Long way home

      Джон не знал, что сказать ей. Как всё объяснить. Непонятное чувство вины перед ней угнетало сильнее немыслимой правды.       Но он хотел её видеть. Просто увидеть дивного цвета глаза. Услышать голос, что стал ему самым родным.       Два дотракийских стражника охраняли покои Дейенерис. Был там и Джорах Мормонт.       Дотракийцы преградили Джону путь, закрыв собой дверь и сомкнувшись плечами. Их пальцы вцепились в аракхи, а лица приняли грозный вид.       — Мне нужно попасть к королеве, сир Джорах. Скажите, чтобы меня пропустили.       — Они не пропустят вас. Приказ королевы, — сухо ответил он.       Мормонт смотрел свысока, его взгляд был непреклонным, и Джон понял, что он не шутил. Верный пёс, он только и ждал этого.       — Вы не смеете запрещать мне, — сказал Джон сквозь зубы.       Сир Джорах поднял взгляд ещё выше, его лицо сковала немая злость.       — Нет.       — Вы не смеете, — повторил Джон и схватил его за ворот дублета, хваткой сильной, как никогда. В тот миг он готов был поклясться, что ещё через пару мгновений он снёс бы голову Мормонта напрочь мечом его же отца.       Дотракийцы подступили с двух сторон, и Джону не оставалось ничего другого, как громко крикнуть:       — Дейенерис!       Через мгновенье дверь отворилась.       Дени предстала перед ним, гордо подняв голову. Она бегло сказала что-то по-дотракийски, и стражники отступили. Джон, наконец, переступил порог её покоев.       — Это правда? — спросила она сразу же, ясно давая понять, что дальше, чем он стоял, она его не пропустит. Холодным голосом, упрямо глядя в глаза.       Джон молчал. Она поняла, что да.       — И это правда, что ты поднимался на спину Рейегаля?       Нет. Ну что за идиот! Нужно было рассказать ей тогда самому.       Джон закрыл глаза с шумом втягивая воздух. Только не это!       — Дени, послушай…       — Это правда. — твёрдо отрезала она. — Ты знал, кто ты! Ты знал! И ты пришёл ко мне, зная, кто ты! — она говорила с надрывом, переходя на крик.       — Дени, я не.       — Довольно! — прорычала она. — Убирайся!       Джон стоял неподвижно в тщетных попытках подобрать слова. Его ноги ему отказали.       Дейенерис с силой толкнула его в грудь в сторону двери. Он отпрянул назад, не спуская с неё глаз.       — А кстати! — она на мгновенье остановилась и подошла к нему очень близко. Её губы сжались и побелели от злости. — Я хочу тебе кое-что рассказать. Знаешь, как погибли отец и брат твоего друга? Не в бою, как ты думаешь. Они выжили. Я сожгла их сама без капли сожаления. Заживо! В поле при всех! За то, что они не преклонились передо мной. Они горели и кричали, а я смотрела, как умирают предатели. И мне было не жаль. — прошипела она. — Мне никогда не жаль тех, кто против меня…       Её трясло от гнева. И Джону стало невыносимо видеть это. Он сжал кулаки, развернулся и стремительно покинул её…       Он шёл, стуча сапогами, ритмично вбивая их в камень под ними. Сердце бежало под топот куда-то вперёд. Всё дальше от её покоев, всё быстрее. Прочь! Уходи!       О чем ты думал, твою мать! Она же дракон! Дракон! Они монстры! Проклятый слепец!       Он злился на себя. Наверно в нём тоже это было.       Конечно! Они же с ней одной крови. Блять, он влюблён в свою тётку. Джон осознал это только тогда.       И ему стало ещё хуже.       Он быстро шёл по двору. Было морозно, а плащ позабыт где-то в замке. Но холода не было. Лишь ярость, сжигающая всё на своём пути.       Он не заметил, как вышел в ворота, бежал прочь от стен далеко, спустился по склону.       И обнажил свой меч.       Джон рассёк воздух стремительным взмахом, срезая ветки куста перед собой. Ещё раз и ещё! С остервенением, с яростной злобой. Чёрт! Резал, крича, изо всех сил. Рубил нещадно, позабыв всё на свете. Проклятье! Ещё взмах, свист стали в воздухе. Треск летящих в стороны ветвей. Джон искромсал его полностью, пока не осталось ничего под беспощадным лезвием. Пока он не начал задыхаться.       Ненавижу.       Рука воткнула Длинный Коготь в снег. Джон упал на колени рядом, закрыв глаза. Он кричал. И ненавидел себя. За то, что был слеп. Отравлен этой женщиной. За то, что не мог видеть ясно. Проклятый идиот!       Она его любовь и погибель.       Он стиснул виски. Кровь стучала в голове, колени начало ломить от холода, а он не мог позволить себе вернуться в таком состоянии обратно.       Джон сидел неподвижно. Руки сжимали лицо. Мороз колол кожу, врезаясь глубоко в неё, словно иглами.       Тёплый ветерок коснулся его пальцев. Так необычно и странно. Он опустил руки и замер.       Два огромных, пронзительно-красных глаза смотрели на него пристально.       Призрак!       Огромный и белый, как снег, лютоволк смотрел на него. Его лютоволк! Так глубоко и так проникновенно, что агрессия вмиг покинула Джона…       Он был ошарашен от неожиданной встречи. Как вовремя возник перед ним этот дивный подарок богов.       Джон обхватил руками огромную голову, прижался к нему, вдыхая запах крови и меха. Потрепал пальцами ему за ушами. Джон улыбнулся. Огромный и тёплый. Он снова был рядом, его верный спутник.       — Ты вернулся тогда, когда нужно. Призрак!       Джон снова прижался к нему, носом к носу, закрыв глаза. Огромный шершавый язык скользнул по лицу.       — Я очень скучал.       И ему стало легче.       — Я не хочу быть драконом, друг мой. Я хочу быть волком, как ты! Я Снег, я должен быть холоден. — Он обнял его и замер — Останься со мной. Ты мне нужен.       Призрак был очень тих.       Джон поднялся на ноги, осознавая, что вел себя глупо. Ему даже было неловко за своё поведение перед этим грозным, но спокойным зверем.       — Пойдем домой. Со мной.       Лютоволк не двигался. Джон сделал шаг в сторону ворот, приманивая его рукой за собой следом.       Призрак шагнул в его сторону неохотно, но всё же пошёл за ним медленно. Перед замком он остановился и снова уставил на Джона свои красные глаза.       Джон понял, что что-то изменилось. Его волк не следовал за ним во двор. Он сел перед воротами и молча смотрел на него, словно провожая.       — Ты больше не хочешь жить в стенах замка? Тебе понравилась свобода… Призрак приблизился снова, лизнул холодную руку человека перед собой и замер. Они смотрели друг на друга недолго, белые волки, а после снова разошлись. Лютоволк сделал несколько шагов в сторону и остановился. Одно мгновение, блеснули глаза-рубины.       Лишь мгновение, и Призрак умчался прочь, как стрела.       Джон проводил его взглядом, вздохнув. Он ближе теперь, хоть и не так, как прежде. На душе стало спокойнее. Ещё один его друг снова рядом.

***

      Ночь опустилась на Винтерфелл. Сине-черная, густая, холодная.       Джон замерз до костей и нашёл тепло у камина покоев.       Он хотел лишь остаться один. Закрыться и никого не видеть. Однако этому желанию не суждено было сбыться какое-то время.       Арья пришла к нему. Почти сразу, как только он упал в кресло, откинув свою голову назад, закрыв глаза.       Она подошла близко и обняла его крепко.       — Ты всё равно будешь моим любимым братом Джоном, — тихо сказала она, и её глаза сверкнули бликами пламени. — Пусть ты теперь мой кузен по имени Эйегон. Тебе кажется это невероятным, не так ли?       — Верно, Арья. Я, пожалуй, никогда этого не приму.       — Примешь, если хочешь жениться на драконьей королеве.       Проклятье! Она словно ждала, чтобы сказать это.       — Ты не понимаешь. Всё не так просто. Она шла к этому так долго, а меня даже мои люди не слушают. Они готовы были разорвать меня на куски. А однажды и вовсе убили. Стать королём, потому что так должно по праву наследования? Это не для меня. Я не заслужил такую честь ничем. Она потеряла слишком многое, чтобы ещё и я забрал её мечту. Я не смогу. Она спасла меня, наконец. Она же и убьёт, если я ей помешаю. И будет права… — Он закрыл глаза руками. — Дейенерис — настоящая королева. Она собрала огромную армию. И возродила Драконов. Она способна многое поменять. Власть для неё всё, и она не уступит её никому. Она сожжёт всех в своём гневе, как семью Тарли. Безжалостно и жестоко.       — А как ты поступил со своими чёрными братьями, Джон? — Арья смотрела на него упрямо. — Ты ведь не отпустил их, верно? Ты расправился с теми, кто тебя предал. Как отец это делал всегда. Ты видел их последний вздох. Смотрел, как жизнь покидает их. И не говори, что тебе было противно. Тебе это нравилось. Мы все такие, Джон. И ты, и я, и даже Санса. И твоя королева.       Умница Арья. Он смотрел на неё, не говоря больше ни слова. Похоже, она знает толк в смерти получше их всех.       — Ты слишком принижаешь себя, Джон, — послышался мягкий голос Сансы, которая неожиданно появилась рядом. — Прости, что мы не поладили после твоего возвращения. Мы все заблуждались. А ты был прав.       — Чего ты хочешь, Санса?       — Я хочу поддержать тебя, — она легко улыбнулась уголками своих губ. — Мы все. Слишком многое свалилось на твои плечи.       Джон ухмыльнулся.       — Тоже будешь настаивать на моём, как выяснилось, высоком происхожении. Чтобы я объявил себя Эйегоном Таргариеном и женился на Дейенерис. — Лицо Джона вмиг стало хмурым. — Я не хочу быть подонком, как твой… Ты сама знаешь, прекрасно, кого это напоминает…       Санса молчала. Её лицо сделалось серьезным, и мягкость почти полностью покинула его.       — Прости, я не хотел обидеть тебя.       — Не смей сранивать себя с Рамси. Это глупо, ты сам знаешь. — Её голубые, как чистое небо, глаза смотрели на него проникновенно. Рука мягко коснулась руки. — Ты не такой.       Джон молчал, опустив взгляд.       — Я говорила с Тирионом. Всё не так просто с Тарли и той битвой… Вам с ней нужно поговорить об этом спокойно.       Всё верно, но только не сейчас.       Он замотал головой.       — Мне нужно побыть одному… Это слишком… Скажите всем, что меня нет…

***

      Джон проклинал себя.       Дурак и слабак.       Влюбленный в самую опасную женщину в мире. И она будоражила его ещё больше, чем прежде. Он словно безумец в агонии. Вот её гневное лицо, и белые губы от злобы. Вот эти же губы, снова нежные, сочные, что шепчат люблю. Ему, чьё имя никто. Ей было плевать, что он бастард. Боги, даже теперь он желал её. Кровь сильнее струилась по венам от мыслей о ней. Она манила нещадно, и отвергая его, она становилась ещё желаннее.       Она подпустила его к себе ближе всех на этом свете, но свою мечту она бережёт сильнее, чем сердце.       И теперь он ей ровня формально. Так неожиданно, так невероятно. Всё ещё странно, как в сказке, и Джон был почти уверен, что наутро это всё окажется сном. Вот лорды, которым плевать на бастарда. Вот те же лорды, склонившиеся перед ним, как только он получил столь великое имя. Имя, которое ничем не заслужил. Просто так.       Противно до невозможности. И радоваться бы, но ему не хотелось.       Сон наступил лишь с рассветом. И отнял у Джона почти весь день, а по пробуждению всё снова вернулось. В чудовищный круговорот мыслей и дум.

***

      В дверь постучали. Джон на миг вышел из ступора, который завладел им после сна.       Сир Давос, верный десница, сумел настоять на разговоре.       Он пришёл к нему уверенным и бодрым, явно желая помочь побыстрее вернуться в реальность.       — Ты бы видел себя. Чёрный, как шторм.       Он подошел ближе и положил руку на плечо Джона. Тонкий оттенок насмешливости в его голосе сменился оттенком отеческим.       — Я понимаю, что всё это очень непросто, неожиданно и, наверное, даже страшно. Но кто-то должен взять себя в руки. Уверен, что вы обязаны сейчас побыстрее уладить свои отношения. Пока этого не произойдёт, сложно будет что-нибудь предпринять и уж тем более, сражаться. Всё слишком сложно, ты знаешь, ты видел! Смерть близко, армии врага огромны, и времени на внутренние войны нет. Ты сам говорил про единство. И ваша с ней связь…       — Она дракон, сир Давос, — перебил его Джон. — И это чудо, что я ещё жив.       — Конечно она дракон. Тебе ли не знать? Думаю, ты неплохо это ощутил на себе. И так ли это страшно на самом деле, скажи?       Давос чуть ухмыльнулся. Его взгляд был тёплым.       — Прости, что говорю тебе всё это, но лучшее, что можно придумать сейчас — это брачный союз. — Он снова сделался серьезным. — И, пожалуйста, не стоит переживать по поводу родства. Даже Старки заключали подобные браки. А про Таргариенов даже и говорить не стоит.       — И вы туда же! Если я признаю себя наследником, то войны не избежать уже с ней. Мне точно светит смерть в пламени Дрогона. Железный Трон — её мечта. Всё что я могу, это помочь ей завоевать Семь Королевств. Тогда, она возможно, оставит меня в покое.       — В покое? Подумай сам. Дейенерис любит тебя, и только слепой этого не увидит. И ты можешь её обуздать. Представь, на что она будет способна с разбитым сердцем. Сейчас всё, что ты можешь, это помириться с ней. У тебя нет выбора. Признай себя принцем Таргариеном.       Джон не знал, что ответить. Он снова ушёл в себя.       Она была близко, его мечта. И одновременно далека, как никогда.       Незнакомка с другого конца света, чужеземка столь необычной внешности. И его кровь. Он настолько привык к тому, что она его женщина. Она его. Он не отдаст её никому! И это чувство его не покидало. Где-то глубоко в душе, не смотря ни на что, он всё ещё хотел, чтобы так было всегда. Хотел больше жизни и боялся признаться в этом себе самому.       В моменты близости, душевной и физической, Дейенерис становилась его миром. Сладостным, огненным, полным жизни.       И ему было абсолютно, абсолютно плевать на родство.       Свирепая и жестокая. Она способна убить даже его. Её пламя, её страсть, что разжигалась пожаром любви ночами, могла в свете дня быть воистину страшной и жуткой.       Но она умеет любить, чёрт побери, умеет! Заботиться и прощать. Уступать, ничего не требуя взамен.       Истинная стихия. Огонь, что согревает теплом и дарует жизнь. И может отнять её мгновенно, оставив лишь горстку пепла.       Джон не заметил, как Давос ушёл. Как время летело стремительно, подводя к концу очередной день. Вечер готов был сгустить свои краски.       В мыслях мелькали фигуры и лица. Наглые, хмурые, потерянно-каменные, злые и любящие.       Мелькнул и лик звериный. Белый с красными глазами. Лицо его дара от Старых богов. Быть может, пора к ним придти, наконец? Возможно, они подскажут нужный ответ. Конечно! Всё верно! Это то, что нужно сейчас…