Никчемная
7 декабря 2017 г. в 04:43
Устройство Варии таково, что за каждым Хранителем закреплён отряд рядовых с аналогичным типом пламени более слабого уровня и некоторое количество беспламенных для массовости и усиления.
Такое разделение было введено при приходе к власти Занзаса, при Тюре все были скинуты в одну кучу, и главным фактором в определении твоего уровня была личная сила.
Сейчас каждый отряд имеет свой рейтинг и существует несколько обособленно от других, даже живёт рядовой состав поотрядно.
Даже у меня был свой «отряд», ну, если так можно назвать трёх человек с атрибутом Тумана, которые служили под моим началом и видели меня хорошо, если раз в месяц. Всё-таки представители Тумана бывают эгоистами похлеще Облаков, и к личному пространству у нас имеются особый требования. Так что с отрядом я почти не общаюсь, да и они моего внимания не требуют.
Исключением из этого чудесного порядка был отряд Облака. Потому что отряд был, а вот Хранителя, который бы за них отвечал, не было. За отрядом приглядывал, в основном, Скуало, иногда сваливая их на меня, но в принципе нельзя сказать, что эти ребята были так уж недовольны своим положением. У них была своя внутренняя иерархия, был свой личный «капитан», были амбиции.
А потом пришла Скалл.
И тут оказалось, что у отряда появился ответственный за них, которому до них нет дела. В оправдание клоунессы можно сказать, что работы она на себя взвалила столько, что даже дышать не успевала.
Не стоило удивляться, что они несколько… огорчились. Правда, когда Скалл начала ими заниматься, то особой радости тоже замечено не было. Слишком прямолинейна была каскадёрша, слишком привыкли к свободе облачники.
Нашла коса на камень, как говорится. Так что развязка была так же неминуема, как нападение Занзаса на Тимотео, разве что в этот раз жертв должно было быть поменьше.
Скалл, наверное, хотела бы обойтись совсем без них, я бы могла посоветовать ей выбить нынешнюю верхушку отряда, которая осталась ещё от Тюра и старательно мутила воду, но промолчала, считая, что свои проблемы она должна решать самостоятельно.
Томительное ожидание (на самом деле ни капли не томительное) продержалось недолго. Отряд Облака назначил Скалл стрелку примерно через декаду со дня, как она взялась за них.
Мрачное торжество в глазах бывшего пятого по силе в Варии сказало мне всё ещё до того, как клоунесса за ужином объявила о грядущем развлечении. Луссурия покудахтал над ней немного, остальные развели руками и благословили эту дурочку на великую битву.
Кто мы такие, чтобы учить её управлять людьми? К тому же до этого она долгое время возглавляла боевое крыло семьи Калкасса.
— Присмотри за ними, — приказал Скуало, когда Скалл в ночи пошла на назначенное место.
— Мне за это не платят, — ответила я, исчезая в тумане.
Если остальные и следили за битвой Скалл и отряда Облака через мониторы компьютеров, то мне не было до этого дела. Я мирно сидела в подвале с Верде и через точно такие же мониторы наблюдала за теми, кто заберет на себя наше проклятие. Как посчитал учёный, Небо нам не понадобится, потому что эту роль возьмёт на себя та глыба льда, в которую сейчас заперт Занзас.
Два зайца одним выстрелом, как говорится.
Меня всегда удивляет как контрастен порою особняк Варии. Здесь либо очень шумно, либо гробовая тишина. Причем какого конкретного времени для того или иного нет: тишина может опуститься на особняк в полдень, а шум драки — разрывать ночное спокойствие.
Эти два состояния меняются, как по щелчку рубильника, и чего-то промежуточного просто нет.
Тишина или шум. Шум или тишина.
На самом рассвете, когда я вышла от Верде с надеждой всё-таки пару часов поспать, было время тишины.
Моё внимание привлёк запах сигарет. В Варии из офицеров курящих не было. Пьющие да, курящие нет. Не уважали в Варии сигареты.
— Доброй ночи, — выдохнула сидящая на подоконнике Скалл, выпуская следом струю дыма.
— Уже утро, — замечаю очевидное. Плохо она выглядит. Внешне-то всё нормально: грим в порядке, вид всё тот же клоунский. Но внутри. Я почти слышу, как сминается под пальцами реальности душа Облака. Как она трещит и крошится.
— Как давно? — задаю самый важный в текущий момент вопрос, прерывая светский обмен любезностями. Если она сломается окончательно, будут проблемы.
— Что давно? — не понимает вопроса Скалл, вынуждая меня задавать его ещё раз, уже более полно. — Ааа, — тянет она, совершенно по-детски болтая ногами. — Ты об этом… боюсь, поздно что-то с этим делать, Вайпер.
— Маммон, — на автомате поправляю я.
— Маммон, — равнодушное согласие, а я сжимаю кулаки и выпускаю на эту дуру всё накопленное во мне раздражение. На её несостоятельность. На её наивность. На её глупость.
— У тебя была тысяча возможностей уйти, но ты осталась в мафии. Почему? Таким, как ты, здесь не место!
— Наболело, да? — Скалл смотрит мне в глаза и усмехается. Её забавляет моя вспышка гнева? — Верде не просветил, я так понимаю?
— Во что? — при наших с Зелёным встречах мы редко обсуждаем других Аркобаллено, и Скалл в том числе. Есть более приятные, более интересные темы. Или же можно просто промолчать. Слова Скалл не вносят для меня ясности, я в отличие от неё не приписываю Пламени даже подобия разума. Вместо этого существует Шахматноголовый — демиург, сошедший с ума и пытающийся не дать миру умереть. — Ты сумасшедшая, — говорю давно известную для меня истину. — Но хотя бы к нынешнему окружению подходишь, — в отличие от меня, но эту часть фразы я умалчиваю, глядя, как из-за леса лениво выползает солнце.
В молчании каждая думает о своем.
В Аркобаллено было четыре женщины и четверо мужчин, если считать Колонелло. И я, и Скалл предпочитали скрывать свой пол. Так было проще. Так было удобнее. Так было меньше вопросов.
И я, и Скалл играли свои роли. Я — жадного мага, она — глупого клоуна. В какой-то момент эти роли стали нам так близки, что стали вторым лицом. Вот только я свою маску могла снять легко и в любой момент, а Скалл запуталась.
И при некотором сходстве судеб, результат вышел не просто разным, он вышел противоположным.
Я, может быть, уже взрослое сознание сыграло свою роль, никогда не сомневалась в том, в каком мире живу. Я смотрела и видела самую грязь, я спокойно шла в неё, не боясь испачкаться, чужая кровь и боль меня не смущали, но и не приводили в восторг, как Бельфегора. Я — эгоистка, для меня важна лишь я одна и моё удобство.
Смерть и кровь — это работа и не более. То что я умею лучше всего.
А Скалл. Скалл, она другая. Она не умеет жить для себя. Она на самом деле просто не умеет жить.
Глупая. Живущая за других. Разбитая, пытающаяся найти свою опору в чужих людях, но постоянно теряющая даже эту поддержку. Цепляющаяся за бессмысленные цели и равнодушных людей, но всё не для себя, а ради других. И лишь этим продлевающая свою агонию. Пока ещё не до конца сошедшая с ума. Пока еще почти живая. Отчаянно уставшая и желающая сдохнуть, но не способная даже банально приставить дуло к виску, объясняя эту неспособность своим пламенем. Трусливая акробатка, ходящая, как в бреду, по канату над пропастью и боящаяся взглянуть вниз, поэтому смотрящая только вперёд, на другой берег и продолжающая идти.
— Маммон, — тихий голос каскадёрши вырывает меня из мыслей. — Могу я попросить тебя об одолжении? — на подоконник ложится пистолет.
— Что это? — спрашиваю, не скрывая собственной брезгливости. «Убей меня» — как просто ей даются эти слова. Как просто она объясняет, почему это должна быть я. Глупая. Ты правда думаешь, что остальные стали бы тебя спасать? Разве что только Верде, который чувствует ответственность за тебя, да Лар и Колонелло, которые всё ещё слишком военные, а не мафиози. С кодексом чести и вбитыми в подкорку правилами.
— Дай руку, — приказываю, подлетаю вплотную и дергаю рукав на протянутой мне руке.
Шрамы. Она пыталась резать себе вены, правда, не очень успешно. Шрамов много, а эта девчонка снова говорит о том, что если бы она могла.
Противно. Есть тысячи способов умереть, если так хочеться. Если действительно есть такое желание, то Пламя не сможет мешать, потому что оно завязано на подсоздание, только и всего.
А Скалл просто трусиха, которая боится умереть на самом деле и отчаянно цепляется за свою никчёмную жизнь, придумывая себе не менее никчёмные оправдания.
Молча забираю пистолет, пряча его под плащ. Нужно будет сказать Верде, пусть займётся своей никчёмной подопечной. Раз взял на себя ответственность, нужно идти до конца. К примеру, вбить в эту дуру хоть каплю рассудка. Но это уже будет не мое дело.
Ухожу, не утруждая себя прощанием.
Пустое место не стоит того, чтобы тратить на него время и силы.