Ночь разлила чернила повсюду, коснулась белой от снега земли.
И было так тихо… Мир словно замер под россыпью звёзд, озаряемый серебряным светом луны.
Под сенью дерев богорощи был слышен лишь шёпот. Лишь шёпот сердец…
Они не могли оторваться друг от друга. Это было невозможно. Как невозможно разорвать неделимое. Как рассечь надвое то, что твёрже алмаза.
Дейенерис растворялась в удовольствии находиться рядом со своим мужчиной, касаться его, слушать его дыхание, растеряв остатки мыслей и слов. Ей не хотелось нарушать магию этой ночи, когда в её душу вернулись и вера, и любовь. Казалось, они стали ещё сильнее, чем прежде. Они наполнили её настолько, что она уже позабыла о том, как несколько мгновений назад была готова отказаться от него навсегда.
Джон укутал её своим плащом, хоть в этом и не было необходимости. Ему просто хотелось быть с ней единым целым. Сладкий запах любви кружил голову, струился по венам, насыщая удовольствием и сердце, и тело.
— Обними меня крепче, Джон, прошу тебя, — прошептала она. — И скажи, что не отпустишь меня, пока я сама не захочу.
— Не отпущу. Ты моя.
Не было в целом мире звука сладостней, чем этот.
— Я твоя. Как я люблю это слышать. Я твоя. Твоя. Никто никогда не говорил мне такого.
— И не скажет никто, кроме меня. Я не позволю, родная. — Он бережно взял её лицо в свои руки. Коснулся своим лбом её лба. — Я больше тебя не отпущу.
Он улыбнулся и обнял её ещё крепче, вдыхая чудесный запах её волос, закрывая глаза.
Дени вдохнула глубоко и выдохнула прерывисто. Её слегка клонило в сон после отхлынувших волн негодования и злости. Она мечтала переместиться куда-нибудь в тёплое место, куда-то, где их никто не найдёт. И уснуть не расплетая объятий. С ним рядом.
— Судьба дала мне столь прекрасный дар, что я просто не имела права отказаться от этого, — снова заговорила Дени после длительной паузы. — Я едва не совершила глупость. Самую страшную глупость в своей жизни. Прости.
— У тебя бы не получилось, — улыбнулся Джон. — Потому что ты не такая.
— Я столько всего наговорила тебе, а ты мне всё равно веришь. Почему?
— Потому, что ты умеешь любить. И много раз это доказывала. Даже не так… Я просто это знаю и всё.
Она улыбнулась.
— И я могу поклясться, что никогда не стану претендовать на то, что по праву твоё. Я даже могу остаться Джоном Сноу, если захочешь.
— Нет. — Настойчиво проговорила Дени, подняв на него свой взгляд. — Не смей лишать себя своего настоящего имени! Оно тоже по праву. Твоё по праву. Ты рождён под именем Эйегон, ты сын моего брата. Лучшего из моих братьев. И он, и твоя мать отдали за него свои жизни. Ты был лишён имени с детства, но сейчас судьба тебе его возвращает. И не смей отвергать этот дар. Он пришёл тогда, когда нужно.
— Ты должна знать, что сейчас я едва могу дать тебе всё, что тебе полагается, Дени. Кроме себя самого, обещаний и клятв верности. Ты истинная королева, а я тот, кем родился, всего второй день.
— А разве этого мало?
— Мои сестры настаивают, чтобы я стал Эйегоном Таргариеном. Чтобы я перестал быть бастардом и стал человеком, равным тебе по положению. Тебе, а не кому-то ещё. Да, Дени, они были первыми, кто поддержал меня в ту нелёгкую минуту. И Санса и Арья. Они обе. Ты просто не знала. И не было никаких козней против тебя с моей стороны. Я на это не способен.
— Прости. Прости. — Она снова прижалась к нему, зажмурив воспалённые глаза. Чувство стыда за свою импульсивность снова захлестнуло её. — Видимо я так и не познала, что такое настоящая семья. В отличие от тебя. У тебя есть она, и всегда была. Твоя семья. Не было лишь имени. У меня же только имя и было. Двое нищих сирот, скитавшихся по свету были всем, что осталось от великого дома Драконов. Но я выжила вопреки всему. И нашла свою кровь в далёком краю. Свою кровь и свою любовь. И это не может быть ничем иным, как провидением. Это судьба, мой милый. И ты тоже это знаешь.
— Я буду хранить своё настоящее имя. До победы в Великой войне. А после, когда всё уладится, я стану тем, кем ты захочешь.
— Я захочу, Эйегон… Джон… — Она улыбнулась. — Я люблю твоё имя. Оба твоих имени. И я тебя полюбила как Джона, — она улыбнулась, немного нелепо и даже стыдливо. — И пожалуй, в час нашей с тобой близости у меня не получится называть тебя иначе…
— Как скажешь, любимая. — он посмотрел на неё очень пристально, настолько, насколько позволял лунный свет, взял её руки в свои, — Выходи за меня.
Он поцеловал её нежно. Так сладко, как она любила. Дени отвечала ему. Мягко и даже невинно. Слишком невинно для самой себя.
— Знаешь, о чем я всегда мечтала, — проговорила она, отрываясь от его губ. — О доме. Здесь и сейчас я говорю тебе это впервые. И это чистая правда. Не трон и не титулы, а дом с красной дверью всегда был истинным желанием моего сердца. Да! Я хочу, чтобы ты сделал меня своей женой. И как можно скорее. Мне не надо ни замков, ни золота от тебя. Лишь твоё сердце и твоё плечо рядом с моим плечом. И мы сами возьмём то, что хотим. Вместе.
— Я могу это сделать хоть завтра. Едва ли ты получишь ту свадьбу, которую заслуживает королева, но если ты согласишься…
— У меня было две свадьбы. — перебила его Дейенерис. — Обе торжественные. Но ни одна не была для меня радостью. Это был праздник для всех, кроме меня. И люди на них были мне чужими. Не нужно обрядов и церемоний. Одна лишь клятва. От тебя.
Она сделала шаг назад и её лицо стало серьёзным, а голос требовательным и властным. Рука крепко сжалась в кулак. Её внутренний дракон расправил свои крылья и воспарил высоко.
— И я хочу чтобы ты поклялся мне ещё кое в чём. Прямо сейчас. Здесь, перед своими богами и передо мной. Что ты будешь со мной. Не в сердце и памяти, не в песнях, воспевающих героя, а живой, каков ты сейчас стоишь передо мной. Поклянись, что я никогда тебя не потеряю. И что никто и ничто в этом мире у меня тебя не заберёт. Как никто и ничто не заберет меня у тебя. Я не позволю ни смерти, ни войнам, ни долгу и ни чести. Мы победим врагов и выживем вопреки всему, что посмеет нас остановить. Поклянись, что мы будем жить долго и счастливо вместе, несмотря ни на что. В нашем доме, как семья. Не преклоняй колена, стой со мной на равных сейчас и поклянись мне, глядя в глаза.
— Я клянусь, моя королева. И я сделаю всё, чтобы тебя уберечь. Уберечь нас с тобой обоих от всех несчастий. Я клянусь, что мы победим. Без страха перед смертью. Мы победим врагов и выживем вопреки всему, что посмеет нас остановить. И иначе быть просто не может. Я верю в нашу силу, и вместе мы не сокрушимы. Ты получишь и дом, и свою семью. И я получу вместе с тобой. Я клянусь, Старыми богами и Новыми. Всеми мыслимыми и немыслимыми богами, что есть в этом мире. Я клянусь своей жизнью, своей честью и своим сердцем, что бьётся ради тебя…
Джон поцеловал её снова. Так страстно и глубоко, что у Дейенерис захватило дыхание. Она верила и чувствовала себя абсолютно счастливой. Защищённой, любимой и бесконечно желанной. Его руки и его губы настойчиво твердили ей об этом.
И они больше ничего не боялись. Они были по-настоящему единым. Огромным пламенным серцем, полным любви.
Джон снова посмотрел на неё. Внимательно и серьёзно.
— Завтра мы вернёмся сюда снова. И произнесем свои клятвы по традициям Севера. Чтобы стать мужем и женой.
— Я готова, — решительно ответила Дени. — Я хочу этого более всего на свете. Завтра же.
***
Сияние озарило благостным светом полумрачный чертог, когда Джон и Дейенерис появились в нём. И в каменных стенах под древними сводами стало заметно теплее.
Давос, Тирион, Санса и Арья, казалось, ожидали их появления уже очень давно.
— Слава Богам. — улыбнулся им Давос. — Счастье видеть вас вместе, и,
кажется, мир снова с вами.
— И не только, — улыбнулась Дейенерис, поднимая на Джона игривый взгляд.
— Завтра в богороще мы сочетаемся браком. Не стоит с этим тянуть.
Глаза Сансы округлились. Давос и Тирион посмотрели друг на друга и, выдохнув с шумом, пожали друг другу руки.
Арья расплылась в улыбке. Она подошла к Джону и молча обняла его. Затем сделала то же и с Дени.
-Джон! — радостный голос Сансы оттеняли нотки возмущения. — Но так не делается. Вы не можете просто пойти в богорощу и объявить себя мужем и женой. Вам нужно произнести клятвы. Вам нужны свадебные плащи. Ты же не пойдёшь прямо так? Вы члены королевской семьи и вам нужно сделать это, как подобает.
— На это нет ни времени, ни ресурсов, — отрезал Джон.
— Мы сможем сказать нужные слова, а это главное — спокойно проговорила Дени.
— Дайте мне хотя бы день, чтобы подготовиться. — Санса была непреклонна. — В замке полно гостей…
— Ты не меньше меня знаешь, кого из них мы бы хотели видеть. Никого, кроме самых близких.
Санса посмотрела на Тириона.
— Леди Старк, а вы смогли бы всё устроить быстро? — вступил он. — Причём так, чтобы никто никого не смог обвинить в расточительстве? Устроить праздник для Севера, насколько это возможно накануне войны. Это не помешало бы никому, особенно вам, — карлик посмотрел на Джона и Дени. — Пусть лорды пьют и поют песни в Вашу честь. И пусть радуются Вашему союзу, позабыв о том, что говорили недавно.
Джон посмотрел на Дейенерис. Она улыбнулась и одобрительно кивнула.
— Верно, — согласился Джон. — Ты права, Санса. У тебя будет один день. Но только один.
Дени слегка качнуло. Джон подхватил её прижав к себе и поцеловал в лоб.
— Нам пора.
— Постойте! — послышалось из глубины зала. Это был голос Сэмвела Тарли, который появился незаметно вместе с Джорахом Мормонтом. Он подошёл к ним ближе и учтиво поклонился. — Я хотел бы извиниться, что невольно подслушал всё, о чём вы сейчас говорили…
— Сир Джорах, когда вы говорили о людях, что помогут моим воинам укрепить своё здоровье… Это же… — спросила Дени, указав взглядом на Сэма.
— Верно, — кивнул Мормонт. Ему было трудно смотреть на неё. А на Джона — и вовсе невыносимо.
— Я хочу поблагодарить Вас, милорд, — она тепло улыбнулась Тарли. — Вы очень помогли мне в трудную минуту, когда мои люди оказались в опасности.
Сэм подошёл к Дейенерис и деликатно взял её за руку.
— Это мой долг, Ваша Милость. Но я не об этом. Я просто обязан передать вам лично и прямо сейчас кое-какие слова. — Он замолчал на миг, сглотнув от волнения. — Это были слова, которые я слышал о Вас от мейстера Эймона. Вашего двоюродного деда, Эймона Таргариена. Он служил в Чёрном замке, и ему было уже очень много лет, столетье, не меньше, когда Джон и я появились там. Он говорил о Вас однажды, когда я прочитал ему письмо о Вас и событиях в Заливе Работорговцев. Вы боролись за свои интересы, отстаивали жизни ваших людей. Я был искренне восхищён Вашей силой. А он сказал, что Таргариен, одинокий во всём мире — это ужасно. Что нет ничего страшнее, чем быть без поддержки семьи, одному среди врагов… — Сэм посмотрел на Джона. — Если бы он знал тогда, Джон, что ты тоже его родственник. Он благословил бы вас обоих сейчас без колебаний. И сказал бы, что вы… вы оба — ключ к спасению мира, не иначе. Я уверен в этом.
Он поклонился.
— Спасибо, Сэм. — улыбнулся Джон. — Мейстер Эймон всегда восхищал меня своей мудростью. И я счастлив, что имел честь знать его. Случайность ли, что мне довелось услышать заветы этого старца? Они были для меня порой единственным, что оберегало в трудную минуту.
Дейенерис молчала. Слов было сказано слишком много в тот день. Она лишь кивнула Сэмвелу Тарли и устало улыбнулась. Потом подняла взгляд на Джона, и он молча приобнял её.
Настало время им удалиться, и они покинули чертог.
***
Тьма поглотила всё звезды. Дыхание погасило все свечи.
Этой ночью они не сумели расстаться.
Руки Джона медленно снимали одежды с Дейенерис. Пала и белая шубка, и тёплое платье серого цвета. Оставив на ней лишь тонкое и легкое одеяние. Он обхватил её за талию и приманил к себе. Во тьме, почти непроглядной, где лишь ледяной отсвет белого снега, смешанный с жарким пыланием раскаленных углей, сжалился над их глазами…
Джону очень хотелось нырнуть руками под эту сорочку из тончайшей мягкой шерсти, прикоснуться к её сладкой коже, но он не посмел. Это было бы нарушением обещания, что они дали друг другу. Что побудут невинными этой ночью, как жених и невеста. И дождутся момента, когда Боги скажут им да.
Жгучая страсть уступила истинной нежности. Джон уложил Дени на постель и, раздевшись до нижней одежды, сам лёг рядом, обняв её и отдавшись на милость пленительному теплу. Сон забрал их обоих быстро, подарив покой и истинную негу. Негу от чарующего чувства того, что любимый человек снова был рядом.
