***
Прошел месяц. Кажется, столько всего произошло в старинном замке, а вроде бы ничего заметного и не было. Тихие дни сменялись размеренными ночами. Все шло своим чередом, но тишина эта была обманчивой. По крайней мере, Альфреду было совсем не спокойно. После встречи с Гербертом в комнате для слуг многое изменилось в его существовании: Граф нехотя смягчился в отношении нового «члена семьи». Во-первых, юноша удостоился чести проживать в том крыле замка, где находились покои Его Сиятельства и Его Светлости. Теперь Альфред проводил время в просторной комнате для гостей, обставленной дорогой мебелью: кровать была мягкой и удобной, у наружной стены установлен камин (он и не нужен в принципе для не-мертвого, который не чувствует ни тепла, ни холода, но горящие, потрескивающие дрова создавали иллюзию домашнего уюта). У окна стоял письменный стол, на котором возвышалась массивная мраморная чернильница и лежали перья для письма. На окнах висели плотные, тяжелые шторы. У юноши, выросшего в очень скромных условиях, никогда не было своей комнаты. Ему понравилось то место, куда его сопроводил Граф из комнаты для слуг. Правда, вся обстановка была выдержана в мрачных оттенках серого цвета, но мнением самого молодого человека никто не поинтересовался. Во-вторых, Альфред одевался по моде давно минувшего века. В этом отношении старший фон Кролок придерживался традиций, и современная мода ему совсем не нравилась. На следующий день после пресловутой встречи в ближний городок Агниту был отправлен Куколь с целой стопкой писем и распоряжений. Модистка, обшивающая Графа и его сына, немало удивилась, получив заказ на несколько комплектов одежды — рубашек, брюк и камзолов — по новым меркам. Но оплачивался ее труд и молчание очень щедро, поэтому лишних вопросов не задавалось. Вскоре Альфред был одет в скромный по фасону костюм бордового цвета и в белую рубашку в рубчик, сшитые из дорогой материи высокого качества. У юноши появилось сразу столько одежды, что он даже растерялся. Пальто, куртка, две пары домашних туфель и даже домашний халат, ботинки для выхода на улицу — такого богатого гардероба он не мог себе раньше представить. Юноше было жаль расставаться со своим стареньким пиджаком и рубашкой. Башмаки, в которых он прошел пол-Европы, протерлись на подошвах до дыр, были ему дороги, как воспоминание о прошлой, человеческой жизни. Но непреклонный Граф разрешил оставить «на память» только шейный бордовый бант в белый горошек. Одно письмо Куколь отправил с почты в центр жудеца, город Сибиу. Оно адресовалось в гранитную мастерскую: это был заказ на изготовление саркофага. Но, поскольку его невозможно было выполнить быстро, как временный вариант слуга принес в усыпальницу простой деревянный гроб. Их мастерил сам горбун для не-мертвых с кладбища. Правда, в отношении Альфреда все же была сделана небольшая поблажка: гроб Куколь обил бархатом, а внутрь положил подушку и покрывало. Куколь заглянул на скотобойню. Это было последнее поручение Его Сиятельства. Здесь тоже все прошло по отработанной схеме: деньги, и немалые притом, в обмен на кровь и молчание. В замке появился новый не-мертвый, который пока плохо контролировал жажду. Да и на Балу произошел перерасход крови из-за сбежавшей Сары, а Герберт так и не отдал Альфреда взамен беглянки на праздничную трапезу. Поэтому была сделана незапланированная закупка.***
Именно сон в гробу стал для Альфреда самой большой проблемой. Едва услышав, что сегодня ему придется провести в деревянном ящике положенное для сна время, юноша испытал чудовищный стресс. Для чего же тогда кровать в комнате? Еще никогда не приходилось ему оставаться надолго в таком малом по объему замкнутом пространстве. В те времена не был широко распространен термин «клаустрофобия», но это не значит, что явление не существовало. Оказавшись перед рассветом в усыпальнице вместе с Графом и Гербертом, молодой человек застыл. Увидев гроб, он просто прирос к каменному полу. — Что с Вами, Альфред? Почему Вы остановились? — спросил Его Сиятельство. Альфред поднял испуганные, полные мольбы глаза: — Пожалуйста, прошу Вас, не надо… Позвольте мне вернуться в комнату… — Чего Вы испугались, юноша? Надо начинать привыкать ко сну в гробу. Когда Вы спите в комнате, Вы просто лежите и отдыхаете, не более того. Сон в усыпальнице не просто восстанавливает силы, но и придает новые. Поэтому для нормального, а не беспомощного, аморфного существования необходимо проводить дневные часы здесь, — Граф подробно, как несмышленому ребенку, объяснял все Альфреду. — Гроб — это ненадолго, скоро будет готов ваш саркофаг. — Но я… я еще не готов. Мне страшно… — Хватит, Альфред, не тяните время и залезайте. Давно пора спать, — Граф начинал терять терпение. - Рара, позволь Альфреду остаться наверху, ты же видишь, как он переживает, — попытался вступиться Виконт. — Только заступников тут не хватает, — сказал, как отрезал, Его Сиятельство. Герберт подошел к своему Chéri, приобнял его за плечи и стал шептать на ухо что-то успокаивающее. Альфред кивнул головой и подошел к гробу, со страхом поставил туда одну ногу, слегка качнулся, но, по счастью, не упал. Затем обе ноги оказались внутри гроба, и юноша лег. Граф закрыл крышку. Темнота… — Доброго дня, молодые люди. Спокойного сна. — Добрых снов, Рара, — обменялись пожеланиями перед отдыхом фон Кролоки. С шумом задвинулись их саркофаги. Молодой человек лежал с открытыми глазами. Он так и не сумел заснуть. Сколько прошло времени? Два часа? Три? Тишина и темнота давили на Альфреда, он начал ощущать физическую тяжесть, будто на грудь ему положили с десяток кирпичей. В ушах зазвенело, юношу начал колотить озноб и обдавало жаром одновременно. Лоб покрылся испариной, в горле словно ком стоял. Альфред зажмурился и закричал изо всех сил. Это была самая настоящая паническая атака — состояние, которому бывают часто подвержены впечатлительно-чувствительные люди с нежной психикой. А в случае Альфреда еще и клаустрофобия добавилась. Можно только посочувствовать несчастному мальчику… — О, Люцифер! Чем я заслужил такое наказание? — пророкотал недовольный голос Графа, и раздался грохот сдвигаемой каменной крышки. — Что случилось, Рара? Что за крики? — мгновенно прозвучал голос Виконта, и крышка второго саркофага свалилась с не меньшим грохотом. — Да Альфред что-то расшумелся, — крышка горба открылась, и над дрожащим Альфредом нависли вампиры, отец и сын. Их длинные волосы доставали до лица юноши и щекотали его. — Так что же, отдых на сегодня отменяется? — недовольно произнес Граф. — Юноша, ну не будьте Вы тряпкой, в конце-то концов, преодолейте себя. — Я… очень хочу, но у меня ничего не получается… мне так страшно… извините… — молодой человек хлопал глазами и понимал, что говорит совсем не то и опять вызывает неудовольствие Его Сиятельства. — Ангел вас подери, когда же будет покой? Ну хватит, идите сюда и полезайте в мой саркофаг, раз уж по-другому не получается, — Граф протянул руку навстречу юноше и помог ему подняться, — идемте. Но тут вмешался взъерошенный Герберт. — Рара, Альфред тебя боится и не сможет заснуть вовсе. Разреши, я его успокою. Пусть он ляжет со мной, и тебе спать одному удобнее. Правда, милый? — заворковал графский сын. — Какой же ты хитрец, Герберт! У тебя на уме только одно, ты даже из наказания хочешь извлечь выгоду. Да если я разрешу лечь вам вместе, то не только я не засну, а, скорее всего, все кладбище проснется от стонов твоего «утешения». Герберт обиженно отвернулся и лег в свой саркофаг. Альфред примостился сбоку от Графа, прикрывшего его покрывалом. Саркофаги у фон Кролоков, надо сказать, были весьма просторные, изнутри мягкие, уютные, не то, что деревянный гроб бывшего студента. Щекой юноша прижался к холодной груди не-мертвого, почему-то ему стало спокойно. Голова прояснилась, сразу стало легко, и сон быстро накрыл его. Спокойный, легкий сон без сновидений. «Вот и славно», — Эрих устало закрыл глаза. Но не суждено было ему самому спокойно отдохнуть тем днем. Лишь только он начал засыпать, как почувствовал присутствие Герберта. Сын был в ярости, его возмущение било по вискам, отдавалось внутри головы ноющей болью. «Рара, как ты можешь так поступать со мной? Ты же знаешь, что для меня значит Альфред! Зачем ты положил его с собой? — Герберт просто кипел. — Я же слышал, как ты говорил Chéri про темный Грааль! Я помню, что ты хотел забрать его себе!». Его Сиятельство обреченно вздохнул и устало закрыл глаза. «Уймись, твой Альфред спит сном младенца, я его легко успокоил. Неужели, по-твоему, я способен на подобную гнусность? Откуда вообще такие мысли? Ты ведь знаешь, что твои юноши меня совсем не интересуют. Страсть лишает тебя разума. Как ты можешь ревновать Альфреда? И к кому?! Ко мне! О, Тьма!» — Граф терял последние силы. Герберт постепенно успокоился. Остаток дня прошел без проблем. Сразу после заката бессмертные обитатели замка проснулись. Альфред выглядел отдохнувшим и посвежевшим. Семейство вампиров в полном составе — хмурый Герберт, невозмутимый Граф и бодрый студент — покинуло усыпальницу.***
Герберт непременно хотел принять участие в обустройстве быта Chéri, но его желание было пресечено на корню. Граф напомнил сыну, что тот по-прежнему наказан и не должен рассчитывать на изменение распорядка в ближайшее время. Проще говоря, продолжит оставаться под замком. Еще Его Сиятельство в воспитательных целях, конечно, запретил сыну сделать заказ в магазине женских радостей. На новую косметику и духи было наложено строгое табу. — Рара, как ты жесток! Я не хочу быть таким убогим и некрасивым! Ты не разрешаешь мне выходить из комнаты, я все время под замком. С Альфредом я не общаюсь из-за твоих запретов, а теперь лишаешь меня последней радости! Альфред испугается, увидев меня таким, — тщетно пытался разжалобить Герберт отца. — Ничего, у тебя есть гребень, который ты не сломал по какой-то странной случайности. Причесаться ты можешь, этого достаточно. И потом, весь замок до сих пор благоухает после твоей выходки. Так что о духах не мечтай ближайшее время, — Граф был непреклонен. Герберт, это избалованное чадо богатого аристократа, обиженно поджал губы и отвернулся. Он привык к тому, что все его прихоти исполняются незамедлительно, и такое отношение со стороны отца его угнетало. — С Альфредом вы все равно почти не видитесь, а мне для разнообразия занятно посмотреть на тебя настоящего, без макияжа. Интересно, будет ли твое поведение прежним, или изменится от того, что нет любимой помады и нужного оттенка лака? Кстати, пилка для ногтей у тебя, кажется, осталась? — Его Сиятельство подтрунивал над сыном, явно получая от этого удовольствие. Такие диалоги происходили еженощно. Герберт, непривычно поблекший, без ярких акцентов на лице, выглядел серьезнее и моложе. Он казался совсем юным. Поняв, что разжалобить отца не получится, Виконт молча терпел.***
Постепенно Альфред привык проводить дневные часы в гробу, но отдыхом это нельзя было назвать. Приступы паники прекратились, только спать нормально он все равно не мог. Герберт, чтобы поддержать удрученного юношу, тоже спускался в усыпальницу, хотя очень не любил спать в саркофаге. Это была единственная возможность быть поближе к Альфреду. Виконт понимал, что только примерное поведение и время могут смягчить отца. После заката все трое шли в столовую, где на накрытом столе их ожидали кубки с кровью. Затем Герберт со вздохами и страдальческим видом отправлялся в свою комнату, там он проводил всю ночь. Дверь, разумеется, снаружи закрывалась на замок: зная неугомонный характер сына, Эрих предпочитал держать его взаперти. Для Его Сиятельства появление Альфреда тоже поменяло весь распорядок. Длинные ночи с созерцанием горящих поленьев в камине, бокалом выдержанного вина и чтением научных трудов или старинных фолиантов остались в прошлом. С приходом студента появилось разнообразие в скучной не-жизни. Для начала Граф решил узнать, каким багажом знаний владеет новый избранный. Хотя как избранного Граф, конечно, его не воспринимал. Как только он вспоминал о проступке сына, внутри закипало негодование, но он старался держать себя в руках. «В конце концов, мальчишка-то не виноват. А Герберт наказан, пусть немного усмирит свой неуемный характер. Ему полезно посидеть в одиночестве. В следующий раз будет думать, прежде чем что-то сделать».***
Граф дал Альфреду время на подготовку. Вдвоем они пошли в библиотеку, и Его Сиятельство увидел, с каким восторгом новообращенный вампир рассматривает книги, с какой бережной почтительностью и трепетом берет в руки бесценные тома. И, надо сказать, Эриху это было приятно. — Альфред, какие дисциплины изучали в университете? Я хочу, чтобы Вы освежили знания и показали мне, чего достигли в обучении, — фон Кролок выжидательно посмотрел на юношу. — Мои любимые предметы — математика, химия и литература. Также я увлекался античной философией и изучал развитие инженерной мысли у ученых эпохи Возрождения, — оказавшись в обстановке библиотеки среди книг, юноша чувствовал себя увереннее и утратил былую робость. — Не буду вам мешать, выберите себе книги по нужным дисциплинам. Я приду позже, — с этими словами Граф удалился. Как было замечательно ощущать себя не в запертой комнате под замком, хотя там было и уютно, а в таком любимом месте, как библиотека! Альфред начал перелистывать книги, откладывая заинтересовавшие его тома, и вскоре на столе лежала высокая стопка. Пытливый ум юноши находил все новую и новую пищу, время летело незаметно. Он машинально выпил кровь, когда Куколь принес кубок, и увлеченно читал дальше. Альфред очень удивился, когда вошел Граф и сказал, что надо идти спать. Молодой человек совсем потерял счет времени. Его Сиятельство придирчиво осмотрел отложенные юношей книги и скупо похвалил его: — Хороший выбор, юноша. — Как не хочется уходить! Я бы еще почитал… я так соскучился по книгам. У Вас такие замечательные, уникальные экземпляры, — с сожалением произнес бывший студент. — Да, я тоже люблю совершенствоваться, — Граф был приятно удивлен. — Знаете, Альфред, забирайте книги с собой. Если хотите почитать еще, оставайтесь сегодня днем в своей комнате. Только не засиживайтесь долго, про сон не забудьте. — Мало того, Его Сиятельство даже помог юноше перенести книги. Как же приятно было растянуться на мягкой кровати, зная, что предстоит спать здесь, а не в тесном деревянном ящике! Юноша улыбнулся и мечтательно закрыл глаза. Впервые за длительное время он по-настоящему расслабился. Взяв в кровать том с описаниями научных работ Леонардо, он продолжил изучать изобретения великого флорентийца. Так он и заснул. Сказывалась накопленная усталость и нервное напряжение.***
А что же Виконт? Проскучав очередную ночь, он совсем извелся от вынужденного безделья. Его кипучая натура требовала выхода энергии. Герберт забеспокоился, не увидев Chéri в усыпальнице. — Рара, где Альфред? С ним ничего не случилось? — в его интонации звучала тревога. — В отличие от тебя, мальчик проводит время с пользой: он всю ночь занимался. Я позволил ему остаться днем наверху. Пусть отдохнет нормально. — Спасибо! Я знал, что он тебя не разочарует! — просиял Герберт. — Положим, об этом говорить пока слишком рано. Но мне интересно узнать его уровень, раз уж он стал одним из нас. Надеюсь, из него что-нибудь да получится. По крайней мере, он не кажется легкомысленным, в отличие от тебя, — Его Сиятельство выразительно посмотрел на сына и вздохнул. Герберт возмутился, даже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но передумал и решил промолчать. Пожелав друг другу спокойного дня, вампиры легли спать.***
Герберт размышлял: так не могло продолжаться дальше. Он стал пленником в своем собственном доме, и несправедливость этого угнетала. Ему казалось, что он сойдет с ума от тоски и одиночества. Виконт всегда обладал неограниченной свободой, не знал отказа в своих желаниях, и вдруг все резко изменилось. Но Герберт ни о чем не жалел. Единственное, что придавало ему силы все это время, были мысли об Альфреде. Он вспоминал знакомство, встречу в библиотеке, Бал, на котором он обратил Альфреда и сам пострадал, их единственный поцелуй с привкусом слез в комнате прислуги. О, Тьма! Как же зацепил его студент. Видя своего мальчика только после пробуждения и перед сном, блондин выходил из себя. Это было так мучительно — видеть и не сметь обнять, даже просто прикоснуться. «Да, Рара может быть очень изощренным. Большую пытку, пожалуй, сложно придумать». Можно, конечно, было бы попытаться встретиться тайно, но слишком велик риск. Если Граф узнает, точно отправит в ссылку на кладбище. Оставшись без косметики, Виконт понял, что и эту угрозу отец сможет выполнить, лучше его не злить. Когда Альфред мучился, лежа в гробу в день первого сна, Герберт ментально чувствовал его страдания. У Виконта самого все внутри сжималось, но он не мог даже настроиться на мысленный контакт, потому что отец был в соседнем саркофаге, рядом с гробом Альфреда. Граф наконец заснул, и Герберт аккуратно, чтобы не почувствовал сиятельный родитель, установил ментальную связь с Cheri. Увы, малыш спал; видимо, очень устал, бедняжка. Но сон его был прекрасен! Потому что в этом сне они опять оказались вместе на лугу под сияющим солнцем. Альфред лежал на спине и, прищурившись, смотрел в безоблачное небо. Герберт, склонившись над ним, щекотал травинкой его шею. Юноша счастливо улыбался и шутливо отмахивался. Они заключили друг друга в объятия, их губы слились в поцелуе. Рука Герберта скользнула под расстегнутую рубашку юноши, Альфред гладил плечи и волосы блондина… Виконт заскрипел зубами, резко оборвав контакт. Дьявол, это было просто невыносимо! Мозг усиленно работал, только все идеи казались неправильными. Герберт так и не уснул этим днем, но какая разница! Все равно сидеть до восхода в своей комнате взаперти. Все-таки он, как ему показалось, нашел решение. Оставалось запастись терпением, настроиться на длительный труд и надеяться на то, что Альфред не разочарует Графа.***
Альфред ночи напролет проводил в библиотеке, а днем оставался наверху, в своей комнате. Герберт послушно спал в саркофаге, чем немало удивлял отца. Однажды он попросил Графа принести ему книги по дисциплинам, которые штудировал Альфред. — Зачем это тебе? — удивился Его Сиятельство. — Раньше у тебя не было тяги к точным наукам. Ты изучил языки, музыку, неплохо разбираешься в искусстве. Откуда такое рвение? — спросил Граф. — Скоро Альфред будет сдавать тебе экзамен, я могу присутствовать? Мне надо понимать, о чем вы будете говорить, — ответил Герберт. — Ну что же, изволь, — Эрих пожал плечами, в его голосе звучало сомнение.***
И Герберт начал учиться так, как никогда в жизни и не-жизни не учился — вдумчиво и серьезно. Сначала он заставлял себя через силу: было скучно и занудно. Заинтересованность пришла чуть позже, и теперь Виконт удивлялся, почему раньше его не привлекали точные науки. Он листал книги, находил в них закладки с пометками, оставленными Альфредом. Записи указывали, на что в первую очередь следует обратить внимание. Так юноша помогал графскому сыну, даже не догадываясь об этом. Виконт был серьезен и сосредоточен. Он перестал дуться на отца и просить какие-то послабления в своем затворничестве, он был слишком занят. Бывали моменты, когда что-то не получалось или он просто уставал, тогда книга с размаху летела в дальний угол, а сам Герберт начинал кулаками бить подушку. Давая выход эмоциям и потом успокаиваясь, Виконт поднимал растрепанную книгу и возвращался к процессу обучения. Альфред, в отличие от него, был спокоен и вел себя очень сдержанно. Это неудивительно: отучившись два курса в университете и перейдя на третий, который, увы, он уже никогда не закончит, вчерашний студент просто вошел в обычный ритм учебного процесса. Альфред часто думал о Герберте, но спросить о нём у Графа не решался. Теперь они совсем не виделись: из комнаты Виконта по-прежнему не выпускали, спали юноши в основном в своих комнатах, а если уж приходилось провести день в усыпальнице для поддержания сил, Его Сиятельство предпочитал видеть их там поодиночке, чтобы было спокойнее. Вдвоем эта парочка могла выкинуть что-нибудь неожиданное, а Граф предпочитал полноценный отдых. Даже в столовой влюбленные не встречались: Куколь, как заправский стюард в зеленой ливрее, дважды за ночь обносил их кубками с кровью. Герберт, конечно же, не забывал о своем мальчике. Но он понимал всю серьезность положения, слишком многое стояло на кону. Виконт даже не пытался вступить с Альфредом в ментальный контакт, чтобы не доставить ему лишних страданий. Тем более, что ночью у них не было времени размышлять о своих чувствах. Но днем… Никто не властен над своими снами, никаким усилием воли невозможно их контролировать. Альфреду часто снился Герберт, и его сны были чисты и невинны, как невинен он сам. А вот Герберт во власти Морфея вовлекался в такие эротические фантазии, что несколько раз просыпался на влажных от вязкого семени простынях. Его Сиятельство наблюдал за всем происходящим со стороны, предпочитая не вмешиваться. Правда, несколько раз он попытался поговорить с сыном, совершенно безрезультатно. Герберт смотрел в сторону и отделывался односложными фразами. Попытки проникнуть в разум Виконта тоже не увенчались успехом. Всегда такой податливый, сын яростно блокировал малейшую попытку проникнуть к нему в голову. Его Сиятельство решил: пусть все идет своим чередом. Тем более, у него были другие дела. Дважды к нему по ночам с докладом приходил Иштван, его «глаза и уши» на кладбище. Один раз сам Граф выходил в обитель не-мертвых и задержался там почти до рассвета. Помимо семейных проблем, существовали и более глобальные, которые решать трудно было даже ему. Но пока обстановка оставалась спокойной. О том, что Альфред не просто воспитанник, а новый высший вампир, там так и не узнали. Пока, по крайней мере. На какое-то время Граф получил передышку.***
Вот и наступил решающий момент, «Час Икс». Об экзамене Эрих объявил накануне, и вскоре после заката в его кабинет из библиотеки пришел Альфред, в сопровождении Куколя вслед за ним появился Виконт. Граф сидел за массивным столом в высоком резном кресле. Подошедшие юноши сели на диван рядом друг с другом. Казалось, что они поменялись ролями — Альфред был сосредоточен и спокоен, а Герберт, наоборот, покусывал губы и нервно сжимал пальцы. Эрих встал из-за стола и медленно прошелся по кабинету. — Альфред, расскажите мне, что вы знаете об античных философах и ученых, — с видом экзаменатора начал он, сложив руки на груди и сплетя пальцы в замок. — Не поднимайтесь, не надо. Лучше сядьте за мой стол, так вам будет удобнее, — сказал Граф, когда юноша вскочил, собираясь ответить. Альфред бойко перечислил Сократа, Аристотеля и других великих ученых мужей античности и начал рассказывать об изобретениях Архимеда. Когда студент рассказал об Архимедовом винте и собрался рассчитать значение числа «пи», Его Сиятельство остановил его плавным жестом руки и задал несколько вопросов об астрономических открытиях великого грека. Юноша уверенно ответил на вопросы. Затем Граф и студент поговорили о «Началах» Евклида и «Теории Эйдосов». Экзаменатор, казалось, был вполне доволен ответами. Последовали вопросы о научных открытиях и инженерных изобретениях Леонардо-да-Винчи. Альфред подробно рассказал о катапульте, колесцовом замке и двухлинзовом телескопе. Потрясенный Герберт слушал, широко раскрыв глаза. Собираясь на экзамен, Виконт очень переживал за своего мальчика, в его знаниях он не сомневался, но боялся, что тот оробеет и будет недостаточно точно отвечать на вопросы. Но Chéri был просто великолепен! Виконт довольно улыбался, Граф тоже не ожидал таких глубоких познаний у юноши. Когда тот раскрыл анатомический атлас и стал объяснять «золотое сечение» на примере Виртувианского человека, Граф прервал его. — Великолепно, Альфред, вы с честью выдержали испытание. Теперь я вижу, что с вами можно заниматься дальше и начинать применять ваши знания на практике, — Альфред, не ожидавший ТАКОЙ похвалы от Его Сиятельства, смутился и даже слегка порозовел. — Спасибо большое, но я не так уж много знаю. Я отучился всего два с небольшим года и многое не успел… — Не беда, у вас теперь целая вечность времени, библиотека в распоряжении и моя помощь, если понадобится. Не скромничайте, Альфред. Вы за два года узнали намного больше, чем некоторые за триста лет, — Граф выразительно кивнул в сторону сына. Герберт опустил голову, но потом вдруг встал с дивана и взволнованно произнес: — Рара, я хочу, чтобы ты меня экзаменовал на те же темы, что и Альфреда, — Граф вскинул бровь, что при его скупости внешних эмоций свидетельствовало о немалом удивлении: — Если ты так настаиваешь… Изволь. Расскажи о Гиппократе и Платоне, — теперь уже настал черед Альфреда волноваться за Герберта. Как сейчас ему пригодились записи, сделанные юношей на закладках! Неуверенно, запинаясь, но потом более смело Герберт рассказал о диалогах «Государство» и «Пир», о «Врачебной этике» и «Клятве». Изумленный Граф вскинул ОБЕ брови. Если бы не серьезность момента, Герберт непременно бы рассмеялся, такое выражение лица сиятельного родителя он вообще видел впервые! Дополнив Альфреда, Виконт рассказал о других изобретениях великого Леонардо — легких переносных мостах и системе втяжных лестниц, чем окончательно обескуражил Графа. Не в моих привычках переходить на сленг, но сейчас тот случай, когда можно. У сиятельного аристократа просто отвисла челюсть, говоря современным языком. Повисла пауза, которая грозила затянуться надолго. Граф фон Кролок не знал, что сказать и как себя вести!!! Многое повидал он на своем не-жизненном пути за три столетия и думал, что удивить его уже ничем нельзя. Оказывается, он ошибался! И кто же удивил его? Какой-то мальчишка и его собственный ветреный сын, любимое, но такое неусидчивое и непредсказуемое дитя! — Ммм… — Граф не находил слов. — Герберт прыснул в кулак от смеха, Альфред улыбался, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках. — Молодец, Герберт, твое наказание отменяется. Альфред, Вы тоже с этого момента получаете свободу передвижения по замку, — казалось, наконец-то Его Сиятельство взял себя в руки. — Рара, неужели мы не заслужили награды за наши труды и старание? — спросил Герберт и выразительно посмотрел на отца. — Ты, наверное, хочешь восполнить испорченную косметику и новые духи? Завтра же отправлю Куколя в город, у меня есть список твоих предпочтений. И Альфреду купим подарок, какой он попросит, — Его Сиятельство был доволен и говорил совершенно искренне. — Нет, Рара, ничего этого не надо. Просто позволь нам остаться наедине, мы так соскучились друг по другу, — сказано это было серьезным голосом. На Графа смотрели изумрудные глаза сына, полные слез. — Ох, дети, ну что же с вами поделать… Идите, — Его Сиятельство утвердительно кивнул головой. Юноши, все еще не веря своему счастью, переглянулись и направились к выходу из кабинета, когда их остановил Граф. — Постойте. У вас сегодня намечается романтическая встреча, насколько я догадываюсь, — Эрих подошел к резному шкафу, стоящему в углу кабинета и достал оттуда бутылку старого благородного вина и два бокала. — Возьмите с собой, вам пригодится. А пока выпейте крови, и вас никто не побеспокоит до самого заката. Полагаю, вам есть о чем поговорить и чем заняться. И прошу вас вести себя потише, совсем не обязательно, чтобы о вашем, скажем так… свидании знала вся округа, — насмешливая искорка промелькнула в глазах Графа. — Герберт, не забудь зажечь свечи, вот, возьми ароматное масло… для свечей, — Граф с невозмутимым видом достал из шкафа небольшой флакончик с притертой крышечкой. Смущенный Альфред опустил глаза в пол, а Герберт подошел к отцу, взял у него из рук резной хрустальный флакончик, опустил в карман и звонко чмокнул сиятельного родителя в щеку. Выпив крови и забрав вино и бокалы, молодые люди чинно вышли из кабинета. Едва за ними закрылась дверь, как Граф услышал звук легких, бегущих шагов двух пар ног. «Действительно, какие же еще дети», — усмехнувшись, подумал он Всего за какие-то пару минут влюбленные оказались около спальни Герберта. Впереди их ждал волшебный, сказочный день…***
Отправив Герберта и Альфреда навстречу их счастью, Его Сиятельство достал из ящика стола изящную миниатюру овальной формы. «Что бы ты сказал на всё это, друг мой? — мысленно обратился фон Кролок к изображённому красивому мужчине с каскадом вьющихся чёрных волос и внимательным взглядом больших карих глаз. — Похоже, наш мальчик дождался своё счастье, как ты и предрекал, мой провидец». Граф задумчиво смотрел на изящную вещицу, необъяснимым образом преображаясь: лёд в его глазах таял, взгляд становился печальным и по-человечески живым. Эрих с нежностью провел пальцем по изображению, вздохнул и убрал миниатюру в ящик — лишь наедине с собой он мог позволить подобную недолгую слабость. Через минуту в кабинете вновь стоял бесстрастный, окружённый бронёй холода и безразличия глава вампирского клана.***