«Путешествие как самая великая наука и серьезная наука помогает нам вновь обрести себя». Альбер Камю «Путешествуй только с теми, кто равен тебе или лучше тебя. Если таких нет — путешествуй один». Дхаммапада (собрание изречений древнеиндийского буддизма)
***
Едва оказавшись за пределами защитного барьера, крылан и нетопырь набрали скорость и высоту, быстро отдаляясь от замка. Далеко позади осталась деревушка Пэлтиниш с ее немногочисленными огнями, внизу под ними раскинулись бесконечные леса с островерхими макушками вековых елей у подножий гор, вновь мелькали деревушки, но путешественники летели без остановок, стараясь преодолеть как можно большее расстояние. Наконец крылан что-то просигналил сиреневому спутнику, и они плавно опустились на поляну, приняв свой обычный облик. — Пора передохнуть. Устал? — спросил Граф у сына. — Нет, но пора бы подкрепиться, — ответил Виконт, доставая фляжку из внутреннего кармана плаща и откручивая крышку. Граф последовал его примеру, аккуратно отхлебнув крови. Предвосхитив вопрос Герберта, он сказал: — Не волнуйся, крови хватит. Скоро мы остановимся на отдых, а после заката поохотимся. Если все пойдет, как задумано, завтра перед рассветом доберемся до Сибиу. — Хорошо, — кивнул Герберт. Говорить ему совсем не хотелось, нагрузка перелета и ощущение скорости отвлекали его от тревожных мыслей. Отдыхать долго не стали, а продолжили путешествие, стараясь добраться побыстрее до места, где они должны были провести день. Наконец крылан начал спускаться, медленно, стараясь точно угадать с удачным приземлением на поляну у закрытого густым лесом подножья горы. Неторопливо лавируя между елями, Граф и Герберт влетели в спрятавшуюся в дремучих зарослях пещеру. Кожан запищал и энергично замахал крыльями, кружась вокруг крылана, который, едва оказавшись внутри, устремился в дальний угол, зацепился когтями за выступ и повис вниз головой, закрыв глаза. Поняв, что его игнорируют, сиреневый нетопырь устроился рядом, что-то обиженно пискнул и затих.***
День прошел спокойно, да и что могло произойти неожиданного в диком, безлюдном месте? Опасность мог представлять не зверь, а человек. Но даже звери не заглядывали в пещеру, и висевшим в оцепенении рукокрылым ничего не угрожало. Едва село солнце, они вылетели наружу, и, сделав пару небольших кругов над поляной, приземлились на ноги в привычном облике. Сразу же раздался возмущенный голос Герберта. — Рара, когда ты говорил, что мы остановимся передохнуть, я не ожидал здесь роскошных апартаментов, но, по крайней мере, думал, что отдыхать буду в своем обычном виде. — Ну ты же все равно не лег бы в своем любимом плаще на каменный пол. Доброй ночи, сын, — старший фон Кролок был невозмутим и стряхивал длинным ногтем невидимую соринку с плаща, словно находился не в диком лесу, а на приеме в залитом огнями парадном зале. — Предупредить бы все-таки мог, — буркнул Герберт. — И тебе доброй ночи. Виконт достал из плаща свернутый в трубочку лист плотной бумаги, развернул, и лицо его прояснилось от лицезрения любимого облика. Герберт прижался щекой к крупной вязке шарфа, словно ощущая прикосновение пальцев Chéri в момент их прощания. Граф закатил глаза, вздохнул и ничего не сказал, терпеливо ожидая, пока сын насмотрится на изображение Альфреда. После этого они охотились, не ища себе крупную добычу, а утолили голод мелким зверьем, чтобы не тратить время и силы на выслеживание крупного животного. Благо, зайцев и куниц было в изобилии. Граф, неоднократно бывавший здесь, безошибочно нашел дорогу к роднику, где они умылись. Вновь обратившись в рукокрылых, путешественники продолжили перелет, и через пару часов на горизонте показались огни ночного Сибиу. Город был построен в составе цитадели Семиградья и раскинулся на равнине, пересекаемой рекой Чибин. Ночью нельзя было увидеть всей прелести Сибиу, с его домами с глазами и красными островерхими крышами, с причудливыми старинными улочками и красивыми бульварами. Особенно хорош был город, когда цвели каштаны и все утопало в роскошной зелени. Но даже сейчас, пока еще несмелой и холодной весной, он все равно впечатлял своими размерами и обилием огней, несмотря на предутренний час. Путешественники пролетели над центром Сибиу с его тремя площадями, над дворцом Брукенталь, в стороне от них осталась Башня Советов, символ города. Граф безошибочно летел в нужном направлении, приземлившись в аккуратном дворе одного из кварталов Верхнего города, района аристократов и состоятельных, зажиточных горожан. Когда бывший управляющий фон Кролоков Себастьян триста лет назад решил пустить здесь корни, это была окраина, теперь же обширное имение находилось недалеко от центра города. Высокий каменный забор огораживал от любопытных глаз просторный двор с большим числом деревьев и тремя солидными каменными строениями. — Ну вот мы и добрались, — сказал Его Сиятельство, уверенно направляясь к дому среди деревьев в глубине территории. — Да, многое изменилось, — Герберт крутил головой, он с интересом рассматривал богатый двухэтажный особняк, в котором жил потомок Себастьяна с семьей, и солидное строение неподалеку — бывшую гранитную мастерскую. Все три здания, отделанные в одном стиле, выглядели как законченный ансамбль городского имения. Граф достал из внутреннего кармана плаща ключ и поднялся по ступенькам, открывая массивную дверь. Герберт проследовал за отцом, и они вошли в дом. — Ты не разбудил хозяина, — удивился Герберт. — Как он узнает о нашем прибытии? — Вот что значит, ты не стремишься составить мне компанию. Все очень просто: я задерну шторы, и Харман поймет, что у него гости. Сейчас я напишу, что от него требуется, оставлю записку в ящике на крыльце, и после заката мы увидим нашего гостеприимного хозяина. Его Сиятельство плотно задернул шторы — на горизонте начинала светлеть полоска зари — и только после этого снял плащ. Герберт помог зажечь свечи, вскоре они сидели в уютной гостиной. Граф быстро писал инструкцию для Хармана, Виконт рассматривал комнату, отмечая про себя новые детали интерьера. Последний раз Герберт был здесь почти полвека назад. Закончив с запиской, Его Сиятельство наконец-то расслабился после утомительной ночи. Принесенная из погреба запечатанная бутыль с кровью была очень кстати и помогала восстановить силы, но требовался и обычный сон. — Сын, я тут бываю один, и второго саркофага нет. Выбирай, где будешь отдыхать: в саркофаге, или… — Конечно же, «или», — быстро ответил блондин. Ну не любил он отдыхать в гробу или в саркофаге! Его тонкая аристократическая натура хотела удобства в виде мягкой постели, как минимум, особенно после сна в летучемышином обличии вниз головой. — Помнится, у меня здесь была своя комната. — Так и есть. Комплект белья и пижама лежат в комоде. Доброго дня, Герберт, — попрощался Граф, направляясь в подвал, где, помимо стеллажей с кровью и вином, в отдельном помещении стоял компактный саркофаг (см. иллюстрции в Примечаниях). Герберт прошел в свою комнату, в которой с удивлением увидел новую мебель и зеркало, словно в насмешку висевшее над комодом. Виконт развернул рисунок с изображением Альфреда, что-то прошептал, действительно разговаривая с ним, и положил на комод, рядом с аккуратно расправленным полосатым шарфом. Уставший за ночь блондин быстро уснул.***
Граф открыл глаза, чувстуя себя полным сил и энергии. «Все-таки сон в саркофаге лучше всего восстановливает», — в очередной раз убедился бессмертный. Герберт тоже неплохо отдохнул, его кипучая натура не терпела бездействия и требовала бурной активности. Отец и сын переговаривались, когда снаружи раздался условный стук в дверь. Граф вышел и вскоре вернулся, вслед за ним появился мужчина лет тридцати, высокий, хорошо сложенный, с правильными чертами лица. Несомненно, выглядел он как аристократ. Семейное дело, начало которому заложил Себастьян, давно подразумевало не физический труд, а руководство работниками и занятие с бумагами. Само производство тоже находилось в другом месте, на окраине Нижнего города, здесь же, в имении, Харман обычно принимал состоятельных клиентов и показывал образцы товара. Семейная тайна, служившая основой благополучия рода, держалась в строгом секрете и передавалась от отца к сыну, раскрывалась перед смертью или перед тем, как отойти от дел. Харман десять лет назад узнал, что их таинственный ночной гость и покровитель — вампир, гроза здешних мест, и что именно ему семейство обязано процветанием и жизнью в роскоши. Но Харман воспринимал Его Сиятельство как хозяина с небольшими особенностями в режиме и в питании, а не как исчадье Ада или порождение Сатаны. — Харман, познакомься. Мой сын, Герберт фон Кролок. Герберт, это Харман Копош, пра-пра… — Граф замялся, сбившись со счета, — потомок нашего Себастьяна. — Виконт фон Кролок, можно просто Герберт, — промурлыкал блондин, склонив голову на плечо и масляно смотрел на оробевшего собеседника, чувственно облизнув губы. — Надеюсь, что мы подружимся… — Герберт, прекрати дурачиться! — прикрикнул Граф, а его сын заливисто рассмеялся. — Рара, он меня испугался! Но ведь я совсем не страшный! — не унимался Виконт, смущая все сильнее покрасневшего Хармана. — Ну все, хватит, как ребенок. Харман, не обращай внимания. Это результат безвылазного сидения дома, вот и ммм… расшалился Его Светлость, — и уже серьезно, деловито продолжил: — Ты все узнал, о чем я тебя просил? — Да, Ваше Сиятельство. Вот адрес редакции, — мужчина достал листок из кармана, — сейчас принесу издания за последнюю неделю, подборка по интересующей Вас теме. По поводу пропавшего фламандца пока ничего узнать не удалось, — с сожалением закончил он. Харман вышел и вернулся вскоре со стопкой газет и журналов. — Благодарю, ты нам очень помог. Днем прошу тебя сходить в магазины рядом с центром и договориться, чтобы нас обслужили следующей ночью. Скажи о двух путешественниках, которые в городе проездом и крайне ограничены во времени, но не в средствах. Вот список интересующих, — Граф протянул листок Харману. И все-таки поспрашивай еще на окраине Нижнего города о фламандце, не искал ли его кто-нибудь. А сейчас я тебя не задерживаю, иди к семье. Не бойся Герберта, он неудачно пошутил. — Да, извини меня, — улыбнулся Виконт. — Я больше не ем на ужин обаятельных молодых мужчин. Я слишком влюблен для этого. Герберт замолчал и через мгновение продолжил: — У меня тоже будет просьба. Добавь в список кондитерскую, самую лучшую, и договорись о нашем визите. Скажи, что я готов заплатить очень хорошие деньги за небольшой заказ. — Хорошо, все сделаю, — Харман распрощался с фон Кролоками и удалился. — Я-то думал, ты дополнишь список адресом магазина женских радостей, ты меня удивил, — умехнулся Граф. — Зачем? Наверняка он в твоем списке под первым номером. Ты захочешь сделать подарок своей любимице, я прав? — парировал Герберт. — Твой мальчик любит шоколад? — ответил Эрих вопросом на вопрос. — А девочке нравятся хорошие духи? И мне предстоит их выбрать, да? — Ну хватит, пора заняться делом. Пойдем в город, прикинем на месте, как мы будем действовать, — Его Сиятельство прекратил грозившую затянуться пикировку.***
Вскоре из ворот особняка Харманов вышли два элегантных аристократа, одетых с иголочки. Они быстро свернули из проулка и направились на Центральную площадь, Piata Mare. Несмотря на поздний час, было много народа. Зажиточные горожане неторопливо прогуливались, многие приветственно раскланивались друг с другом. Появление эффектных, богато одетых приезжих не осталось незамеченным, на них обращали внимание. И было на что посмотреть! Оба высокие, красивые, одетые по последней моде, словно сошедшие с картинки иллюстрированного журнала. Отец и сын заставили биться быстрее не одно женское сердце. Их излишняя бледность не бросалась в глаза, при неверном свете фонарей кожа бессмертных не отличалась по цвету от кожи живых людей. — Рара, мы имеем успех, усмехнулся Герберт и даже подмигнул молоденькой девушке, моментально зардевшейся и спрятавшей лицо в ладонях. Граф незамедлительно одернул сына. — Герберт, перестань. Еще немного, и к нам начнут подходить с желанием познакомиться и проявить знаменитое местное гостеприимство. Как ты себе это представляешь? Блондин сразу посерьезнел и стал с интересом рассматривать город, изменившийся за последние полстолетия. — О! Дворец губернатора! Как его там… кажется, Брукенталь? И ратуша, и знаменитый фонтан. Жаль, не работает сейчас, — Герберт, словно заправский путешественник, разглядывал, а на самом деле вспоминал хорошо знакомые места. — Да, но теперь это музей, а не резиденция Самуэля. И сам он давно покоится на кладбище около кафедрального собора, — пояснил Граф. Они свернули в арку и вышли на площадь Хуэт. Здесь было немного народа, а маленькие ресторанчики гостеприимно манили своими огнями и открытыми дверями. Зайдя в один из них и расположившись у окна, Граф заказал вина. — Удивительное дело! Как же измельчал мир живых, — негромко говорил он сыну. — Я помню то время, когда город имел право выносить смертные приговоры в обход государственных законов и оглашать их с башни на четыре стороны света. Башня стоит, по-прежнему величественная, и четыре башенки на своих местах, но справедливость больше не в почете. Куда за меньшее лишали головы! Только не сейчас… — Так для этого мы здесь, — резонно ответил Герберт. — Ты знаешь, где находится тюрьма? Граф кивнул в ответ.***
Выйдя из ресторанчика, фон Кролоки завернули в небольшой, ночью безлюдный парк (см иллюстрации в Примечаниях). Обратившись в рукокрылых и взмыв вверх, они полетели в сторону Нижнего города, именно там в бывшей Башне Мушкетеров находилась тюрьма. Облетая вокруг высокого сооружения, бессмертные поняли, что все узкие зарешеченные бойницы были изнутри застеклены. Но вот, спустившись ниже, они заметили свет в одном из окон побольше. К счастью, окно оказалось приоткрыто. Это была комната караульных. Ухватившись за выступ снаружи, рукокрылые наблюдали. За столом сидели трое мужчин, похоже, у них был поздний ужин. — Что за неблагодарная у нас работа, — сокрушался тюремщик лет сорока, — я сам себя презираю за то, что должен охранять такую тварь, как Мурузи. И от кого? От несчастных родителей, чтобы они его не растерзали. — Тебя мучает совесть, а от меня ушла жена, когда узнала, какой узник под моей охраной, — вздохнул второй, мужчина помоложе лет на десять. — Сказала, что не вернется ко мне, пока подонок будет жив. Скорее бы его забрали от нас. — Я так надеялся, что он умрет, когда его отравили переданной из ресторана едой. Так ведь нет, живучий гад оказался. После этого стали пищу для него проверять на кошке. Бедное животное стало еще одной жертвой мерзавца. У меня руки чешутся самому свернуть ему шею! — взволнованно вступил в разговор самый младший, на вид не старше двадцати пяти лет. — Да уж. Сколько привилегий! Теперь еду для него передают с кухни губернатора, привозят с охраной. И даже гулять ему позволяют! Просто неслыханно, — возмущался старший тюремщик. — Жаль, что зарешечена площадка под крышей, я бы столкнул его вниз во время прогулки, — не унимался самый младший. — Не могу видеть эту мерзкую рожу! — Успокойся, Мирча, не стоит ломать себе жизнь из-за поганой скотины. Господь все видит и накажет его в конце концов. Послезавтра ночью я выведу его на прогулку, а на следующей неделе Мурузи от нас заберут. Тогда вздохнем свободно. И, может, Констанца ко мне вернется, — мечтательно прикрыл глаза второй охранник. — Да уж, столько предосторожностей. Даже прогулка ночью, чтобы никто снизу его случайно не увидел… Вот что значит родственник губернатора и богач. Нет справедливости на этом свете, — покачал головой старший. Разговор их переключился на другую тему: их волновало, какое будет лето и урожай. От этого зависели цены на муку и вино. Узнав все, что им было нужно, наши герои взмыли вверх. Они сразу нашли площадку под крышей башни и без труда проникли сквозь прутья решетки, приняв затем обычный облик. — Ну что, значит, послезавтра. Все произойдет здесь. Подробности надо будет продумать, — сказал Граф. — Да, идеальное место, — согласился Герберт. — Жаль, что ждать так долго. Зато завтра прогуляемся по городу и сходим по магазинам. — Надо поговорить с этим журналистом, Николаэ Спэтару.***
Несмотря на поздний час, в окне редакции «Городского вестника» горел свет. Припозднившийся репортер, как обычно, увлекся работой и потерял счет времени. Взглянув на часы и поняв, что стрелки готовы сединиться на цифре «два», долговязый парень в очках поднялся из-за стола, накинул куртку и вышел на крыльцо. Было темно, фонарь находился далеко, и молодой человек долго возился с замком, близоруко щурясь и никак не попадая в него ключом. Наконец он справился, вздохнул с облегчением и развернулся, собираясь спуститься по лестнице. В тот же миг Николаэ испуганно замер: прямо перед ним стояли два высоких мужчины. — Вы что, бить меня будете? — обреченно спросил он. — А есть за что? — насмешливо ответил вопросом на вопрос красивый блондин. — Представьтесь, молодой человек! — не терпящим возражения суровым тоном потребовал его мрачный спутник. Удостоверившись, что перед ними тот, кто им нужен, Его Сиятельство сразу перешел к делу. — Я читаю ваши статьи на криминальную тему, и случай с Мурузи меня возмутил. Не вдаваясь в подробности, хочу сказать, что послезавтра ночью преступник будет наказан. Как — я не посвящу Вас, но он получит то, что заслужил. Приходите к зданию тюрьмы и увидите нечто интересное. От вас нам надо одно — список погибших детей. Это будет казнь, я не хочу, чтобы все выглядело, словно обычное убийство. Он услышит приговор и вспомнит в последний час всех, кого погубил. — Конечно же, я дам вам список. Но… как? Вы кто? Надо вернуться в редакцию… — мысли путались в голове журналиста, он волновался и вновь не мог попасть в замок. Граф взял ключ и одним точным движением открыл дверь. Герберт держал свечу, пока Николаэ доставал из стола список жертв Константина Мурузи. — Надеюсь, излишне говорить Вам, что наше появление нельзя афишировать, и вообще не стоит никому говорить о нас. Но после возмездия Вы напишете статью, чтобы родители жертв знали, что их дети отомщены, — Граф говорил спокойно и размеренно. — Вы благородный человек, — ответил журналист и протянул руку. Даже сквозь плотную ткань перчатки незнакомца Николаэ ощутил холод, исходящий от его руки. — Аu revoir, — произнес блондин и махнул ему рукой. Молодой человек поправил очки, убрал ключ в карман и застегнул куртку. Когда он вновь поднял глаза, рядом с ним никого не было.***
С чувством выполненного долга Его Сиятельство и Герберт неторопливо возвращались домой по мощеным булыжником улочкам Нижнего города. — Рара, я читал, что где-то здесь недавно построен Мост Лжецов. Это первый чугунный мост в Трансильвании, мне хочется посмотреть. Граф кивнул, соглашаясь. Через четверть часа они подошли к Мосту Лжецов. Он представлял собой запоминающееся зрелище. Чугунный мост, совсем не длинный, но широкий, соединял между собой Верхний и Нижний город, под ним, на ярус ниже, проходила мощенная булыжником дорога. Арку под мостом украшал готический орнамент. Ограждения моста, тоже выполненные в готическом стиле, выглядели необычайно привлекательно, напоминали элементы декора в замке фон Кролоков. Отец и сын ступили на мост, перейти его было минутным делом. Но Герберт остановил Графа. — Я знаю, что этот мост особенный. На нем нельзя говорить неправду. Он может дать трещину или начнет раскачиваться, пытаясь сбросить лгуна… — Ты веришь в эти детские сказки? Тебе сколько лет, сын? — искренне удивился Его Сиятельство. — Все-таки я спрошу! И хочу, чтобы ты ответил правду, — Герберт был настойчив, и Граф кивнул в знак согласия. — Хорошо, спрашивай. — Ответь мне, какие планы у тебя относительно Магды? Нет, не то… Ты хочешь жениться, мне это не нравится, но это твое дело. Нас собирается проведать Витторио, он обязательно приедет, причем скоро. Ты определился, как себя вести? Что значит для тебя Магда и что значит Витторио? Кого ты выберешь? Не лги мне, Рара, мост сразу поймет. Эрих задумался. Вопрос Герберта ставил его в тупик. Он сам себя спрашивал неоднократно и не находил ответ. Он попросту НЕ ЗНАЛ ответа. С Витторио виделся Граф совсем не часто, и встречи никогда не проходили как обычные встречи старых друзей. Это всегда были жаркие свидания, о которых он потом долго вспоминал. Даже сейчас, вызвав в памяти лицо благородного потомка Борджиа, Эрих ощутил волнение и желание. Желание видеть и говорить, обладать и дарить себя. Герберт смотрел на отца, вопросительно подняв брови, Граф молчал. — Я помню, как после возвращения из Ирландии ты метался, словно лев в клетке, разрываясь между ними. Рыжая Морин околдовала тебя, ты до сих пор ее помнишь, не отрицай. Иначе как бы появилась на Балу Сара, а до нее другие рыжеволосые гостьи? Тогда ты справился, потому что дир-дале была далеко. Но теперь Магда рядом, и Витторио рядом, хотя и незримо. Его редкое присутствие не означает, что его нет в твоей не-жизни. Только не лги мне! И ответь уже! — Я не могу ответить, потому что не знаю. Я люблю обоих. Этот выбор — пожалуй, самый трудный за всю мою не-жизнь, — ответ был честным. Голос Графа звучал тускло, сам он, всегда уверенный и бесстрастный, выглядел потерянным и нерешительным. Герберт даже пожалел о том, что затеял этот разговор. Он обнял отца. — Рара, прости меня. Я не знал, что это так больно для тебя. Но ты ответил правду, мост даже не скрипнул и не шелохнулся ни разу! — Герберт попытался пошутить и сгладить ситуацию. Граф улыбнулся уголками губ, они пошли дальше. До имения Копошей оставалось несколько минут пути.***
На следующий день Харман с утра выполнил поручения Его Сиятельства. Он обошел все магазины, которые интересовали Графа и его сына. Везде были готовы принять богатых приезжих в любое удобное для них время, деньги (и весьма немалые!) открывали любые двери. Сложнее было с поисками следов пребывания ван Гаррета. Но и здесь Харман преуспел. На окраине Нижнего города, в одном из трактиров хозяин пожаловался на постояльца, который отлучился на несколько дней и поручил его заботам прекрасного гнедого жеребца, оставив немного денег за уход. Но прошел почти месяц, деньги давно закончились, а хозяин благородного животного так и не появился. — Пройдоха норовил мне продать жеребца, я еле-еле от него отвязался, — докладывал Харман после заката Его Сиятельству. — Прекрасно! Я очень благодарен тебе, друг мой, — Граф только что руки не потирал от удовольствия. — Твоя отличная работа, безусловно, заслуживает вознаграждения. Его Сиятельство протянул Копошу кожаный мешочек с золотыми монетами. Харман с поклоном принял плату за свои труды и удалился. Фон Кролоки вновь отправились в центр города, где на Большой площади и улицах, выходящих на нее, располагались лучшие магазины. Герберт был абсолютно прав, когда говорил о приоритете магазина косметики. Именно туда они пошли в первую очередь. Глаза Виконта заблестели, а ноздри затрепетали, лишь только они вошли в это царство ароматов и красоты. О, здесь он был в своей стихии! Прекрасно ориетируясь среди множества знакомых флаконов и останавливая свой взгляд на новинках, он безошибочно выбирал самый изысканный парфюм. Граф стоял в стороне и удивлялся, как Герберт умудряется различать тончайшие оттенки запахов. Для него все смешалось после того, как были открыты всего лишь несколько флаконов. — О! Какие интересные ноты! — восклицал Виконт. — Мускатный шалфей, нюансы лаванды и… неужели черный перец? Очень оригинально. Хозяин магазина, пожилой месье, диву давался. В его жизни впервые клиент настолько безошибочно разбирался в тонкостях искусных композиций, лучше даже, чем он сам. — Пожалуй, я Вам не нужен, — учтиво склонившись, француз отошел ко второму посетителю. Граф, долгое время стоящий скучающе и безучастно, подозвал жестом услужливого хозяина и что-то начал объяснять. Тот сначала, казалось, задумался, а потом утвердительно кивнул головой, ненадолго отлучившись. Герберт выбрал несколько духов для себя и Chéri, парные ароматы для Графа и Магды и переключился на шампуни и лаки для ногтей. Проведя в магазине много времени, он был необычайно всем доволен и не обратил внимание на то, что и отец выбрал баночки с какими-то кремами. Оставив немалую сумму денег и получив взамен украшенную лентами коробку, фон Кролоки направились дальше. Совсем недалеко находился ювелирный салон. Там их тоже встретили с распростертыми объятьями. Его Сиятельство купил заколку для волос, усыпанную драгоценными камнями, а Виконт приобрел четыре застежки для плащей. И вновь они задержались надолго — Герберт придирчиво рассмотрел все имеющиеся браслеты, и, не найдя достойных для себя и Альфреда, принялся рисовать эскизы, покусывая кончик карандаша и обсуждая с ювелиром мельчайшие детали. Когда ювелир стал замерять размер запястья** сына, Граф удивленно приподнял брови. «Неужели? Он заказывает обручальные браслеты. И размер запястья Альфреда продиктовал», — фон Кролок удивился такой предусмотрительности, сам он об этом не подумал и огорчился. Вновь принявшись разглядывать драгоценности, Граф выбрал для Магды кольцо с крупным изумрудом, подходящим под цвет ее глаз, но засомневался с размером. Герберт сказал, что он никогда не ошибается, и уверенно назвал число. В магазине готового платья они подобрали обновки для своих возлюбленных, а вот с одеждой для них самих было сложнее: высокий рост фон Кролоков не позволил им ничего приобрести. Зато были оплачены несколько отрезов дорогого бархата, шелка и парчи. Пришлось вернуться домой, оставить покупки и отправиться дальше, ведь они еще не посетили книжную лавку. Там бессмертные тоже провели немало времени. Граф с интересом выбирал новинки по философии, Герберт с восторгом пролистывал романы, откладывая в сторону заинтересовавшие тома, стихи же он не читал, а брал сразу, едва увидев фамилию нужного автора на обложке. Несколько научных журналов по химии для Альфреда лежали в той же стопке. Приведя в восторг хозяина магазина своей эрудицией и щедростью и унося запакованные в бумагу книги, фон Кролоки покинули книжную лавку. — Ну что, по-моему, все? — спросил Граф. — Нет, еще кондитерская, — ответил Герберт. — Зачем? Это просто блажь. Прости, но я не понимаю. Мы же все равно не чувствуем вкуса пищи, и даже шоколад не порадует теперь твоего Chéri. — Мне не нужен шоколад, — упрямо ответил Виконт и уже звонил в колокольчик у дверей кондитерской. Открывший им краснощекий полный мужчина в белом переднике и колпаке спросил, чего господа хотели бы заказать. Он с самого утра, после посещения Хармана, гадал, какую причуду можно ожидать от богатых приезжих. Услышанное его несказанно удивило. — Мне нужен имбирный пряник, с медом и корицей. Пусть это будет рождественский домик. Украсьте его цветной сахарной глазурью, чтоб было красиво. И еще сердце, да, пряник в форме сердца. Мы подождем, сколько надо. Виконт сел за столик, Граф расположился напротив. В кондитерской днем подавали кофе и булочки, но для них сделали исключение и сварили кофе среди ночи. В ожидании выполнения заказа они медленно потягивали из чашек ароматный напиток, а от выпечки, конечно, отказались. — Альфред мне рассказал о своем детстве. Самое яркое воспоминание у него связано с Рождеством и пряничным домиком. Захотелось его порадовать, — Герберт ответил раньше, чем отец задал вопрос. — Понятно, — кивнул Граф. — Но, похоже, от нас ждали более серьезного заказа. Я куплю кофе. Этот аромат приятен не меньше, чем хорошее вино. И все-таки возьмем шоколад. Побалую Магду и Куколя, раз уж Альфреду не надо. Хотя и не поймут вкуса, но само осознание того, что это шоколад… — Почему Альфреду не надо? Он просто не пробовал его, наверное. Бедный мой мальчик… Как он там справляется один? Я очень волнуюсь за него. — Я тоже волнуюсь, поверь, не меньше твоего. Хотя замку ничего угрожать не должно, он под защитой. Альфред очень внимательный, руну проверяет, я уверен. Иштван и Эржебета начеку. Так что нет причин для беспокойства. Тем более, он Спаситель, Темный Святой, — усмехнулся Граф. — Я не устану повторять: ты постоянно его недооцениваешь. Он способен удивлять. — Но я все равно переживаю. Он за хозяина первый раз, и сразу надолго. По поводу удивить меня… Я понимаю, к чему ты клонишь. Знаешь, накануне путешествия я ощутил себя иначе. Мне впервые захотелось быть на месте Chéri. Почему-то совсем не было страшно. Если бы он тогда… Но он не решился, я его раньше напугал своей грубостью и рассказом о прошлом. Думаю, теперь он не захочет приблизиться ко мне с таким предложением, — блондин наконец-то поделился с отцом своими сомнениями. — Герберт, не переживай и не решай за Альфреда, как ему поступать. Я уверен, все у вас будет замечательно. Вот вернемся, и ты поймешь, что я оказался прав. Кажется, наш заказ готов. Действительно, к ним шел хозяин, неся на блюде ароматное чудо. Домик получился очень красивым и был похож не на кондитерское изделие, а, скорее, на очень красивый сувенир. Пряничное сердце выглядело тоже словно памятный подарок на День Влюбленных. Герберт был доволен и расплатился шедро, гораздо больше, чем названная высокая цена. Его Сиятельство порадовал хозяина, купив несколько плиток шоколада, пару пакетиков с зернами кофе и коробочку какао-бобов.***
Все эти хлопоты создали приподнятое настроение нашим героям, но, к сожалению, предстояло еще небольшое дело. И оно не обещало быть особенно приятным… — Герберт, я хочу слетать в Нижний город в трактир, где останавливался охотник. Быть может, это излишняя предосторожность, но мне так спокойнее. Вдруг ван Хельсинг решит разыскать своего напарника и доберется сюда. Он необычайно умен и способен нам навредить. Виконт согласился, и глубокой ночью в небо над верхним городом взлетели крылан и сиреневый нетопырь. Хотя и не сразу, но они разыскали нужное место. Было тихо, посетители разбрелись по домам, в трактире не наблюдалось никакого движения. Влетев в чердачное окошко, рукокрылые оказались внутри. Приняв истинный облик (а действовать надо было тихо!), вампиры легкими шагами шли по коридору, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за дверей. Похоже, той ночью никто не снял комнату — храп и бормотание не раздавались из закрытых комнат, везде было темно. Герберт брезгливо морщился от запаха дешевого вина и кислой капусты. Но, по крайней мере, гирлянды из чеснока нигде не висели. Из-под крайней к лестнице двери виднелась полоска приглушенного света, похоже, на столике в комнате горела свеча. Граф кивнул головой и осторожно открыл дверь. Это была спальня хозяев. Не собираясь будить их, фон Кролок легко прочел мысли спящих. Они не имели к ван Гаррету ни малейшего отношения, были связаны с мелкими заботами по дому. «Ты никогда не видел охотника из Фландрии, у вас не останавливался этот человек. Никакой жеребец не стоит в сарае, и никогда его там не было», — Эрих внушал напористо, даже грубо, бесцеремонно вторгаясь в разум спящего, но зато наверняка. Толстяк заворочался во сне под взглядом немигающих, горящих глаз, но не проснулся, даже когда ночной колпак соскочил с его головы. То же самое внушение получила его жена, мирно посапывающая во сне. Затем бессмертные обошли противоположное крыло, найдя прислугу — спящих мальчика лет четырнадцати и женщину среднего возраста, очевидно, мать с сыном. Герберт, почувстовав, что у него удлиняются клыки, быстро открыл фляжку с кровью и отпил порядочно. Неутолимая жажда едва не сыграла с ним дурную шутку, но обошлось. Все происходило в абсолютной тишине. Выйдя на улицу через входную дверь, Граф направился в сторону сарая. Герберт остался около трактира, заставляя замолчать собаку, ощерившуюся и злобно зарычавшую при их приближении. Пристального взгляда загоревшихся глаз с вертикально вытянувшимися зрачками было достаточно, чтобы крупный цепной пес поджал хвост и жалобно заскулил, как побитый щенок. Вскоре появился Граф, ведя под уздцы подрагивавшего красавца-жеребца. Не сразу он поддался власти темной силы, вскидываясь на дыбы, но куда ему было устоять против взгляда избранного бессмертного! — Рара, мы украли жеребца, словно цыгане? — удивился Герберт. — Увы. Я не могу оставить денег, ведь его здесь никогда не было, — ответил Граф. — Ты меня удивил, едва не укусил мальчишку. Плохой контроль, не ожидал от тебя. — Ну знаешь ли. И так целую ночь был рядом со смертными и даже никаких намеков на жажду не чувствовал. А тут спящее, полнокровное тело, такое теплое, — облизнулся Герберт. — Но я сдержался, это же ребенок. Женщин, сам знаешь, я не пью. Так, разговаривая, фон Кролоки шли в имение Хармана. Казалось, жеребец привыкал к новым хозяевам и вел себя спокойнее, перестал дрожать. При переходе из Нижнего города в Верхний под аркой Лестничного пассажа Граф вдруг остановился и что-то подобрал с мостовой. Это была потерянная детская игрушка, незамысловатая самодельная лодочка из дерева. Его Сиятельство положил находку в карман. Герберт промолчал. Он знал, что отец ничего и никогда не делает без определенной цели или без смысла. Следовательно, так и должно быть. Вновь у отца и сына выдалась насыщенная событиями ночь. Но это были, в основном, приятные хлопоты. Завтра же их ожидало нечто совсем другое. Следующей ночью предстояло исполнить то, ради чего они прибыли в город.***
Конец 2 части
Предполагалось, что глава будет состоять из двух частей. Но я решила все-таки разбить на три, чтобы объем второй части не был запредельно большим. Так что продолжение следует.