«Волшебство — это вера в себя. И когда тебе это удается, то удается и все остальное». Иоганн Вольфганг Гёте «Мужество и настойчивость — волшебный талисман, перед которым трудности и препятствия исчезают, как дым». Джон Адамс
***
Лес Хоя-Бачу, недалеко от города Клуж-Напока. В который раз за последние дни ведьма чувствовала беспокойство. Ей не надо было раскладывать карты, чтобы понять, что, а вернее — кто послужил причиной неприятных ощущений. Зоица прекрасно помнила, как было тяжело на душе и теснило в груди из-за невыполненного обязательства. Тогда она помогла Мариусу, увела его от беды и предоставила кров беглым вампирам. Бессовестные, кровожадные гости долго испытывали терпение ведьмы, и она в конце концов выставила Мариуса и Сару за дверь. «Вампиру и девчонке угрожает опасность. Пока я жива, обязана оберегать этого подонка, а заодно и его подручную», — с негодованием думала младшая представительница рода потомственных ведьм Некулеску, в очередной раз кляня свою бабку. Именно Сперанца наслала морок на Эриха, который тот принял за вещий сон и освободил сводного брата из темницы. «Что же ты наделала, старуха, — мысленно обращалась Зоица к умершей предшественнице. — Ещё немного, и я по твоей милости стану клятвопреступницей». От досады ведьма даже не уследила за отваром, кипевшим в котелке и с шипением залившим поленья. Уютный домик сразу наполнился едким дымом и неприятным запахом. Выругавшись в сердцах, Зоица распахнула дверь и выбросила котелок. Такое выражение эмоций было совсем не свойственно рассудительной и мудрой женщине, к которой люди шли не только за гаданием или зельем, но и просто за советом. Зоица села на ступеньку невысокого крылечка и задумалась. Сложилась совершенно тупиковая ситуация: ведьма была обязана выполнять переданные ей вместе с даром обязательства, но обострённое чувство справедливости не позволяло Зоице вновь стать защитницей Мариуса Кришана. «Я не хочу больше его спасать, — негодовала ведьма, — но не могу нарушить клятву на крови, сделанную прародительницей. Как можно оберегать подобное чудовище?» Перед глазами у неё встало лицо обезумевшей от горя молодой женщины, у которой пропал сынишка. Малыша со следами вампирских клыков на шее нашли в овраге на окраине города. Ведьма в тот день ходила на рынок в Клуж-Напоку и видела обескровленное худенькое тельце, лежащее на телеге, и рыдающую мать мальчика. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Зоицы. Она вновь вспомнила разговор с журналистом из Сибиу. В домик на окраине города, где Зоица раз в неделю принимала тех, кому нужна помощь ведуньи, Николаэ пришёл под видом обычного посетителя. Почему-то долговязый парень вызвал у женщины доверие. Скрытная ведьма сначала была настороже, но потом всё же не сдержалась, открылась совершенно незнакомому человеку и была с ним откровенной, рассказала о бесчинствах Мариуса и Сары. Тогда-то и прозвучали имена отца и сына фон Кролоков. Накануне она почувствовала, что над самозванцем вновь нависла опасность. Поэтому, преодолев себя, Зоица прочитала заклинания и внушила ему убраться из замка Поенари, подальше от Фэгэрашского хребта. Мариус, поддавшись непонятной силе, отправился вместе с Сарой туда, где их никто не стал бы искать, в жудец Нямц в Восточных Карпатах. Горный массив Чахлэу, окружённый с востока рекой Бистрица и озером Биказ, а с юга — рекой Биказ, был безлюдным и труднодоступным. Непроходимые леса изобиловали диким зверьём, а человека встретить было почти невозможно. Так мудрая ведьма на какое-то время избавилась от проблемы, которая стала подобна досадной и мучительной зубной боли. Это было лишь временным затишьем. Зоица не сомневалась, что рано или поздно злобный вампир вновь захочет вернуться к выполнению навязчивой идеи стать главой клана и хозяином родового замка в Трансильвании. «Тоже мне, Граф нашёлся! Дворняжка, злобная шавка, а не Граф», — негодовала сидевшая на крыльце женщина. Лишь раскурив трубку и затянувшись дымом успокоительного зелья (в рассыпчатый табак она добавляла высушенные целебные и ароматные травы, собранные на заре), Зоица прикрыла глаза и продолжила размышлять. Предстояло найти выход из ситуации, которая пока виделась неразрешимой.***
Окрестности Фэгэрашского хребта Весна окончательно вступила в свои права. Зелень покрыла склоны гор, животные после зимнего затишья радовались наступившему теплу, изумрудным кронам деревьев и буйству красок цветущих долин, журчанию полноводных рек. Впрочем, май принёс не только возрождение природы после холодного безвременья. День становился всё длиннее, а ночи — короче. Это стало главным препятствием для путешественников: астрономические сумерки составляли меньше шести часов, ограничивая возможности детей ночи. Как бы ни старались бессмертные действовать стремительно, время их опережало и утекало неумолимо быстро, не позволяя полноценно вести поиски врага. Оказавшись в окрестностях замка Поенари, путешественники разделились и тщательно обследовали окрестности, но никаких следов Мариуса и Сары не нашли. На горизонте появилась светлая полоска, возвещавшая о скором рассвете, когда фон Кролоки и Иштван прекратили безуспешное занятие. Эрих был не просто раздосадован: он не чувствовал присутствие Мариуса и по-настоящему расстроился. Путешествие грозило затянуться, стать дольше, чем предполагалось. И хотя в замке имелись запасы крови, Его Сиятельство был огорчён тем, что не подготовил Альфреда должным образом к длительной роли хозяина. Герберт молчал, покусывая травинку и сосредоточенно хмуря брови. Мысли его были примерно такими же, как у Графа. — Ваше Сиятельство, Ваша Светлость, — прервал молчание Иштван, — надо поторопиться. — Действительно, — согласился фон Кролок. — Герберт, веди нас. Блондин уверенно направился в трапезную, без труда отыскав прикрытый вход в подземную часть замка. — Они больше не появлялись, — сказал Герберт, спускавшийся впереди и неожиданно остановившийся у самой нижней ступени. — Я оставил огарок свечи, — он на том же месте, не сбит и не расплющен, — пояснил Виконт. — Очень предусмотрительно, — с одобрением ответил Эрих, — ты молодец. Герберт лишь отмахнулся — не стоит похвалы, мол — но реакция сурового обычно отца была неожиданной, а потому особенно приятной. — Здесь мы пережидали день, — вновь остановился Виконт в месте, где подземный ход разделился надвое. — Надо же, мы так были напряжены, что ничего не заметили, — он кивнул на выступающее из стены кольцо с торчащим из него затушенным факелом, — экономили свечи… Эрих предложил остаться на месте прежнего отдыха сыновей. — Один стоит на страже и наблюдает, двое спят. Будем меняться через три часа, начнём с меня. Герберт и Иштван не возражали. Ночь действительно выдалась насыщенной, и вампирам требовалась передышка. Бессмертный Андраши сел, прислонившись к стене, и закрыл глаза, Герберт расположился чуть в стороне. — Я уже привык, что оказываюсь то в своей спальне, то на земле или на камнях, словно бездомный саббат, — проворчал он, устроившись на плаще и положив руку под голову. — Рара, я сменю тебя. «Было огромной оплошностью с лёгкостью оставить Альфреда одного, держать его в напряжении. Но теперь он понял, что замок под защитой и сможет правильно вести себя. Тем более, он уже оставался за хозяина. Судя по всему, найти Мариуса будет совсем не просто, придётся задержаться. Альфред, конечно, понятливый, с логикой у него всё в порядке. Но сможет ли он верно расценить затянувшееся отсутствие, какое посчитает долгим? Хорошо ли я успокоил его?» Эрих, размышляя, прикрыл глаза. В том, что названный сын будет следить за рунами, Его Сиятельство не сомневался. Но хватит ли у юноши выдержки и характера не показывать волнение, терзаясь от неизвестности? В этом Граф не мог быть уверен. «Может, отправить Иштвана обратно и продолжить поиски вдвоём с Гербертом? Не лучшая идея, пожалуй. Да, мальчик успокоится, но ненадолго, и вновь будет изводиться от неопределённости. Мы же потеряем треть нашего крошечного отряда, а на плечи Альфреда опять ляжет испытание. К тому же ни Иштван, ни Герберт не смогли бы без меня преодолеть защитный барьер — не они его устанавливали. С другой стороны, Альфред не просто бессмертный, он избранный, он мой сын, и ОБЯЗАН встречать трудности с высоко поднятой головой. Так что придётся ему справляться одному, только бы на кладбище обошлось без недоразумений». Несмотря на усталость, Эрих не сомкнул глаз. Размышления не отвлекали бессмертного от основного занятия — охранять сон спутников и внимательно наблюдать. Вампир сидел в безмолвной тишине, которую нарушал только звук равномерно, изредка падающих капель. «А ведь именно так существуют спящие собратья, — неожиданно подумал Эрих. — Я ещё совсем недавно был почти таким же, месяца проводя в усыпальнице, словно каменная статуя… Что же, вполне нормально для тех, кто принял Тьму и презрел мир живых. Меня это долго устраивало, но теперь стало недостаточным. Как же хочется вернуться назад, оказаться в Неаполе, ощутить себя другим, нескладным и бесконечно счастливым новообращённым… Любящим и любимым…» Вдруг фон Кролок встал и неслышными, крадущимися шагами направился в узкий боковой коридор: оттуда послышалось едва различимое шуршание. Граф не стал разжигать огонь и с опаской двигался в темноте, доверяя безупречному зрению не-мёртвого. Сделав с десяток шагов в кромешной темноте, он остановился и нагнулся, подняв что-то мелкое и издающее тихий, почти не слышный писк. Фон Кролок оглянулся — сзади к нему приближался Герберт с зажжённым факелом в руке. — Что-то случилось, Рара? — Вот, взгляни, — Эрих протянул ладонь с лежащей на ней маленькой летучей мышью. Её тельце было не больше длины человеческого мизинца. — Упал во время сна, видимо, плохо зацепился. — Что за собрат, карлик какой-то, — удивился Виконт. — Это не собрат, а настоящий малый подковонос, Rhinolophus hipposideros. Посмотри на его нос. — Похоже на листик, — блондин отдал факел отцу и взял в руки крошечное существо. — Надо же, ушки какие острые. Вообще он симпатичный. Действительно, коричневый на спине и белый на животе мех, стройные ноги, крошечные блестящие глазки-бусинки и округлые крылья — миниатюрный рукокрылый выглядел трогательно и беспомощно. — Как ты понял, что это не бессмертный в облике нетопыря? — заинтересовался Герберт. — Теперь-то я ощутил, что он тёплый, — блондин провёл подушечкой пальца вдоль спинки животного. — Во-первых, в отличие от тебя, я изучил труд Абронсиуса. Ты же занимался с Альфредом совсем другими «науками», — Эрих не скрывал насмешки. — Там множество иллюстраций и описания известных науке рукокрылых. Во-вторых, ни разу за бессмертие я не встретил собрата настолько мелкого, да ещё и в облике подковоноса. Он питается мухами и комарами, это самое безобидное создание. — Интересно, он ничего себе не повредил? — блондин придирчиво рассматривал зверька. — Хвала Тьме, нет. Или у тебя появилось желание «подлечить» его, как кота?! — Увы, ты не Альфред и не сторонник экспериментов. Может, заберём с собой? Cheri будет его изучать… — Нет! Ни в коем случае! — Эрих невольно вскрикнул и даже вздрогнул от предложения сына. — Если дать вам волю, братьям Гефс придётся строить шапито, а не алтарь. Ты удивляешь меня всё сильнее! (Это еще Его Сиятельство не знал о произошедшем с Марселем превращении). — Я пошутил, — поспешил ответить Герберт. — Расскажи, что ты знаешь об этом виде? — Тебе правда интересно? Тогда послушай, — Граф сложил руки на груди и расхаживал взад-вперёд, словно читал лекцию у себя в кабинете. — Перед нами один из самых мелких рукокрылых. Малые подковоносы живут поодиночке, объединяются только на время вывода потомства. Меньше, чем через месяц, они начнут образовывать небольшие группы. Эти рукокрылые летают медленно и невысоко над землёй. Слышат при помощи носа, используя свою способность при охоте. Вид очень уязвим, малые подковоносы летают медленно и полагаются не на зрение, а на слух. Коршуны, совы, куницы, даже домашние кошки — врагов у них хватает и на земле, и в воздухе. — Жаль его, погибнет один, — с сожалением ответил Герберт, когда Граф замолчал. Отец и сын понимали друг друга без лишних слов. — Замок не приют для животных, надеюсь, ты понимаешь? — Конечно, — неожиданно легко согласился блондин, и Эрих подозрительно взглянул на сына. — Не вздумай. — Не буду, — блондин протянул руку к своду подземного хода и перевернул рукокрылого. Тот крепко ухватился за выступ, окутал себя крыльями и что-то чирикнул. — Их язык не похож на наш, когда мы в мышином облике, — удивлённо констатировал Герберт, — в нём нет смысла. — Всё-таки много пробелов в твоём образовании, — вздохнул фон Кролок. — Но это поправимо. — Не ворчи, Рара, лучше отдохни. Неизвестно, что ждёт нас ночью, — примирительно ответил сын. — Хорошо.***
Его Сиятельство с сожалением сознавал, что путешествие затягивалось. Уже не одни, и даже не двое суток, а целую неделю провели фон Кролоки вместе с Иштваном вдали от родового гнезда. Чем дальше — тем сильнее портилось настроение у Герберта, староста же если и был огорчён, то хорошо скрывал свои эмоции. Конечно, Виконт очень переживал за возлюбленного. Он не мог понять, почему отец так уверен, что Альфред справится со всеми сложностями, хотя Эрих сказал сыну, как постарался успокоить названого сына. — По-моему, мы зря теряем время, — не сдержавшись, в который раз довольно неучтиво говорил Герберт, но Граф отчего-то медлил. Казалось, решение проблемы было где-то рядом, на поверхности, но Эрих никак не мог схватить ускользающую ниточку. Вампиры методично обследовали местность, расширяя зону поисков. От их внимания не укрылись не только близлежащие деревни, но даже заброшенные сараи и старая мельница. Побывали бессмертные в Агните, увидели пепелище на месте дома Дракулы. Городок успокоился, но Эрих решил не испытывать судьбу: троица быстро покинула Агниту, не найдя следов присутствия Мариуса и его сообщницы. Единственным событием, развеявшим уныние, стало посещение железной дороги. Герберт, знавший, по каким дням следует состав из Брашова в Сибиу, предложил взглянуть на «венец инженерной мысли», а проще говоря — на паровоз. Состав остановился около станционного столба с надписью «AGNITA» и дощатого настила на земле, бессмертные же скрылись за густым кустарником. Эрих с интересом смотрел на чудо техники, шумное и пыхтящее, точно огнедышащий дракон, в то время, как почтмейстер отдал транспортному служащему мешок с письмами и складывал в почтовую сумку газеты. Когда обмен состоялся и паровоз, засвистев и выпуская пар, тронулся, набирая ход, фон Кролок мгновенно принял летучемышиный облик. Нетопырь неожиданно бросился вслед уходящему поезду и крепко ухватился за поручень прицепного вагона. Иштван и Герберт, переглянувшись, без слов пришли к единому мнению: обернувшись в рукокрылых, они бросились вдогонку. Паровоз неотвратимо отдалялся, несмотря на старания бессмертных. Довольно быстро полёт нетопырей стал неровным и беспорядочным, и вскоре на шпалах стояли растрёпанные и усталые Герберт и Иштван. — И что прикажешь делать? — задал младший фон Кролок риторический вопрос. — Как нам теперь его искать? О чём он только думал? — Действительно, неожиданно, — согласился Андраши. — Очень непохоже на Его Сиятельство. — Возмутительно! — не унимался Герберт. — А ведь меня постоянно упрекает в ребячестве, — и вновь задал повисший в воздухе вопрос. — Что делать будем? Где мы теперь встретимся? — Успокойтесь, Ваша Светлость, — резонно ответил Иштван, — нам обоим надо отдохнуть. — Хвала Тьме, охота накануне была удачной, — Виконт приложился к фляжке с кровью. — Рара словно предчувствовал, что нам может понадобиться больше крови… — Герберт замолчал и нервно рассмеялся: — Ну конечно! Это не ребячество, он заранее собирался устроить нам встряску, поэтому и был настолько предусмотрителен! — возмущённо продолжал блондин. — Скорее всего, Вы правы, — задумавшись на мгновение, ответил Иштван, — скажу больше: я не очень удивлён. — То есть… — Хозяин вдруг стал таким, как после обращения, от него тогда можно было ожидать чего угодно. — Пусть теперь нас поищет, — мстительно сощурился Герберт, — сам виноват. Пошли, укроемся в лесу. — А вдруг Его Сиятельство нас не найдёт? — засомневался Иштван. — Давайте подождём здесь. — Захочет — найдёт, — усмехнулся Виконт, — не только ему над нами потешаться.***
Эрих действительно поступил не спонтанно, не под влиянием минутного порыва. Ещё в замке, читая принесённые сыновьями газеты, он увидел напечатанную схему железнодорожных веток. Пытливый по натуре, Эрих перенёс изображение на подробную физическую карту местности и обозначил населённые пункты. Его Сиятельство знал, что через несколько километров от Агниты железная дорога делает резкий поворот, где поезд должен замедлять ход. На самом деле всё оказалось даже лучше, чем предполагал фон Кролок. Машинист не просто затормозил, а на мгновение остановил состав, и адмиралтейская лисица немедленно взлетела ввысь. Паровоз тронулся и набирал скорость, удаляясь за поворот, а рукокрылый устремился в сторону Агниты, держась над узкоколейкой. Крылан летел быстро, но при этом смотрел вниз и по сторонам, ожидая увидеть две знакомые фигуры в плащах или, на худой конец, двух беспокойных нетопырей. Но не тут-то было: его окружала пустота. Долетев до Агниты, но так никого и не встретив, Эрих заволновался. «Куда они делись, Ангел подери?» Отдохнув и поразмыслив, Его Сиятельство решил вновь повторить проделанный им путь. Теперь крылан летел не спеша, внимательно прислушиваясь и стараясь настроиться на ментальную связь с сыном. К чести Герберта, тот не стал усложнять поиски отцу и не установил барьер, который не позволил бы его обнаружить. К тому же, задумай даже Виконт проявить вредность, Эрих почувствовал бы присутствие Иштвана — бессмертный Андраши не обладал способностями избранных. Он не сразу, но угадал, что сын где-то недалеко. Опустившись на насыпь железнодорожного полотна, Граф старательно обтёр лицо носовым платком — его щёки и лоб были покрыты слоем сажи. В несколько прыжков Эрих оказался вблизи дремучего леса, совершенно непроглядного ночью, но не для избранного вампира. Впрочем, заходить в непролазные заросли не пришлось: навстречу ему вышли Герберт и Иштван. — Зачем было прятаться? — недовольно спросил Его Сиятельство. — Герберт, ты точно ребёнок… — Я? — блондин едва не поперхнулся от негодования, но справился с эмоциями. — По-моему, ребёнок у нас кто-то другой. Что за глупости ты творишь, Рара? — Я вижу, что всё получилось, — Эрих не скрывал удовлетворения. — Упадок духа вам больше не грозит, завтра продолжим поиски. — Так ты сделал это специально, — в голосе сына фон Кролок не слышал ни возмущения, ни удивления. — Господин Граф великий хитрец. Но как ты смог отцепиться по ходу движения? — Я знал, где проходит железная дорога, поэтому ничем не рисковал. Легкомыслие никогда не было моим пороком, хочу напомнить. — О, да. Граф фон Кролок — сама серьёзность и ответственность. Но ты не сбил нас с толку: я понял, что всё заранее продумано, — не остался в долгу Герберт. — Скажи лучше, тебе понравилось? — Нет. Очень шумно, пар и копоть. К тому же при быстрой езде трудно было не сорваться. Вот если была бы возможность оказаться в вагоне первого класса, в купе… Надеюсь, когда-нибудь мы сможем путешествовать как богатые пассажиры. Наслаждаться ночными видами из окна, а днём опускать шторы. — Да, было бы здорово, — мечтательно ответил Герберт. — Я с Альфредом, ты с Витторио… — Прошу прощения, — вмешался Иштван. — Куда направимся сейчас? Надо определиться, где мы проведём день. — Поенари не очень далеко отсюда, полетим туда, — предложил Герберт, и Граф с ним согласился. Рукокрылые без долгих раздумий поспешили в разрушенный замок Влада Дракулы на вершине горы. *** Замок фон Кролоков А что же Альфред? Мы оставили юношу в тот момент, когда он рассказывал Магде о произошедших с ним невероятных событиях. Едва расставшись с Эржебетой и Скарлетт, Альфред принялся анализировать последние события, понимая, что его падение прекратилось не просто так. «Герберт и отец помогли мне, — не сомневался юноша, — получается, они знали о том, что я в опасности. Но что случилось с Марселем?» Когда Магда, сокрушаясь, показывала крылатого кота Куколю, погружённый в свои мысли Альфред вдруг неожиданно поднялся. Не говоря ни слова, он быстро вышел из кухни, не замечая удивлённых взглядов друзей. Девушка хотела броситься вдогонку, но Куколь, оживлённо жестикулируя, удержал её. Марсель сидел на лавке с совершенно несчастным видом, не урчал, как обычно, и уж тем более не желал ластиться и тереться о ноги. Крылья висели по бокам и очень мешали бедному животному. Горбун бережно расправил перепончатый «плащ» и укоризненно покачал головой.***
Альфред торопился в сторону графского кабинета и, открыв запертую дверь, первым делом поспешил на балкон. Как он и предполагал, результат столкновения с защитным барьером не остался без последствий: порошок не полностью заполнял руну, выдолбленную в камне. Прекрасно помня, что надо делать, юноша снял с шеи массивную золотую цепь, на которой висел не только подарок Герберта — кольцо в виде нетопыря, но и ключ, и немедленно открыл шкаф с целым набором артефактов. Деревянная шкатулка с резными магическими символами — в ней хранилась смесь пепла ракитника и морской соли — стояла на своём обычном месте. Рядом лежал незапечатанный почтовый конверт, который невозможно было не заметить. Юноша прочёл крупную надпись: «Альфреду», сделанную чётким каллиграфическим почерком, и развернул сложенный лист бумаги. «Сын, ты читаешь это письмо — значит, догадался о барьере. Это могло произойти по двум причинам. Из-за того, что мы задержались в пути, или же по причине пытливого ума ты узнал о нём. В любом случае, теперь ты в курсе дела. Не волнуйся, барьер защиты и устрашения оберегает замок. Наблюдай за рунами, будь внимателен и собран. Не сомневаюсь: ты справишься. Если мы задержимся, не стоит слишком волноваться. О нашем отсутствии постарайся не распространяться. Удачи тебе». Красивый, изящный росчерк «EvK» заканчивал письмо. — Удачи вам, отец. Я не подведу, — совершенно серьёзно произнёс Альфред, словно Его Сиятельство стоял рядом. — Надеюсь, вы скоро вернётесь, — и закончил, шмыгнув носом. — А я так и не научился красиво писать… Юный Барон подсыпал в руну порошок из шкатулки. Смесь ровно распределилась по углублениям магического символа, напоминавшего четыре треугольника, соединенных в круг. Сразу почувствовалось дуновение ветра и запах сырой земли. «Так и должно быть». Альфред помнил, что руна на балконе отвечает за активацию других рун, выдолбленных на колоннах со статуями гаргулий. Четыре устрашающие каменные фигуры — по числу сторон света — не являлись выпусками водосточных желобов, как это часто принято в готической архитектуре. Их целью было отпугивать смертных, случайно оказавшихся рядом с замком. Идея совместить статуи с магическими рунами и помощь в её воплощении принадлежали герцогу Вентурини. Витторио даже предложил разные варианты эскизов гаргулий. «Надо проверить остальные руны», — подумал юноша. Он хотел взлететь с балкона, но передумал и спрыгнул вниз, а затем быстро оказался у ближайшей колонны. Впрочем, взлететь ему пришлось: иначе Альфред не сумел бы рассмотреть руну. Юный Барон, несмотря на скромность и стеснительность, даже в прежней жизни не был пугливым парнем из «робкого десятка». И всё-таки он невольно вздрогнул, подлетев в мышином обличье к каменной статуе. Гаргулья сидела на шаре, венчавшем высокую колонну, и в сравнении с лесным нетопырём казалась просто гигантской. Ужасающее своим безобразием порождение Ада присело, опираясь на тигриные лапы с чудовищными острыми когтями (именно между передними лапами была выдолблена руна) и скалилось, выставив клыки. Звериная голова, больше всего напоминавшая собачью, острые пёстрые уши, кожистые расправленные лучевые крылья — то ли как у нетопыря, то ли как у дракона — весь её облик внушал безотчётный ужас. Но самым пугающим в наружности стража были глаза. Красные камни, вставленные в зрачки словно светились изнутри и оживляли каменного истукана. Пылкое воображение едва не сыграло дурную шутку со Спасителем бессмертных: Альфреду показалось, что гаргулья ждёт своего хозяина, и сейчас он почувствует зловонное дыхание порождения преисподней. Но нет, это была лишь фантазия. Нетопырь покружил у лап статуи, разглядывая руну. «Всё в порядке», — с облегчением понял он и полетел к следующей колонне. Однажды Альфред, прогуливаясь с Графом вокруг замка, остановился около колонны с гаргульей и посмотрел вверх. — В детстве я видел страшные статуи снаружи собора в Мемеле. Позже на уроках богословия узнал, что гаргульи стерегли готические соборы, оберегая ночью от демонов и отправляя их обратно в ад. Так они помогают христианскому Богу или служат Дьяволу? Эрих был доволен внимательностью названого сына и с удовольствием просветил его. — Гаргулий называют ещё готическими демонами. Их изображали на полотнах и запечатлевали, как статуи на соборах и храмах. Считалось, что они охраняют Святую землю от сил Тьмы и служат стражами, которые не пустят демонов. Их еще называли Химерами-стражами. Гаргулий размещали снаружи храмов, чтобы они смотрели в оба и могли вовремя защитить Святую церковь. Но монстры действительно служат Богу и помогают Ему, то почему их никогда не устанавливали изнутри? Не потому ли, что не доверяли им, низводили до роли жалких слуг? Гаргульи — создания Тьмы, они не станут истреблять себе подобных в угоду тому, кого ненавидят. Их присутствие — в всего лишь удачное архитектурное решение для оформления водостоков, — Эрих понимал, что тема довольно сложна для восприятия, но Альфред внимательно слушал и не перебивал, а потому фон Кролок закончил разъяснение: — Скорее верны скандинавские легенды и саги, в которых гаргульи — призраки ночи. В действительности они были демонами, которые убивали людей и выпивали кровь, а из плоти готовили себе мясные блюда. Поэтому во многих селениях не разрешалось разгуливать ночью, особенно это касалось походов. Викинги нападали только при свете солнца на европейские города. Тех, кто ослушивался, ждала долгая и мучительная смерть. — Так что же, гаргульи — это тоже вампиры? — Альфред не пропустил ни слова и сделал правильный вывод. — В некотором роде, — Граф в очередной раз порадовался внимательности и уму младшего сына. Руны на второй и третьей колоннах оказались в полной неприкосновенности, и Альфред уже надеялся на возвращение домой. Но магический символ на четвёртой колонне утратил нетронутое состояние — порошок заполнял руну не полностью. Именно она отреагировала на атаки неугомонного рукокрылого, штурмующего защитный барьер. «Что же делать?» — лесной нетопырь облетел вокруг колонны дважды. Окончательно убедившись, что зрение его не подвело, он опустился на землю. Альфреда терзал один и тот же вопрос. Ситуация сложилась неприятная, и пока юноша не знал, как с ней справиться. В облике нетопыря он мог спокойно спланировать на верх колонны, но не сумел бы насыпать порошок в руну, а принять естественный вид, спустившись на гаргулью, у него не получилось бы: слишком мало возможностей для манёвра. Альфред знал, что бессмертные могут подниматься по отвесным стенам, но как они это делают, совершенно не представлял. Ему не у кого было спросить: Спаситель бессмертных НЕ ИМЕЛ ПРАВА показать своё незнание или неумение. Чтобы постичь незнакомое действо самостоятельно, пришлось бы искать нужную книгу и долго изучать её. На это у Альфреда не было времени. «Просто замкнутый круг какой-то…» Молодой человек подошёл к цилиндрической колонне, провёл подушечками пальцев по поверхности. Камень под воздействием природных сил за три столетия стал грубым, неприятным на ощупь, утратил былую гладкость. Альфред вспомнил, как выбирался из окна запертой комнаты в последнее утро человеческой жизни. Как, примерзая и отрывая кожу от ржавой железной цепи, упрямо поднимался вверх, рисковал, но не боялся сорваться и разбиться. «Тогда я мог погибнуть. Мне никто не пришёл бы на помощь, но я всё равно справился. Теперь у меня есть Герберт, есть наша любовь. «Любовь — это сила», сказано в «Книге Кейна, познавшего кровь». Неожиданно юноша осознал: у него всё получится. Альфред прислонился к колонне, а ладони прижал к поверхности камня и попытался приподняться вверх, сгибая колени и сливаясь руками с шершавым гранитом, даже ломая прочные ногти. Стало ожидаемо больно, и вместе с болью юноша испытал потребность поделиться, сказать сокровенные слова самому близкому и дорогому существу во всей вселенной. «Всё в порядке. У меня обязательно получится. Герберт, я карабкаюсь по отвесной стене, и пусть ладони в кровь… Душа моя истекает сомнением, а режущая пустота разрывает на части… Но я знаю, любимый: ты смотришь на меня и взглядом поддерживаешь моё равновесие». Ноги Альфреда оторвались от земли. Он продвинулся вперёд, пусть ненамного, примерно на полметра, главное — молодой человек преодолел себя. Это было успешное начало пути. «Знаю, когда я поднимаюсь вверх, и неуверенность, как кислота, разъедает меня, ты смотришь в мои глаза, посылая мне силу. Твой взгляд удерживает меня от падения. Но самое главное — твоя вера. Я чувствую: лестница и стена — внутри меня…» Сначала совсем медленно, а затем более уверенно распластавшаяся на поверхности колонны юношеская фигура стала подниматься вверх. «Точно улитка, или, скорее, паук, — усмехнулся Альфред, но посерьёзнел и мысленно продолжил разговор: — Под моими ногами — пропасть, однако я чувствую твердь. Я поднимаюсь вверх и прогоняю свой страх! Ты вновь и вновь помогаешь мне открыться на опасной черте… Мой принц, за слоем слой дух твой, как цветок, распускается и помогает раскрыть свои возможности мне…» — губы беззвучно шевелились, читая страстную мольбу к тому, кто был недосягаемо далёк. Юноша видел перед собой не грубый, шершавый камень, обдиравший щёки и ладони, а глаза, лучащиеся заботой и любовью. «Я точно на краю бездны, но всё равно иду, потому что знаю: ты ждёшь меня. Так, створка к створке соединяются в созвучии наши сердца… Потрясенные мраком… Распятые плотью… Любовью друг к другу восходим». Неожиданно пальцы не почувствовали прикосновений к граниту. Юноша поднял голову и увидел перед глазами каменный шар, на котором сидела гаргулья. Он подтянулся на руках и встал впритык к истукану, балансируя на шаре. Альфред сумел-таки подняться на самый верх колонны! — Прошу прощения, — пробормотал он, стараясь не смотреть в красные с отблеском глаза каменного монстра. — Извините за фамильярность, — и присел на колено статуи. Рука легко нащупала в кармане небольшую банку с притёртой крышечкой, куда молодой человек отсыпал порошок из шкатулки. Заполнить руну до краёв не составило труда. — Ура! Получилось! — не сдерживая себя, громко закричал юный Барон. Он взмахнул полами плаща, подпрыгнул и сразу принял облик нетопыря. Таким лихим Альфред ещё никогда не был. То резко взмывая ввысь, то стремительно опускаясь, почти падая, рукокрылый, казалось, танцевал от радости. Неожиданно рядом зашуршали крылья: симпатичная водяная ночница, угадывая ритм, поддержала танец-полёт лесного нетопыря. «Магда! Ты видела? Я сделал это!» — и резко рванул вверх. «Да! Ты как паук поднялся по колонне! Молодец!» — ночница устремилась вслед за другом. Альфреду нужна была разрядка после невероятно тяжёлой ночи, и присутствие подруги его поддержало. Казалось, он обретал второе дыхание, вытворяя немыслимые сальто в воздухе. — Я просто валюсь с ног, — сказал он уже на земле. — Зато ты улыбаешься, значит, всё хорошо. Научишь меня так же подниматься по отвесной стене? Как у тебя получилось? Ты какой-то незнакомый, просто волшебник. Батори права, — Магда шутливо толкнула парня локтем. — Не знаю, получится ли у тебя. Мне помогал Герберт, — искренне ответил Альфред. — Я разговаривал с ним и поднимался всё выше и выше. Хочешь, завтра проверим руны вместе? Заодно полетаем. — Конечно! А можно? Переговариваясь, друзья вошли в замок. Куколь их ждал — на столе стояли бокалы с кровью. Услышав голоса, он принял укоризненный вид, показывая крючковатым пальцем на стрелки висящих на стене часов и собираясь отчитать забывшую о времени молодёжь. Но, увидев ободранные щёки и ладони Альфреда, горбун поспешил за целебной мазью, забыв о воспитательном моменте. Магда отправилась в свою спальню, Альфред же решил отдохнуть в усыпальнице — минувшая ночь забрала у него слишком много сил. Сдвинув крышку саркофага, юный не-мёртвый едва не прослезился: на покрывале лежал аккуратно сложенный любимый халат Виконта и согнутый пополам небольшой листок бумаги. «Добрых снов, mon Cheri. Надень халат и представь, что отдыхаешь в моих любящих объятьях», — прочёл молодой человек и прижал к себе халат, вдыхая нежный аромат лилий. Сон Альфреда был лёгок и спокоен.***
Надеюсь, вы не очень устали от чудес. Потому что это ещё не всё. *Спойлер*: Альфреду предстоит ещё одно испытание, куда более серьёзное, а Эриха ждёт неожиданное озарение.КОНЕЦ 2 ЧАСТИ ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ