***
Воспитателем в группе был Ричард Дармитж. С педагогическим образованием и прочими полагающимися дипломами и статусами. Он был полноват, но во всем остальном слегка напоминал Дамблдора, а может быть и Гэндальфа. Седой с длинной бородой, правда не до пола, но по грудь точно. В сером костюме тройке и с очками-половинками на самом кончике носа. Мужчина встретил Лайта и Ребекку у ворот приюта и сразу начал инструктаж. — Младшая группа находится в основном в детской комнате, куда мы сейчас и направляемся, общей спальне или малом дворе, который находится отдельно от старших детей. В сентябре проводится тест на психологическое развитие и если их психика достаточно окрепла, то они переходят в первый класс. Младшая группа всегда одна, поэтому она больше по числу людей, чем любой класс, в три, а то и в четыре раза. Вы двое и еще один человек обязаны смотреть за детьми, когда я не провожу с ними занятия. Купать, переодевать тоже входит в ваши обязанности. Некоторые дети еще маленькие и, сами понимаете, случаются казусы. Питание у детей происходит пять раз в день. В шесть утра подъем. В шесть пятнадцать водные процедуры. В семь завтрак в общей столовой, это вон тот корпус — он махнул рукой влево указывая на пристройку, а затем открыл двери основного здания, - В восемь происходит смена дежурных нянечек. К полдевятому группа собирается в детской комнате и у нас занятия. В двенадцать у нас второй завтрак, там обычно печенье или булочка, так что это не занимает больше десяти минут, хотя по регламенту отводится полчаса. Затем прогулка на свежем воздухе во дворе до обеда. Обед в два. В три у них сончас. Но некоторые дети могут не спать сутками и дело это в общем не любят. Однако, для растущих организмов, просто необходим здоровый сон. С этим вам придется из кожи вон вылезти, чтобы они лежали в кроватях с закрытыми глазами. В пять подъем и полдник. До семи они играют в детской комнате, могут заставить вас присоединиться. К семи тридцати у них ужин. Потом мы еще раз занимаемся. До полдесятого. Затем им полагается стакан кефира и сказка на ночь. В одиннадцать часов отбой. Ночная смена происходит в девять вечера. Туалеты и душевые находятся справа для мальчиков и слева для девочек от общей спальни. Сегодняшний рабочий день начинается для вас на полчаса позже поскольку вам для начала нужно приглядеться к детям на занятии. Мужчина остановился у железной двери с ручкой, находящейся где-то около груди и открыв ее пояснил: — Им не терпится познавать все вокруг, и уже были попытки побега на двор для взрослых к своим старшим товарищам. Пришлось установить такую дверь. Им до ручки просто так не дотянуться, а пока принесут что-нибудь или залезут друг другу на спину, нянечки уже обычно реагируют на это. Зал был очень большой и территориально был разделен на две части. В одной было постелено множество ковров, стояли привинченные к стенам стеллажи с книгами, около больших панорамных окон стояли четыре коробки с игрушками. Во второй стояло шестнадцать низких-столиков парт, за которыми сидели ребята, большая учебная доска, рабочий стол перед ней и большая коробка с рабочими материалами под ней. — Доброе утро, дети, — обратился он к маленьким гениям. — Доброе утро мистер Дармитж, — немного в разнобой послышалось в ответ. — Познакомьтесь, это ваши новые няни. Ягами Лайт и Багданова Ребекка. С сегодняшнего дня они будут заниматься с вами, — Лайт пару раз помахал рукой, а «француженка», как мысленно продолжал называть ее Ягами, приветливо заулыбалась. — Доброе утро мистер Ягами, доброе утро мисс Багданова, — так же в разнобой и не выговаривая некоторые буквы отозвались дети. Открылась дверь, но не та через которую они вошли, а другая, обычная деревянная, с достаточно низкой ручкой, предположительно, чтобы дети могли самостоятельно входить. Вошла молодая женщина лет тридцати пяти держа за руку маленького бледного мальчика. Он явно чего-то стеснялся, возможно он оказался здесь совсем недавно. Большие зеленые глаза блестели любопытством, а темно-русые, почти черные волосы были зачесаны назад, скорее всего этой женщиной. Что-то было цепляющее в этом ребенке. Лайт присел на корточки и протянул ему руку: — Меня зовут Ягами Лайт. Можешь называть меня просто Лайтом. Неуверенная ладошка обхватила ладонь Лайта, и пролепетал на русском на пополам с английским: — Мне очень приятно. Мое имя Вольдемар О`Нил. Вы же наш новый нянь? — От неловкой ситуации парня спасло только идеальное знание этих двух языков. — Да, я и Ребекка, — Лайт заговорил уже на русском и кивнул головой в сторону своей коллеги, — Мы новые нянечки. — О, вы меня понимаете полностью! — обрадовался мальчик, сбиваясь с одного язык на другой. — Я тебя тоже понимаю, — француженка присела рядом растрепала волосы, которые старательно зачесывала старшая женщина. — Вольдемар, иди садись к сестре, — кивнул головой Ричард на свободное место, а затем, повернувшись к новым работникам тихо сказал — Теперь вы понимаете, почему мы требовали знание как минимум трех языков? Многие из этих детей, после такой травмы как потеря родителей, начинают путаться в своих знаниях и воспоминаниях. У тройняшек О`Нил отец был коренным шотландцем, в то время как мать была русской. В семье говорили свободно на обоих языках. У сестер Вольдемара не возникло проблем, а вот он теперь не контролирует переход от одного языка к другому. И он, к сожалению, не один такой. Со временем, все приходит в норму и в течении года они все начинают говорить на английском, даже если до этого они этого языка не знали. Получилось так, что помимо меня ни одна из нянь не знает русского и обычно все переводят его сестры. Поздравляю, доверие как минимум трех воспитанников вы завоевали. А сейчас познакомьтесь, это ваша старшая коллега Марта Вингергольц. Женщина кивнула головой, губы ее были поджаты, видно была не довольна, что пареньку растрепали волосы. Светлые волосы убраны в пучок, сама она одета в женский бюрючный костюм, что делало ее очень сильно похожей на учительницу. — Можете обращаться ко мне фрау Вингергольц, — она рубила слова точно также, как и в родном немецком, хотя в произношении слов у нее и не было ошибок, — Я сегодня вам все покажу, а уже с завтрашнего дня, вам придется все выполнять без моей подсказки.***
День выдался слишком тяжелый, поэтому не было ничего удивительного в том, что молодой человек заснул почти сразу, как только сел в автобус и проспал все время до приезда. Лайт едва разлепил глаза, когда его соседка аккуратно потрясла его: — Молодой человек, просыпайтесь. Восстань и сияй. Мы прибываем к станции Виктория через пять минут. Жутко хотелось спать именно поэтому он не сразу понял, что задремал на плече у этой девушки. Когда осознание реальности накатило на него, японец резко подскочил, но тут же рухнул на место, потому что сработали ремни безопасности. Он виновато посмотрел ей в лицо и принялся извиняться за неловкую ситуацию: — Простите пожалуйста. Я… — Ничего страшного! — прервала его речь девушка, тихонько смесь — Вы же не пускали слюни, а просто спали. Тяжелый день, наверное, выдался? Лайт выдохнул и потер глаза руками: — Да, первый день на работе, — Он посмотрел в окно и узнал улицу, мимо которой он проезжал, оставалось всего пара минут до прибытия. — Что ощущение, что за вами наблюдают и ожидают ошибки? — она пыталась продолжить разговор. — Да, — Ягами вести беседу не собирался и потому отвечал достаточно односложно, однако собеседница выдалась до ужаса настойчивая. — Вы должно быть устроились на серьезную должность, раз можете ездить туда обратно каждый день? — неподдельный интерес скользил в глазах этой назойливой дамочки. — Нет, — автобус начал тормозить, поэтому Лайт достал с верхней полки сумку и куртку и собирался уже выходить, когда увидел протянутую визитку. — Позвоните, когда будете свободны, — девушка подмигнула и выскользнула в проход перед Лайтом. Парень раздраженно скомкал бумажку и тоже вышел из автобуса. Сегодня очень мало людей ехали до конечной. Уже было темно, воздух был прохладным и пах озоном. Ягами закрыл глаза и глубоко вдохнул, наслаждаясь запахом города после дождя. Наконец, все спутанные мысли пришли в норму. Все еще хотелось спать, но он уже не ощущал, что вырубится сейчас прямо на месте. Слегка покачиваясь, то ли от усталости, то ли от долгой езды художник направился к выходу из автовокзала. На секунду остановившись, вспоминая, в какой стороне находится вокзал Виктория (3), он услышал гудок машины. Черный Фантом стоял в совершенно неположенном месте на въезде. Лайт потер глаза и выругался сквозь зубы. Чего сейчас хотелось так это принять горячий душ, съесть разогретую пиццу и завалиться спать. И его трепетно любимый теннис не входил в сегодняшние планы. Гудок повторился, а затем окно, принадлежащие пассажиру сзади, опустилось показывая того, кто сидел за тонированным стеклом. Черные растрёпанные волосы, мешки под глазами, которые сегодня были раза в два больше чем в их предыдущую встречу, тонкие бледные губы, растянутые в «улыбке». Ягами тяжело выдохнул и подошел к машине, задняя дверь открылась, а у окна мгновенно освободилось место. Парню ничего не оставалось сделать как сесть рядом и закрыть за собой дверь. Стекло само по себе поднялось вверх. Хоть салон и был без темной перегородки между передними и задними местами, но водителя было почти не видно за массивными кожаными креслами. Автомобиль плавно тронулся. — Здравствуй, Рюдзаки, — сказал молодой человек, не глядя на детектива. Салон был слишком мягкий и все, о чем он мог думать это: «Как бы не заснуть», — Я предупреждал тебя, что сегодня я занят. Сейчас у меня нет ни сил, ни желания играть в теннис. Поверь мне, в таком состоянии я буду слишком посредственным соперником для игрока твоего уровня. — И что же предлагает Лайт-кун? — спросил L, наклонив голову на левое плечо и внимательно глядя на собеседника. — Ты сейчас высаживаешь меня у метро, я иду домой и ложусь спать. А встретимся мы в четверг, — предложил японец, не особо рассчитывая на то, что вариант будет одобрен. — Нет, это неподходящий для меня, вариант. Послезавтра я снова улетаю из страны, — покачал головой L. Лайт будто очнулся от сонного состояния. Детектив никому не показывал своего лица, если того не требовало дело. Даже полицейским и главам правительства. То, что они столкнулись в галерее, можно считать случайностью. То, что мужчина согласился на игру в теннис, можно назвать везением. Однако, три - это уже закономерность. Да, он все еще не назвал своего рабочего псевдонима. Но тем не менее, после двух раскрытых дел он позвонил именно Ягами. Не могло столь отчаянному затворнику стать скучно. L определённо что-то знал о художнике, более того, ему что-то было необходимо от художника. — Может тогда где-нибудь перекусим? Весь мой сегодняшний рацион состоял только из утреннего кофе, — мило улыбнулся Лайт. Мужчина кивнул, соглашаясь и отвернулся к окну, дальнейшие десять минут салон был погружен в тишину. Они остановились у небольшого ресторана японской кухни. Снова заморосил дождь и потому оба постарались дойти до навеса как можно быстрее. — Позволь сегодня мне угостить тебя, ведь это я вырвал тебя из привычных планов, — тихо проговорил детектив, заходя внутрь. Между всеми столами были расставлены длинные горшки с непонятными растениями, которые закрывали обзор ото всех. ВИП-кабинок здесь не было, поэтому молодые люди разместились в дальнем углу за столиком на двоих. Динамики с японской музыкой были расположены прямо над ними, не давая посторонним подслушать разговор. К ним быстро подошла официантка азиатской внешности и подала меню. Девушку явно пытались нарядить под гейшу, однако эта попытка вызвала только раздражение. Впрочем, эта эмоция не скрылась от внимательного взгляда детектива: — Что-то не так, Лайт-кун? — Просто немного коробит, что нас будет обслуживать Ойран, — отмахнулся Ягами, надеясь, что с блюдами ошибки не будет. — Ойран? — переспросил Рюдзаки. Сначала парень даже не отвил на вопрос, так как был удивлен, что детектив чего-то может не знать. Художник, не отрывая взгляда от меню, начал пояснять: — Элитная проститутка, если тебе угодно. Несмотря на запрет на проституцию, до сих пор актуальны. Обучены почти тому же, что и гейши, однако ими еще можно и пользоваться не в эстетическом плане. Пояс завязан спереди, что позволяет его развязывать-завязывать по нескольку раз на дню. В волосах три гребня и восемь кандзаси-шпилек. Обо всех этих традициях мало кто помнит. Просто, у меня связаны с ними не самые приятные воспоминания, — он захлопнул меню, определившись с выбором. — Не секрет какие? — спросил L держа меню по углам двумя пальцами. Лайт задумался, стоит ли говорить детективу об этом, но пришел к выводу, что все равно не скажет ничего такого, что мужчина не сможет узнать сам. — Да, нет. У меня отец работает в полиции. Несколько лет назад, мне было лет десять, орудовал маньяк. В общем его жертвами становились девушки с высшим образованием, которые пошли в ночные бабочки. Часто обучались пению или танцам еще в детстве. Он душил жертв. Тела были переодеты во все эти многослойные одежды, по всем канонам ойран. Лица и шеи окрашивал как век назад свинцовыми белилами. В общем, погибло около 20 девушек в тот год. Убийцу так и не нашли, почти никому дела до проституток не было. Только отец получил первую седую прядь. — Хм… действительно не самые приятные воспоминания, — согласился мужчина, а затем так же отложив меню попросил, — Ты не мог бы мне помочь с выбором, я не знаком с кухней твоей нации. — Конечно, что-нибудь из основного меню или сразу десерт? — лучезарно улыбнулся парень, но наткнувшись на взгляд, с которым в прошлой жизни L разговаривал с Мацудой, поднял руки в верх и засмеялся, — Ладно, я тебя понял! Учти, традиционные японские сладости, для европейцев могут показаться даже не сладкими. Кажется, Рюдзаки даже загрустил от осознания этой информации. Этот печальный взгляд и опущенные уголки губ выглядели даже мило. Лайт вспомнил, как тогда, в той жизни, как-то уговорил попробовать его традиционные десерты. Реакция на некоторые была очень забавными, например, на сакурамоти (4): «Это точно десерт, Лайт-кун?». Кажется, из всего разнообразия кухни детективу понравились только две вещи, которые он и поспешил назвать: — Я думаю, тебе придется по вкусу ракуган. Это твердые и очень сладкие конфеты, обычно их употребляют во время чайной церемонии. Можно еще дайфуку заказать это рисовая лепешка с начинкой из фруктов. L кивнул и нажал на кнопку вызова официанта. Девушка в пестром кимоно подошла почти сразу. — Вы определились? — она поклонилась, пытаясь имитировать поведение японок. — Лай-кун? — обратился к нему детектив, давая право первому сделать заказ. Он произношения японского имени девушка ойкнула, дернулась, а затем выпрямилась. Лучше вести себя нейтрально, чем показывать клиенту свое незнание. Большинству народа это нравилось, но они были смутно знакомы с японской культурой и ничего кроме ролов не заказывали. — Спасибо, — было не совсем понятно к кому он обратился, — Будьте добры, мне один сябу-сябу (5) и чай кабусэтя. — Мне ракуган и дайфуку. И двойной эспрессо. Девушка все записала в блокнот и скрылась из виду посетителей. Они немного помолчали, вслушиваясь в игру на вагоне. Парень слушал эту японскую лютню прикрыв глаза, ему всегда нравилось ее звучание, но сейчас она особенно сильно напоминала о доме. Музыка сменилась на пение, и художник будто очнулся от анабиоза: — И где же ты пропадал этот месяц — спросил Лайт, смотря в лицо собеседника. — Это слежка, Лайт-кун? — Ты можешь думать, что хочешь, — парень пожал плечами и откинулся в кресле, — но это выглядит более чем странно. Поболтали в галерее, сыграли в теннис, а спустя месяц затишья звонок в полпятого утра. — Да, возможно ты прав, — голос детектива оставался все таким же нейтральным, — К сожалению, при всем желании, я не мог выйти на связь. Был замешан в помощи полиции. Расследовали дело одного серийного убийцы. — И как, поймал? — усмехнулся Лайт. — Поймал, и не только его, — кивнул L, — Как успехи в работе? Японец насторожился. Знал ли детектив что-то или просто вопрос вежливости? Хотя, о чем он это, у этого человек ничего не бывает просто так. Скорее всего он уже знает, что Лайт устроился работать в Дом Вамми. — Пока непонятно, сегодня вот первый день работал, — пожал плечами Ягами, равнодушно смотря как официантка принесла заказ и сразу же исчезла снова. — А кем работаешь? — блеснули азартом глаза собеседника. Ответить напрямую нельзя, отказаться отвечать на вопрос невежливо. — Нянечкой у детсадовцев, знаешь люблю детей, — Лайт с аппетитом принялся за свою еду. — А почему так далеко? Ты же ездил в другой город. В это время к Виктории подходят только автобусы из другого города, — L посмотрел на свои десерты, а затем на палочки, потом снова на десерты и взял сладость руками. — Да, работу долго найти не мог, в итоге взял к себе один знакомый человек. — И что, как дети? — продолжил спрашивать детектив уже с набитым ртом. — Дети как дети. Шумные и неугомонные, все из-под надзора пытались сбежать, — пожал плечами Лайт, — Знаешь, это начинает напоминать допрос. — Прости, Лайт-кун, — было видно, что ему ни сколько не жаль. Могла ли это быть проверка? Ему же запрещено разглашать информацию о приюте. Но пока он ничего не знает кроме пары имен и расписания младшей группы. Расположение приюта и контактные данные были написаны в самом объявлении о приеме на работу. Может это связано с этим самым Бомани? Маньяк почти прошел проверку на работу в детский дом. Вполне возможно, что L сейчас просто проверяет его на адекватность. Или все же это была ловля на живца? Лесть завышенному самомнению преступника, а куча тестов лишь для составления психического портрета. Быть может его уход стал завершающей чертой из всего портрета? Молчание несколько затянулось. Лайт еще не доел свое основное блюдо, но Рюдзаки уже съел все сладкое, что заказал. Детектив, по-видимому был очень доволен этими двумя десертами, как, впрочем, и прошлый раз. Однако, все это время художник ощущал пристальный взгляд на себе. — Если ты хочешь, можешь попробовать еще и Таяки, — разорвал молчание Ягами. — Запечённый морской лещ? — слегка удивился мужчина, а затем отрицательно покачал головой, — Не думаю, что мне это понравится. — О, ты знаешь японский? — сделал удивленное лицо Лайт, а затем засмеялся — Не беспокойся, это всего лишь название десерта. Это пирожное в форме рыбки. Тебя определенно что-то беспокоит. Ты весь вечер не спускаешь с меня глаз. Это конечно очень льстит, но все же? — Я всегда себя так веду, — пожал плечами L, не отрывая взгляда от собеседника. — Ну не скажи, в прошлый раз, ты конечно пристально меня разглядывал, но периодически «зависал» на чашке с кофе или одной конкретной точке. Сегодня же ты буквально пилишь меня взглядом. — Возможно, Лайт-кун прав, — согласился детектив, но пояснять ничего не спешил. — Хммм… Так дело не пойдет. Так что ты от меня хочешь? — напрямую задал вопрос японец. — Портрет, — просто сказал L. — Серьезно? Именно поэтому … а ладно, — махнул рукой Лайт, доставая из сумки альбом и карандаш, — Только скажи, зачем тебе портрет? — Просто, хочется, — он снова пожал плечами и прижал большой палец к губам. Хотеть детектив мог сладостей и расследований, но портрет выбивался из стандартного миропредставления. Для чего-то этот портрет был нужен ему. Однако, это была прихоть и художника. Он давно мечтал нарисовать портрет с натуры, правда не такой, а на холсте, но это было уже что-то. Мимоходом глянув на часы, Ягами понял, что скоро он будет ходить с такими же темными кругами под глазами, как и Рюдзаки. — Расскажи мне о себе, Лайт-Кун. — Во-первых, не шевелись, если хочешь портрет. Во-вторых, не много ли ты от меня хочешь сразу? — ехидно спросил парень, набрасывая контуры на листе. Ответа он не получил, мужчина слишком усердно принялся выполнять указ «Не шевелиться», даже рта не раскрыл. Лайт тяжело вздохнул, отмечая линии где должны располагаться глаза. Чтож, так даже лучше. — Ну мне кажется, все что я могу рассказать о себе, ты и так понял из нашего общения. Я старший ребенок в семье, есть сестра. Вся из себя пай девочка, но в душе та еще оторва. Отец работает в полиции, мать домохозяйка. Играю в теннис, художник. Вроде бы все, — он пожал плечами, затем посмотрев на лицо, подкорректировал подбородок на эскизе. — Почему ты переехал сюда? –спросил его детектив, кажется не размыкая губ, а может так и было, и в список его талантов добавилось еще и чревовещание. — Возможность представилась. Да и от надзора сбежать. Родители возлагают слишком большие надежды на меня. Это немного нервирует. С детства никаких поблажек, в отличие от моей сестры. За мной только с линейкой не ходили, чтобы мерить длину моего шага. Вечно я был что-то должен. Вот и сбежал сюда, только чувство долга с собой прихватил. Отучусь на криминалиста и вернусь на родину. Заброшу рисование и круглые сутки буду анализировать связь волокон на теле жертвы с шарфом подозреваемого, — от плавного повествования Лайт перешел к резким фразам, рисуя бледные губы, — Прости, просто… это несколько гнетет. Я люблю свою семью. Жизни не пожалею для них. Горжусь тем, чем занимается отец. Просто обожаю Саю. Но… я ей сильно завидую. От нее ничего особенного не требуют, ей можно самой определиться кем она будет по жизни, ей можно иметь любое хобби. — Это печально, Лайт-Кун, — сказал Рюдзаки снова не разжимая губ, — Почему ты начал рисовать? — Совет психолога. В детстве меня сильно мучали кошмары, непонятно из-за чего. Может, меня укладывали спать под фильмы ужасов. По началу не помогало, я даже еще больше боялся своих рисунков, чем кошмаров. А потом и правда стало легче, — Ягами легко изображал творческий беспорядок на голове, — Прежде чем ты задашь следующий вопрос, ответь на мой. Ты сегодня какой-то мрачный, что все-таки случилось? L тяжело вздохнул, поводил большим пальцем по губам, но потом опомнившись вернулся в начальное положение. Лайт собственно не рассчитывал на откровение, просто загрузит его на пару минут до тех пор, пока не дорисует. Однако все сложилось несколько иначе: — Что же, откровенность за откровенность. Тот маньяк, которого я вычислил. Он устраивался на работу в мой дом. Это случайное совпадение. Он получил отказ только из-за того, что был слишком нетерпелив. Я все думаю, чтобы было пройди он собеседование. Меня в этот момент не было в стране и… — детектив говорил нормально, шевеля губами, но голос его был еще тише чем до этого. — Ты беспокоишься за тех, кто тебе дорог? Это нормально. Однако, ты вычислил его, это раз. А во-вторых, он так и не прошел собеседование. Видишь, он не подобрался слишком близко к тебе, — Лайт тепло улыбнулся, показывая поддержку. Художник понял, что его тревожило во взгляде Рюдзаки. Это был отголосок того страха, который он видел на лице соперника в другой жизни, когда Ватари удалил информацию. Сейчас он не хотел видеть даже напоминания о том моменте и всеми силами пытался показать, что «Все правда хорошо». Детектив благодарно улыбнулся, той улыбкой, которую Ягами никогда не видел. Завершив рисунок, он оторвал лист по линии перфорации и протянул его молчащему мужчине. — Держи, если хочешь, могу как-нибудь нарисовать тебя на холсте маслом. Ты меня извини, но мне надо домой, завтра опять рано вставать, — японец убрал альбом в сумку и встал с кресла. — Тебя подвезти? — спросил L, разглядывая свой портрет, по лицу было совершенно не понятно нравится ему результат или нет. — Спасибо, но нет. Тут недалеко, я пешком пройдусь. Рад был провести время в твоей компании, надеюсь в следующий раз мы все-таки сыграем в теннис, — парень слегка кивнул головой и пошел к выходу из ресторана.