***
Пламя горящих деревьев освещало лучше любого факела. Призрак выбежал навстречу, и увидев Джона, резко двинулся обратно, зазывая его за собой. Боги, лишь бы он был жив. Листва сердце-дерева горела ярко-алым, рыжие отблески окрасили белую кору, но само оно не было тронуто огнём. Человек в черном меховом балахоне склонился над тщедушным телом брата, замотанного в шкуры. Через несколько ударов сердца Джон увидел, что его тёмные глаза открыты. Бран попытался сесть, оперевшись на локти, однако не смог, и Хоуленд Рид посадил его сам, словно куклу, придав более удобное положение, чтобы Брану было легче говорить. — Что происходит? — Джон совершенно не знал, с чего начать. — Чёрт, как ты? — Я в порядке. Это было сложно, но боги хранят меня. Рядом с чардревом я гораздо сильнее. Этот дракон… Бран сохранял прежнюю невозмутимость в то время, когда у Джона внутри всё полыхало от нетерпения и многочисленных вопросов, однако он заставил себя сдержаться, чтобы не изливать их поток на больного мальчишку. — Я предвидел давно… но не был уверен, что у меня получится до него добраться. Это сделал не я. — Ты знал, что под землёй живет огромный огнедышащий зверь и молчал… Бран! Его нужно обезвредить. Он вообще слушает человека? Или… им что-то или кто-то управляет? — Никто, он предоставлен сам себе. Он слепой и пока не может летать. Я его уже успокоил, теперь драконы Дейенерис с ним справятся лучше. — Он не тронет людей? — Это тебе лучше знать, как драконы обращаются с живыми, когда королевы нет поблизости. От сердца чуть отлегло. Дрогон и Рейегаль ни за что не станут нападать… — Почему он появился только сейчас? Боги, как он вообще оказался там? И Король Ночи исчез. Вопросов было слишком много… — Его вывели, когда пришло время. — Кто? — Джон на мгновение вспомнил Орелла и рассказы о варгах, остающихся в телах животных после гибели своих человеческих тел. — Тот, кто его туда поселил. Тот, кто учил меня… — Бран внимательно посмотрел на недоуменное лицо Джона, выдержав короткую паузу. — Да, Ворон. Бринден Риверс потерял своё тело, но его дух не умер. Он успел перенестись в тело дракона, а теперь он управляет самим Королём Ночи, вернее тем, кто его носит на своей спине. Вот почему он отступил. Я не смог, а он справился. У нас есть союзник, Джон… Бесплотный, непонятный союзник, который по всем законам природы уже должен был быть мёртв по меньшей мере полсотни лет. Боги, как это вообще было возможно? Проклятая магия сводила с ума! И сколько ещё непонятного произойдёт… — Пусть его дракон лишился контроля, но всадник невредим. Это же лишь оттягивание времени. Он снова нагрянет сюда. — Да, и мы должны быть готовы. Следы его армии уводят обратно к Стене. Нужно разбить их. Но это опасно. Огромное снежное облако окутывает Короля Ночи. Ни одно живое существо не сможет приблизиться к нему, пока схватка двух магов не завершится. Иные прячутся, как тени, повсюду. А когда пройдёт время, дух оборотня растворится и потеряет свою силу. Время не ждёт. Он не должен сразить больше ни одного дракона. Особенно того, большого. Дракона Винтерфелла. — И сколько у нас времени? — Не так много. Месяц, может два. А может и вовсе пара дней… или годы. Никто не может сказать. Джон закрыл глаза рукой. Чёртовы загадки! Нельзя ошибаться сейчас! И тогда до него дошло, что ледяное пламя больше не угрожало живым. И если Визерион устремился прочь с той же самой высокой скоростью, то армия мертвецов едва успевала следом, а значит, ударить по ним ещё имело смысл. Особенно его разум занимали Иные, они были опасны, самостоятельны, и их было больше, чем он предполагал. — Нужно собрать всех людей и дать всем успокоиться. Составить новый план. Сколько людей пало, страшно было даже представить… — Нам всем нужно уходить, — неожиданно выдал Бран, как ни в чём не бывало. — Уходить? — Джон не верил своим ушам. Он посмотрел на брата, потом на Рида, который кивнул, подтвердив его слова. — На юг. На Остров Ликов на Божьем Оке. Там средоточие сил Старых Богов. — Это же в Речных Землях. Я не могу бросить Север. И ты не можешь, это же наш дом. Винтерфелл — наш дом! — Король Ночи придёт за мной. К Божьему Оку, где я смогу ему противостоять. Я тот человек, которого он боится. Мои способности станут там намного сильнее, а его ослабнут. Я должен быть готов, а иначе всё будет напрасно. — Я не могу. Все наши люди… Король Севера, что сбежал с Севера, — губы Джона сжались в тонкую полосу. Этот план — полное дерьмо. — Послушай, — Бран схватил Джона за руку и посмотрел совершенно безумным взглядом. — Ты не Король Севера. Ты наследник Железного Трона. Запомни это. Твоя королева не защитит страну одна. Ты видел, она уязвима. Если ты погибнешь здесь, никто не сможет. Дейенерис сможет, подумал Джон, однако эта мысль была ему омерзительна. Пусть лучше она вообще никогда не столкнётся с войной и битвами! — Почему я? — Потому что ты… я не могу объяснить, но ты и сам это знаешь, Эйегон. Я видел многие знаки, и не только я. В Речных Землях мы вместе найдём больше ответов. Джон встретился с изумрудным взглядом Рида. Он кивнул: Это так.***
Сквозь чёрные тучи пробивался скупой свет. В сумерках зимнего утра стало видно почти всё, что оставила за собой битва. Чёрные кости, части мёртвых тел, обугленные и неподвижные. Земля превратилась в месиво из пепла, грязи и крови. Снег лежал лишь клочками и был окрашен тёмно-красными пятнами. Жгучий холод отступил, но тех, кто его пережил, пробирало не меньше. Крики и стоны раненых резали пропахший гарью воздух, множество убитых, зверски зарубленных усеяли землю. Тела северян и южан, Безупречных, дотракийцев и лошадей, что их носили… Мелькали напуганные лица мальчишек, были слышны стенания женщин, потерявших кого-то из близких… Джон велел оказать помощь всем раненым. Их было очень много. Тех, кто не мог сам передвигаться, несли ближе к стенам замка, который не мог, пожалуй, уместить всех нуждающихся в помощи. Убитых сжигали на месте. Мейстер Волкан чудом остался жив. Он повредил руку и вывихнул лодыжку, однако сумел выбраться из-под завала и даже наложил себе повязку. Сир Давос, что был на стене с Тирионом и Сэмом, отделался несколькими незначительными ссадинами. Он отправился на поиски Джендри, который ринулся в бой вместе с северянами. Миссандея осталась невредима, и уже находилась при Дейенерис. Судьба многих других оставалась неизвестной. Джон внимательно вглядывался в многочисленные лица. — Скольких мы потеряли? — спросил он Тириона, когда тот, навестив королеву, вернулся во двор замка. — По моим прикидкам — примерно треть, но я могу и ошибаться… — Треть? Не может быть! С высоты полёта глаза Джона не видели многого. — Да, дракон сделал своё дело. И обсидиан. А ещё смола, огонь, смекалка людей, что трудились, защищая замок, и руки тех, кто смастерил нам это. Карлик указал пальцем на стену, на которой находились собранные из дерева метательные орудия, выпустившие не один десяток копий с обсидиановыми наконечниками. Тирион, Сэм и Джейме придумали их вместе, и умудрились при помощи нескольких ловких парней собрать наспех достаточно примитивные, но боеспособные конструкции. — Я благодарен Вам, милорд. Ваш ум сработал на славу. — И не только мой. Впрочем, не удивительно, мне ведь уже доводилось руководить обороной замка и проявлять свою хитрость. Джон помрачнел. Тирион, безусловно, внёс свой вклад, но Джон был уверен, что его внёс в равной степени каждый, кто был и на поле боя. Вступать в полемику не хотелось, и он пропустил сказанное мимо ушей. — Но мы не победили, надо заметить. — Да, ничья — достаточно сомнительный результат. Но Вы живы, королева в безопасности. К сожалению, северные ворота и добрая половина построек уже ни на что не годятся… — Тирион на миг смолк. — Как жаль, что дикого огня у нас не оказалось. Пришлось довольствоваться смолой и стрелами. Стрелки, однако, неважные, но орудия повалили не меньше дюжины гигантов. Остальных спалил огонь… Кстати, что это было? Дракон в Винтерфелле. Это фокусы Брана Старка? Джон пока не мог найти нужных слов для разъяснений и молча кивнул. — Жизнь полна сюрпризов, иногда приятных, иногда не очень, — не унимался карлик, у которого, по-видимому, пережитое вызвало повышенную говорливость. — Скольких живых он превратил в пепел… — Теперь всё в порядке. Бран справился. — Надеюсь, с Вашим кузеном всё хорошо? — Да, если так можно сказать… Главное, он жив… И он говорит, что нужно уходить. Бегство на юг Тириону непременно придётся по сердцу. А Джону было противно даже думать об этом. Мысли прервала приближающаяся стремительным шагом громадная тёмная фигура, которая волочила за собой что-то тяжёлое, завёрнутое в плащ. — Клиган, вы живы! — воскликнул Тирион. — Как видите, — прохрипел тот. — Мне нужен Тарли, чтобы передать ему кое-что и… — он откашлялся, — поблагодарить. — Это Губитель Сердец? — спросил Джон, глядя на огромный валирийский меч в руках Пса. Сандор Клиган скривился, окинув хмурым взглядом недоумённые лица, и ответил язвительным тоном. — Да, черт возьми! — громыхнул он. — Я вырвал его из нежных рук Вашего друга. А что мне оставалось делать? Дать пропадать ценному оружию в стенах замка? В моих руках он оказался полезнее, зарезал нескольких белых ублюдков и бесчисленное количество нежити. Так что не стоит… Джон поймал себя на том, что улыбнулся дерзкому поступку Пса. — Вы знаете, что с Бериком? — спросил его Джон. Пёс повернулся в сторону своей ноши, которая оказалась трупом, завёрнутым в плащ. — Я знаю, что должен был подпалить его, но хотел показать вам то, во что он превратился… — Он откинул покров, показав присутствующим нелицеприятную картину. — Ледяное пламя ударило рядом. Его дурацкий меч погас, а сам он просто упал замертво… — Боги, он выглядит так, словно умер уже давно… — прошептал Тирион… — Так и есть. Все его раны разошлись. Это какая-то чертовщина, — сказал Пес и сплюнул. Джон коснулся груди. Кровь на лице появилась от осколка ледяного меча. Но шрамы на груди остались невредимыми, он не чувствовал боли, кроме привычной, едва уловимой… — Ваши доспехи защищают очень неплохо, — смекнул карлик, переводя на Джона взгляд своих зелёных глаз. — Вставки из драконьего стекла, придуманные заботливой сестрицей. Только откуда кровь на вашем лице? Из раны, что вы получили, хм, ещё при жизни, и которая при жизни же зажила? Может, у вашего тела теперь другие законы? Скажем, прикосновение магии льда отменяет магию огня, и каким-то образом забирает жизнь через разошедшиеся… Он не договорил, переведя внимание на высокого северянина с медведем на стальном нагруднике, показавшегося поблизости. Он нес на руках раненого, на чей голос Тирион отреагировал моментально. — Мормонт… — он приблизился настолько быстро, насколько позволили его короткие ноги, окинул взглядом окровавленное тело и жестом показал воину уложить его на землю. — Семеро! Живой! Прошу вас, держитесь. Ради королевы. Сир Джорах прижимал к груди меч. Блеснувший под пятнами крови красный рубин выдал его имя. — Меч вашей семьи славно послужил в моих руках… — тихо проговорил Мормонт. — Королева сама дала его мне. Он ухмыльнулся сквозь боль. — Ваши раны… Вам лучше не двигаться. Из порезов, нанесённых идеально острым лезвием, сочила кровь. Джон моментально спохватился и зажал их рукой, призывая Джораха к терпению и молчанию. Тирион оторвал широкий кусок материи от порезанной одежды и сложил в него снег. — Царапины. Я ещё вполне себе жив и ещё поборюсь. И теперь я дома… Отправлюсь на Медвежий Остров после победы. Надеюсь, Лианна не убьет меня, увидав на пороге… — Не убью. — Тонкий голос леди Мормонт раздался поблизости. Она бросила свой колкий взгляд на Джона. — Пусть вы и заперли меня в замке, как беспомощного ребенка, но сразиться мне пришлось, и, как видите, я жива и невредима. Когда мертвецы прорвались через стену, мой кинжал никого не щадил. Ваша сестра Арья научила меня кое-чему… — Она снова повернулась в Джораху и, приблизившись к нему лицом к лицу, проговорила с непривычной мягкостью в голосе. — Теперь мы вместе, я прощаю тебя. Не закрывай глаз и смотри на меня. Сир Джорах тяжело дышал. Лианна хлопотала рядом, перехватив из рук Тириона холодный компресс. И леди, и ребёнок, и одновременно ни то, ни другое. Маленькая медведица с истинно северным нравом. Джон подобрал Тёмную Сестру. Судя по ранам сира Джораха, меч побывал в схватке в Иными. И он остался цел, в отличие от человека, который держал его в руке. — Забавно, не так ли. Наши мечи поменялись местами, — прошипел Мормонт. Джон молчал. Слова о том, что Длинный Коготь уничтожен, никак не желали срываться с его губ. Это было бы слишком жестоко. Джорах закрыл глаза и выдохнул. Казалось, он всё понял и так. — Я проклят, — проговорил он тихим голосом. — Уважение отца, фамильный меч, любовь моей королевы — я упустил всё, что мне было дорого. Видимо, такова моя судьба. Отдать всё это в руки того, кто достоин больше, чем я. — Он открыл глаза и посмотрел на Джона. — Прошу Вас… Королева гораздо слабее, чем нам всем порой кажется. Ей нужен дом… Он умолк, потеряв сознание. У Джона не осталось больше слов, и он направился прочь в замок. К Дейенерис. Увидеть её было самым сильным желанием. Самым важным и необходимым. Он решил, что не скажет ей пока о тяжелом ранении её верного рыцаря и о том, что он, пожалуй, потерял слишком много крови… Он подумал, что, наверно, стоило горевать о каждом убитом. О тех, кто сражался на поле и был на грани жизни и смерти, как Джорах Мормонт. Но ему не хотелось. Он не видел схватки на земле, лишь свою цель и Дейенерис рядом. Он думал о ней, о победе, о том, что сможет совершить невозможное. Почему он так думал? Только потому, что он муж королевы и у него есть дракон? Отчего слова Брана ему показались правдивыми? Неужели он, как и Бран, возомнил себя богом, сам проклиная подобное за то, что простые люди становились лишь пылью в ногах? Лишь средством, лишь незначительной малостью. Каждый внёс свою лепту, но он ни о ком не хотел горевать. Ведь та, что имела смысл всего происходящего, была в безопасности. В голове промелькнула мысль, что каждый, кто погиб, каждый, кто страдал от ран и потерь, был жертвой его выбора. Джон Сноу выбрал жизнь, но не они. Они могли пасть от ледяных мечей Иных и снова встать на ноги. Они могли избавиться от боли, от тягостных забот, от нужд в еде и крыше над головой; они могли восстать бесчувственными упырями, но Джон Сноу выбрал чувства и обретение дома. Ему стало не по себе. Он понял, что, даже если кто-то решит перейти на ту сторону, он этого ни за что не допустит. Он будет принуждать к жизни каждого и сделает всё, чтобы она победила! Ему так было нужно, его королеве и всем, кто знал хоть какое-то удовольствие. И вряд ли это касалось тех, кто просто выживал, кто страдал, для кого смерть могла бы стать избавлением. Он считал свой выбор единственно правильным, и сделает всё, что бы все его приняли.***
— Ни слова, — маленькая рука королевы стиснула ладонь пожилого мейстера. — Ни слова о моём состоянии. Никому. — Ваша Милость, Вам нужен покой и отдых. Если вы продолжите излишне активные действия, вы можете… — Сколько времени нужно, чтобы я пришла в норму? — Дени перебила учтивые речи. — Несколько дней. Лучше неделю. Лучше вообще прекратить, пока дитя не появится на свет. — У нас нет времени, — резко ответила Дейенерис. — Дайте мне выпить чего-нибудь. — Ваша Милость, замок полуразрушен, я постараюсь… — Он поклонился и захромал к выходу, однако остановился у двери и, обернувшись, снова обратился к королеве. — Простите меня, за всё, что я скажу Вам сейчас. Но Его Милость имеет право знать. Вы рискуете будущим Вашей семьи, Вы будущая мать и нуждаетесь в защите. Скажите ему. Мейстер закрыл глаза и сглотнул, не в силах выдать больше ни звука. Мать. Слово, прозвеневшее в воздухе остановило строптивость королевы. Она вдруг осознала, что снова была на этом пути, на пути матери, и страх заставил её ярость утихнуть. — Я очень благодарна Вам, — сказала Дейнерис неожиданно мягким голосом. Упрямые и властные нотки исчезли, она проговорила это спокойно. — Пока не время, но оно скоро настанет, разве не так? Я сберегу, я знаю это. Ступайте… Едва мейстер покинул покои, Дейенерис отвернулась к стене, и неожиданно нахлынувший поток слёз залил её глаза. Их оказалось так много, что они вмиг намочили подушку, а кожу защипало от соли… Причиной тому послужили пережитые потрясения. Почувствовав подобие безопасности, её слабость вдруг дала о себе знать. Миссандея приобняла королеву, и Дени поняла, что это именно то, что ей было нужно. Дени не верила, что всё закончилось, пусть и так неоднозначно. Всё приостановилось, и будущее могло сулить возвращение опасности в любую минуту, однако мысли её вновь обернулись к недалёкому прошлому… — Я видела, милая, во что превратилось моё дитя, — прошептала она. — Я видела того, кто забрал его жизнь и превратил в раба. Но я не думала в ту минуту. Я была одержима лишь тем, как спасти себя и своего мужа. Боги, лишь тем, чтобы мы остались живы. Мы оба и наш ребёнок под моим сердцем. Я королева и должна защищать свой народ. Но лишь моя семья была перед моими глазами. Отчего так? Неужели все королевы так думают? Дени впала в ступор на короткое время. Она села на постели и замерла, будто пыталась собраться. Поток слёз иссяк, фиолетовые глаза стали словно стеклянными. — Сколько людей пало? Остались ли живые? И что будет дальше? И что будет со всеми нами? — проговорила она, глядя куда-то сквозь стену. — Я не хочу больше никого терять. Я не стану терять, и я не могу. Дени закрыла глаза и позволила себе дружеские объятия, когда Миссандея коснулась её плеч. Она выдохнула и, когда подняла веки вновь, увидела, что Джон снова был рядом. Дени быстро вытерла слёзы, и Миссандея тотчас же удалилась, бросив короткий тёплый взгляд на королеву. — Я в порядке, — улыбнулась Дейенерис, когда дверь закрылась, оставив двоих наедине. — Правда. — Неправда, — Джон мягко провел рукой по её влажной красной щеке. — Ты пережила слишком много потрясений. И тебе нужен отдых. — Всё хорошо, — выдохнула Дени, и почувствовала, что рядом с ним её тело начинает расслабляться. — Ты же знаешь, какая я сильная. — Знаю. — Он обхватил её лицо руками и посмотрел ей в глаза. — А также я знаю, что ты очень нежна. Я обязан беречь тебя. Он поцеловал её и уложил на постель. Сон моментально начал одолевать Дени. — Бран сказал, что у нас есть время. Враг отступил, а ледяное пламя больше не загорится. Нам нужно собраться с силам и оказать помощь раненым. Всё могло быть хуже, любимая. Аметисты-глаза устало блестели, на щеках горел болезненный румянец, а голос лишился привычной бодрости. Но она была рядом, улыбалась ему, говорила с ним. — Дракон придаёт тебе ярости, — сказала она, легко пробежавшись кончиками пальцев по его красному шраму над глазом. — А ты — желание жить и сражаться. — Он снова поцеловал её. — Я буду защищать тебя. И не говори мне, что тебе это не нужно. Я не соглашусь и буду спорить. Я твой муж, просто прими это. — Я принимаю, — неожиданно согласилась Дейенерис. — Ведь мы же семья. Одна я ни за что бы не справилась. Я не одна мелькнуло искрой в уме, и всё остальное было не важно. Их губы сладко коснулись друг друга. Ты жив, и я жива, блеснуло вдогонку за миг до наступления сна…