***
Подумать о том, чтобы представить Альфреда собратьям — одно, а воплотить эту мысль в действительность — совсем другое. Воспитанник Графа стал вдруг в одночасье его сыном — такая развязка истории с происшествием на Балу казалась просто невероятной, но это была реальность. И как будет воспринята подобная новость, предугадать просто невозможно, хотя наверняка восторга это не вызовет, скорее наоборот. Эрих решил действовать в двух направлениях: во-первых, надо было немного «пообтесать» Альфреда, чтобы он вел себя увереннее и не растерялся в таком разношерстном, недружелюбно настроенном окружении и смог произвести благоприятное впечатление. Во-вторых, надо было подготовиться и провести церемонию представления так, чтобы ни у кого не возникло тени сомнения в естественности и правильности происходящего. Обе задачи были не из легких. Чем следовало заняться в первую очередь? Для начала надо было обучить Альфреда летать, обращаясь в рукокрылого. Граф ко всем своим начинаниям подходил очень ответственно, поэтому подготовку начал с теории. Он пригласил юношу в библиотеку. — Альфред, ты знаком с работой профессора Абронсиуса «Опус о летучей мыши»? — спросил Граф. — Мне прислали недавно это издание с другими новинками научного мира. — Нет, господин Граф, простите… отец, я не успел прочесть ее, но знаю, что учитель был очень доволен работой. — Теперь у тебя есть такая возможность, — Граф взял со стола книгу альбомного формата и протянул названому сыну. Альфред заволновался, едва увидел на форзаце работы экслибрис профессора. Словно повеяло чем-то далеким и родным, вдруг стало грустно. — Простите, а как к Вам попал экземпляр из личной библиотеки профессора? — У меня есть свои небольшие секреты, позволь мне их не раскрывать, — усмехнулся Эрих. — Занимайся, позже мы обсудим работу. Его Сиятельство оставил Альфреда и пошел по своим делам: предстояло написать несколько записок, с которыми верный Куколь должен был отправиться в город утром. Это были деловые и хозяйственные распоряжения. К тому же Граф хотел сделать подарки сыновьям, и если с Гербертом все было понятно — Виконт до сих пор был лишен маленьких радостей в виде косметики и духов, то над подарком для Альфреда стоило подумать. Его Сиятельство еще не знал вкусов и предпочтений новоиспеченного Барона. Впрочем, это были приятные хлопоты. Альфред открыл книгу, ему показалось даже, что от нее слегка пахнет дымом, так же, как в лаборатории профессора. Университет, пансион, Абронсиус — все казалось очень далеким, словно прошла целая вечность с того момента, как юноша отправился в Трансильванию. Но сожаления он не испытывал, была лишь легкая ностальгическая грусть, которая, впрочем, быстро исчезла, стоило Альфреду начать читать работу. Интересно, зачем Граф ему дал «Опус»? Так ли нужна теория для того, чтобы научиться летать? Альфред считал, что главное — тренировка. Но, будучи юношей обязательным, он внимательно проштудировал работу. Юный бессмертный прочел о повадках и образе жизни рукокрылых — крыланов и летучих мышей. Оказывается, задние конечности летучих мышей развернуты в стороны коленными суставами назад. С помощью хорошо развитых задних ног летучие мыши висят вниз головой; в таком, казалось бы, совсем неудобном положении они и спят. Эти и другие подробности Альфред, обладающий хорошей памятью, легко запомнил, а также внимательно рассмотрел иллюстрации с разными представителями семейства рукокрылых. «Летучая мышь — это химера, чудовищное, невозможное существо, символ грёз, кошмаров, призраков, больного воображения… Всеобщая неправильность и чудовищность, замеченная в организме летучей мыши, безобразные аномалии в устройстве чувств, допускающие гадкому животному слышать носом и видеть ушами, — всё это, как будто нарочно, приноровлено к тому, чтобы летучая мышь была символом душевного расстройства и безумия» — так заканчивалась работа.* В коридоре послышались легкие шаги, и через минуту в библиотеке появился Герберт. — Ты занят, mon Chéri ? Мы сейчас с Рара обсуждали, чему ТЫ будешь обучать меня в первую очередь. Он пока не определился, а вот Я уже знаю, чему хотел бы обучить тебя. И сегодня это будет не музыка и не французский язык, — Виконт пребывал в прекрасном настроении и улыбался, его глаза лучились весельем. Он выглядел игривым и явно не расположенным к изучению наук. — Герберт, я занят, я должен… — Ты должен отдохнуть от занудных статей, мой милый. А как известно, смена занятий и есть лучший отдых. Я знаю, чем мы займемся, — Виконт быстро, в одно мгновение оказался перед Альфредом и потянул его за руку, заставив встать из-за стола. Он обнял Альфреда и накрыл его рот мягкими, прохладными губами. Юноша мечтательно прикрыл глаза и стал отвечать на поцелуй, несмело, но очень искренне. Прошло совсем немного времени с их первой страстной, перешедшей в безумие интимной встречи, но они уже соскучились друг по другу, словно не виделись очень давно. Сон уставших, измотанных нервными переживаниями не-мертвых в саркофаге ведь не считается? И поцелуи после пробуждения тоже.***
В те же сутки, несколько часами ранее, после заката. Виконту очень хотелось пошалить, но в соседнем саркофаге отдыхал отец. И если Герберт готов был даже в присутствии родителя позволить себе вольности, то скромный Альфред только крепче сжимал губы и крутил головой, чтобы не отвечать на поцелуй. Тогда Герберт применил запрещенный прием — он начал щекотать Chéri . Откуда он мог знать, что юный любовник боится щекотки? Альфред громко засмеялся, из саркофага стало доноситься хмыканье и громкий шепот, сдерживаемый смех, стук коленей и локтей о стенки и крышку, а потом их возня привела к тому, что саркофаг слегка задрожал. — Доброй ночи, дети! Хорошо отдохнули? Пора вставать! — Эрих решил сразу прекратить это безобразие. — Сегодня надо заняться делом и многое успеть, ночь не для забав. А потом можете остаться наверху вдвоем. Да, как только будет готов саркофаг для Альфреда, шуметь здесь вы не сможете. Все сказано было с очень серьезной интонацией. Юноши сдвинули крышку и предстали перед Графом во всей красе — взъерошенные, запыхавшиеся, в сильно измятой одежде, но счастливые и довольные. Правда, Альфред стыдливо опустил глаза. «Достаточно Герберта с его неуемной энергией и фантазией, я постараюсь не допустить, чтобы Альфред стал таким же легкомысленным. Мальчик не будет распыляться на всякие глупости. Хватит одного чересчур шустрого сына, Альфред станет серьезным и рассудительным, как я», — подумал Эрих.***
И вот уже в библиотеке они, забыв обо всем, чувственно целовались, и этого было мало. Альфред попытался сначала возражать, но не мог, потому что Герберт не отпускал его губы. Нежно лаская язык и неторопливо исследуя рот возлюбленного, затем неспешно возвращаясь к мягким и податливым губам, блондин ощутил удивительное умиротворение, чувство тихой радости. Но и Chéri решил немного проявить инициативу и попытался действовать также, как его возлюбленный, что у него очень неплохо получалось. Герберт испытывал наслаждение — ему приятно было получать трогательные и очень искренние ласки юного любовника. «Ах, прелесть ты моя, какой способный ученик мне достался! — Герберт прикрыл глаза, ощущая огромное удовольствие от инициативы Chéri. — Если он так быстро будет учиться дальше, то спать нам вообще будет некогда». Он решил подтолкнуть Альфреда к дальнейшим действиям и нежно опустил руки на ягодицы любовника, а затем ощутимо сжал через ткань брюк. Альфред от неожиданности вздрогнул, его тело покрылось мурашками. Он крепче обнял блондина, продолжая целовать, но тот отстранился от сладких губ, убрал свои руки с соблазнительных полушарий и прошептал на ушко: — Продолжим наш урок, господин Барон! После этих слов «учитель» расстегнул пуговицы на рубахе Chéri и выдернул её из-за пояса брюк. Герберт на мгновение залюбовался юным красивым телом, а затем принялся целовать шею и ласкать языком мочку уха. Покусывая нежную кожу, блондин спускался ниже, вылизывал и сжимал пальцами чувствительные соски. Он действовал неторопливо, даже медлительно, испытывая эстетическое удовольствие и заставляя Альфреда томиться от ожидания продолжения чувственных ласк. Но продолжения не последовало. Оторвавшись от любовника, Герберт сказал: — Теперь твоя очередь, повтори урок. В глазах Альфреда промелькнуло разочарование («Как же так? Нечестно!»), но это была лишь мгновенная реакция, и юноша старательно стал показывать, какой он прилежный «ученик». Расстегнуть рубаху также быстро у него не получилось, но все равно он справился и даже пошел дальше Герберта — снял рубаху вовсе и бросил на кресло. Перед юношей стоял полуобнаженный эталон классический мужской красоты — высокий, стройный и в то же время атлетичный, с мускулистыми в меру руками и широкими плечами. На белоснежной груди без единого волоска, чуть ниже левого соска темнела родинка, похожая на крылья бабочки. Раньше Альфред ее не заметил и теперь был приятно удивлен, сделав для себя маленькое открытие. Герберт приподнял брови, выражая непонимание медлительностью любовника, и юный любовник, кивнув головой, старательно принялся целовать шею, но все-таки, не имея такого бессмертного опыта, немного перестарался: на белоснежной коже появились два красных пятна после особенно глубоких и долгих поцелуев. Юноша испуганно посмотрел на результат своих стараний, но Герберт только довольно улыбнулся и промурлыкал: — Все хорошо, продолжай, Chéri. — Герберту было сладко и приятно не только дарить ласки, но и получать их самому, а некоторая неумелость и чрезмерная старательность «ученика» очень даже нравились. Он решил, что надо продолжить игру дальше, пора было переходить от сладостной прелюдии к более решительным действиям. — Альфред, урок закончен, дальше позволь действовать мне. Отпустив на мгновение юношу, он нетерпеливо сдвинул книги в сторону, освобождая место на большом столе. Часть книг упала на пол. Хорошо, что чернильница стояла в нише шкафа, иначе нескольким ценным изданиям был бы нанесен непоправимый урон. — Сядь, малыш, — чувственно прошептал Герберт и, устроив Альфреда на столе, раздвинул ему ноги коленом. Виконт опустился на пол и начал расстегивать пуговички брюк, предвкушая, как он будет ласкать предмет своего вожделения, как будет реагировать Альфред и прикидывая в уме, чему дальше учить Cheri. Герберт начинал испытывать желание — внизу живота словно закручивался тугой узел, ему хотелось лишь ненадолго продлить чувственную игру, чтобы затем совместно достичь пика любовной страсти. — Сейчас, сейчас, потерпи немного… я тебе помогу, и мы продолжим дальше…— шептал блондин. Альфред откинул голову назад, ладонями оперся о стол и… И ВДРУГ… Из-за спины Виконта раздались громкие, редкие хлопки. — Браво! «Вы исправляетесь, я вижу! И это мне весьма приятно! Не беспокойтесь, я прошу вас!» — саркастически произнес Граф фон Кролок, ехидно прищурив глаза. — На что это, я Вас спрошу, похоже, Ваша Светлость? А Вы, господин Барон, что себе позволяете? «Вы проявили преступную неблагодарность, Забыв приличья в этом доме. И я никак не ожидал, Чтобы в моем великодушье Вы почерпнуть решили право Так дерзко распустить себя. Когда любовь перерастает в бесстыдство, То ничто уже не оградит ее от кары».** Граф с ехидно, с явной издевкой цитировал классика, а запаниковавшие влюбленные не знали, как реагировать — раздетый по пояс Герберт и Альфред в расстегнутых рубахе и брюках чувствовали себя очень неловко. Слишком неожиданно было оказаться полураздетыми в момент уже весьма откровенных ласк пред «светлыми очами» строгого и чопорного Графа фон Кролока. Альфред от стыда готов был сквозь землю провалиться. Даже находчивый Герберт пребывал в глубоком замешательстве. Наконец он пришел в себя. — Рара, виноват только я. Не надо наказывать Альфреда, — попытался оправдаться Герберт. Эрих расхохотался, молодые люди ничего не понимали. — Ну ладно, Альфред не знает, но тебе должно быть стыдно. Как ты не понял, что я цитирую великого испанца! Пора вспомнить литературу, сын, — Граф откровенно потешался над ними. Герберт на мгновение задумался, и — да, конечно, он понял! — Лопе-де-Вега, верно? Как же я забыл! — Герберт хлопнул себя по лбу и тоже рассмеялся, от его смущения не осталось и следа. — Хорошо же ты нас разыграл! Альфред смотрел поочередно то на одного, то на другого бессмертного и, кажется, тоже начинал что-то понимать. — Собирайтесь побыстрее, мы идем на свежий воздух. Сегодня полнолуние, прекрасная погода. Не бойтесь, не расселю я вас по разным комнатам. Слишком комично вы смотрелись, чтобы я сердился, — все еще улыбаясь, Эрих покинул библиотеку, а его расшалившиеся дети стали быстро приводить в порядок свой внешний вид и отправились собираться на зимнюю прогулку.***
Альфред, быстро одевшись в новую удобную куртку и зимние ботинки, спустился вниз. Граф и Герберт уже ждали его. Юноша опять невольно залюбовался своим принцем: неправдоподобно красивый Виконт, на лице которого не было и намека на косметику, был похож на нежного белокурого ангела. Его Сиятельство в черном плаще, расшитом сверкающими камнями и символом «анкха» на спине, выглядел словно творение великого мастера эпохи Возрождения, но, если сравнивать с ангелом, это был Темный Ангел Мести. Альфред казался себе маленьким и жалким на фоне высоких, невероятно красивых отца и сына, но Виконт и Граф этого совсем не замечали. Полная луна освещала все вокруг, было светло, почти как днем. Замок отбрасывал четкие контуры теней на спящую под снегом землю. На темно-синем, почти черном небе в бесконечности небесного свода сверкали мириады звезд. Падали редкие снежинки. Под ногами поскрипывал снег, тихая и безветренная погода действовала умиротворяюще. Мороз легонько пощипывал кожу. Удивительно, но став вампиром, Альфред все равно слегка его чувствовал, правда, мороз был очень сильный, и, будь он человеком, уже, наверное, превратился бы в сосульку. — Пожалуй, надо заказать Альфреду плащ, в нем он почувствует себя увереннее и будет выглядеть мужественнее. К тому же это очень удобная одежда, — сказал Эрих. В его голове всплыло воспоминание о том, как новообращённый Граф фон Кролок учился летать. Тогда ему очень помогли Витторио и верный Иштван. — Да, Рара, обязательно надо! Я помогу выбрать цвет и нарисую эскиз, и, если Альфреду понравится, закажем. Я подарю красивую застежку для плаща, — Герберт вдохновился этой идеей. Польщенный Альфред стоял и улыбался, юноше было очень приятно внимание к его скромной персоне. — Не будем отвлекаться, мы вышли не для того, чтобы поболтать. Альфред, сегодня я неспроста дал тебе прочесть «Опус» твоего учителя. Для начала надо научиться обращаться в летучемышиный облик и освоить основные навыки полета. Обратиться в летучую мышь нетрудно — надо сконцентрироваться на облике мыши и повернуться быстро вокруг своей оси. Смотри! — Граф быстро повернулся, и в небо взмыла крупная черная летучая мышь. С громким писком взлетела мышь сиреневого цвета. Прошла пара минут, и обе вернулись обратно. Стремительно падая вниз головой, буквально в двух метрах от земли, Граф в летучемышином облике перевернулся в воздухе и уже стоял ногами на снегу перед удивленным Альфредом. Несколько мгновений спустя вернулся Герберт, также на долю секунды замедлив падение и перевернувшись в воздухе. — Альфред, ты понял, в какую мышь я обращаюсь? — спросил Граф. — Я не совсем уверен, но по-моему, летучая собака или лисица. Только необычной окраски, и это не совсем летучая мышь, — ответил Альфред. — Верно, молодец. Это крылан, подотряд рукокрылых. Адмиралтейская летучая лисица, самый крупный представитель вида, — подтвердил Граф. — А меня ты узнал, mon Chéri? Кто я? — Герберт кокетливо смотрел на юношу. — Даже не знаю… Такая необычная окраска… Кожан, может быть? — Я же говорил, что Альфред умница! Правильно, двухцветный кожан очень редкого окраса, сиреневый с серебристым брюшком — это я, собственной персоной! — улыбался Герберт. — Теперь слушай внимательно. Повернувшись и настроившись мысленно на облик рукокрылого, ты превратишься в летучую мышь. Начинай сильно махать крыльями, чтобы не упасть. При взлете направление полета происходит в левую сторону, а приземление происходит вертикально. Все понятно? Приземлиться с первого раза у тебя не получится, мы тебе поможем. Полетели! — скомандовал Граф. Альфред сделал все, как ему советовал Его Сиятельство, и у него получилось! Мгновение — и над землей махала крыльями летучая мышь светло-серого цвета. Еще две мыши покрупнее взлетели вслед за ней, устремились влево, и, обогнав ее, резко взмыли ввысь. Каким было странным ощущение полета! Альфред не чувствовал под собой земли, казалось, сила земного притяжения над ним больше не имела власти. Он почувствовал себя крошечным на фоне бескрайнего звездного неба, но каким прекрасным было ощущение легкости! Альфред на мгновение перестал махать крыльями и сразу начал падать. Не страшно, он уже набрал приличную высоту; начав вновь махать перепончатыми крыльями, мышь резко взмыла вверх догонять своих спутников. Усталости не ощущалось вообще. Мышь-Альфред догнал в полете своих спутников, он очень удивился, когда, услышав писк мыши-Герберта, понял смысл этого писка! Виконт звал его обратно, пора было возвращаться. Теперь троица направила свой полет вертикально вниз, мыши Герберт и Граф летели чуть быстрее, чтобы, приземлившись, подстраховать Альфреда. И очень вовремя, потому что без их помощи юноша приземлился бы вниз головой. А так в момент превращения из мыши в не-мертвого его с двух сторон подхватили сильные руки, не позволившие удариться и получить сотрясение. Альфред был ошеломлен полетом. Его немного качнуло, но это совсем не страшно, он уже стоял на земле. — Очень неплохо для первого раза. Завтра отработаете приземление, и сможете полетать вдвоём. Ты, наверное, смотрел только вверх? — спросил Граф. Альфред утвердительно кивнул. — Так всегда бывает в первый раз. Знаешь, очень красиво выглядит зимний лес с высоты полета, тебе понравится. Скоро начнет рассветать, я пойду в усыпальницу. А вы не задерживайтесь, возвращайтесь в замок. Да не сержусь я на вас, не смотри так на меня, Герберт. Доброго дня, дети! — Эрих развернулся и быстро пошел к входным дверям. — Доброго дня, — нестройным дуэтом прозвучало ему вслед.***
— Герберт, а в какую мышь превратился я? — вспомнил Альфред. — Ты — очаровательный лесной нетопырь, некрупный вид, но один из самых симпатичных. Да иначе и быть не могло, мой милый. Альфред счастливо улыбался. Так хорошо было стоять под прекрасным звездным небом, ловить ладонью редкие пушистые снежинки. И пусть они не таяли, ну и что же такого? Главное, что рядом с ним был Герберт, близкий и родной, его бессмертный возлюбленный. Казалось, лучше ничего на свете быть не может. Герберт наклонился и мягко, нежно поцеловал Альфреда. Так хорошо, что хотелось плакать от счастья…***
Вернувшись в замок, молодые люди отправились в столовую, где их ждал поздний «ужин». Альфред сильно проголодался, Герберт тоже не отказался от бокала крови. Утолив жажду, молодые люди шли по коридору замка в покои Виконта. — Герберт, что мы будем делать? Отдыхать сразу ляжем? — Альфред уже не чувствовал себя таким усталым. — Обязательно. Только я сначала расскажу небольшую французскую сказку, и, если она тебе понравится, мы можем поиграть в снежки.*** — В снежки? В комнате? — не понимал юный Барон. — Да-да, именно так. Ты все узнаешь, только не спеши. — довольным голосом ответил ему Герберт. Их шаги затихли. За окном скоро наступил новый день.***