела важных органов, в противном случае Амадей скончался бы на месте. На самом деле, в практике было не так много тех, кто выживал после ранения в живот. Как правило, это всегда заканчивалось летальным исходом, ведь именно в животе находились жизненно необходимые органы, повреждение которых грозило смертью. Вольфганг понимал это. Как и то, что спасло его не чудо, а собака, во время прыгнувшая на стрелявшего. Его почти не задело, благодаря тому, что рука с пистолетом дрогнула. Он очень хорошо помнил это. Когда прошла последняя перевязка и бинты сняли, он наконец почувствовал себя полноценным человеком. Первое время просто гуляя, он вдруг осознал, что мир за каких-то два с лишним месяца изменился до неузнаваемости и успел стать чем-то чужим. Не то чтобы город теперь выглядел иначе, нет. Но шум машин и гомон людей начинал очень сильно его пугать, особенно, если приходилось долго находиться рядом с галдящими компаниями, которых в городе было полно. Очень скоро он понял, что сам он тоже изменился. Внезапные вспышки гнева и раздражения происходили слишком часто и быстро. Так же быстро они отпускали, и всё приходило в норму за считанные секунды. Сам мальчик редко когда замечал подобные изменения, неконтролируемый страх волновал его куда больше. Иногда он вспыхивал так же мимолетно и быстро, иногда мог затянуться на целый день. Совсем изредка это всё сопровождалось паническими атаками, от которых его спасала Саманта, если была поблизости. Конечно, он понимал, что всё это последствия пережитого и раньше такого не наблюдалось. Довольно много раз мальчик замечал, что он всё больше отстраняется от людей и предпочитает гулять где-то поодаль от них. Что сказать, Антонио на пару с Куртом здорово угробили его психику всего за пол года. Причём конечного результата добился все-таки последний за каких-то там два месяца. Отгородившись ото всех, он общался только с Самантой и Франческо, у которого жил. Добродушный здоровяк забрал его сразу после того, как они покинули особняк. Моцарт был благодарен ему, их узы постепенно крепли, и теперь он с уверенностью мог сказать, что они были очень хорошими приятелями. Встречу с Маэвой пришлось отложить на некоторое время, в течении которого она постоянно заваливала его звонками и сообщениями. Вольфганг был и рад. Он ужасно соскучился и не мог дождаться дня, когда они снова встретятся. И он настал. Когда Маэва увидела его, она страшно визжала и постоянно лезла обниматься. Потом она плакала, называла его идиотом и отвешивала подзатыльники. Но действо всё равно завершилось долгими объятиями и походом в уютную кафешку на окраине Вены. Они сидели за стеклянной стеной и ели мороженое. Маэва всё спрашивала, постоянно говорила и улыбалась. Вольфганг отвечал ей неохотно, но понимал, что рассказать всё придётся. Как бы ему не хотелось вникать в подробности, но подруга имеет право знать правду. Слова потоком вырвались из него, как пробка из бутылки. Воспоминания накрыли с головой и он уже не смог остановиться. Рассказывал про всё. И про школу, и про издевки Курта, про побег и долгие скитания по лесу. Лишь об одном мальчик решил умолчать — про похищение и Сальери он не сказал ни слова. Было просто уже незачем, это уже давно осталось позади. Маэва слушала его внимательно, иногда кивала головой, иногда сдавленно охала. В конце рассказа она крепко обняла его, и Амадей почувствовал словно он дома. Кошмар наконец-то закончился, душевные шрамы медленно затягивались, у него были близкие люди, которые его любят. Жизнь, казалось, налаживалась. Подобные встречи они повторяли довольно часто. Ещё оказалось, что Маэва просто обожает Саманту, а та в свою очередь без ума от новой знакомой. За это время собака выросла, вытянулась в росте и обросла красивой, мягкой шерстью. Неразлучная троица друзей теперь везде ходила вместе. Больше всего Вольфганг любил походы в парк и на набережную. Они часто лежали в душистой траве, хоть ещё было и прохладно, болтали о чем-то, бросали палочку Саманте. В будние дни Маэва возвращалась в колледж, и Амадей очень скучал по ней. В голову лезли воспоминания об этих беззаботных деньках за учебниками и постоянными разговорами на уроках. Было здорово тогда учиться вместе, вместе опаздывать на занятия, вместе учить уроки. Он тосковал. И не только за подругой, но и за учёбой тоже. Мечты о музыке можно было забыть, хотя Маэва часто предлагала ему всё рассказать директору. Он ведь поймёт, он пойдёт навстречу. Но мальчик упрямился. Каждый день, выгуливая Сэм, с тоской ходил мимо, но не позволял себе сорваться и войти внутрь. Ему было скучно. Прогулки по городу быстро наскучили, Франческо днями работал, оставляя его одного, а Саманта была не слишком многословной. Каждый раз гуляя с ней в парке, он думал над тем, не уехать ли ему домой. Мысль была привлекательной, но всегда отпадала, едва он вспоминал дом и ворчливого отца. Нет, конечно, здесь, в Вене, ему было откровенно делать нечего, раз колледж остался позади. Но зато здесь Маэва и Франческо. Здесь свобода. В конце концов, Саманта здесь, а отец уж точно не потерпит в доме собаки. Тем более, настолько большой. Франческо и сам постоянно предлагал мальчику вернуться домой, даже говорил, что отвезёт его. В конце концов, Амадей откинул эту затею окончательно и созванивался только с мамой и сестренкой. Врал, что всё хорошо, что он всё так же учится. Но несмотря на это, он понимал, что отец всё равно рано или поздно узнает обо всём. Тогда точно придётся вернуться домой и выслушать очень длинную тираду на тему того, какой он неблагодарный и безответственный сын. Так он думал каждый день, перед тем, как заснуть, но однажды всё изменилось. В один прекрасный день телефон зазвонил, и не предвидя ничего такого, парень ответил. Он был очень удивлён, услышав в трубке голос директора — герра Леманна. Раньше, когда он учился, директор звонил только для того, чтобы отчитать за что-то или вызвать на ковёр. Сейчас его голос, донельзя тихий и спокойный, говорил, что мальчик, чего бы там с ним не произошло, может продолжить учёбу, если сдаст итоговые экзамены за курс. Конечно, такое заявление повергло его в шок. Никто, да ни один адекватный человек, не будет давать шанс тому, кто отсутствовал на занятиях больше двух месяцев, не приносил никаких справок и вообще не подавал признаков жизни. Дело было даже не в собственном желании, такова была система, и ей подчинялись все. Позже, уже стоя в кабинете герра Леманна и слушая его глупые разглагольствования, мальчишка понял причину такой внезапной милости. Директор слишком уж распинался перед парнишкой, который прогулял доблестную часть учёбы, да ещё и не удосужился хотя бы предупредить об этом. Голос его был каким-то извиняющимся и слишком добродушным. Он постоянно улыбался и всё отшучивался, не всерьёз отчитывая бывшего ученика за то, что он не пришёл раньше. Не попросил о восстановлении. Вёл он себя так, будто бы ему как следует заплатили. И не просто заплатили, а очень и очень хорошо заплатили. Конечно, Вольфганг сразу догадался, кто был этим очень богатым кем-то. И возражать не стал, молча принимая правила игры. Не будет же он отказываться от столь щедрого подарка? К тому же, если так посудить, то по большей части, это Антонио и был виноват в том, что его отчислили, так что ему и разгребать. Что сказать, справился он отлично. Уже на следующий день мальчик весело носился по ставшим родным коридорам колледжа, опаздывал на занятия и болтал на последних рядах с Маэвой. Девочка была несказанно рада его возвращению. Как и большая часть преподавателей, восхищающихся его талантом. Франческо тоже был доволен, одна только Саманта обижалась на то, что хозяин стал уделять ей меньше внимания и часто уходил из дома. Она тосковала в четырёх стенах, часто оставаясь одна, подолгу выла и грызла мебель. Соседи не раз жаловались, Амадей чувствовал себя виноватым. И перед ней, и перед Франческо, даже перед соседями стыдливо опускал глаза. Изменить что-то не представлялось возможным. Прогуливать занятия он не мог, оставить Саманту на кого-то тоже. Можно было, конечно, нанять какую-нибудь милую женщину, которая выгуливала бы её в его отсутствие, но мальчик боялся, что собака не примет кого-то постороннего. К людям она относилась предвзято и очень трудно привыкала. Оставалось только терпеть. Два раза в день, когда Франческо был выходной, он брал её с собой и они вместе встречали Вольфганга из колледжа. Саманта любила обнюхивать асфальт парковки, выискивать своего мальчика в толпе ребят, а затем бежать сломя голову ему навстречу. Он всегда был ей рад, обнимал, чесал за ухом, иногда даже давал что-то вкусненькое. Признаться честно, эту часть Сэм любила больше всего. **** Сегодня, выходя из колледжа, он заметил одну странную деталь, которая ему точно не понравилась. На обочине, рядом с парковкой, стояла довольно дорогая иномарка. И ладно бы просто иномарка, — хотя Амадей готов был поклясться, что не было среди учащихся того, кто мог бы приехать на такой дорогой машине, — но она была ему смутно знакомой. Тонированные окна, высокий бампер, грязный от езды номерной знак. Две девятки и четвёрка в конце. Удивительно, но даже спустя столько времени он помнил, что такие номера были у машины Альберта. Он запомнил их тогда специально, чтобы ни с чем не спутать, хотя по правде говоря, спутать с чем-то такую роскошную машину было трудно. Поджав губы от волнения, мальчишка двинулся к ступенькам, стараясь лишний раз не смотреть по сторонам. Спокойно. Только спокойно. Вдох, выдох. Его как всегда встретил радостный лай, и нечто огромное и белое выскочило из-за угла, едва не сбив с ног. Мальчик засмеялся, отталкивая собаку от себя. Почесал её за ухом и поприветствовал. Саманта встречала его не часто. Франческо брал её с собой, когда у него был выходной, и мальчишка знал, что если собака здесь, то и мужчина шатается где-то рядом. Обычно они встречались где-то за колледжем и вместе шли домой. Но сейчас что-то было не так. То ли Саманта была слишком нервозной, то ли он сам разнервничался из-за припаркованного на обочине автомобиля. Сердце колотилось как бешеное, сознание успело подкинуть десяток картинок того, как его подкарауливают за углом, скручивают руки и, запихнув в машину, увозят подальше. Он прикрыл глаза, встряхнулся, но это не помогло. Паника застилала глаза безумной пеленой. Заметив неладное, Сэм громко залаяла и ткнулась носом в его ладонь. Мальчишка засмеялся, но отмахнулся. От Саманты не укрылся страх в его глазах. — Ну, хватит, пойдём, — сказал он, потрепав её по макушке. — Где Франческо? Собака гавкнула и бросилась вперёд. Они пошли вперёд по узкой аллее. На следующий день картина повторилась, хотя Амадей мог с точностью сказать, что утром таинственного автомобиля на парковке не было. Значит, неизвестный владелец иномарки подъехал сюда ближе к концу учебного дня. Это не могло не показаться странным. Набравшись смелости, он спустился по ступенькам колледжа и подошёл к парковке. При дальнейшем осмотре, машина оказалась мерседесом, о чём сказал знак на капоте. Треугольная фигура, напоминающая звезду, с узкими острыми углами. Он склонил голову набок и подошёл ещё ближе. Машина была чернильно-черная, идеально вымытая — на свету покраска даже поблескивала. Что внутри рассмотреть не удалось — окна были намертво затонированы, поэтому всё, что мальчик увидел — это своё отражение. Ему даже стало неловко. А вдруг внутри кто-то сидел, а он так близко подошёл, да ещё и рассматривает? Однако, теперь он точно был уверен, что на такой иномарке ездил Альберт. Да, точно. И знакомые номера только это подтверждали. Просто отлично, подумал он. Ну, и что тогда этому здоровяку здесь нужно? Следить за ним? Караулить и потом снова похитить? Угрожать? Мысли скомкались в один большой клубок страха и не давали подумать. Нужно уходить отсюда, пока не поздно. Но отойти он не успел. В зеркальном тонированном окне появилось чужое отражение. — Нравится? Он даже вздрогнул. Ну, конечно. Бесшумно выругавшись, Амадей медленно повернулся, стараясь сильно не выдавать накатившую панику. Антонио выглядел так, как и месяц назад. Как и три чертовых месяца назад. Как и в их первую встречу. — Ты шпионишь за мной?! — прошипел он со злостью. Да лучше бы он и впрямь наткнулся здесь на Альберта, ну почему он? — Хотел убедиться, что с тобой всё хорошо. Амадей старался не думать о том, насколько эта фраза показалась ему двусмысленной. У Антонио были черные зеркальные очки и мальчик был счастлив от того, что не видит его довольных глаз. — Со мной всё прекрасно, — он заметил Саманту возле дверей колледжа, которая растерянно водила носом по воздуху, выискивая его. Моцарт свистнул, и собака со всех лап бросилась к нему. — Так что, можешь валить на все четыре стороны. Амадей погладил подбежавшую собаку, провёл пальцами за её ушами и развернулся, чтобы пойти прочь. Что-то ему подсказывало, что Антонио так быстро не отстанет, и хотелось как можно скорее уйти. Он обогнул машину, свернул с парковки и направился к узкой аллее, которая вела к городу. Саманта, вопреки желанию познакомиться с новым знакомым и обнюхать его, резво побежала за своим хозяином. Ей казалось, что она уже где-то видела этого человека. От него пахло терпким одеколоном и сигаретами. Но её мальчик рядом с ним начинал нервничать и это ей не понравилось. Если этот человек вдруг захочет причинить ему вред, он очень скоро об этом пожалеет. — Подожди, — бросил вдогонку Антонио, — я хотел поговорить с тобой. Мальчик, наверное, совсем не впечатлившись этими словами, даже не подумал остановиться, и садист пошел за ним. Он только сейчас смог получше рассмотреть собаку, вовсю скакающую возле Амадея. Последний раз мужчина видел её месяц назад и сейчас она показалась ему, без приукрас, просто огромной. Антонио не очень хорошо разбирался в собаках, но кажется, она была похожа на ретривера, и он точно был уверен в том, что ретриверы не вырастают до таких размеров. Мальчику она доставала до пояса. Ну, практически. Хотя вполне возможно, что она казалась такой огромной из-за шерсти. Длинной, завивающейся и лохматой. На голове большие треугольные уши, шею украшала красная бандана, из-за которой выглядывал темный ошейник и жетон. Хвост, тоже несвойственно большой и длинный для ретривера, мотался из стороны в сторону, выражая радость. Может со стороны она и могла показаться вполне дружелюбной, но Антонио всё равно не хотел связываться с ней. Он старался держаться противоположной стороны дороги и почти не смотрел на неё. — Нам с тобой не о чём разговаривать, — до сознания донёсся голос и Антонио встряхнулся. Мальчишка пошёл вперёд быстрым шагом. Было ощущение, что он старался как можно скорее уйти, убежать, поэтому Антонио, скорее машинально, чем по нужде, схватил его за локоть. Очень зря, как он понял потом. До ушей донеслось лишь злобное рычание. Белоснежный ретривер в два прыжка сбил Антонио с ног и придавил к земле тяжёлыми лапами. Несколько людей успели обернуться, кто-то поспешил уйти подальше. Саманта зарычала ещё громче и клацнула зубами у носа Антонио. Тот часто задышал от страха и что силы схватил её за ошейник, пытаясь оттащить от себя. Амадей, успевший только отойти в сторону, звонко рассмеялся от такой картины. Редко, когда можно было застать Антонио в таком состоянии. Очки съехали ему на нос и теперь мальчишка прекрасно видел его напуганные до смерти глаза. — Моцарт! — отчаянно завопил итальянец. — Убери свою чёртову псину от меня! Мальчик только шире улыбнулся, но не сделал ничего для того, чтобы хотя бы отозвать Саманту или взять её за ошейник. Собака, тем временем всё больше выходила из себя. — Скажи ей отпустить! — не унимался Антонио, уже теряя самообладание и силы. Огромная Саманта казалась ему намного сильнее и тяжелее себя самого, хотя мужчина явно превосходил её в этом. — Сделай же что-нибудь, она меня разорвёт на части! — Её зовут Сэм, — отсмеявшись сказал Амадей. — Поздоровайся. Но потасовку всё-таки пришлось прекратить, потому что мальчик снова заметил нарастающую агрессию в Саманте. Наученная горьким опытом, она не умела защищаться, обходясь без убийства. Её клыки по прежнему стремились разорвать и раскромсать артерии жертвы. Не ухватись Антонио так удачно за её ошейник, она уже давно убила бы его. Вольфганг взял её за ошейник и оттащил в сторону, мягко сказав: — Нельзя, Сэм. Он присел на корточки рядом и погладил её. Саманта не упиралась, она села, лизнула хозяина в щеку, но рычать не перестала, ровно как и спускать глаз с подозрительного человека. Антонио поднялся на ноги и начал отряхиваться. — Сэм, значит, — недовольно повторил он, взглянув на неё. Собака вновь оскалилась и гавкнула. На этот раз мужчина задержался взглядом на её жетоне, который съехал набок. На нём ровным шрифтом была выгравирована надпись:

«Samantha Wien, Musterstr.123»

Кличка и адрес. И всё бы ничего, но адрес показался ужасно знакомым. Это был адрес его брата. — Ты всё ещё живёшь у Франческо? — тут же выпалил он вопрос, который вертелся на языке. Амадей фыркнул прежде чем ответить. — У меня больше никого нет в Вене. Общежитие переполнено, да и с собаками там жить нельзя. — А Франческо у нас заделался собачником и нянькой? — Может быть, — улыбнулся парень. Ему очень понравилась блеснувшая ревность в глазах Антонио. — Во всяком случае, получается у него гораздо лучше, чем у тебя. Парнишка ещё раз улыбнулся, провёл ладонью между ушами Саманты и развернулся к дороге. Его любимца с резвым лаем бросилась вдогонку. **** — Я хочу знать всё об этой чёртовой собаке! Вопль Антонио, наверное, был слышен даже на соседней улице. Он вернулся домой час назад и за это время весь особняк был в курсе о предмете его раздражения. Прислуга разбрелась по дому, лишь бы не натыкаться на обозленного хозяина, да Антонио и сам бы их разогнал. Он оставил возле себя только Альберта, которому не посчастливилось целый час выслушивать, чем его хозяин недоволен. Вся эта ситуация порядком раздражала его. Он думал, что после того, как мальчишка вернётся, Сальери хоть немного придёт в себя, хоть немного возьмётся за ум, но как оказалось, он стал ещё больше раздражительным. Конечно, теперь хозяин перестал так сильно гонять его за поисками детей, которые должны быть идентичными с Моцартом, точнее перестал гонять совсем, чему мужчина был несомненно рад, но от этого сей кошмар не закончился. Альберт грезил о выходном. Весь особняк, наверное, знал о том, что Антонио нравился этот мальчик. Но вместо того, чтобы приказать доставить его сюда, он приказывал Альберту следить за ним. Следить! Чёрт, а ведь мужчина хоть иногда хотел отдыхать. Конечно, платил Сальери щедро, но это всё равно не могло компенсировать все силы и нервы. Иногда хотелось даже заплатить чертовому парню, чтобы он приходил сюда хотя бы раз в неделю. Сегодня Антонио сказал ему проследить ещё и за собакой, и мало того, узнать что-то о ней. Честно, Альберт даже не догадывался, зачем это нужно его хозяину и как поможет в дальнейшем, но ослушаться он не мог. Антонио вроде бы вообще не любил собак. Из личных предубеждений или из-за какого-то случая, он не помнил. Знал только, что собаки не его сторона. И в этом он был чертовски прав. Антонио не любил собак от слова совсем. Из-за несчастного случая, приключившегося с ним в семилетнем возрасте, он навсегда, казалось бы, избавился от симпатии к ним. Постоянно лающие и слюнявые, зачем они вообще нужны? Нет, конечно, он знал, что в некоторых случаях человечество не могло обойтись без помощи этих существ, например — в полиции или в спасательных организациях. Но как домашний любимец это животное, по его мнению, было отвратительным. Он окончательно убедился в этом всего час назад, когда нос к носу встретился с Самантой, — так её звали? Если бы он не был осведомлён о её роде, то подумал бы, что это слон, а не собака. Она была просто огромной, и если говорить о собаках в полный рост, то, наверное, эта была бы намного выше Антонио. Какой кошмар. Но это ведь не всё. Чёртова собака была сильнее его и, наверняка, ни на метр не позволит приблизиться к мальчишке. А он видно и доволен этим. Конечно, ведь теперь у него отличная крыша над головой, нечего бояться. Всё это злило и выводило его из себя. Антонио битый час мерил комнату шагами, а когда перестал, сел в кресло и принялся массировать виски. Чёртов мальчишка и его собака. Всё было бы гораздо проще, если бы… Если бы он не вернулся. Если бы он не вернулся совсем. **** Альберт приехал только к вечеру. Голодный и уставший, он хотел только одного — спать. Спать и больше вообще никогда не просыпаться. Кое-как припарковав машину во дворе, он не стал загонять её в гараж и оставил так. Сил просто не было. Весь день он провел в слежке и поиске информации, которую хотел его хозяин. Честно, он так устал, что хотелось просто всё бросить и сказать Антонио, чтобы он шёл куда подальше. Даже за такие деньги. В особняке, в этом долбаном особняке как всегда было тихо. Как же эта тишина давила на уши. А ещё полумрак, который так любил Сальери. Да после того, как ты выходишь на улицу, дневной свет кажется какой-то кислотой для глаз. Антонио нашёлся у себя. Как и обычно. Сейчас он был вроде бы поспокойнее, чем днём. Это единственная вещь, которая порадовала Альберта за день. — Я всё сделал, — сказал он сухо и зло. Антонио расправил плечи, развернулся к нему лицом из-за стола. Теперь на нем была клетчатая рубашка и чистые джинсы. Не дожидаясь команды, Альберт вынул блокнот и перевернул несколько страниц, остановившись на нужной. — Её зовут Саманта. Вес около тридцати шести килограмм, рост немного выше обычного золотистого ретривера. Порода неизвестна, хотя могу предположить, что это не чистокровный ретривер или лабрадор. Очень агрессивная к посторонним людям. В буквальном смысле просто сходит с ума, если кто-то незнакомый и подозрительный подходит к мальчишке. Но с ним она ласковая, охотно слушается, впрочем, не могу утверждать, что кто-то серьёзно занимался её дрессировкой. Амадей выводит её на прогулку после учёбы и вечером. Не всегда регулярно. Иногда она его встречает из колледжа, иногда это делает Франческо, — он с какой-то злостью выплюнул имя бывшего телохранителя. Антонио заметил, как большой палец смял блокнотный лист в углу. — Моцарт практически всегда выходит на улицу с ней. — Чёрт… Антонио резко встал, стиснув пальцы на спинке стула. Он подошёл к окну, задумчиво провел рукой по раме. Альберт не решился нарушить тишину, молча ожидая следующих указаний. Его хозяин думал. Чёртова псина всюду ходит за мальчишкой, это просто блеск. Но неужели он ни разу… — Неужели он ни разу не оставляет её дома? — Утром, в будние дни, он добирается до колледжа сам. Так же… — Альберт замолчал на мгновение, быстро перелистывая страницы блокнота. — Франческо работает почти всю неделю и оставляет его одного. В его рабочие дни собака тоже сидит дома. Мальчик идёт до дома сам. Ещё… Иногда он выходит в магазин без собаки. — Когда у моего брата выходной? — В четверг и пятницу. Он работает в какой-то организации охранником. Если вы хотите, я могу узнать, в какой. Они оба видели, что Альберт предложил это ради формальности. — Нет, не нужно, — хозяин махнул рукой. — Скажи, Альберо… у тебя есть какие-нибудь варианты, как избавиться от этой собаки? — Вы имеете в виду… — Нет, — Антонио быстро оборвал его, не давая завершить мысль. Конечно, он ненавидел эту собаку, но на такие крайние меры идти был не готов. Пока. — Можно пока обойтись без этого. — Ну, я… — Альберт замялся, не найдясь с ответом сразу. — Вы можете отдать её в приют. Если договориться с собаколовами, они сами приедут и всё сделают. — Ещё. — Если найти людей, которые придут и скажут, что это их собака? Мальчик не сможет им перечить. — Ты имеешь в виду настоящих хозяев, которые якобы потеряли свою собаку, и вот она нашлась? — Вообще-то, это была хорошая идея, но как обычно, было одно «но», которое не давало Антонио начать приводить план в действие. Он совершенно не был осведомлён о том, откуда у Моцарта эта чёртова собака. Вполне возможно, что он приобрёл её законно. Или ему кто-то передал её из рук в руки. Тогда ложь не сработает, Антонио не хотел рисковать. — Ещё есть какие-нибудь варианты? — Если она вас укусила, вы можете заявить об этом. Закон в таком случае действует не в пользу собаки. Вам выплатят штраф, а животное конфискует приют, за которым закреплён район. В дальнейшем собаку усыпят. Антонио молчал очень долго, рассматривая в окне соседский сад. Кажется, хозяева давно уехали, а их сын раз в месяц приезжал, чтобы полить растения и поухаживать за ними. Конечно, этого было мало. Антонио знал, что садовник по имени Генри втайне поливал и их сад, перекидывая шлангу через ограду. Как-то ему сказал об этом Альберт, но он не обратил внимания на такой пустяк. Слова последнего вертелись у него в голове безумным роем пчёл. Этот вариант нравился ему больше остальных. Разве что, придётся слегка запятнать своё имя этой глупой историей с укусом. Но зато какая награда. Впрочем, Антонио может просто заплатить денег и безумную псину заберут без вопросов. Это ему понравилось гораздо больше. **** Они шли по узкой аллее, наслаждаясь светом и теплотой мая. В парке тихо, людей почти не было, хотя в такой тёплый денёк это было настоящей редкостью. Амадей любил приходить сюда, в тёплое время здесь было просто сказочно. Обычно он брал с собой нотную тетрадь и очень долго сидел где-то в тени под деревом, полностью отдаваясь вдохновению. Саманта скакала рядом, вываливаясь в траве или беспричинно копая ямки в земле, чтобы потом что-то спрятать там. Эти моменты, по его мнению, были бесценными. Особенно после долгих месяцев взаперти, вдалеке от свободы. На этот раз они устроились на одной из лавок, расположившихся вдоль узенькой дорожки. Мальчик достал ноты с домашним заданием, но очень скоро ему это наскучило и он спрятал их обратно в сумку. Саманта потянула его за штанину, приглашая поиграть, но он оттолкнул её. Мысли о недавнем инциденте лезли в голову, не давая расслабиться. Он старался не думать о том, что произошло буквально полчаса назад, но это у него получалось с трудом. Вновь и вновь разговор с садистом прокручивался в голове. Саманта обиделась и бросилась на лужайку, чтобы поиграть в одиночку. После месяца затишья встретить Антонио оказалось настоящей неожиданностью. Хотя вряд ли бывший похититель мог как-то навредить ему. Мальчик понимал это, но все равно, разговаривать с ним было как-то не по себе, не хотелось давать повода, чтобы снова хоть как-то контактировать с этим человеком. Но с другой стороны, чего ему бояться? После всего случившегося, Антонио вряд ли будет что-то делать, тем более что теперь мальчик не один, у него есть Франческо и Саманта. И если первым напугать трудно, то второго Антонио уж точно сегодня испугался. Амадей даже невольно улыбнулся, вспомнив об этом. Сэм была уже достаточно большой и сильной, чтобы дать отпор кому угодно. Она подросла и теперь гордо доставала почти до талии своему мальчику, кроме того, когти и клыки её тоже стали больше. Вольфганг не сомневался, что она сможет его защитить при необходимости, — она уже доказывала это много раз, — но в последнее время он сильно переживал за неё. Чёрный Ноль так и не отпустил её. Саманта очень изменилась, хотя сравнить ему было почти не с чем. Когда они познакомились, у них не было достаточно времени до переворота. Всё произошло мгновенно и собака, от природы наученная любить и защищать человека, вынуждена была отбросить чересчур игривый и весёлый характер. Несомненно, Сэм очень быстро повзрослела, даже учитывая то, что собачья жизнь коротка и развивается гораздо быстрее человеческой. И даже тогда, когда казалось бы, защищаться и прятаться стало не нужно, Саманта всё равно продолжала скалиться. На людей, на собак, даже на проезжающие мимо машины. Каждая вылазка в город становилась для неё настоящим испытанием, в котором она должна была защитить себя и хозяина. За месяц Вольфганг так и не смог полностью научить её нормальной жизни. Собака, выросшая на войне, иначе не могла. Первое время Моцарт вынужден был использовать поводок, потому что чрезмерно громкая улица пугала её. Нет, она никогда не убегала и наоборот всегда, что бы ни случилось, шла рядом, но какофония уличного шума приводила в бешенство. Иногда мальчику даже приходилось звонить Франческо и просить помочь довести её до дома, потому что напуганная Сэм отказывалась идти куда-то, заходясь обезумевшим лаем. Однако успехи были, хоть и небольшие, но они были. Она больше не лаяла на людей, не бросалась на любого, кто подходил к её мальчику. Она прислушивалась к нему, и постепенно начинала понимать, что правильно, а что нет, что в порядке вещей, а что плохо. Теперь Саманта чувствовала себя комфортно, когда Вольфганг брал её с собой на прогулку, она не выла и не портила мебель, если оставалась дома одна. Позже — научилась ладить с другими собаками. Постепенно жизнь налаживалась, но агрессия, приобретённая во время школы Курта, никуда не девалась. Саманта была не глупой, и как и любая собака, она отлично разбиралась в людях, достаточно всего один раз обнюхать их. Когда кто-нибудь, по её мнению, опасный или подозрительный приближался к её мальчику, она сходила с ума от ярости. Не зная другого способа, как защитить его, она всегда силилась убить, как делала это раньше. И ничего не могло сдержать её от этого. Амадей задумывался, что подобная агрессия могла появиться из-за того, что ей уже приходилось убивать. Привкус крови на языке дурманит разум. Собака от него становится помешанной на убийствах, как настоящий хищник. Но мальчик видел, что такое поведение было спровоцировано желанием защитить. Она просто защищала его. Защищала как могла, потому что по-другому не умела. Отложив сумку на край лавочки, он подумал, что стоит, наверное, обратиться к опытному кинологу. Саманта, надурачившись в траве, нашла где-то сучок крупной палочки и принесла её хозяину, положив на край лавки. Мальчик улыбнулся, встал и бросил её. Собака с резвым лаем бросилась ловить предмет. Подумав о кинологе, Вольфганг вспомнил, как Франческо предлагал ему найти хорошего психолога, и даже порывался оплатить его. Конечно, собака была не единственной, на кого повлияли события в Чёрном Нуле, её хозяин тоже очень изменился. Поначалу и его пугал слишком шумный город и громкие звуки. И до сих пор пугают, но он, как и она, научился справляться с этим. Пусть это была и не единственная проблема, мальчик всё равно не хотел обращаться за помощью к специалистам, он понимал, что не сможет больше никому довериться. Франческо относился к этому с пониманием — не каждый сможет доверить разговор такой важности кому-то постороннему, пусть и человеку очень опытному — и время от времени предлагал мальчику свою помощь. Разговаривать Вольфганг любил, даже очень. Иногда Маэва не могла заставить его заткнуться, чтобы вставить в разговор хоть два своих слова. Он обожал такие посиделки, с радостью делился переживаниями о своём дне с Франческо, даже Сэм без умолку что-то постоянно рассказывал. Но обсуждать события Чёрного Ноля он не хотел ни с кем. Ни с друзьями, ни с родными, ни с психологами — людьми, которые могли бы помочь. Просто он чувствовал, что если начнёт вспоминать об этом, то станет только хуже. Его всё ещё мучили ночные кошмары. Сэм принесла гордо зажатую в зубах палку и мальчик протянул руку, чтобы забрать её. Собака не отдала, вместо этого она игриво зарычала и потянула добычу на себя, с вызовом глядя на него. Поняв, что к чему, мальчик попытался отнять сучок, но упал в траву, когда Саманта отпустила один край. С задорным лаем она принялась ходить вокруг, празднуя свою победу. — Ах, ты! — громко крикнул Вольфганг и толкнул её вбок. В ответ она гавкнула, взрыкнув и лизнула мальчика в щеку. Он простил её как и всегда. Не мог не простить. **** Они возвращались домой, когда уже появились первые сумерки и на улицах начали загораться вечерние огни. Было красиво и спокойно. Людей стало больше, но от этого прогулка не стала хуже, даже наоборот — веселее. Ночью город словно оживал. Вольфганг никогда не мог понять почему. Вроде бы люди неслись домой после трудного рабочего дня, но площадь и набережная всё равно гудели от народа. Мальчик и собака прошли мимо весело голдящей группы подростков и втиснулись в переулок, петляя среди потока людей. Свет огней отражался в глазах. Саманта, не привыкшая к такому скоплению людей, сначала сильно нервничала, но затем приноровилась, не отставая от хозяина. Она знала, там где люди, там и запахи, где запахи, там много всего интересного, там еда, веселье, и совсем щепотка опасности. Забывать об этом не стоило, но сейчас, по её мнению, опасаться было совершенно нечего. Собака весело махала хвостом и следовала за мальчиком, одновременно разнюхивая окрестности. Где-то за углом жарили свежее мясо, а вон там, совсем рядом от них парочка ела вкуснейшее мороженое — аромат молока и чего-то сладкого ударил ей в нос, заставив облизнуться. Амадей кормил её давно, но Сэм покорно ждала ужина, как и он сам. Пройдя площадь, неразлучные друзья свернули в тихую улочку, и скрылись за высокими многоэтажными домами. Где-то здесь, кажется был их собственный. Саманта ещё плохо помнила дорогу, но её нос не проведёшь. Амадей подошёл к подъезду, а собака, на мгновение остановилась, чтобы принюхаться. Резкий запах мужского одеколона ворвался в сознание, но никого не заметив поблизости, она забежала внутрь следом. Массивная тень, снующая между домами, осталась незамеченной и вскоре скрылась за углом большой многоэтажки.