Арена

      Нет, Лайт знал, что его полотна очень известны. Но как-то этой стороной дела он не занимался. До недавних пор продажей картин занималась мама. Восемьдесят процентов денег клались на накопительный счет, к которому Ягами даже как-то и не хотел прикасаться. А остальные двадцать уходили на расходы. Хорошие холсты, кисти и краски стоили очень дорого. Только относительно недавно, после окончания школы, коллекционеры и ценители начали связываться в обход «официального агента».       И все же это стало для него шоком. Художник даже пожалел, что не поехал с коллекцией по всему миру. Вот финальный аккорд в турне выставки. Ему отвели целый зал в Современной галерее Тейт. Музей, который входит в десятку самых посещаемых во всем мире.       Его охватило чувство сходное эйфории. Связь с реальность кажется вот-вот будет потеряна навсегда. Он стоял посреди просторного зала, а вокруг него сновали люди: кто-то просто шел через зал, не смотря на его полотна, кто-то медленно проходил вдоль стены, а кто-то зависал у картин по несколько минут.       Ноги его не держали. Голова шла кругом. Однако он всматривался в собственные картины, пытаясь найти в них ответы на все вопросы мироздания. Вот он — его триумф. Кира уже не киллер для преступников, но один из лучших художников современности. И у него есть еще большой запас времени, чтобы стать реально лучшим. — Эй, Лайт, — раздался скрипучий голос Рюка, — А этот L любит ходить по картинным галереям?       Парень хотел было раздраженно бросить «Да откуда я знаю», однако его остановило два момента. Во-первых, он стоял посреди зала полного людей в одиночестве. Во-вторых, было не совсем понятно к чему задан этот вопрос. Повернув голову к правому выходу, он ничего интересного не увидел. Но почему-то после этого он отчаянно испугался поворачивать голову влево. То ли потому что боялся не увидеть его там, то ли потому что боялся увидеть. Лайт снова посмотрел перед собой.       Табличка гласила «Чистилище для бога». Большая картина представляла собой оптическую иллюзию бесконечного зеркального коридора. Однако в зеркалах ничего не отражалось. В них застывал в беззвучной скорби один и тот же человек. В каждом из зеркал он оплакивал кого-то. В каждом отражении он терзал себя: вырывал волосы, расцарапывал себе грудную клетку, будто пытаясь вынуть сердце, бился головой о стену, оттягивал галстук то ли в попытке увеличить доступ кислорода, то ли задушить себя.       Сколько он смотрел на собственный ад, Лайт не знал. Его снова занесло в те воспоминания, когда он пытался найти выход из мира шинигами. Однако из пучин собственного разума его вырвало задумчивое «Хммм». Лайт не поворачивая головы тихо спросил на английском: — Вам не нравится картина? — Почему же, даже очень. Просто мне кажется, что Чистилище сюда не совсем подходит, — раздал знакомый-незнакомый голос. — И почему же? — Он идет по бесконечному коридору и заново переживает все потери. Не ад ли это — проживать худшие моменты жизни?       Лайт не глядит на собеседника, но почти полностью уверен, что тот склонил голову на бок и прижал большой палец к губам. — Но откуда вы знаете, что коридор бесконечный? Возможно, выход есть где-то далеко, за горизонтом. Возможно, он найдет его, когда раскается во всех своих грехах.       Пояснил Лайт собственную картину. — Вы считаете, что все эти отражения лишь… — Раскаяние в собственных грехах. Это чистилище. Только пройдя через него, можно спастись. — Хммм, такое в голову мне не приходило. И почему же оно для бога, — спросил собеседник, стоя плечом к плечу с Лайтом.  — Как много дел может свершить человек? Как много может обычный человек? А тот, кто возомнит себя избранным, мессией, новым богом? — Ну, могу привести одного из самых массовых убийц. Алонсо Лопес убил около трёхсот пятидесяти человек. Этого достаточно что может натворить человек? — Генри Ли Лукас признался в совершении тысячи убийств, хотя и была доказана всего лишь жалкая сотня. Насколько длинный коридор ему придётся пройти? А теперь представь, что это был не человек, а Бог, который могущественнее любого человека, но который так же смертен. Знаешь ли, Бог с синдромом Бога, намного страшнее человека с этим синдромом. Будут рушиться судьбы миллиардов людей, а миллионы лягут в могилу лишь потому, что пошли против Бога. Что есть целый миллион по сравнению с тысячей? И что есть тысяча по сравнению с сотней? Насколько длинный коридор будет для этого Бога? — Интересная интерпретация, — собеседники развернулись друг к другу, — раньше подобной не слышал. — Вы увлекаетесь творчеством Киры? — Лайт удивленно поднял бровь. — Да, но не основной его коллекцией про битвы демонов, они несомненно интересные, но меня привлекают картины немного другого плана. — И какого же если не секрет? — Когда он рисует обычную жизнь или не совсем обычную, когда он выхватывает какой-то миг из ряда действий. Это интригует и завораживает. Картина кажется фильмом, который просто поставили на паузу. Есть что-то до, есть что-то после. А еще мне нравится его символичные картины. Такие, как эта, — он кивнул в сторону «Чистилища».       Лайт выдохнул, только сейчас осознавая, что он просто так обсуждал с L картины. Он и правда не знал, что детектив интересуется искусством. А может, он раньше и не интересовался. Другой мир, другие события, другой L. Который болтает в художественной галерее с совершенно незнакомым парнем. — А вам? — они сдвинулись к картине напротив. Был изображен теннисный корт. И мужчина, который замахивается для того чтобы отбить мяч. Лица, однако было не видно, мяч завис как раз так, чтобы закрыть обзор. Лайту было интересно понимал ли L, что это он изображён на многих картинах, на которых, правда, отсутствовало лицо. Сгорбленная фигура, бело-серая растянутая кофта, джинсы, висящие на так называемой нижней талии, и отсутствие обуви. Разве это не бросалось в глаза?       Мужчина, видно, еще ждал ответ. Хотя точно художник судить не мог, поскольку детектив разглядывал теннисный корт. — Знаете, Кира выбрал эти картины из своей личной коллекции. До этого тура не один музей мира не видел эти шедевры. Только лица вхожие в доверие Киры. — Извините, что прерву вас. Правильно говорить: «Люди, которым Кира доверяет». — Спасибо, даже лучшие ученики Японии совершают ошибки, — парень несколько нервно улыбнулся, осторожно подбирая слова, чтобы и не соврать, и не заявить «Я — Кира», по крайней мере, не сейчас. — Я считаю, что это одни из лучших работ, которые я когда-либо видел в открытой выставке. Может быть за исключением картин «бог пред Богом» и «Цена за силу». Что вы думаете об этой картине? — Что Кира умеет играть в большой теннис, — пожал плечами L. — Ракурс, который можно заметить, только играя под сеткой. Но ничего особенного в этой картине я не вижу. — Вы тоже играете в теннис, раз знаете, как выглядит этот ракурс. И мне кажется, что вы не могли не найти какого-то смысла. — Я не говорил, что не вижу смысла, я сказал, что эта работа мне не кажется чем-то особенным. Смысл очень прост. Когда мы играем на поражение, когда мы находим соперника себе под стать, нашей главной целью становится выиграть, забывая о личности оппонента.       L хмурится, и делает шаг к следующей картине, будто пытаясь сбежать от собеседника. Картина состояла из двух частей: «Приемыш» и «Названный отец». На черном фоне была нарисована фигура «отца». Скорее всего это была шляпа с большими полями и плащ с высоко поднятым воротником. Эта фигура была будто окном в космос, который развернулся за черным пространством. Белая фигурка сироты была на фоне серой стены дождя. Не сложно было догадаться, что ребенок сжался в калачик.       Лайт не решается что-то говорить или спрашивать. Только смотрит, как детектив водит пальцем по губам. Раньше ему казалось очень удачным дуэт этих двух картин. Наверное, так и следовало бы считать, раз они смогли задеть за живое этого гения. Только отчего-то было печально.       Мужчина вынырнул из собственных мыслей и посмотрел на Лайта, встречаясь с ним взглядами. — Да, я умею играть в теннис. Но не играл уже очень давно. — Не хотите сыграть со мной пару сетов? — неожиданно спросил парень. — Вы всегда находите партнеров для игры в картинной галерее? — Ну, это же галерея современного искусства, тут всему положено быть странным, — он тихо рассмеялся в ответ, — Меня зовут Ягами Лайт. — Можешь звать меня Рьюдзаки, — неожиданно улыбнулся собеседник. — Только предупреждаю, я был лучшим.       Глаза художника опасно блеснули: — Ключевое слово был. — Это мы еще посмотрим. Завтра в десять часов на базе отдыха Бригстон. — Тогда я буду просто обязан после матча позвать вас на полуденный чай, — насмешливо бросил Лайт, — а теперь прошу меня простить, но мне пора. Увидимся завтра.

***

      Лайт сидел в маленькой уютной квартирке, которую помог снять этот некий Роджер. Он оставался пока загадкой для художника. Зачем этому пожилому мужчине покупать не известную картину и организовывать турне? А тем более зачем он помог с обустройством в Лондоне? Просто так. С вежливой улыбкой и поблескивающими глазами из-за круглых очков. Это было более чем странно.       До поступления в университеты Англии было еще достаточно далеко. Почти полгода. Отец долго сокрушался, что сын не поступит в апреле в Токийский университет, а поедет в Англию и будет ждать ноября для поступления в Оксфорд.       В принципе, он мог прожить эти полгода спокойно, круглыми сутками рисуя картины, однако это было не интересно. К тому же Лайт не мог гарантировать, что сможет влиться учебный процесс по прошествии этой половины годы. Поэтому требовалось найти работу. В данный момент он наслаждался чаем с лимонной цедрой и бергамотом и просматривал объявления о приеме на работу. Он сразу зачеркивал объявления типа «требуется уборщик в школу», что-то оставлял не помеченным, в основном, где требуется диплом о высшем образовании, а некоторые, как «Требуется репетитор», обводил кружком. Правда, все эти махинации в дальнейшем оказались не нужны, так как его привлекла одна запись. «Требуется нянечка в приют «Дом Вамми» (графства Гэмпшир, Винчестер) для одаренных детей в возрасте от 3 до 6 лет. Рабочий график 3/1. Оплата 9 фунтов в час. При необходимости предоставление комнаты в общежитие. Требование: умение ладить с детьми, знание более 2-ух языков, законченное среднее образование, IQ более 160 пунктов. Обращаться по телефону…».       От Лондона до Винчестера в среднем около полутора часов. Каждый день тратить три часа на дорогу не особо хотелось. Но предложение более чем заинтересовало. Лайт не ожидал, что в такое место персонал набирают по газете. Хотя нянечка — далеко не учитель. Там даже высшего не требуется. — Ага, только знание трех языков и IQ как у Хокинга требуют, — фыркнул художник, но на собеседование решил поехать. — Кто такой Хокинг, Лайт? — последовал вопрос Рюка, про наличие которого опять забыли.       Парень прикрыл глаза рукой медленно выдохнул и посмотрел на часы. — Прости, спроси в следующий раз. Мне сейчас надо идти. У меня теннис.

***

      По японцу можно было сверять часы. Ровно в 10:00 он стоял у входа на базу отдыха Бригстон. Сумка со спортивной формой болталась на одном плече. Куртка была застегнута под самое горло, в конце марта в Англии было холоднее чем в Японии. Детектива еще не было, и парень уселся на стоящую неподалеку скамейку и достал из сумки альбом для эскизов и карандаш.       Привычка заполнять время рисованием была слишком старой, чтобы от нее избавляться. Однако, в голове было пусто. Карандаш скользил по бумаге, нажимая с разной силой, но какой-то конкретной картины вырисовываться не хотелось. Разум был опьянен предстоящей игрой с L. Рюк скакал из стороны в сторону, пытаясь привлечь внимание. — Эй, Лайт, мне скууучно, хоть бы яблок купил, — противно тянул шинигами, — я же могу тебя записать в тетрадь смерти. — Так чего же ты не запишешь? Этим ты угрожаешь мне на протяжение полугода, — иронично приподнял бровь Лайт. — Ты же мне тогда яблок не купишь, — послышался тяжелый вздох.       Лайт улыбнулся, а в альбоме начала появляться гора из яблок и черепов, на которой восседал Рюк собственной персоной и играл в PSP. В общем-то на примерное набрасывание этого «шедевра» ушло относительно немного времени, но детектив к этому моменту так и не появился.       Посмотрев по сторонам и поняв, что никто даже сюда не направляется, он тяжело вздохнул и поднявшись с лавочки собирался было уходить, но из-за поворота выехал новенький Rolls-Royce Phantom. Черная машина резко затормозила у входа, и из обтянутого белой кожей салона вышел L. Сгорбленный, руки в карманах, в своей обычной одежде. На фоне такой роскошной машины он выглядел более чем гротескно. — Прошу меня простить за опоздание, — склонил голову Рьюдзаки. — Ничего страшного, мне было не трудно подождать, — улыбнулся парень, направляясь внутрь здания. — Давно ты занимаешься теннисом? — Примерно лет с десяти. Я часто засиживался за задачами, а воспитатели все время твердили, что молодому организму для развития нужен спорт. В итоге против моей воли меня отдали в большой теннис, который я, к своему удивлению, полюбил. Ну, а ты? — С двенадцати. Как перешел в среднее звено решил пойти в какую-нибудь секцию. В той школе, куда я изначально ходил, их было не так много: футбол, бейсбол, плавание, дзюдо, сумо и теннис. Футбол мне категорически не нравится. Для единоборств пришлось бы набирать массу. С тренером по бейсболу мы не сошлись характерами, непроходимыё дурак был. Пытался все объяснять через физику, которой совершенно не знал. Бассейн же не подходил мне по времени. Вот в итоге я и выбрал теннис.       На входе на них покосился швейцар, но выставить вон не решился, только внимательно сверлил их спины вплоть до самой стойки. L показал на ресепшене какую-то карточку, отчего девушка сразу приветливо заулыбалась. Она вышла из-за стойки и вежливо сказала: — Прошу за мной господа, ваш корт уже готов. Вот ключи от ваших кабинок, — она протянула два ключа и указала на две двери с номерами 665 и 667, — выход к корту через другую сторону кабинки. — Надо же, какие они суеверные, — покачал головой детектив, явно намекая на отсутствие кабинки с номером 666, и, взяв 7 номер, направился в раздевалку.       Лайту ничего не оставалось кроме как взять оставшийся ключ и направиться к 5 двери. Ему собственно и в голову не приходило, что его могут позвать в частный элитный клуб, явно для богатых гостей. Он был этим достаточно сильно смущен и потому четко решил отплатить знакомому хотя бы ланчем в кафе. Быстро переодевшись в спортивную одежду, он вышел на корт, где его ждал L. Без обуви, в растянутых джинсах и белой кофте с длинными рукавами. Лайт этому не удивлялся. Детектив всегда выглядел так. Но в этой реальности он видел мужчину почти впервые, и потому было бы странно, если бы он не удивился столь экстравагантной внешности оппонента. — Ты не переоделся? — Нет, мне и так удобно, — безразлично ответил L и подал мяч. Лайт оказался к этому немного не готов и чуть не пропустил подачу. — Я ожидал чего-то более эффектного, Лайт-кун.       Парень все-таки пропустил мяч, вздрогнув всем телом. Тот же голос произносящий его имя таким же тоном, что и сотни раз в его кошмарах, тысячи в его воспоминаниях. В реальность его вернула почти невинная ухмылочка Рьюдзаки. «Ну уж нет, первый блин, конечно, комом, но мы еще посмотрим кто кого.

***

      Они сидели в VIP-кабинке небольшого ресторанчика неподалёку от Бригстона. Лайт мысленно прикидывал во сколько ему обойдется здесь кофе и целый торт «Прага». — Ты же из Японии, — утверждал Рьюдзаки, — не будешь против, если я буду называть тебя Лайт-куном? — Тебе не кажется, что следовало это спрашивать до того, как начнешь меня так называть? — раздраженно бросил Лайт. — Прости, Лайт-кун, — смиренно склонил голову собеседник, но тут же отправил шесть кубиков сахара в свою кружку кофе, — если хочешь знать мое мнение, ты отлично играешь в теннис. Для художника.       Лайт поднял бровь, и осмотрел свои руки и рубашку на наличие пятен краски. На рубашке ничего не было, а все, что могло быть на руках, было смыто в душе после игры. На чем он мог проколоться перед L? Альбом в сумку он убрал до приезда машины. Мог остаться след от карандаша на тыльной стороне ладони. Мягкие карандаши всегда сильно мазались. Но с таким же успехом он мог заниматься и чертежами. Почему детектив решил, что именно художник? Решение не желало находится, а молчание несколько затянулось, поэтому он поспешил высказать свои догадки великому детективу: — Хм, ты мог видеть следы графита на моих ладонях, но этого недостаточно для подобного вывода. Хотя подожди, — он подошел к висящей на вешалке куртки и стал просматривать карманы, — точно, должно быть по дороге сюда, я обронил чек на кисти, а ты, когда нагнулся завязать шнурки, всего лишь поднял его.       Детектив довольно кивнул, и, кажется, сам того не заметя, начал подтягивать ноги к груди. — Ты хорошо соображаешь, Лайт-кун. Кисти стоили слишком дорого для подарка малознакомым людям, однако в стране ты недавно и близкими друзьями обзавестись бы не успел. Вывод: кисти ты покупал себе.       Он помешивал ложкой кофе так, будто мешал стеклянной палочкой непонятный химический состав в колбе. Лайт очень бы хотел, но не может просчитать действия этого человека. Мужчины, который согласился играть в игры разума чуть ли не с первым встречным. Неужели ему настолько скучно в своем одиночестве. Не случалось интересных дел? Нет, Ягами знал, что L законченный эгоист, но не представлял масштабов его вселенской скуки и, возможно, одиночества. — Что ж, ты разгадал, что я художник. Молодец, возьми с полки пирожное. Дедукция у тебя на уровне, Шерлок Холмс. Ну, а кто же ты? Человек, который подмечает любые детали, а затем складывает их в единую картину. Тот, кто может позволить себе машину класса Люкс, причем до официального выхода машины на рынок. Странный тип, предпочитающий ходить без обуви, а сидеть в скрюченной позе. Дай угадаю, тебе так лучше думается? Ты не стремишься соблюдать какие-либо рамки приличия. Ты малоэмоционален, единственно чувство, которое вспыхивает в тебе более-менее ярко — это чувство соперничества. Может быть, еще парочка, которых я пока не заметил. Да, точно, ты бурно отреагировал, ну, относительно твоего обычного поведения, на дуэт «Приемыша» и «Названного отца». Что я могу сказать о тебе? Твоя работа скорее всего связана с мозговым штурмом. Возможно ты частный сыщик, но я не представляю какого класса, раз ты можешь рассекать на фантоме. Скорее всего, ты приемный ребенок, или чувствовал себя лишним в семье. Возможен вариант, что мать вышла замуж второй раз и перестала обращать на тебя внимание, но все же скорее всего сирота. Однако, ты с восхищением глядел на картину «отца», скорее всего, именно с приемным отцом у тебя сложились самые теплые отношения, — Лайт откровенно пользовался знанием о детективе из прошлой жизни из-за чего Рюк смеялся около вешалки со одеждой. — Хммм, могу предположить, что у тебя Шизоидное расстройство личности. Но для этого следовало бы прости ряд тестов. — Психолог, — вставил Рьюдзаки, когда собеседник остановился. — Что? — оказался сбит с толку Лайт. — Скорее всего, ты учишься на психолога. Однако ты не учел того, что люди с этим диагнозом, не хотят иметь связей с внешним миром, а если и имеют, то очень малое количество. — А это не так? — художник приподнял бровь. — Нет, не так, — последовал сухой ответ. — Ты меня пока слишком плохо знаешь, чтобы судить вот так. К тому же, будь это правда, в галерее я даже не заговорил бы с тобой.       Парень смотрел в лицо детектива и понимал, что он в ярости. Впервые на его памяти. L не проявлял интерес, не соперничал, не расстраивался, а именно был в ярости. Глаза сузились, между бровей залегла морщинка, а ложка звякнула о дно чашки. — Прости, я и правда не имел права судить тебя, — Кира поднял руки, показывая, что отказывается от этой идеи.       Повисло неловкое молчание. Ягами вызвал официанта и заказал две порции эклеров. Мужчина выдохнул, понимая, что таким способом перед ним пытаются загладить вину. Дождавшись заказа, L снова заговорил: — Хотя ты был прав в других догадках. Я действительно сирота. Детектив, но работаю в основном на полицию, не берусь за дела неверных жен, они слишком скучные. И ты был близок с постановкой диагноза, мой психотип действительно шизоид. — Но всё-таки психотип не имеет ничего общего с тем диагнозом, что я тебе поставил. Лайт взял салфетку и написал свой новый мобильный телефон. — Что ж, дорогой мой Эркюль Пуаро, надеюсь, вы мне позвоните и позовете еще на один дружеский матч. А сейчас мне пора, — японец снова вызвал официанта и, попросив добавить еще один час в VIP-кабинке, оплатил счет.