Скучное завтра, невыносимое послезавтра и ряд дней все бледнее.

Честно говоря, моё половое воспитание находилось на отметке ноль. Я всегда был асексуален и совершенно не понимал смысла в слове влечение. Хотя, если припомнить, то ещё в начальной школе мне нравилась одна застенчивая девочка, но я так ни разу с ней нормально не поговорил, потому что сам был без меры смущён этими странными чувствами. Значило ли, что я был однажды влюблён? Так сложно судить об этом объективно, ведь тогда я был совсем ребёнком. Что я могу сказать про то лето, когда я был полностью во власти того человека? Это довольно сложно понять даже сейчас. Наверное, человек, неспособный понять собственных чувств, безнадёжен, но это помогло мне вырасти и относиться к жизни немного серьёзнее, чем до этого. Я злился больше обычного, хотя злость в моём понимании немного иное явление, нежели у любого другого человека. Внешне мои чувства всегда были немного пришиблены. Как объяснить это более правильно? Ну, скажем так – я всегда был не особо эмоционален, но яда во мне хватало, и чем больше я говорил с кем-то, тем больше был заинтересован в собеседнике. Этим летом я говорил без меры, горе мне. Я вновь лежал пластом, проходя мимо, Бельфегор легонько пнул меня, но я словно протестуя, лежал на месте, совершенно не двигался и обречённо ждал приговора. Он как-то устало выдохнул, бормоча себе под нос что-то невнятное, но явно раздражённо, потом подошёл к небольшому холодильнику, которого до этого, кстати говоря, в этом номере не наблюдалось, и достал оттуда бутылку вина. Бутылка уже была открыта и частично отпита. Он откупорил пробку, зажав её зубами, отплюнул в сторону. Стул пододвинул на то же место, где он стоял вчера и сделал глоток из горла, ехидно наблюдая за моей желеобразной массой. Этот тип был так невыносим, я первый раз ощущал ненависть к живому существу, не способный понять, что же меня так раздражает, я начинал словесные перепалки. — Хочу вас предупредить, «Господин Бельфегор», не смотря на то, что я похож на девочку, я всё же мальчик. – Я говорил спокойно, наблюдая за ним исподлобья, иначе не получалось, потому что я валялся на полу, а он лишь ядовито ухмылялся и делал глоток за глотком. — «Господин Бельфегор», может, вы мне любезно объясните… — Я даже приподнялся на локтях, его молчание давило на меня. Он допил бутылку и откинул в сторону, так небрежно, словно вокруг были миллионы пространства, но она стукнулась о стену, отскочила на мягкий, покрытый ковром, пол и не разбилась. — Раздевайся. – Ох, как же меня нервировал этот самодовольный тон, этот парень без зазрения совести смотрел на меня свысока. Я терялся в догадках, что творилось у него в голове. Все его слова и поступки были непредсказуемы, и хотя по мне не было видно, но я злился, как никогда. — «Господин Бельфегор», я же вам сказал, я… — Моя речь звучала занудно, я даже не смотрел на него, ковыряя пальцами ковёр, хотя со стыдом осознавал, что очень хотелось рассмотреть этого парня подробнее. Только он перебил меня вновь своим странным шипящем смехом и вновь полез за бутылкой, на этот раз воспользовался штопором. — Ты, мелкий, меня совсем не понял. Я к тебе не притронусь, хотя хотелось бы посмотреть на твоё перепуганное лицо. А поскольку я решил тебя наказать, и бабы в вашей гостинице все, как одна кикиморы, то ты будешь отдуваться за всех. Сам сказал, что на девчонку похож, так что танцуй мне стриптиз. Вот оно твоё наказание. – Он словно рассуждал о том, что ему хотелось завтра на завтрак, а я был почти удивлён. Или же я был немного разочарован? Знаете, я в то время вообще обнаружил в себе множество невиданных качеств. Его речь была для меня слишком сложной, этот странный ход мысли я не понимал. — Может я и похож на девчонку, но ниже пояса у меня всё немного по-другому. – Наш разговор продолжался в спокойной манере, и я с ужасом понимал, что ощущаю себя «словно в компании со старым знакомым», всё это казалось таким нормальным. Только мне внезапно захотелось кричать и плакать, вести себя, как ребёнок, а я себя так даже в детстве не вёл. Но этот парень превосходил меня по всем параметрам. — Да, плевать мне. Танцуй уже. – Он вновь уселся на своё место, покачивая бутылкой в воздухе, он вновь припал к горлышку и не спускал с меня глаз. Всё та же улыбка, всё тот же периодический смех обогащали его речь ежеминутно. — Я не умею. – Растягивая слова, отозвался я, так же глядя на него в упор, на что он ухмыльнулся и сказал, что оно без разницы. Сейчас я до сих пор понять не могу, зачем я это делал, и что послужило стимулом, но ведь, если человек чего-то не хочет, то он не будет этого делать, ведь так? Только это можно сказать про нормально человека, а мне было всё равно. Я лениво стянул с себя футболку и как-то замялся, после чего откинул её в сторону на кровать. Бельфегор смеялся, очень много и постоянно подбадривал меня на новые свершения, при этом, не забывая критиковать. Говорил о том, что я чересчур костлявый, медлительный и взгляд у меня совсем не сексуальный, но я ведь был ребёнком, как можно говорить такое? Я неуклюже покачивал бёдрами, кривлялся, запускал руки себе в волосы и даже водил пальцами по собственному телу, я так увлёкся, что совсем не понимал, что старался изо всех сил. Внутри меня поселилось странное чувство, при котором я чуть ли не выпрыгивал из своих шорт, а он продолжал смеяться и заливаться вином, а мне становилось обидно. Ощущать себя так глупо перед безгранично тупым человеком было унизительно. В итоге я остался в одних нелепых трусах босиком на мягком ковре, пристально наблюдая за захмелевшим «дорогим гостем» нашей гостиницы. Я не видел его глаз, но был уверен в том, что взгляд его затуманен и улыбчив так же, как пара клыков, смотрящих на меня. Эта неприкрытая широкая улыбка преследовала меня. — И чего это мы остановились? Трусишки долой. — Объявил мне мой наказующий, а я картинно закатив глаза, стянул трусы, которые прикрывали то дорогое, что есть у каждого мужчины и Бельфегор залился своим шипящим смехом, и то ли от стыда, то ли от осознания всей нелепости ситуации мне стало плохо. Ноги подкосились, и я резко спустился на колени. Голова поникла и стала болтаться на размякшей шее. В глазах потемнело, и я окончательно потерял связь с миром. Это лето было слишком жарким для меня и мне часто нездоровилось, но я не решался признаться в этом даже сам себе. Я был так упрям и вечно попадал впросак. Наверное, стоило начать беспокоиться о моих частных обмороках, но я был слишком беззаботен, слишком легкомысленно относился к жизни. В итоге я очнулся в той самой кровати, в которой засыпал уже однажды. Кондиционер работал на полную, и я с удивлением обнаружил одежду на своём теле. Тогда я решил, что всё это было жутким странным сном и никакого «Господина Бельфегора» не существовала в помине. Я просто заснул, свалившись от усталости – так было проще думать. Я быстро мирился с реальностью, какой бы она не была, а если ощущал что-то необычное, то спускал на тормозах. И хотя решил для себя, что это сон, всё же ощущал некое разочарование. Никогда жизнь не казалась мне такой интересной, что хотелось дожидаться каждой новой минуты. Никогда что-то новое не будоражило меня, что я бросался навстречу безрассудному. Никогда я не встречал человека взволновавшего меня настолько, что я пускался во все тяжкие. Я так и не смог забыть этот сон, как всё остальное маловажное. А потом вновь наступило утро.