Ты не бойся, я не кусаюсь

Я лежала на спине, глядя в бескрайнюю высь. Когда-то давно закончился ледяной дождь. Солнце неспешно проходило свой путь по небосклону. Ночь за ночью звезды высвечивали небо, луна стыдливо пряталась за облака, не решаясь глянуть на грешную землю. Отпраздновали нежданное угощение дикие хищники, несколько дней слышался хруст костей и возня за лакомые куски. После крупных охотников пришла пора птиц-падальщиков и мелкого зверья. Меня не трогали, проходили мимо, пару раз пофыркали на ухо, пощекотали усами лицо, потолкались носом мне в бок. Потом все стихло. Только ветер клонил желтую траву к земле, срывал последние листья с деревьев. Изредка кричали птицы в вышине. Я лежала, не в силах пошевелиться. Глаза не закрывались. Странное оцепенение охватило меня. Сколько это длилось – не знаю, дни мелькали один за другим. Холода я не чувствовала, голода тоже. Будто вместо тела на земле лежит холодная кукла, в которой по странной прихоти богов спряталась моя душа. И теперь я могу только смотреть. Лежать и смотреть вверх, на бесконечные восходы, солнце, путь которого с каждым днем проходил все ниже и ниже, багровые закаты… Я мертва? Или жива? Вроде умерла… тогда почему глаза мои видят? Или такова кара моя? Лежать, не в силах пошевелиться… и думать… думать о том, что я сделала не так, почему со мной это случилось… Я вспоминала мужа, дочь, как мы были счастливы… мой первый концерт… их горящие глаза… открытие ресторана мужа… Казалось, что вся жизнь впереди, и все нам по плечу… Их смерть, похороны… неловкие соболезнования друзей… Вспоминала свою бесполезную жизнь без них… Теперь я, похоже, умерла. Почему же я с ними не встретилась? Врут все про загробную жизнь. В один день ветер переменился, принес с собой запах дождя и прелой травы. С неба хлынул теплый водопад. Лило так, будто наверху решили открыть все краны и затопить бренный мир. Капли били по лицу, попадали в нос, в рот. Я и не замечала раньше, что рот открыт. Непроизвольно я сделала глоток. Потом еще и еще… вода словно наполняла меня новой жизнью. Я моргнула и повернула голову набок. Стало затекать в уши. Капли с силой ударяли в землю и, разбиваясь, брызгами окропляли мне лицо. Я чувствую? Мне же это не кажется? Так я жива? С облегчением прикрыла глаза. Внезапно острой болью резануло по рукам, пронзило до самых кончиков пальцев. Потом по ногам. Застонав, постаралась пошевелиться. С каждым мгновением затянувшееся оцепенение отпускало меня, боль ушла. Через некоторое время я смогла повернуться набок. Спустя вечность по моему внутреннему хронометру я смогла сесть. Дождь к тому времени закончился. Ветер вновь переменился, задул, как и прежде, с гор, потянуло холодом. Я с сожалением посетовала на так невовремя вернувшуюся чувствительность, ведь и замерзнуть недолго. Решив, что надо поискать защиту от холода, раз уж очнулась от своего непонятного полулетаргического сна, пошатываясь, встала. На ветру меня мотало из стороны в сторону. Оглядевшись, с удивлением увидела остатки лагеря. А я думала, что они уже давно ушли… Так вот с кем праздновали местные хищники. То есть – кем. Теперь же от бравых мужланов остались только рожки и ножки. Вот вам и вояки, со зверьем не смогли справиться. Понятно теперь, почему меня оставили в покое… Ну что же, получили эти гады по заслугам… Убиваться я по ним не буду. Ухмыльнувшись своим недобрым мыслям, пошла к палаткам. Наверняка у них найдутся теплые вещи, им-то теперь они без надобности. И надо телефон найти. Или хоть карту завалящую. Не знаю, как я здесь оказалась, но выбираться надо по-любому. Их наверняка ждали, и, скорее всего, не дождавшись и не имея возможности связаться с ними, пойдут навстречу. Хотя странно, что они на лошадях были и с этими дурацкими повозками… Может, в этих горах какая-нибудь аномалия, что не позволяет технике работать? Есть же такие места? Или нет? После исследования содержимых всех палаток я убедилась в абсурдности ситуации. Телефона я не нашла. Как и хоть одной привычной вещи. Одежда была странного покроя, вроде, шерсть, но необычного плетения. Про обувь вообще молчу. Где кроссовки и бутсы? Или в чем еще в горах ходят? Уж точно не в тех тапочках, пусть и из плотной кожи, что я в сундуках нашла. Особенно меня поразили эти сундуки. Где ящики? Грубо сбитые армейские ящики? Зачем этим нелегалам-браконьерам в дурацких халатах расписные кованые сундуки? Таким место в музеях или же в восточном интерьере какого-нибудь известного дизайнера. Также я не нашла оружия. Вообще никакого огнестрельного оружия. Зато по всей земле были разбросаны мечи, кинжалы, ножи, немного поржавевшие от влаги, обрывки чего-то, что очень походило на кольчугу, во всяком случае, именно так я идентифицировала обрывки железного полотна, состоящего из мелких сцепленных между собой колечек и пластин. Еще я нашла луки. И стрелы в колчанах. Поиски в повозках тоже ни к чем не привели. Там, кроме рулонов ткани (очень красивой ткани, просто неприлично бесподобной ткани!) и запертых сундуков ничего не было. Так они через горы ткань везли? Или в запертых сундуках что-то архиважное? Или, может, они контрабандой эти самые сундуки везли? Нелепица какая. Отчаявшись понять что-либо, я приняла единственно верное пока для себя решение: помыться, переодеться, набрать еды, если она есть, а не растащена зверьем, передохнуть, и покинуть это место. Для своих целей я выбрала самую большую палатку, там была небольшая лохань, мне хватит помыться, а то руки черней ночи, да и на голове просто ужас, будто шлем или каску надела. Вроде, и одежда там же была. И шкуры какие-то меховые. Честно говоря, я порадовалась отсутствию зеркала. Пугаться в мои планы совсем не входило. Мне и так хватило вида моих рук: тонкие до прозрачности, кости на запястьях выпирают, пальцы как птичьи лапы, такие же высохшие и с отросшими на них ногтями, кажущимися уже когтями. Помучившись с час, я натаскала воды в лохань. Тут очень пригодился небольшой котелок, валявшийся рядом с давно потухшим костром. Тратить время на поиски чего-то побольше я не хотела. Воду брала в ручье, что рядом со стоянкой бежал. К моему бесконечному счастью, я при очередном заходе с котелком споткнулась о небольшую коробку. И оттуда вывалились банные принадлежности, небольшая мохнатая рукавица, обозванная мной мочалкой, кусок мыла, завернутого в тряпочку и пара скляночек с вязким, ароматно пахнущим содержимым. Понимая, что погреть воду мне негде, я с содроганием готовилась принимать ледяную ванну. Но лучше так, чем никак. Резко выдохнув, принялась стаскивать с себя то, что когда-то был одеждой. Сняв верх, я ужаснулась своей худобе, ребра выпирают так, что их руками можно пощупать, про грудь вообще молчу, даже не нулевой, а минус первый… Когда очередь дошла до штанов, то от увиденного я впала в ступор. Ладно, ноги тощие, и тазовые кости выпирают так, что можно смело выступать наглядным пособием по анатомии… Но вот спереди и сзади было то, чего никак и никогда быть не могло. Член и хвост. - Мама… – вырвалось у меня. Голова отказывалась принимать ТАКУЮ действительность. На внезапно ослабевших ногах я рухнула на пол, обнимая себя руками. Зажмурилась, затрясла головой в надежде, что мне показалось, сейчас я открою глаза - и ничего не будет, и мне все показалось. Выдохнув, открыла глаза. Не показалось! – Так не бывает… Это все неправда… Я так не хочу… – бормотала я, упираясь спиной в лохань. Водные процедуры были забыты, отодвинуты на второе место обнаружившимися фактами. Хвост, живя своей жизнью, лупил по ногам. Схватив чертову самовольную лишнюю конечность руками, я дернула с силой, будто это помогло бы избавиться от неё. От боли слезы брызнули из глаз. «Хорошо, что спереди не дернула», - мелькнула мысль, и я расхохоталась. Не знаю, сколько я так хохотала, как безумная, размазывая слезы и грязь по лицу. Это была истерика, форменная истерика, меня трясло, я смеялась, плакала, что-то кричала, била руками по полу… …Можно долго корить себя, искать виноватых, пытаться понять причину появления у меня дополнительных частей тела, биться головой и вопрошать небо «За что?» и «КАК?»… А можно взять себя за лохмы, засунуть в ледяную воду и попытаться жить. Ведь был взрыв, был. И ни в какую больницу я не попала. Разве что что-нибудь со стен соскребли и сразу в морг. О чем я тогда думала? Что не дождутся мои недруги смертушки моей. Наверное, наверху меня все же услышали. Жива же я. Точно, жива. Теперь - жив. С хвостом. Я всхлипнула, давя смешок и вновь зарождающуюся истерику. Закусив губу до крови, влезла в лохань, вздрогнув от ледяной воды, взяла в руки мочалку и стала с остервенением оттирать грязь и кровь. Волосы пришлось отрезать - грязь, высохшая тина, веточки в них исключали любую возможность привести их в достойный вид. Вскоре, накупавшись до блеска и замерзнув до посинения, трясущимися руками зарылась в сундук с одеждой, сетуя, что не догадалась заранее приготовить. Натянув штаны и просторную рубаху, висевшие на мне как на пугале, зарылась в шкуры. Зарылся. Теперь – зарылся. Спать, скорее спать… пусть утром это все покажется страшным сном, и я проснусь в своей квартире.