***
Драконы делали своё дело исправно и чётко… Безымянного дракона боялись все. Он был огромным, больше Дрогона и Рейегаля вместе взятых. Проступающий сквозь тёмные тучи тусклый свет показал, каков он был. Пыльный налёт подземелья исчез и явил взгляду кожу красную, словно кровь. Самыми страшными были глаза: мутные, белые, с зеленоватым отливом. Крылья относительно огромного тела были слабыми, с плохо развитой мускулатурой. Он ни разу не взлетел, хотя инстинкт подсказывал зверю расправлять их и делать ими взмахи время от времени. Иные спустились с гор. Пришли незаметно. Лезвия резали без звуков, люди не успевали ничего понять, падая замертво. Красный дракон чуял их. Зеленое пламя превращало их в пар. Он забирался на возвышенности, на холмы, откуда пришёл враг. Белые тени прятались в пещерах, в расщелинах. Они пришли с гор, и дракон отправился следом. Умница-дракон. Он выслеживал их, как никто другой. Чудом сохранивший свою жизнь в глубоком подземелье, питаясь непонятно чем у горячих источников долгие годы. Он был очень тяжёлый, он был слеп и слаб крыльями, но его озаряющий спасительным светом огонь знал своё дело. Дрогон и Рейегаль отправились следом за тёмными реками мёртвых. Упыри разбредались, нарушая общий поток. Драконы плевались огнём повсюду, выжигая всю нежить на своём пути. На заснеженнои морозном Севере стало слишком много пламени. Джон понимал, что всё шло не так. Вековые деревья горели и превращались в пепел в мгновения. Пожар уничтожал постройки и дома. Благо, что стало хоть немного теплее. И лёд, и огонь были убийцами в той войне. И то и другое служило одному и тому же, Джон это видел. Мощная сила под ним была поистине смертоносной. Но нести огонь в мир Джону нравилось. Он выжигал мёртвых, превращал в пар Иных. Растворял снег на земле, сносил ударной волной всё вокруг. Это было и страшно, и захватывающе. Может, и вправду в нем пробудилась его природа от крови Таргариенов… Там, высоко в небе, сидя на гигантском огнедышащем ящере, он никак не чувствовал связи с Рейегаром, своим настоящим отцом. Он даже не мог представить себе, каков он был, так ни разу и не видел его во сне. Джон чувствовал связь только с Дейенерис и её детьми. Эта близость, единение с ней — вот что было настоящим родством. Эйегон. Эйегон. Он повторял своё настоящее имя, и оно ему никак не давалось. Дени называла его только так при других, приучила к этому всех приближённых. Но не своего мужа. Твой бастардов меч разбит, пошутил Скорбный Эдд. Даже лишённый руки, в горячке, он оставался собой. Теперь у тебя королевский меч. Наверно, настало время это принять, но Джон пока считал себя недостойным данных ему при рождении имени и титула. Сначала, ему нужно победить. И он это сделает. Но как, он не знал. Ответа на этот вопрос пока не было… Где-то далеко от тех мест, над которыми пролетали драконы, кружили в снежном водовороте ледяные чудовища в неведомой человеку борьбе. И скоро смерть снова вернётся. Кто одолеет её? Сам Джон? Он избранный? Быть может, Бран ошибался и всё придумал… Может быть, он уже даже не был собой… Прикосновение Короля Ночи могло повредить его разум. С другой стороны, Джон чувствовал, что брат не лгал. Бенджен Старк спас его жизнь, он был собой, это точно! Бран говорил, что дядя умер, и его обращение в упыря остановили Дети Леса. Значило ли это, что вовсе не обсидиан в сердце делал монстра таковым? Кем в таком случае был тот человек восемь тысяч лет назад? Чёртова магия! В моменты таких размышлений Джон понимал Вариса, который презирал её. Она была опасна, стихийна, необъяснима и непонятна. Но если бы в мире было всё проще, он продолжал бы сидеть на Стене, не стал бы спасать тысячи людей, а воевал бы с ними, и, возможно, был бы мёртв. Если бы не было магии, не было бы на свете такого чуда, как Дени. И её драконов не было бы. И уж точно не было бы их любви. Мир, в котором они жили, был сложен и жесток. Но прекрасные редкие крупицы счастья стоили того, чтобы стерпеть все ужасы. Ужасы. Смерть не была самым жутким из них… И даже не люди, убивающие друг друга, к этому Джон привык ещё с детства. Так было всегда, даже в мирное время… Но человеческая жертва… Самая страшная жертва — дитя, отданное на растерзание матерью. Он не скажет ничего Сэму. Сэм был слишком важен, чтобы терять рассудок от горя. Скрыть страшную правду и пощадить своего друга, не промолвив ни слова о гибели дорогих ему людей. Джон увидел их сверху в полёте. Лилли волокла сына грубо. Она не спасалась, а вела его к братьям. Чутьё подсказало Джону, что причиной тому было безумие… Когда он спрыгнул с дракона и обнажил меч, было поздно. Иных было больше, чем мог одолеть один воин. Он сразил одного, другого и третьего, как в танце, лёгким клинком, который казался самим совершенством в его ловкой руке. Но холодные белые чудовища уже захватили мальчика крепко. Они окружили его, подступали с горящими голубым светом мечами. Завораживающие, холодные, сияющие, как чистый лёд. Чёртова Лилли кричала, отдай его им, отдай! Она совсем потеряла рассудок и решила пойти на сделку с врагом. Она решила спасти жизнь многих других, отдав самое дорогое. Она вцепилась в Джона мёртвой хваткой, и Тёмная Сестра лёгким касанием забрала её жизнь… Джон замер на миг. Он не верил себе. Ледяная дрожь пробежалась по телу. И через мгновение Рейегаль решил дело с Иными. И с мальчиком… Джон был в ступоре. Он убил женщину, мать. Пролил кровь ради жизни. А дракон сжёг её сына. Это было чудовищно и мерзко. Но лучше так, чем он сам бы погиб здесь. Вдалеке от дома и Дени, спасая жизнь чужого ребёнка… Какая бессмысленная и тупая жизнь. Бессмысленная и тупая жертва. Истинное зло несли живые люди. Он сам его нёс. Но об этом никто не узнает. А сам Джон стерпит этот кошмар.***
Север был огромен. Леса, горы, холмы, ущелья. Драконы были лишь букашками в бескрайнем мире. Драконы не могли решить всё сами. Даже сотня их не охватила бы всей территории. Они могли бы выискивать врагов годами — и не уничтожить их всех до конца. Только люди и их выбор могли что-то решить… — Уходить, сир Давос. Так говорит Бран… — Джон был мрачнее, чем небо над Севером. Он нуждался в поддержке Десницы. — Я был бы не прочь. Но что ты сам думаешь по этому поводу? — Думаю, он прав. Он единственный, кто имеет влияние на Короля Ночи. Он может управлять силами, которые нам неведомы. — А те силы, что остались здесь? Как быть с людьми? — Армии Дейенерис уйдут вместе с ней, это точно. А северяне предпочтут остаться на Севере. И проклясть меня окончательно. Благо, их самая большая опасность — ледяной дракон — теперь лишился способности извергать пламя, но Иные повсюду. — Да, знаю. Они обхитрили вас. Часть упырей нахлынула с Севера, но белые всадники привели ещё больше воинов с Востока. Боги любят нас, больше мне нечего сказать… Бран появился перед собравшимися с Великом Чертоге. Потрясения, что пережил Винтерфелл, не коснулись этой его части. — Лорды Севера. — произнёс Бран голосом, непривычно громким для слабого калеки. — Вы взывали ко мне. Я единственный Старк, который остался в Винтерфелле. И я вынужден его покинуть. Старые Боги направляют меня к Божьему Оку, к священному месту в Речных Землях, и мне надо быть там, чтобы победить. Эйегону и Дейенерис пришло время защитить всю страну, это их долг. И мы должны покинуть Север все вместе. В зале повисла тишина. — Северяне вольны сделать выбор сами, — сказал Джон, точно зная, что последует в ответ. — Мы останемся на Севере, — ответили лорды. Их стало значительно меньше. — Мы будем защищать наши дома и наши семьи. Короли вольны делать всё, что им угодно, но не мы. — И мы… — ответил человек в чёрном, которого Джон не знал. — Наш долг — защищать царство живых. А пока враг остаётся здесь. — Вольный народ ещё никогда не уходил так далеко на юг, — здоровый одичалый прогремел в глубине зала и вышел вперёд. Джону было жаль, что за их народ говорил не Тормунд. — Нам будет там слишком жарко. Будем выслеживать ледяных тварей. А уж белым драконом пусть занимаются короли и варги. Вряд ли мы сможем его одолеть. — Король Ночи может остаться здесь на Севере и продолжать набирать себе армию, — снова заговорил Бран, — но отчаяние приведёт его к Божьему Оку. Там, в священной роще чардрев, я смогу с ним сразиться. Слова Брана звучали странно. Ребёнок, лишённый эмоций, говорил об отчаянии. Всё было гораздо сложнее, чем казалось… Но никто не возражал. В этой странной войне не было никого, кто мог что-то знать наверняка. Дейенерис молчала. Она знала, что её люди последуют за ней, а судьбу остальных решили без неё. Пусть так. Она потеряла немало людей… Среди них был Серый Червь и Джорах Мормонт, который умер от ран, пока она была без сознания. Дени не успела с ними попрощаться, и боль от потери верных людей жгла её, не давая возможности говорить спокойно и без дрожи в голосе. Они покинут Север. Дени это радовало. Она будет ближе к дому с живыми детьми и любимым мужем. И оставшиеся воины её армии, быть может, останутся живы. Когда все разошлись, Джон подошёл к Дени и взял её за руку. — Нам пора, любовь моя. Тебе нужно познакомиться кое с кем. Дени замерла на месте. Предложение мужа её напугало. Это был тот знакомый первобытный страх. Мать в ней снова сопротивлялась опасности. Джон почувствовал её осторожность. Ласковые руки и голос её успокоили. — Не стоит бояться. Ты же Матерь Драконов. — Да, я мать… — проговорила она задумчиво, когда они двинулись к выходу. Они вышли во двор, прошли сквозь разлом в стене. Зверь уже ждал неподалёку. — Посмотри на него. Правда ведь, он прекрасен… Огромный, невероятный, он медленно полз в их сторону, как кошка перед броском. Громадина красного цвета, с медно — рыжим отблеском на чешуе. Рога были закручены в причудливые завитки. Он был другим. Сердце Дени наполнилось восторгом и трепетом. — Он красавец. И чей он? — Бран сказал, что он служит нашей семье. Он ждал нас долгие годы. — Он нас видит? — Наверное нет, но запах чует отменно. Под белой пеленой проступала зелень глаз. Дени не знала, что она становилась ярче день ото дня. Он прозреет, Джон это понял. И может быть, даже полетит. — И как же ты его назовёшь? — спросила она, улыбаясь. — Ты правда хочешь, чтобы я дал ему имя? — Конечно хочу. Дракон приблизился к ним. Подполз громадной горой. И склонил свою голову. Их руки коснулись его осторожно. Он был ещё горячее, почти как раскалённый металл… — Что ж, я думал об этом. У меня есть только одно имя… Светозарный.