Шестнадцать лет

      Однако здравствуйте. Если вы думаете, что судьба будет к вам настолько благосклонна, что позволит откинуть коньки в подходящий момент, вы ошибаетесь. Она обязательно сделает пируэт, чтобы нагнуть вас еще раз.       Приблизительно такие мысли блуждают в твоей голове, когда ты возвращаешься в свое измученное тело. Благодарность – это определенно не то чувство, которое ты испытываешь по отношению к своему «спасителю». К человеку, который буквально собрал тебя по частям, заштопал на скорую руку, забыв склеить душу.       Ее осколки больно царапают внутренности при малейшем движении и ты хочешь подать на него в суд за халтурную работу. Серьезно.       Пролетают дни, а ты лежишь сломанной куклой на скромной кровати, великодушно выделенной кем-то. Тебе нет дела до людей вокруг, ты просыпаешься лишь для того, чтобы бездумно смотреть в потолок, глотая соленые слезы. Лелея свою обиду на жизнь, и не имея возможности отомстить.       Однажды все меняется, ты слышишь: «Хватит жалеть себя, позвони отцу» и ты дрожащей рукой тянешься к протянутому телефону. Привычное молчание, гудки, все как обычно, и сердце не выдерживает, когда в злосчастном куске пластика вдруг раздается такое близкое – из прошлой жизни – родное: «Ребенок, это ты?».       От счастья можно задохнуться? Ты почти уверен, что да. Кислорода не хватает, боль уходит на задний план, словно под приходом морфина. На глазах снова слезы, но в этот раз от радости, все было не напрасно.       Ты столько бы хотел ему сказать от «я счастлив, что ты жив» до «я люблю тебя, пап, прости», но вместо этого вешаешь трубку.       Пути назад нет, ты это точно знаешь. От грязи не отмыться, а ставить под угрозу близких не в твоих правилах. Слишком многим перешел дорогу, не только богатеньким тинейджерам, чтоб вы понимали, но и серьезным людям, которым плевать на правила.       С улыбкой на губах, ты просишь об одолжении. Просишь не вышвыривать тебя на улицу, как помойного кота, а оставить здесь, здесь – это в притоне, забытом Богом месте, где рано или поздно сдохнешь в полном одиночестве среди потерянных людей.       Здесь у каждого своя история, это место как раз для таких, как ты. Тебе в принципе нет смысла отказывать, еще одна шлюха не помешает в публичном доме, ведь так? Только взгляд у хозяйки задумчивый.       Новая жизнь, новое место, новые смазанные лица. Сначала ты их считаешь, потом сбиваешься и начинаешь заново. Не то, чтобы это было нужно, просто не чем себя занять, пока очередной толстосум жадно вбивает тебя в кровать.       Боль? Она никуда не ушла, дышит под кожей, по прежнему мешает спать по ночам, но ты научился ее контролировать. Это легко. Достаточно давать ей выход. Через порезы на руках, через жуткие крики, наводящие ужас на обитателей этого заведения.       Они тебя боятся, обходят стороной, думают, что ты не справился с собой, выжил из ума, но терпят, у них нет выхода, так получилось, что ты пользуешься спросом, носишь дорогие вещи и украшения от многочисленных поклонников, составляя при этом неплохую кассу владелице. Она качает головой и лишь однажды говорит: «Ты не такой. Белая ворона старается стать черной».       По ночам тяжелее всего, предпочитаешь пичкать себя снотворным, только бы не видеть во снах ЕГО. Не чувствовать любимых рук и губ на своем грязном теле. Не осквернять этими фантазиями светлые далекие воспоминания о былых временах.       Сохранить частичку тепла – это главное. Без этого ты развалишься, как старый заброшенный дом без своего фундамента. Стремная аллегория, но тебе все равно, ведь твое сознание уже машет тебе рукой, уплывая в спасительное небытие.       Свет от неоновых фар бьет по закрытым глазам, по ушам – звуки секса прямо за стенкой. А что ты, собственно говоря, хотел? Проснуться под лучами солнца и пение птиц? Тогда ты точно полный псих.       Это тебе не курорт какой, милый. Это серые будни проститутки. Тут нет места свету, розовым соплям и единорогам. Пора вставать и подставлять задницу, детка.       От собственных мыслей тошнит или это от голода? И ты жалеешь, что вчера не смог в себя засунуть хоть что-то помимо чужого члена, конечно. Тебя все-таки выворачивает. Значит, голод не причем. Сидя на грязном кафеле ты улыбаешься под рваные удары в дверь сортира и слова: «Блять, ты тут не один, принцесса».       И вот ты снова цепляешься за спинку широкой кровати, кусая губы до крови от досады. Под ногами расплывается что-то красное и ты пытаешься разложить свою боль на составляющие, дабы понять, что это такое. Скверное занятие, знаете ли.       Это как ковыряться в открытой ране пальцами, пытаясь что-то найти. И ты находишь, и делаешь галочку в голове, мол, это всего лишь вино струится по твоим ногам, а не собственная кровь. Значит, все нормально. Ну, относительно нормально. Жить можно, а жаль.       Ты давно уже не боишься старухи с косой, и даже более того, фантазируешь о том, в каком виде она тебя найдет. Мысленно ставишь сотню на то, что со сломанной шеей. Ты почти уверен.       Сначала ты гадаешь, всматриваясь в лица, кто это будет? Потрёпанный судьбой байкер, обычный работяга и примерный семьянин, который систематически изменяет своей жене по выходным?       А потом… Потом ты настолько опустошён, что закрываешь глаза и на это. Только бы быстрее, только бы забыться вечным сном и не помнить старый дом, где, возможно, ждет отец, но не тебя, а прежнего тебя. Это большая разница, друзья.       Маленький мальчик, любящий отца и по уши влюблённый самой чистой любовью в хмурого оборотня, мертв. Светлые чувства давно запятнаны грязью, огоньки внутри перегорели. Слез не осталось.       И ты уже давно не понимаешь, какого черта никак не наложишь на себя руки? В мире столько способов, что от разнообразия вариантов кружится голова. Или это сотрясение? Вот блять.       В таком состоянии случается твое рандеву с прошлым. Мазафака. В лице, конечно же, холеного зомби-дядюшки, который по легенде просто мимо проходил. От квартиры в центре города до лофта твоего экс-бойфренда. По дороге, ага. Как от Москвы до Питера мимо Большого каньона, на минуточку.       Ты шипишь ему в лицо, чтоб убирался прочь, а он в ответ: «Лапушка, где твои манеры? Разве так встречают старых друзей? А у тебя тут миленько». И тогда ты понимаешь, что, в общем-то, еще жив. Начинаешь лихорадочно перезагружать свою систему, как старенький процессор, что пылился все это время на складе среди прочего хлама, чтобы бросить все возможные ресурсы на поиск выхода из твоего щепетильного положения.       Бежать? От оборотня? Это все равно, что крутить колеса велосипеда в попытке оторваться от крутой тачки. Б-е-с-п-о-л-е-з-н-о. Все что тебе остается делать – это надеяться на то, что Питер не видит какой-то изощренной выгоды в такой партии, как ты, для своего племянника. Он же в своем уме, верно?       Между тем один небезызвестный оборотень, «привет из прошлого», буквально растворяется в воздухе. И ты надеешься, что накидался, что это был оптический обман, не больше. Заставляешь себя в это верить. Забыть.       И понимаешь, что облажался, когда меньше, чем через неделю к твоему лицу прижимается мокрая тряпка. Хлороформ. Черт. Ты не можешь сфокусироваться на чем-либо, сознание уплывает под специфическим запахом, как-будто кто-то нажал на кнопку перезагрузки.       Напоследок тебе кажется, что сильные руки, сжимающие твои плечи, знакомы тебе с детства. Ты отключаешься.