***
Отодвинув штору, из кабинета Эрих наблюдал за тем, как Виконт учил приземляться юношу. Ему было приятно видеть упорство Альфреда. «Мальчик — молодец, как хорошо, что у Герберта появился такой спутник, а у меня еще один сын. Он быстро учится, не ленится, а главное — он любит Герберта, и теперь мой дорогой сумасброд, надеюсь, станет серьезнее». (Его Сиятельство почему-то не допускал мысли о том, что может произойти в точности наоборот, и серьезный Альфред станет легкомысленным). Увидев, что сыновья полетели в сторону леса, он отошел от окна и решил, что будет периодически настраиваться на связь с Гербертом — все-таки первый длительный полет у Альфреда, надо быть готовым к неожиданностям — вдруг юношам понадобится помощь. А пока Граф позвал Куколя и начал общаться с ним на только им двоим понятном языке. Слуга принес большую коробку, перевязанную красивой кружевной лентой — целое богатство для любой знатной девушки, а в нашем случае — обычный набор для красивого блондина, истинного знатока и ценителя тайн красоты: косметические карандаши, губная помада разных оттенков, два вида туши, лак для ногтей не меньше, чем дюжины тонов… Довершали это богатство саше с различными ароматами, которыми обычно благоухали покои Виконта, и несколько рулонов лент для волос. В коробке поменьше стояли духи во флаконах, привезенные из Сибиу, Ревеля и даже из Парижа. Граф понюхал склянку причудливой формы. «Несомненно, что-то притягательное в этом есть. Герберт — знаток обольщения и привык ощущать себя безупречным во всем, что касается внешности. Ещё бы, сын оказался способным учеником Витторио. Хотя… За последнее время он НИ РАЗУ не вспомнил о косметике. Главное, чтобы Альфред был рядом, — усмехнулся Эрих. — В любом случае ему будет приятно». Эта декоративная корзиночка с резным флаконом была куплена впервые: Его Сиятельство решил сделать презент детям, на свой вкус заказав афродизиак — смесь ароматических масел апельсина и грейпфрута. «Мальчикам должно будет понравиться. Все-таки розмариновое масло резковато», — рассуждал он, открыв притертую крышечку и вдохнув забытый аромат заморских фруктов. Память непрошено явила Эриху образ прекрасного обнажённого герцога, возлежавшего на оттоманке со множеством маленьких бархатных подушечек. Взгляд сурового бессмертного стал мечтательным, а рука потянулась вперед, словно хотела дотронуться до совершенного, идеального тела… Резко вздрогнув, Эрих горестно сжал губы и позвонил в колокольчик. Не было ни малейшего смысла терзать себя несбыточными фантазиями… Между тем, Куколь принес вешалку-плечики, обмотанную белой тканью. Развернув, Его Сиятельство критически осмотрел красивый мужской костюм — темно-синий с серебристой отделкой доломан с красивыми блестящими застежками в тон, элегантные прямые брюки, светло-серую рубаху с пышными кружевами на воротнике и манжетах. В кармане доломана лежал кружевной платок. Отдельно стояла коробка с дорогими ботинками из мягкой кожи, стильными и элегантными. Полный комплект одежды для юного Барона. «Пусть мальчик привыкает к хорошему, его есть за что побаловать. Надеюсь, он меня не разочарует». Все это великолепие было заказано заранее для представления Альфреда на кладбище, но Эрих решил вручить подарок уже теперь. Новый сын явно заслужил поощрение. Бессмертный вспомнил чудовищный наряд, в котором Альфред появился в замке: нелепые куртка и пиджак, грубые башмаки, совсем протертые на подошвах, расплющенная фуражка, а самое главное — ужасные бриджи грязно-белого цвета. От этого безобразия избавились сразу же, как только стало ясно, что Альфред — серьезно и надолго. Но это было не все. Его Сиятельство понимал, что юноша будет рад костюму, но и только. А вот хорошая книга — тот подарок, который доставит истинное удовольствие образованному юноше. Эрих опирался на собственный вкус, поэтому не знал, угадал или нет. Как бы то ни было, перед ним лежал в подарочной упаковке том бессмертных поэм и драм древних греков: Гомера, Аристофана и Софокла, издание на мелованной бумаге с цветными иллюстрациями картин Рафаэля и Караваджо. Приятные домашние хлопоты создали Его Сиятельству приподнятое настроение и отвлекли от нахлынувшего чувства горечи и острой тоски.***
А что же наши путешественники? Они были далеко от замка, оставшегося позади, и огонек одинокого окна кабинета Его Сиятельства не виднелся уже за спиной. Внизу, под ними, были вековые сосны и ели, покрытые снегом, в стороне виделись белые вершины Карпат. Полная луна над горами, пологие склоны которых белели на фоне темного звездного неба — поистине завораживающая картина. «Жаль, что нельзя полетать днем», — Альфред любовался открывшейся перед ним красотой и не сразу услышал зов мыши-Герберта. «Спускайся! Внизу хорошая поляна! Пора отдохнуть», — просигналил тот лесному нетопырю. Резкое снижение, переворот в воздухе — и вот они уже стояли на поляне, а их ноги по колено утопали в снегу. Высокие ели окружали юношей кольцом, луну почти не было видно из-за деревьев, над головой — звездное небо, а под ногами — нетронутый белый снег. Тишина. Ни волчьего воя, ни шуршания мелкого зверья — ничего. Только они вдвоем. — Устал, милый? — Герберт оголил запястье и поднес к губам Альфреда. Секунду поколебавшись, тот припал к руке и сделал несколько глотков. Голова немного закружилась, затем показалось, что по телу разлилось легкое тепло. Утолив жажду, Альфред загнул манжет, оголил запястье, и уже Герберт аккуратно и безболезненно прокусил клыками в его руку. Обменявшись кровью и прикрыв глаза, молодые люди наслаждались тишиной. Они стояли, обнявшись, Герберт нагнулся и нежно поцеловал любимого, укрыл его плащом. Не хотелось никуда лететь, хотелось стоять, быть одними во всем мире, хотелось, чтобы эти мгновения не заканчивались…***
Но время шло, надо было возвращаться обратно. — Полетим не спеша, малыш. Рассвет еще не скоро, мы спокойно успеем вернуться. Две летучие мыши стремительно взлетели ввысь, поляна осталась далеко внизу и вскоре скрылась из глаз. Нетопырь и кожан летели рядом, наслаждаясь свободой и переговариваясь на мышином языке. Внезапно они развернулись и полетели в другую сторону: Альфред захотел посмотреть, что происходит в деревне, а точнее, в трактире Шагала.***
Они почти были на месте — внизу, вдалеке уже показались редкие огни, когда произошло нечто совсем непонятное. Герберт улетел вперед, Альфред отстал и с интересом рассматривал окрестности. Вдруг, откуда ни возьмись, появилась коричневая летучая мышь, с виду напоминавшая драконового крылана, и неожиданно набросилась на Альфреда. Это был крупный рукокрылый, и целился он своим когтем в перепончатое крыло Альфреда. Серый нетопырь перевернулся в воздухе и начал падать, уж очень внезапным было нападение. Крылан не отставал, пытаясь вновь и вновь ударить растерявшегося нетопыря, и злобно пищал проклятия, поминая всех Ангелов и Святителей. В это время ничего не подозревавший Герберт летел по направлению к Пэлтинишу. Вдруг он понял, что не чувствует рядом своего Chéri. Кожан резко развернулся и быстро полетел в обратном направлении. Совсем скоро он услышал душераздирающий писк лесного нетопыря и поспешил туда, где раздавался звук. Перед ним открылась ужасная картина: Chéri стремительно падал, а вокруг него кружился и пытался напасть до боли знакомый коричневый крылан. «Проклятье! Мариус! Он пытается покалечить Альфреда!» — ярости Виконта не было предела. Он резко спланировал вниз, и острые мышиные зубы вцепились в бок противника. Не ожидавший нападения крылан отскочил от мыши-Альфреда и, злобно оскалившись, налетел на внезапно возникшего противника, пытаясь вцепиться в него зубами. Но удача была на стороне сиреневого кожана. Герберт ожидал нападения, и козыря в виде фактора неожиданности у его врага не было. Альфред, который успел оправиться от атаки врага, перестал падать, замахал крыльями и устремился на помощь Герберту. Сиреневая и коричневая мыши быстро перемещались, пищали, мелькали острые зубы, старавшиеся укусить друг друга. Это был сплошной клубок, лесной нетопырь даже не мог приблизиться, чтобы хоть как-то помочь своему спасителю. На долю секунды Герберт отстранился, и в этот момент Альфред налетел на врага, вонзил зубы в его короткий хвост, а потом отскочил в сторону. Покалеченный крылан кубарем стал падать вниз и скрылся из виду, упав в сугроб.***
В это время в замке Его Сиятельство ощутил какое-то необъяснимое беспокойство и попытался настроиться на связь с Гербертом. У него ничего не получилось: слишком далеко находились его сыновья. Но случилось что-то неладное, Эрих не сомневался. Надев плащ, он стремительно вышел из кабинета и зашел на кухню, где Куколь налил ему фляжку крови с собой. Горбун получил распоряжение хозяина запрячь лошадь, взять большую бутыль с кровью и ехать в сторону деревни.***
Обессиленные путешественники замедлили движение, продолжая лететь в сторону шлосса и плавно снижаясь. Вот они, наконец, опустились на дорогу. Альфред чуть не забыл перевернуться перед приземлением, но предостерегающий сигнал Герберта ему вовремя об этом напомнил. Юноша пострадал, и довольно серьезно, как можно было предположить: куртка была разрезана словно острым ножом, и одежда под курткой тоже. Альфред снял с себя куртку и рубаху, картина открылась неутешительная: левая рука почти от самого плеча до кисти была глубоко рассечена и сильно кровоточила. — Потерпи, пожалуйста, — Герберт не паниковал, он был сосредоточен и знал, что делать, — вытяни руку вперед. Альфред послушно выполнил, что велел Виконт. Придерживая больную руку Chéri своей рукой, тот начал зализывать рану, как если бы зализывал следы от укуса. Мешали выступившие клыки, но, конечно же, это был просто инстинкт, заложенный в природе каждого не-мертвого. НИКОГДА бы Герберт не стал пить кровь из его раны. Альфреду стало легче, кровотечение остановилось. Взяв испорченную рубашку, Герберт обернул ею руку любимого и постарался потуже затянуть концы ткани. Теперь можно было немного передохнуть. Растерянные и усталые, они, казалось, не могли до конца осмыслить произошедшее. Вернее сказать, Альфред ничего не понимал, Герберт же, наоборот, осознавал. И даже очень хорошо осознавал. — Скажи, кто это был? Чего он хотел от меня? Почему напал? — спрашивал юноша, а блондин с каждым вопросом становился только мрачнее. — Это Мариус, наше вечное проклятие. Потом ты узнаешь о нем больше, сейчас же скажу только, что он наш злейший враг. Мариус пытался отнять тебя на Балу, из-за него я тогда покалечился осиновым колом. Самое прискорбное, что мы не можем от него избавиться: он член семьи, сводный брат Рара и к тому же избранный, высший вампир. Слишком сильны и почитаемы в нашей среде родственные связи, — с нескрываемым сожалением говорил блондин. — Мы не можем просто так его испепелить, мерзавец знает и пользуется этим. О подлостях, которыми он отличился в прошлой жизни, я расскажу потом. Остается надеяться, что он пострадал достаточно, и встретит восход солнца на снегу, а не висящим в виде крылана в темном сарае или в гробнице на кладбище. Хотя после такого в окрестности замка он точно не сунется, — Герберт сосредоточенно смотрел в одну точку. Лететь юноши не смогли бы из-за раны Альфреда. Все произошло очень быстро, и, хвала Тьме, рассвет еще был не скоро. Хотя путь предстоял довольно далекий, они успевали добраться до восхода солнца. — Малыш, ты сможешь идти, или взять тебя на руки? Альфред протестующе замотал головой: рана — раной, но он не девчонка же, в конце концов! — Тогда положи мне руку на плечо, так будет легче. Сейчас главное — добраться домой, у нас есть бальзам, ускоряющий регенерацию. Все будет хорошо, поверь, — с этими успокаивающими словами юноши шли в сторону замка. Герберт попытался установить связь с отцом, но — увы! — не получилось.***
Однако это были еще не все злоключения той зимней ночи. Пройдя совсем немного, молодые люди увидели впереди на дороге что-то темное. Подойдя поближе, они поняли: это человек. Вернее, мертвая девушка, а если совсем точно — лежащее на боку тело Магды, служанки из трактира Шагала. Повернув девушку лицом вверх, Герберт увидел две ранки от зубов вампира и окровавленную шею. — О, Тьма! Мариус и здесь успел отличиться! Выпил досуха и бросил, негодяй! А если бы ее нашли утром крестьяне? С укусом волка невозможно перепутать! Придется забрать тело с собой. Я понесу ее, а ты тогда пойдешь без моей помощи, — сказал усталый Виконт. — Подожди, Герберт. Я ее знаю. Это Магда, служанка Шагала. Она была такая хорошая, веселая и приветливая, всегда добра ко мне. Магда разговаривала со мной, стирала одежду, тайком от хозяина приносила дрова для очага. Даже кормила меня, угощала блинами и пирожками с их стола, — на глаза Альфреда навернулись слезы. Красивое обескровленное лицо было совсем безжизненным, белее, чем блондинистые волосы, заплетенные в толстую, длинную косу. Альфред опустился перед ней на колени и погладил по голове. Юноша заплакал, слезы струились по его щекам. — Герберт, она еще не умерла! Магда приоткрыла глаза, посмотри! — закричал юноша. Герберт наклонился и с интересом начал рассматривать девушку. — Пожалуй, ты прав. Она ПОКА еще жива, мерзавец так спешил, что не выпил ее досуха. Но ей уже не помочь, мы не можем ее обратить. У нас нет крови с собой, чтобы дать ей выпить. Жаль, конечно. Ты успокойся, ничего уже не изменить, — Виконт равнодушно пожал плечами, в его голосе не было ни малейшего сожаления. Ему стало немного жаль крестьянку только потому, что переживал Альфред. А так… Ну и что такого? Всякое бывает. — Но мы же можем сами ее обратить! Я могу это сделать! — бывший студент, забыв на минуту про больную руку, схватил блондина за грудки и кричал, кричал… Но Герберт, его ласковый возлюбленный, смотрел холодно и отчужденно, глаза его словно покрылись коркой льда и стали такими же холодными, как глаза его отца, только не синими, а изумрудно-зелеными. — Даже мыслить не смей, понял? Думать про это забудь. Еще лучше, если ты никогда не будешь вспоминать про этот случай, — отрывисто и холодно говорил он. Сейчас перед Альфредом стоял высокомерный, презрительный представитель бессмертного рода, которого судьба девушки трогала не больше, чем смерть зайца или белки на охоте. — Но я так не могу, понимаешь?! Ей еще можно помочь!.. — Ты хочешь, чтобы я тебя ударил? Может быть, мечтаешь постоянно жить на кладбище или вообще оказаться изгнанным, бездомным не-мертвым, которого в ближайшей деревне такая Магда или Сара заколет вилами, а потом вобьет кол в сердце? Мы не можем создать еще одного высшего вампира. Даже если бы могли… Это всего лишь женщина. Альфред округлившимися глазами смотрел и не узнавал своего любимого. Слова Герберта обжигали, подобно удару хлыста. — Поспешим, ночь скоро закончится, а нам еще идти и идти, — Герберт перекинул девушку через плечо и пошел по дороге, Альфред, всхлипывая, поплелся следом. Прошло примерно полчаса. Молодые люди медленно двигались в сторону замка. — Рара, я его чувствую! — радостно воскликнул Герберт. — Он скоро будет здесь! Хвала Тьме! Альфред посмотрел на него отчужденно и холодно.***
За поворотом дороги вампиры увидели, как на снег с неба упало что-то черное, и вот уже Его Сиятельство Граф фон Кролок, откинув полы плаща, стремительно шагал к ним навстречу. Окинув открывшуюся ему картину тяжелым взглядом, он спросил голосом, лишенным интонации: — Герберт, что случилось? Вы улетели посмотреть окрестности, а в результате выпили селянку? Не ожидал от вас такого. И что у тебя с рукой, Альфред? Альфред заговорил прежде, чем ответил Герберт. — Ваше Сия… Отец, это не мы, это Мариус. Он ее выпил, но не досуха, еще можно обратить. Я ее знаю. Это Магда, она очень хорошая, поверьте мне. Не дайте ей уйти навсегда! — умолял Альфред. — Пожалуйста!!! Вы обещали мне подарок — так обратите ее, пока не поздно! Граф наклонился к девушке. «Хорошенькая какая. А я ведь ее однажды видел. Бойкая девица, лихо она расправлялась с пьяницами, тянувшими к ней свои грязные лапы. Куколю трудно справляться с делами по хозяйству, нам давно нужна служанка. И Альфред так просит за неё», — Граф, казалось, засомневался. А еще у него промелькнула мысль о возможности несколько разнообразить собственное существование, тем более, эта идея уже давно его занимала. Постоянное одиночество сделало не-жизнь Эриха просто невыносимой. Мгновение — и решение было принято. Эрих достал из складок плаща фляжку с кровью и открутил крышку. — Рара, что ты делаешь?! Ты уверен?! — Герберт недоумевал. — Зачем?! — Я здесь решаю, — не сказал, а отчеканил Эрих, держа одной рукой безвольный подбородок девушки, а другой тонкой струйкой вливал из фляжки кровь в рот Магды. Напрасно. Ничего не происходило. — Неужели поздно? Прошло около минуты, и безвольное тело напряглось. Девушка открыла глаза, бессмысленно глядя по сторонам. Альфред бросился к ней и начал гладить по голове. — Где я? Что со мной было? Альфред, откуда ты здесь? — прозвучал чуть хрипловатый грудной голос, когда сквозь пелену тумана девушка увидела склоненное над ней знакомое лицо. — Какой он тебе Альфред, селянка? Его Милость господин Барон, поняла? — Герберт сразу же поставил Магду на место. Девушка, лежащая на снегу, сквозь мутную дымку видела высокого, бледного молодого господина, который смотрел на нее с откровенной неприязнью и пренебрежением. Затем над ней низко склонился очень бледный красивый мужчина явно старшего возраста, положил руку на лоб и пристально, не мигая, посмотрел ей прямо в глаза. Магде было совсем плохо, голова кружилась, изнутри ее словно сжигал огонь. Но вскоре перед глазами замелькали разноцветные круги, и она впала в забытье. — По крайней мере, ей так легче, — Эрих поднялся с колен. В это время подъехал Куколь. На телегу положили Альфреда, который чувствовал себя не лучшим образом, рядом с ним — Магду. Горбун вел лошадь под уздцы, сзади шли Эрих и Герберт. Виконт пересказывал отцу события прошедшей ночи; чем больше он говорил, тем сильнее мрачнел его сиятельный родитель.***
В замке Альфреда перенесли в кабинет Графа. Тот решил посмотреть рану и оценить ее серьезность. Герберт хотел остаться, но Его Сиятельство решил по-другому. — Спустись вниз. Вдруг девушка очнется, а рядом никого нет. — Но, Рара, я хочу быть рядом с Альфредом! Никуда селянка не денется, ты помог ей заснуть, теперь она до заката не очнется! — Виконт был явно не согласен с отцом. — Герберт, позволь мне самому решать, что надо делать. Девушке сейчас намного хуже, чем Альфреду, ты это прекрасно понимаешь. С видом оскорбленного величия наследник вышел из кабинета и спустился по лестнице на нижний этаж замка. Магда полулежала в кресле. Герберт, прищурившись, колкими, холодными глазами оценивающе рассматривал ее. «О, Тьма, какая простушка. Наверняка двух слов связать не может. Эти крестьянки такие грубые и ограниченные. Впрочем, как и большинство женщин. И чего в ней Chéri хорошего нашел? Руки какие грубые, страшно смотреть. А как одета… да уж. Даже рыжая Сара в зеленом пальто и красном платке смотрелась не так чудовищно. Хотя личико очень даже миловидное», — размышлял Виконт, и понимал, почему крестьянка вызвала самим своим появлением такое неприятие у него. «Хорошенькая, и Рара, конечно, это заметил. А уж как Альфред за нее просил, готов сам был обратить ее! Наивный малыш, да кто бы позволил это сделать?! И как жалел ее, гладил по голове, — Герберт нахмурился, воспоминание неприятно укололо его бессмертную душу. — Я что, ревную? К этой? Хотя… наверное, да», — как ни прискорбно, но это было именно так, самому себе Виконт мог в этом сознаться. Подошел Куколь, жестами начал что-то объяснять блондину. Тот вздохнул, перекинул Магду через плечо (хотя с куда большим удовольствием просто вынес бы ее за дверь и оставил там встречать восход солнца) и пошел за слугой в усыпальницу. Чуть позже туда спустились Эрих и Альфред. Юноша шел не совсем уверенной походкой, но, по крайней мере, шел самостоятельно. — Ты как? — Герберт аккуратно опустил безжизненное тело девушки на пол и бросился к Альфреду, обеспокоенно глядя на него. — Все в порядке, ему лучше. Ты все сделал правильно в лесу, рану я обработал бальзамом. Через пару дней Альфред совсем поправится, — ответил Граф за юношу. Между тем Альфред, бледный даже для вампира — его кожа, казалась, приобрела голубоватый оттенок — подошел к Магде и опустился перед ней на колени, с тревогой вглядываясь в ее лицо. В это время приковылял Куколь, громыхая деревянным гробом о ступени. Когда он поставил гроб рядом с саркофагами, Герберт недовольно нахмурился, но предпочел промолчать. — Надо было принести хотя бы покрывало, — вспомнил Граф, а затем предложил: — Альфред, твой гроб все равно пустует, ты ведь больше в него не ложишься. Пусть девушка отдохнет там, не возражаешь? Юноша был, конечно, не против. Граф приказал Куколю снять с Магды верхнюю одежду, хотя таковой на ней и не наблюдалось: девушка была без пальто, в двух толстых кофтах из грубой пряжи, в накинутом на плечи и крест-накрест перепоясывающем в талии пуховом платке с заплатами. Сняв платок и кофты, горбун отошел в сторону. Герберт ахнул и прикрыл рот ладонью, Эрих удивленно вскинул бровь. Только Альфред не понял их изумления. Все было очень просто: под ворохом бесформенного тряпья скрывалась восхитительная, точеная женская фигура — тонкая талия, округлые бедра, а главное — идеальной формы пышная грудь, аппетитно видневшаяся из глубокого выреза нижней рубахи. Этого было достаточно, чтобы понять, какая роскошь спрятана под жалкими обносками. В склепе повисла странная пауза. Голос подал Альфред: — Что же вы замерли? Положите Магду, пора и нам отдохнуть. Эрих, сбросив легкое оцепенение, словно пушинку, поднял девушку, положил в гроб Альфреда и накрыл пледом, затем сверху опустил крышку. В стороне за его действиями наблюдал недовольный Герберт. — Chéri , я жду тебя, ложись, — напомнил о себе Виконт. — Отец, позвольте мне сегодня отдыхать с Вами, — не глядя на Герберта, Альфред обратился к Его Сиятельству. — Если тебе так удобнее, я не против, — Граф, хотя и не подал виду, но был озадачен поступком названого сына. Глаза Герберта хищно блеснули, но он промолчал, только закусил губу. Блондин с трудом сдержался, чтобы не начать пинать ботинком саркофаг, усмиряя свое недовольство. Как бы то ни было, плохо ли, хорошо ли, но семейство устроилось на отдых. Так в замке появилась Магда.***
Из леса в сторону Пэлтиниша, припадая на один бок, невысоко над заснеженной землей медленно летел коричневый крылан. Добравшись до сарая на заднем дворе трактира Йони Шагала, Мариус проскользну в щель маленького окошка под самой крышей. В дальнем, темном углу, среди старого хлама, ухватившись за доску обшивки, рукокрылый повис вниз головой и остался ожидать следующего вечера.***