Танцы - это не моё

      Дорога до дома прошла ужасно долго из-за гнетущего молчания на протяжении всего пути. Астрид только назвала адрес, когда Иккинг сел в машину, а потом даже не смотрела на него. Она действительно разозлилась, потому что так поступать, по крайней мере, некрасиво. Да, он хотел проверить свою догадку, которая оказалась верной, но спросить не пробовал? Зачем бы ей врать на эту тему? Она всё равно убеждена, что не умеет танцевать, а то, что знает движения — это как зазубренная тема по химии. Произнесёт без запинки, но темы не поймёт.       Каждое светское мероприятие огромных масштабов — это целое испытание. Астрид отказывается как может, но иногда всё же приходится танцевать, и эти несчастных 4 минуты или сколько там похожи на круги ада. Мысли только о том, куда ставить ноги, в какую сторону поворачиваться, как бы случайно не взять ведение на себя. Последние годы легче, потому что всё действительно сведено к рефлексам, но удовольствия от танца никакого. Одна из её подруг, ещё та отъявленная танцовщица, пробовала кое-чему обучить Астрид, но успехи были равны нулю, только если снова рефлексы, которые ей не нужны. Лучше совсем никак.       Постепенно злость сменилась грустью. Причём, сначала она злилась на Иккинга, а потом на себя, потому что за 18 лет не освоила такое привычное человечеству искусство, как танец, остановившись на уровне небольших движений руки или ноги во время прослушивания музыки. Ладно, в клубе может немного постоять на одном месте, что-то там делая. И теперь страдают все. Даже с хорошим парнем поругалась, а он наверняка не хотел её обидеть. Сглупил, определённо, но кто так не делает?       Когда машина подъехала к её новому дому, грусть так захватила девушку, что она, ничего не осознавая, быстро вышла из машины. Она даже не заметила, как Иккинг повернулся в её сторону, собираясь искренне извиниться за свой проступок. Быстрота её движений поразила самого парня, что он только услышал, как громко захлопнулись ворота на улице. Никогда Хеддок не чувствовал себя таким виноватым.       С тяжёлым выдохом откинувшись на спинку сиденья, он бесцельно глянул в зеркало заднего вида и увидел в нём учебники девушки, о которых оба совершенно забыли. Хеддок немедленно вылез из машины и крикнул:       — Астрид, учебники!       Спустя пару минут ничего и не произошло, так что было предельно ясно, что учебники он сможет отдать только завтра, получив новую порцию осуждения в этих прекрасных глазах.       — Дурак!       Взъерошив волосы, Иккинг пнул переднее колесо. Это нисколько не помогло. Сев обратно в машину, он переключил панель передач, а после громко завёл двигатель. Уже собираясь стартануть с места на огромной скорости, он вовремя остановил себя, вспомнив, что находится в жилом районе. Хватит необдуманных действий, у них иногда очень неприятные последствия. Прикинув, какое расстояние нужно преодолеть до выезда из жилой зоны, Хеддок тяжело вздохнул. Ему требуется выпустить пар, и он это сделает буквально через несколько минут.       Из дома Астрид только услышала громкий рёв автомобиля, из-за чего сердце неприятно сжалось.       — Дура!

***

      К вечеру настроение не изменилось ни на йоту, если только не ухудшилось. От родителей не скрылось состояние дочери, но они посчитали, что дело в новом переезде. Правда, мама ещё спрашивала, как дела в новой школе, и Астрид даже не смогла рассказать о её тёплом приёме там, иначе будет трудно объяснить, почему она такая угрюмая.       Собиралась на первое светское мероприятие из множества уже автоматически. Хотя, что там собираться. Миссис Хофферсон заказала услуги стилиста, который на пару с помощником и колдовал над образами двух белокурых красавиц. Женщина думала, что хоть после этого на лице дочери появится улыбка, но результата не было. Пришлось ещё стилиста убеждать, что это не в нём дело, а то ведь, бедолага, так расстроился.       Отражение в зеркале можно было бы назвать прекрасным, если бы не грусть на лице его хозяйки, внимательно рассматривающей новое платье. Будь оно белоснежным, можно было подумать, что она выходит замуж не по своей воле. А так нежно-голубое, воздушное, хоть и до колена, а интересные узоры из бусин и страз по всей груди точно показывали, куда его стоит надевать. Закрытые плечи и v-образный вырез, в котором можно было разглядеть нежный кулон с голубым турмалином, который впервые не радовал идентичные по оттенку глаза своей хозяйки. Астрид повернулась боком, чтобы получше разглядеть свою причёску, основу которой представлял высокий хвост с выходящими из него завитыми волосами, что придавало причёске основной объём.       Девушка коснулась пальцами выпущенных у лица прядей. Она слабо улыбнулась. Что ж, не пропадать ведь красоте.       В комнату кто-то зашёл.       — Милая, с тобой всё хорошо? Ты не заболела? — нежно спросила миссис Хофферсон и, приблизившись, приложила ладонь ко лбу дочери, убедившись на наличие или отсутствие температуры. — Если хочешь, можешь сегодня не ехать. Мы сами справимся.       Астрид отрицательно покачала головой. Не для того она почти три часа просидела на одном месте, ещё ведь и макияж.       — Если об этом узнает стилист, то у него будет депрессия. Будет жалко его парня.       Собственные слова вырвали из уст девушки слабый смех.       — Шутишь — значит, жить будешь, — вынесла вердикт мама девушки, а после обняла свою девочку и прошептала: — Ты знаешь, я всегда тебя выслушаю.       Кивнув, юная Хофферсон положила подбородок на плечо матери и грустно вздохнула:       — Что делать, если человек поступил глупо, но твоя реакция оказалась не лучше, что потом начинаешь жалеть об этом?       — Если человек дорог, то стоит вместе поговорить о случившемся, ведь он тоже может раскаиваться о содеянном.       Так, скорее всего и есть. По крайней мере, Астрид так думает, хотя практически и не знает его. Но он ведь точно хотел как лучше.       — А люди же не обязательно должны быть со своими соулмейтами?       Этот вопрос удивил миссис Хофферсон больше предыдущего, ведь с позицией дочери на эту тему она давно ознакомлена, так что даже не затрагивает её в общении с ней. В детстве дочка уже спрашивала подобное, но не с такой печалью.       — Тебе кто-то понравился? — мягко предположила женщина, отстранившись от Астрид, чтобы посмотреть той прямо в глаза, а та и не стала прятаться.       — Я не знаю, — честно ответила блондинка. — Просто подобного я никогда не чувствовала.       — А это не он?       — Нет, у него нету соулмейта. Мою подвёрнутую ногу в 10 лет не почувствовать невозможно, да и каких ушибов только не было.       А ногу она тогда сломала при попытке научиться танцевать. Вот только за несколько дней до этого она у неё жутко болела, почти до слёз, из-за соулмейта, что на уроке девочка её практически не чувствовала, вот и легко подвернула. Не сказать, что это послужило её прекращению в попытках танцевать, были и другие причины. Танцы — это единственная вещь, где Астрид действительно опустила руки, за что по сей день стыдно, но она ничего не может поделать с собой.       Соулмейты и танцы — две неотъемлемые слабости Астрид Хофферсон.       Миссис Хофферсон погладила щеку дочери.       — Конечно, могут. Ты ведь сама нам не раз говорила, что родственной душой может оказаться и просто лучший друг или вообще подруга.       Действительно говорила, а сама слабо верила, ведь процент мал. Вот почему она сама себе всё усложнила? Как же в сказках всё просто.

***

      Вежливый тон, милая улыбка, с трудом натянутая в её случае, и внимательный слух, впитывающий на обработку в мозг всю нужную информацию. Только сегодня последнее выходило из рук вон плохо, ведь мысли об одном. Переключиться совсем не получается. Астрид даже мысленно усмехнулась над самой собой: «Страдания от соулмейта? Глупышка, от этого ничего не зависит. Не существуй соулмейтов вовсе — мир бы не особо изменился»       — Вас кто-то обидел? — вдруг прозвучал детский голос возле девушки.       Проморгавшись, Астрид опустила взгляд вниз и увидела стоящую возле неё девочку лет девяти. Это не мираж? Юная леди огляделась по сторонам и заметила неподалёку родителей, о чём-то разговаривающих с, как она уверена, родителями этой красавицы. Остатки памяти подсказали, что её попросили приглядеть за ней.       Что это за флешбэки? Тот, кто пишет судьбу, явно издевается над ней.       — Нет, он не виноват, — наконец ответила Хофферсон.       — Ваш соулмейт?       Если бы была возможность, она бы сейчас несколько раз стукнулась головой о стенку. Вот не могла по-другому ответить?       По крайней мере на этот вопрос ответ обратный далёкому прошлому. Но судьба ведь любит издеваться. Девочка сочла молчание за согласие и задала новый вопрос:       — А разве соулмейты не приносят только радость? — она наклонила голову, слегка нахмурившись.       Ну нет, она в этом участвовать не будет. Во-первых, это не её дело, а во-вторых, причина не в соулмейте. Ей и рассказывать нечего.       Только если…       Дура, остановись. Переведи тему или же вообще промолчи.       Хотя что-то же она вынесла в конце концов? Пусть многое из этого ей не раз повторяли родные… Потом нужно извиниться перед родителями.       Вздохнув для храбрости, Астрид присела на корточки возле юной леди и, улыбнувшись, сказала:       — Не думай об этом. Когда придёт время, ты всё поймёшь. А сейчас просто наслаждайся спокойной жизнью. Хорошо? — девочка неуверенно кивнула. — Представь, что никаких соулмейтов нет. Ты и без этого обязательно встретишь своего человека.       — Правда? — с сомнением в голосе спросила она.       — Конечно, правда.       И Астрид это обязательно подтвердит.