Всё просто, сложно, необычно, Красиво, глупо, непривычно, Желанно, тайно, гармонично, Ошибочно, правдиво и логично. Порою было истерично, А иногда даже цинично, И ситуация типична, Но главное, что не трагична. ©
***
Замок фон Кролоков, двумя годами ранее — Ай! — на безмолвном кладбище раздался женский вскрик. — Что ты, Летти, точно жалкая смертная! — низкий голос прозвучал укоризненно. — Сейчас залижу, следа не останется. — Моя госпожа, зачем же так? — спросила Скарлетт и отбросила в сторону блеснувшее украшение. — Не предупредили, что брошка с сюрпризом, да ещё и хорошую вещь испортили. Лишняя пара перчаток на дороге не валяется. Или Вы видите галантерейную лавку поблизости? — Какая дерзость! По-хорошему тебя следует наказать. Будто не знаешь, что я просто так ничего не делаю, — смех Эржебеты был похож на зловещее карканье. — Это урок, не будешь растяпой. Ну ладно, не обижайся, — Графиня стянула перчатку с руки подруги и приложилась губами к глубокому порезу на внутренней стороне ладони. — Замри, — недовольно прозвучало, когда та вздрогнула. О’Хара почувствовала, что любовница беззастенчиво пьёт кровь, а не зализывает рану. — Ну хватит, — ирландка выдернула руку и возмущённо тряхнула головой. — Что за игры? Доверие между нами очень важно для меня. А Вы всё со своими проверками и трюками. Если хотели моей крови, так бы и сказали, зачем подсовывать мне подобную пакость? — Милочка, ты особо не забывайся, можно схлопотать за наглость, — пригрозила Эржебета и нагнулась за отброшенным украшением. — Пакость, как ты выразилась, на самом деле старинная фибула, семейная реликвия рода Баториев. Видишь символ дракона? Это зажим для плаща, там не могла быть обычная иголка, вместо неё — миниатюрный кинжал. — Дьявольское изобретение, — Леди за словом в карман не полезла. — Согласна, — кивнула Графиня. — Зато никто не сможет украсть, не наследив кровью. Если только ты не осмелишься, — вновь раздался мерзкий, надтреснутый смех. — Коли я воровка, Ваше Сиятельство, найдите себе честную, ей и доверяйте, — обиженная Скарлетт развернулась и хотела уйти, но Батори остановила её. — Постой, я немного погорячилась. Видишь, сама Чахтицкая пани извиняется перед тобой. Но ирландке гордости было не занимать — она стояла, поджав губы; ноздри её нервно подрагивали, точно у норовистой лошади. — Что ты делаешь со мной, негодница, — проворчала Эржебета. — Хорошо, я докажу своё доверие. То, что она собиралась рассказать, действительно было тайной, хотя по большому счёту (как считала Батори), по прошествии трёх столетий ценности не представляло. Зато должно было пустить пыль в глаза и утихомирить своенравную Скарлетт. — Послушай… — дальше Графиня продолжила совсем тихо. Судя по тому, с каким неподдельным интересом слушала Леди, Эржебете удалось её заинтриговать. «Ангел вас подери, проклятые бабы! — ругнулся про себя Мариус. — Чего шептаться-то?» Он давно стоял за углом ближайшего склепа. Вампир хотел было от скуки поупражняться во взаимных препирательствах с Батори. Но он никогда не изменял своим привычкам: не доверяя абсолютно никому, Мариус слился с каменной стеной и притаился. Как оказалось, не зря. Кришан лишь немного напряг слух и прекрасно всё понял. «Глупая гусыня, — презрительно ухмыльнулся он, когда вампирши удалились. — Ради расположения ирландской шавки выбалтывать такие тайны! Зато я узнал главный секрет Эржебеты». После этого случая в голове сводного брата Графа фон Кролока зародилась мысль о побеге. Долгие дни, проведённые в одиночестве склепа, перестали быть однообразными и полными бесполезной ярости. Теперь мозг очень неглупого от природы Мариуса усиленно работал, просчитывая разные варианты. «Месть — это блюдо, которое подают холодным. Тогда она особенно сладка, — недобро сощурившись, рассуждал он. — Моё возвращение будет триумфальным». Но при всей изворотливости ума предугадать будущее Кришан не мог. Появление в замке Альфреда ускорило ход событий, и побег непризнанного брата Его Сиятельства состоялся раньше срока.***
Клуж-Напока, лес Хоя-Бачу — Что, Зоица? — Иштван отложил в сторону молоток, отвлекаясь от нового наличника, и обеспокоенно спросил: — Мариусу требуется помощь? — Нет, показалось, — с нескрываемым облегчением ответила она. — Но я чувствую: он что-то затевает, ощущаю его беспокойство, — у ведьмы от волнения чаще забилось сердце и застучало в висках. — Думаю, ждать осталось недолго, — глубоко вздохнула она и замолчала. ****** Много раз было обговорено, что станет делать Андраши, когда родовое обязательство заставит Зоицу помогать заклятому врагу. Они вроде бы обсудили все возможные варианты развития событий и беспокоиться было не о чем. Но вместе с тем обоих не покидало сожаление о неизбежной разлуке. Да-да, ведьма и бессмертный сблизились и очень привязались друг к другу. Долгие ночные беседы сделали своё дело — отношения стали не просто дружескими, а очень доверительными. Возникшая взаимная симпатия, как бы странно, непостижимо это не выглядело — когда речь идёт о НАСТОЛЬКО разных существах, — переросла в нечто большее. Так что намётанный взгляд не обманул фон Кролока. «Почему это происходит со мной? — много раз задавала себе Зоица риторический вопрос. — Можно подумать, нет других мужчин». Мужчины, конечно, были, а она была привлекательной, довольно молодой женщиной. Пусть Зоице исполнилось хорошо за тридцать, выглядела она моложе своего возраста. Если учесть специфику происхождения и ремесло, старость ей грозила очень не скоро. Это не были жгучие, колдовские «очи чёрные». Зеленовато-коричневые глаза манили, завлекали, и в то же время могли отпугнуть: цвет их мог меняться подобно хамелеону. От Зоицы трудно было отвести взгляд — настолько мощная энергетика исходила от неё. Нос с лёгкой, едва заметной горбинкой свидетельствовал об уме и проницательности. Миловидное, одухотворённое лицо в обрамлении длинных, густых волос выглядело почти ангельским. Стройная, даже худощавая фигура с прямой осанкой и пышной, высокой грудью делала её обладательницу мечтой любого мужчины. Даже в самой затрапезной одёжке она могла сделать так, чтобы все смотрели только на неё. И всё-таки главный секрет красоты был в энергетике. Объективно, по физическим параметрам, Зоица может и не выглядела красавицей, но от неё шёл такой свет, что это всех завораживало. Необыкновенная женщина, однако, не стремилась использовать свои чары для покорения сильного пола, хотя с лёгкостью могла это сделать. Почему? Ответ прост: Зоица, в отличие от своих предшественниц из рода Некулеску, была «белой» ведьмой, то есть ведающей и обладающей Тайным Знанием — Ведами, в то время как «чёрную» ведьму можно смело называть колдуньей. «Белая» ведьма одним своим присутствием могла дать прилив энергии, исцелять, оживлять. Всё как будто расцветало и начинало играть красками вокруг неё. Ведунье не составило бы труда одурманить и завлечь за собой в прОклятый лес любого мужчину. На неё заглядывались многие, пусть и побаиваясь при этом. Однако при всей красоте и уме Зоица, в силу своей порядочности, так и не нашла себе спутника, не обрела семью. Детей иметь ей не полагалось, к тому же состарилась бы она гораздо позже своего избранника. Ведьма частенько задумывалась, кому передать свой дар, и давно решила, что возьмёт на воспитание из приюта девочку, оставшуюся сиротой малышку соседей в Клуж-Напоке. Неожиданное появление в размеренной жизни Зоицы вампиров — Мариуса, затем вызванного ею Графа фон Кролока и в особенности Иштвана — спутало все планы. ****** — Наверное, это странно звучит… но мне хочется, чтобы Мариус подольше не напоминал о себе, — Иштван точно прочёл мысли Зоицы. — Когда мы отправились в Клуж, разве я мог подумать, что захочу остаться здесь. Андраши не впервые говорил эти слова. В прошлый раз Зоица плавно поменяла тему разговора, и вампир не был настойчив, больше не смущал её душу. Вот и теперь она, будто не услышав, предложила прогуляться. Набросив на плечи тёплый платок — ночь была очень прохладной — ведьма взяла спутника под руку. Лесной шум затихал при их приближении, выступающие корни уродливых исполинов почему-то совсем не мешали необычной паре, точно они шли по широкой тропе. Казалось, даже изогнутые деревья расступались, пропуская холодный, ровный свет полной луны. — Прохладно становится, — женщина зябко пожала плечами. — Мне жаль, что я не могу согреть Вас, — ответил её спутник. — Как бы я хотел идти рядом таким же, как Вы, не заставляя мёрзнуть и содрогаться с отвращением. — Просто ночь холодная, — возразила Зоица и добавила, заметив, что вампир хочет что-то сказать. — Не надо за меня что-то придумывать, — в подтверждение своих слов она крепче взяла Иштвана под руку и лукаво усмехнулась: — А ещё говорят, что носферату умеют читать мысли людей. — Умеем, — лаконично подтвердил он. — Но как правило, мы чувствуем страх, панику, когда мысли смертного становятся примитивными и видны как на ладони. Ещё мы чувствуем присутствие живого существа, человека или животного. Хотя зачем я рассказываю? Вы и так знаете. — Знаю, — не стала отрицать Зоица, — это совсем не тайна. — Только избранные, такие, как Его Сиятельство, угадывают потаённые мысли. Я этого делать не могу, зато знаю, что происходит со мной. Последовала многозначительная пауза, Иштван ждал, когда женщина его спросит. Но она продолжала молчать, пусть и напряглась, точно внутренне застыла. — Вы всё понимаете, — не дождавшись ответа, вновь заговорил вампир. — Я думаю, пора поговорить начистоту. Отстранившись, он встал напротив и пристально посмотрел ведьме в глаза. Та не отвела взгляд и согласно кивнула. — Да, действительно пора. — Вы не обычная женщина, пусть и смертная. И понимаете, что я хочу сказать. С первого взгляда я почувствовал тягу к Вам. Граф сразу это понял, пожалуй, даже раньше, чем я сам… Разговор был ожидаемым и в то же время произошёл врасплох для Зоицы. Будто в первый раз она смотрела на высокую, худощавую фигуру, и видела не нежить, не вампира, а тридцатилетнего интересного мужчину с мужественным лицом и пронзительным взглядом. Серебряный свет луны на фоне сине-чёрной ночи сыграл ожидаемую шутку: Зоица выглядела очень бледной, Иштван рядом с ней уже не казался ожившим мертвецом. Кожа их сравнялась по цвету и стала одинаковой, чуть голубоватой. — Я никогда не чувствовал подобного. Моя жизнь прошла в служении Родине; всё, что у меня было — верность королю и моим товарищам. Потом — турецкий плен, а после обращения я оказался сначала в Неаполе, затем — в Трансильвании. Кладбище замка фон Кролоков стало мне домом (Зоица вздрогнула), Граф и его сыновья — моей семьёй. Их беды и проблемы с той поры мои проблемы. Я смирился, что моя судьба — вечное служение, где нет места ничему, кроме преданности и верности хозяевам. Места женщине там точно не было, — Иштван грустно улыбнулся. — Не знаю, правильно ли я затеял разговор, стоит ли вообще Вас этим тревожить. Избавимся от Мариуса и расстанемся навсегда. Я вернусь к себе и всё, что останется со мной — воспоминание, а Вы станете жить как прежде. Ещё встретите того, с кем будете счастливы. — А если уже встретила? — севшим от волнения голосом спросила Зоица. — Вы мне очень нравитесь, не собираюсь это скрывать. Именно о таком спутнике я мечтала — надёжном и принимающим меня такой, какая я есть. Пытаясь успокоится, Иштван стиснул зубы и глубоко вздохнул. Жест был таким по-человечески естественным, что у Зоицы увлажнились глаза. — Это невозможно, есть люди и бессмертные, но вместе им никогда не быть. Если бы я только мог, не раздумывая, посвятил бы жизнь Вам, служил бы как рыцарь прекрасной даме. Но мне не дано такой радости. Всё, что я могу — рассказать о своих чувствах и продолжать находиться рядом, сколько возможно. Для меня уже счастье, что мы сейчас вместе. Это тупик, я понимаю… — Не бывает безвыходных ситуаций. Женщина решительно сделала шаг вперёд. Пусть было жутковато, но она сделала свой выбор. У влюблённого вампира не осталось шансов — устоять было невозможно. Он обнял Зоицу нежно и бережно, словно статуэтку из тончайшего фарфора. Едва коснувшись губами тёплых губ, бессмертный почувствовал дыхание и близость живого человеческого тела. «Как бьётся её сердце…» «Он совсем не холодный…» К немалому удивлению, Зоица не ощутила запаха тлена. Чуткое обоняние опытной травницы выделило ароматы шалфея, дубового мха и палисандра — именно так должен был пахнуть сильный мужчина. Мелькнула в голове на мгновение и тотчас оставила мысль об обманчивом очаровании и дьявольских уловках носферату в погоне за свежей кровью, но Зоица чувствовала, что Иштван не обидит её. Опыт и знания отошли в сторону, потребность быть ЖЕНЩИНОЙ, быть желанной и любимой возобладали над выработанным годами здравым смыслом. Призывно полуоткрытые губы манили, ресницы слегка дрогнули. Ведьма прикрыла колдовские глаза, сиявшие, точно изумруды, и Иштван потерял голову. Первобытное желание мужчины-охотника победило вампирскую сущность. Поцелуй становился глубже и настойчивее, Зоица откровенно прижалась к нему. Гибкие руки, как вьющийся плющ, обняли-оплели шею возлюбленного. Легко подняв, Иштван понёс драгоценную ношу в избушку. ************** Женщина счастливо улыбалась во сне. Длинные волосы, обычно уложенные в аккуратную причёску, беспорядочно разметались по подушке. Мужчина не спал, лёжа на краю узкой для двоих кровати, и смотрел на безмятежную возлюбленную. Он боялся шевельнуться, чтобы ненароком не нарушить её покой. Но всё же, как бы ни хотелось продлить идиллическую картину, был вынужден встать: тикающие ходики напоминали о приближении утра. «Раньше я не замечал годы, а сейчас считаю минуты. Мечтаю, чтобы время остановилось». Зоица слегка заворочалась, когда он прикрыл её одеялом, но не проснулась. Подойдя к затухающему очагу, Иштван подложил дрова. Ярко полыхнувшие языки пламени причудливыми тенями осветили привычную комнатку и мирно спящую женщину, добавили тепла и уюта. «Семейный очаг. Если бы так…» Вампир нахмурился. То, что произошло минувшей ночью, было непростительной слабостью с его стороны. Он набросил на плечи кафтан — скорее по привычке, ведь холод ему был нипочём, а стесняться в глухом лесу некого — и вышел на крыльцо. Бессмертный сел на ступеньку и раскурил трубку, нужно было хорошенько подумать, пока рассвет не загнал его в чулан. «Точно крыса прячусь по тёмным закоулкам», — Иштван испытывал неприязнь к самому себе. Он понимал, что теперь его жизнь («Если можно назвать это жизнью», — горько усмехнулся вампир) не будет прежней. Познав счастье любви — именно любви, а не животной тяги к совокуплению, не близости от скуки, как это случалось с ним раньше — впервые за без малого четыре столетия носферату пожалел о невозможности стать человеком. «Пусть обычным ремесленником или даже крестьянином, честным и бедным тружеником». Иштван представил себя и Зоицу. Солнце золотило искорками её глаза, сияло в распущенных волосах. Яркая синева неба и изумрудный ковёр травы прекрасным обрамлением подчёркивали картину семейного счастья. Иштван вёл под уздцы гнедую лошадь, а жена держала за руку румяного карапуза. Взять на руки первенца женщина не могла — не позволял большой живот — и шутливо нахмурилась, когда отец захотел посадить сынишку на спину спокойного животного. Картина выглядела настолько реальной, что он глухо застонал, точно от боли. — Что случилось? — завернувшаяся в одеяло Зоица села рядом. — Ты плачешь? Почему? — забеспокоилась она, когда Иштван открыл глаза. — Я представил, что у нас семья, увидел маленького сына и тебя беременную, — откровенно ответил Андраши. — Больно любить и знать, что самые простые радости для нас невозможны. Проклятие вечной жизни, оказывается, не пустые слова. Женщина только вздохнула и положила голову на плечо любовника. — Когда всё закончится, мы расстанемся. Я ничего не могу предложить тебе, чувствую себя последним мерзавцем. — Не говори так. Всё, что было этой ночью… я сама захотела. Скажу больше — подтолкнула тебя, не забывай, я же ведьма. Так что если кто и виноват, то я. Но только в этом. — Какая-то трава добавлена в табак? — Да, самый простой приворот. Он мог и не подействовать. если… — … если бы я ничего не испытывал к тебе. Знаешь, на моих глазах произошла одна гнусная история с приворотом. Очень мощным, но в итоге бесполезным. — Расскажешь? — Конечно. Три столетия назад Лукреция Борджиа хотела завлечь Его Сиятельство. Яд, приворотное зелье, афродизиаки — всё пошло в ход. Но ничего не получилось — Граф не полюбил её. А я влюбился в чудесную женщину по-настоящему. — Легендарная отравительница и твой хозяин? — удивилась Зоица. — Хочется узнать историю до конца. Мне было бы интересно побывать и в вашем замке… — Вряд ли получится. Что бы ты там делала? Скучала днём с Куколем или ходила в деревню — от тебя шарахались бы, крестьяне боятся соседства с вампирами. А ночью? Не все бессмертные такие, как я и граф. — Догадываюсь, я знакома с Мариусои и с Сарой. — Я останусь с тобой, — пристально глядя в глаза Зоице, сказал Иштван, — и может, ты со временем захочешь, чтобы я обратил тебя. — Это неправильно, но я хочу, чтобы ты остался. А обратить меня? Нет, не хочу, я слишком люблю день и солнце. Будет тяжело — не стану тебя мучать, не задерживайся, когда покончим с Мариусом. Пока посмотрим, сможем ли мы ужиться под одной крышей. Если останешься — будешь свободен, когда я начну стареть, у тебя нет обязательств передо мной, — ведьма, как оказалось, продумала заранее возможные варианты событий. — Неважно, какой ты станешь… — возражая, заговорил Иштван, но женщина решительно перебила его и продолжила: — Ты уйдёшь, когда захочешь. Зачем тебе старуха? Быть в тягость я не собираюсь, — гордо прозвучало в ответ. Неожиданная морщинка прорезала переносицу, а губы упрямо сжались. — Я не оставлю тебя, — вампир был не менее непреклонен и категоричен. Чтобы прекратить непростой разговор, он сменил тему: — Хочу рассказать удивительный случай, произошедший с моим молодым хозяином. Может быть, ты сумеешь помочь. За откровениями оба не заметили, что почти рассвело. Иштван спешно обратился в нетопыря, и Зоица отнесла его в чулан. Ей самой ещё никогда не хотелось, чтобы день прошёл как можно быстрее.***
Замок фон Кролоков Обратное путешествие прошло без приключений, если не считать «театральный этюд» под градовой тучей и коротание времени внутри пещеры, удивительного создания природы. Едва ли фон Кролок думал, что по возвращении домой будет проводить время в тишине и покое. Точнее, он вовсе не рассчитывал на подобный подарок. Но то, что ожидало Эриха, с трудом укладывалось в голове и выводило из равновесия. — Хвала Тьме, всё сложилось удачно для нас. Надолго ли? И почему Принц Вассаго забрал с собой именно Эржебету, а не кого-то из вас? — восклицал он, размашистыми шагами меряя столовую взад-вперёд. Сбросив плащ, даже не переодевшись с дороги — неслыханное дело! — и едва пригубив кровь, щедро сдобренную корицей и мёдом, глава клана слушал отчёт сыновей. ******* Чуть раньше, приземлившись на смотровой площадке донжона и обнимая их, Эрих ощутил напряжение Герберта и скованность Альфреда. Магда едва подняла глаза и тут же опустила вниз, не выдержав требовательный, леденящий взгляд, только присела в реверансе. Скарлетт и Куколь молча стояли в стороне. Лишь Марсель, увидев фигуру в чёрном плаще, с громким мяуканьем, разогнавшись, прыгнул прямо в руки Эриху. — Ну хоть кто-то мне рад, — язвительно сказал Граф, и это были его первые слова при встрече. — Отец, мы все рады… — начал Альфред. Но тот, заподозрив неладное, уже спешил вниз. Небольшая процессия следовала за ним. «Хотя бы все целы и на месте, — с облегчением подумал Эрих, — но явно что-то натворили и не договаривают». ******** — Мы правда не при чём! Демон сам пришёл! — Герберт был обижен и не пытался это скрыть. — Ваше Сиятельство, — заговорила Магда, — бумаги, которые Вы мне отдали, в целости и сохранности. Их никто не нашёл. — Их никто и не искал, — с вызовом парировал Виконт. — Рара, ты думаешь, мы настолько глупы, чтобы снова вызывать чудовище? — Нас не в чем упрекнуть, — Альфред выступил вперёд и бесстрашно смотрел в глаза разгневанному Графу. — Думать я буду потом, — Эрих немного смягчился и опустился на стул, — но одно уже понял: НИКОГДА больше замок не останется без моего присмотра. Даже если нет вашей вины, — вновь последовал многозначительный взгляд на сыновей, — Принц Вассаго старается досадить ИМЕННО ВАМ. Ваша дерзость против его злопамятства. Надеюсь, при мне он не появится, — и, глядя на насупленные лица присутствующих, закончил: — Оставьте меня, я устал с дороги.***
То ли слова Графа все восприняли слишком буквально, то ли по иной причине, но больше Его Сиятельство никого не встретил и даже издали не увидел. В усыпальнице он оказался в гордом одиночестве и подумал, что к лучшему: удастся не только отдохнуть, не отвлекаясь на мысли спящих по соседству сыновей и Магды, но и успокоиться. Однако, застав следующим вечером в столовой Магду и Скарлетт, фон Кролок удивился: на столе стояли не пять, а три бокала. — Господа Барон и Виконт сказали, что не придут, распорядились подать в библиотеку, — пояснила О’Хара. Задавать вопрос Эриху было не нужно, вскинутая бровь на безучастном лице выглядела весьма красноречиво. «Быстро же она забыла Эржебету. Не растерялась, вовремя подсуетилась. Предприимчивая особа», — почему-то с неприязнью подумал фон Кролок. Он безмолвным жестом пригласил дам к столу, а едва трапеза закончилась, произнёс: — Магда, нужно поговорить. Задержись. Скарлетт вышла, оставив их наедине. — Я вижу, у тебя произошли изменения, — без обиняков начал фон Кролок. — Не уверен, что можно доверять ирландке, бывшей правой рукой Эржебеты. Едва та исчезла, Леди переметнулась на нашу сторону. Я ей не верю. — Вы её совсем не знаете, — возразила девушка. — Она моя подруга. — Это ты так считаешь. Я намного старше, немало повидал и лучше разбираюсь в людях и в бессмертных. Доверие нужно заслужить, не будь наивной дурочкой, — заметив, что Магда упрямо сжала губы, Эрих добавил мягче: — Я просто забочусь о тебе. Девушка не сказала ни слова, но усмехнулась, что тоже не понравилось фон Кролоку. — Если из-за Скарлетт тебя постигнет разочарование и ты будешь страдать, я избавлюсь от неё. При всех положительных, как ты считаешь, чертах. — Вы говорите мне про разочарование и страдания? ВЫ? — в зелёных глазах вспыхнул и погас огонёк. — Простите, Ваше Сиятельство, но у Вас нет на это права, — поняв, что сказала лишнее, вампирша прикрыла рот ладонью, но было поздно. — Что? — Эрих опешил от неожиданности. — Ты хочешь сказать, что я обидел тебя? Но лишил тебя жизни другой вампир, я не дал тебе пропасть! Возразить было нечего. Магда угрюмо молчала, а фон Кролок распалялся всё сильнее. — Ты стала не просто воспитанницей, почти приёмной дочерью, и упрекаешь меня? Об этом не смеют даже мечтать другие носферату! — голос гремел, под кожей бессмертного ходили желваки. Все признаки глубочайшего гнева были налицо. — Против Скарлетт я ничего не имею, но видеть её в замке не желаю. Надеюсь, что понятно выразился! — глаза Графа полыхали огнём, зрачки вертикально вытянулись. Сейчас он не был похож на элегантного, сдержанного аристократа, а являл собой образец разъярённого вампира, ещё немного — готового пустить в ход клыки и когти. — Могу представить, чем вы занимались, пока меня не было. Ещё бы, у ирландки огромный опыт, она многому научилась у своей мерзкой любовницы! Судя по всему, тебе было хорошо с ней? — бушевал Эрих. Это было неслыханной бестактностью, да что там, настоящим оскорблением. Будь Магда смертной — покраснела бы, стала пунцовой. Она с трудом сдерживалась, стиснув зубы. Последние слова переполнили чашу терпения той, кто была в прежней жизни не только трактирной служанкой, а продолжательницей гордого рода фон Мирбахов, пусть пока не знала об этом. Звонкая пощёчина прекратила тираду Эриха. Он прервал поток диких, абсурдных обвинений и застыл в недоумении. — Вы просто ревнуете, Ваше Сиятельство, и не хотите в этом признаться. С Вашего позволения. Ловко обойдя потерявшего дар речи фон Кролока, Магда забрала поднос с посудой. Не глядя на хозяина замка, с подчёркнуто прямой спиной вампирша вышла из столовой. «Однако! Кто бы мог подумать… Ай да девчонка… и ведь она права». Её следовало примерно наказать за дерзость и непочтение, но Эрих знал, что так не поступит. Пощёчину и обидные слова он заслужил и прекрасно понимал это. Но никогда и никто раньше не осмеливался так разговаривать с главой клана, если не считать истерик и ругательства Мариуса. Ещё более невероятным было услышать обвинения и почувствовать на своём лице оплеуху от недавней смертной, сущего младенца по меркам вечной жизни. «Надеюсь, у неё хватит ума никому не рассказывать. Иначе конец моему авторитету. Или от общения с демоном здесь все повредились рассудком? Посмотрим, чем порадует Герберт». Глубоко вздохнув и уже не ожидая ничего хорошего, Его Сиятельство решил навестить сыновей и пошёл в библиотеку.***
— Опять чувствую себя виноватым, всё как обычно. Но это же несправедливо! — Герберт не пытался сдержать эмоции. — Он никогда не изменит мнение обо мне! — Вассаго появился из-за меня, гнев отца я принимаю на свой счёт. Обидно, я понимаю. Он не хотел тебя зацепить, а ты думаешь, что в твой адрес. Просто отец волнуется за нас. — Хотел сделать ему подарок, порадовать. Я как дурак, старался, выбирал лучший ракурс, — Герберт кивнул на письменный стол, заваленный листами рисовальной бумаги с набросками. Хорошо, что до холста не дошло, было бы совсем глупо! Каждый раз ловить его слова, выпрашивать частичку благосклонности. — Он строг, иначе нельзя. Он же хозяин, самый старший здесь. — Ты всегда на его стороне, — последовал нервный, злой смешок. — Надоело! Резким взмахом руки Герберт отправил на пол ворох эскизов. Рисунки карандашом, наброски углём и сангиной, подобно осенним листьям, устлали пол вокруг письменного стола. — Не злись, — Альфред присел на корточки и стал собирать упавшие листы бумаги. — Ты много сил и времени потратил, рисовал с любовью. Столько историй рассказал, а теперь… — Сжечь, — жёстко ответил Герберт и тряхнул головой. Длинная висячая серьга с искрящимся танцующим бриллиантом закачалась в такт. — Больше не буду заниматься подобной ерундой. L’amour ne se commande pas* (*Насильно мил не будешь*). Жаль, камин не растоплен. — Ты опять наговорил лишнего, — юный Барон обнял за талию и прижался к нему. — Qui vivra, verra*. (*Поживём, увидим*) — О! Ты делаешь успехи! — Герберт не скрывал приятного удивления. — Не только понял, но и ответил мне. А говорил, никогда не поладишь с французским. — Это же не латынь, — рассмеялся Альфред. — Не скромничай, — улыбка преобразила бледное лицо, от недовольства не осталось следа. — Тебе всё по плечу. — Ну да, — от похвалы юноша почему-то сник, — особенно в искусстве устраивать неприятности мне нет равных. Герберт не успел сказать ничего ободряющего, потому что сзади раздалось: — Похвальная самокритика делает тебе честь, — степенный и величественный, Граф фон Кролок возник словно ниоткуда, сыновья даже не почувствовали его приближения. — Вчера вы рассказали в общих чертах, хотелось бы услышать ещё раз и поподробнее. Точно экзаменатор, фон Кролок сел за стол и вопросительно смотрел на Альфреда, мол, начинай. Последовал обстоятельный, детальный рассказ о событиях, произошедших за время отсутствия Графа. Альфред рассказывал неторопливо, тщательно подбирая слова, стоило ему замолчать надолго — на помощь приходил Герберт, и рассказчик сменялся. Фон Кролок слушал будто безучастно, но не пропустил ни единой детали, изредка задавал уточняющие вопросы. Он, конечно, обратил внимание на лежащие на столе прямо перед ним небрежно сложенные листы и прекрасно рассмотрел верхний рисунок, выполненный сангиной, но не подал вида. Когда рассказ был закончен, Эрих прикрыл глаза и долго молчал. Молодые люди переглядывались, но не нарушили мыслительный процесс главы семейства. В конце концов терпение Герберта иссякло. Однако он не успел ничего сказать: фон Кролок открыл глаза и чётко, без запинки произнёс: — Вы сейчас подтвердили то, что я предположил накануне. Могли бы додуматься сами, ну да ладно. Вижу, общение с Принцем Ада не прошло бесследно для ваших умственных способностей. Надеюсь, со временем это пройдёт, — Его Сиятельство не отказал себе в удовольствии подтрунить над сыновьями. Возмущённый Герберт вскинулся надерзить, но Альфред мягко взял его за руку, успокаивая, — нужно было дослушать. Граф прекрасно всё видел, но и глазом не моргнул. — Вассаго не мог забрать вас, потому что вы не обычные вампиры, а избранные, к тому же сыновья главы клана. Зато он не отказал себе в удовольствии поиздеваться как следует. Демон очень умён, он наверняка наблюдал за вами и разобрался, кто есть кто. А Магда и Скарлетт ему, очевидно, показались неинтересными, — давая время сыновьям вникнуть в сказанное, Эрих взял в руки небрежно сложенные эскизы и придал стопке аккуратную прямоугольную форму. — Дурная слава Эржебеты наверняка проникла в подземный мир. При всей известности она обычная вампирша, и Вассаго прихватил её с собой. Демон понял, что Батори никто не станет разыскивать. Взгляд Его Сиятельства вновь задержался на мгновение на верхнем эскизе, его ресницы едва дрогнули — это было единственной зримой (но никем не замеченной!) реакцией бессмертного. Изображение коричневыми мелками вряд ли кого-то могло оставить равнодушным: волны густых волос беспорядочно разметались по плечам, длинные, изящные пальцы скрипача держали смычок, пальцы другой руки с силой прижимали струны на грифе. Тонкое, благородное лицо красивого мужчины в строгом костюме выглядело сосредоточенным и одухотворённым одновременно. Герберт мастерски поймал настроение, почти оживил музыканта. Подавив невольный вздох, фон Кролок посмотрел на сыновей. — Вам всё понятно? — Но, отец, — замялся Альфред, — почему Вы сделали вывод, что Принц Ада не мог забрать нас, даже если очень хотел? — Тебе простительно не знать, но мог бы подумать раньше. Где твоя хвалёная тяга к знаниям? А вот Герберт… Ну как ты мог забыть? Не иначе, Вассаго повлиял на ваши головы, и это печально. Если Его Сиятельство предполагал реакцию после жёсткой отповеди, то напрасно — молодые люди терпеливо ждали. — Так и не поняли? Объясняю: каждый мало-мальски просвещённый носферату знает или, по крайней мере, слышал про это. Много веков назад Люцифер и Кейн, девятикрылый страж крови, подписали договор о равновесии Подземного и Пограничного миров. — Как же я забыл?! — сокрушался Виконт. —Ну конечно! Каждый, кто нарушит равновесие, становится преступником и обрекается на вечные мучения. Значит, Вассаго ничего не мог с нами сделать, блефовал! А мы поверили ему. — Он забрал Графиню, то есть нарушил договор, — вклинился Альфред. — Значит… — Безусловно нарушил. Но разве у кого-то есть желание принять участие в её судьбе? Я же сказал, что Вассаго очень умён и всё просчитал заранее. Он, конечно, хочет поквитаться с вами как следует, но не может при всём желании. Этот Демон не самый главный в иерархии. А как противник он непредсказуем, коварен и этим очень интересен. ******** В глубоком подземелье, в пещере, освещаемой пламенем факелов на стенах, вальяжно развалился на троне Вассаго. В облике трёхметрового монстра с алыми волосами и в алой же металлической чешуе на лапах и хвосте, он согласно кивал головой. Принцу Гоэтии определённо нравился старший в вампирском семействе. «Это был бы достойный, очень умный противник. Не то, что его пустоголовые птенчики-сыновья и девки из челяди. Хотя почему противник? Жаль, не будет возможности познакомиться с ним поближе… Проклятый Велиал, связал меня по рукам и ногам!» — Вассаго с досады топнул и потянул поводок, желая лицезреть уродливое подобие самой себя, той, кто наводила по всей Европе ужас в былые времена. Но не последовало привычного сопротивления и истошного визга — поводок не натянулся, Батори в ошейнике не было. «Будь проклят, Велиал! Опять мою суку забрал! А ведь обещал, что скоро вернёт, — вновь с яростью подумал Принц Ада и встал с трона. — Остаётся только присоединиться к развлечениям». Происходящее в трансильванском замке больше не касалось Вассаго. ******** — Рара, разве можно так говорить? Тебе нас совсем не жалко? — обиженно спросил Герберт. — Жалко. Но после того, как я разобрался и понял, что на самом деле ничего плохого произойти не могло, я успокоился. А вам впредь урок, что можно делать, а чего нельзя, — Эрих выразительно смотрел на Альфреда. Но тот не остался в долгу. — Нас Демон не тронул бы, но ведь мог забрать Магду. — Но не забрал же, — реакция всё-таки у Графа была отменная, и парировал он молниеносно. — Ладно, хватит препираться. Мы все дома, Иштван контролирует ведьму в Клуже, так что можно заняться рутинными делами. Это я о себе. А для вас я принёс вот это. Эрих осторожно вытащил из кармана свиток, которому минула явно не одна сотня лет, и пояснил: — Копия договора, который подписали Князь Тьмы и Кейн, познавший кровь. Теперь вы поняли, что пробелы в знаниях могут привести к опасным последствиям. Изучайте. С непроницаемым выражением лица Граф положил артефакт на стол, молча взял эскизы вышел из библиотеки. Весь вид его демонстрировал показные равнодушие и невозмутимость, но обмануть Герберта и Альфреда было невозможно. Молодые люди стояли молча, но, едва Его Сиятельство удалился на значительное расстояние, рассмеялись. — Что я говорил! Он не мог так просто уйти, не взяв рисунки! Не представляю, как он сдержался и не начал рассматривать их прямо здесь. А ты говорил: сжечь! — ликовал Альфред. — Сдаюсь, — поднял руки Виконт. Он не настолько проявил восторг, но Герберту был приятен интерес отца. — Мне кажется, ты порой понимаешь его лучше, чем я.***
Фон Кролок спешил в кабинет. Он сдержался и не стал перемещаться прыжками, но любопытство подгоняло его. Открыв дверь и пропустив вперёд кота, терпеливо ожидавшего на пороге, запер дверь изнутри и опустился в любимое кресло с высокой резной спинкой. Теперь Эриху не надо было лицедействовать или сдерживать себя, казаться лучше или хуже, чем он был на самом деле. Черты лица разгладились, утратили резкость, а взгляд смягчился. Только сейчас он был самим собой. — Ну давай посмотрим, что интересного приготовил Герберт, — разговаривая то ли с собой, то ли с Марселем, Его Сиятельство принялся рассматривать рисунки. Сначала быстро просмотрел все, потом неторопливо, отмечая мельчайшие детали, любовался каждым наброском пока не состоявшегося портрета. Удивительным образом мягкий карандаш и сангина в талантливых руках Герберта создали череду замечательных образов Герцога Вентурини. Вот Витторио подпирает кулаком подбородок, на пальцах — разные перстни, и в форме черепов, и старинные фамильные драгоценности с резьбой и с самоцветами. Взгляд направлен в сторону, но мужчина задумчив и печален. А вот он по причуде художника с белыми волосами и вполоборота, с амулетом на шее. С одного эскиза Вентурини смотрел в упор, прямо в глаза, и Эрих почувствовал во взгляде укоризну… Но больше всего рисунков, по какой-то странной задумке автора, являли не блистательного вельможу, а скрипача в белой рубахе и строгом, лаконичном костюме. Сильнее всего Эриха впечатлил последний рисунок. По всей видимости, это был не просто набросок, а композиция будущей картины. Запрокинув голову назад и закрыв глаза, прекрасный скрипач существовал в ином, своём собственном мире. Пряди вьющихся волос струились по плечам и лицу, скрипка лежала на плече. По тому, как бережно он держал смычок, было понятно: исполняется прекрасная, нежная мелодия. Около музыканта в мутном мареве стояли жутковатые фигуры, их лица больше походили на обтянутые кожей черепа с провалившимися глазницами. И только Витторио выделялся в белом потоке света. — Спасибо, Берти, — Эрих был растроган и искренне благодарен сыну. Любопытный Марсель хотел лапкой потрогать фигуры на рисунке — настолько естественно, объёмно они выглядели, и фон Кролок аккуратно отодвинул наглеца.***
Тоскана, провинция Ливорно Напольный канделябр на три свечи освещал рабочий кабинет герцога Вентурини. Позднеготический интерьер был воссоздан по миниатюрам и его личным эскизам. Яркие готические витражи на окнах, пентаграмма у порога, чучело летучей мыши, астролябия — всё создавало особенную, необычную атмосферу. Картину дополняла тяжелая, неподвижная мебель: стол, пюпитр, конторка, пара кресел, стул и пятиярусные стеллажи. По традиции книги — сплошь инкунабулы, первопечатные издания второй половины XV века — были закреплены цепями на полках. Хозяин, высокий и бледный, с очень прямой спиной и волнами густых чёрных волос (из-за чего его причёска напоминала парик вельможи мольеровских времён), облачённый в бархатный бордовый халат, держал пожелтевший листок, который сам же достал из шкатулки. «Сколько лет прошло? Сто? Нет, больше, — дон Вито задумчиво смотрел на выведенные каллиграфическим почерком выцветшие строки: Давно хочу я взять реванш И вижу Вас перед глазами. Я переплыл бы и Ла-Манш, Чтоб только мы сплелись телами. Туманен нынче Альбион, И всё усыпано листвою. Луны печальный медальон Плывёт над тёмною водою. Огонь в камине, треск полен, Скрипит перо моё несчастно… Вы взяли сердце моё в плен, Но это, знаете ль, опасно! Когда я думаю о Вас, Во мне всё сразу пламенеет! Ах, милый, добрый, нежный друг! Так напишите же скорее…» © ******** Чувство давней обиды вновь напомнило о себе. Как Венурини ни старался избавиться от него, так и не сумел. Иначе стихотворение давным-давно попало бы к адресату, а выходка Эриха вновь выглядела бы досадным недоразумением. В конце концов, Витторио сам отправил фон Кролока в Шотландию. Но разве мог он предвидеть, что помощь любимого обернётся сначала серьёзной размолвкой, а потом очень долгой разлукой? Герцог устал прощать промахи, ему надоело оправдывать тягу Эриха не просто к женскому обществу, а к женскому телу. После короткого и очень неприятного для обоих разговора Вентурини объявил: требуется время, чтобы окончательно разобраться в своих чувствах. Разумеется, он имел в виду только фон Кролока, а не себя — в этом отношении Витторио был безупречен. Когда вновь появилась необходимость присутствовать по делам Трибунала на островах Королевства, Витторио сам отправился туда. Точно так же, как до него Эрих, переплыл Ла-Манш на пароме и остановился в Лондоне. Там под влиянием настроения был написан стих, который Герцог сохранил и забрал вместе с документами. Закончив необходимые дела, Вентурини посетил Шотландию, хотя в том не было нужды. Визит высокопоставленного носферату с континента наделал переполоху в Килларни и немало удивил мастера Виллема. Дон Вито не стал особо ловчить перед почтенным хозяином, посчитав это унизительным для обоих, тем более, что сразу почувствовал расположение к мастеру. Правда, итальянец всё-таки слегка схитрил, сказав, что Эрих — возлюбленный его друга. Тогда пришёл черёд Виллема сделать вид, что он поверил, хотя на самом деле всё прекрасно понял. Визит герцога был частным, но радушный хозяин устроил в честь высокого гостя бал. Там Витторио увидел Морну. Невозможно было не восхищаться огненной дир-дале… кому угодно, только не герцогу Вентурини. Как истинный кавалер, он говорил преувеличенно много комплиментов, а в голове набатом звучал вопрос: «Почему?» Вечно молодая рыжеволосая красавица держалась просто, с достоинством, но не дерзко, и как результат произвела самое благоприятное впечатление. Как ни старался, Витторио не нашёл подвоха, «второго дна» у Морны. «Если бы не Эрих, мы могли бы стать друзьями», — с лёгким сожалением подумал герцог. Поблагодарив за гостеприимство, дон Вито быстро покинул Килларни — он узнал достаточно и сделал для себя безрадостные выводы. Будь Морна авантюристкой, бессовестной интриганкой, такой, как Лукреция Борджиа, Вентурини боролся бы за свою любовь и несомненно вышел бы победителем. Он был уверен, что так и будет, пока не познакомился с девушкой. Действительность оказалась совсем иной, благоприятной для дир-дале и беспощадной для Витторио. «Зачем пытаться сделать кого-то таким, как я? Осчастливить против воли невозможно. Если его привлекают женщины, пусть так и будет. Морна Хоран достойная пара для Эриха. Значит, всё-таки в этом его природа. Сaro mio нашёл свою Клеопатру и наконец будет счастлив. Я очень виноват перед ним — уговорил на обращение. Он имеет право сделать выбор и будет счастлив. Так я искуплю вину перед ним за отнятую жизнь». Дону Вито было тяжело отказаться от своей любви, это была огромная жертва. Но, думая о добровольном выборе возлюбленного, герцог в сущности принял решение за Эриха и предопределил его дальнейшую судьбу. Теперь, спустя много лет, фон Кролок находился в Трансильвании, а Витторио — в своём тосканском имении. Оба по-прежнему оставались одинокими. ******* «Ещё одна ошибка, жалкий вершитель судеб», — герцог с досадой скомкал листок и хотел бросить в камин, но передумал — положил на стол и разгладил. Раздался стук в дверь. — Хозяин, — негромко заговорил высокий молодой человек со странно румяными щеками, — прошу прощения, — и выжидательно посмотрел в глаза Витторио. — Продолжай, Джакомо, — подбодрил тот. — Я нашёл потерянное письмо, оно упало за стол… Мёртвое сердце ответило вполне живым ударом, но Витторио сохранял ледяную выдержку. Он не протянул нетерпеливо руку, а подождал, пока помощник положит конверт перед ним. «Так и есть, от Герберта!» — На штемпеле стоит отправка из Агниты, позапрошлый месяц, — понуро продолжил молодой человек. — Вы меня теперь уволите? Но Вентурини уже не слушал. Надрезав конверт, он быстро вытащил сложенный листок, исписанный аккуратными и мелкими, точно бисер, буковками, и бегло прочитал. — Как только придёт депеша из Нового Орлеана, сразу сообщи мне. Пока можешь начинать сборы. Мы едем в Карпаты, в Трансильванию. Новость оказалась настолько неожиданной, что парень вытаращился на Герцога, не понимая, шутка это или сказано всерьёз. — К Вашему другу, Его Сиятельству Графу фон Кролоку, в замок вампиров? Как так? Ведь я смертный, а не носферату, — Джакомо разнервничался и покраснел ещё сильнее. Витторио долго, не мигая, смотрел на него и наконец ответил. — Поедешь со мной. Не стоит переживать: ты под защитой герцога Вентурини, и в вотчине Графа будешь в безопасности. Придётся там поработать, хоть ты и никудышный секретарь. Обескураженный молодой человек ушёл. Дон Вито, уже не торопясь, перечитал письмо от Герберта. «Дорогой мой мальчик, какой же славный, спасибо тебе, — Герцог невольно улыбнулся и сразу посерьёзнел. — Я не совершу второй раз ту же ошибку, не отпущу Эриха. Слишком дорого обошлась моя предыдущая оплошность. Магда останется лишь воспитанницей, и никаких сантиментов. Поскорей бы пришёл ответ из Нового Орлеана, — подумал Вентурини. — Нам столько предстоит сказать друг другу, но сначала…» — бессмертный мечтательно прикрыл глаза и представил, как будет выглядеть интимная встреча, с глазу на глаз. Он ощутил сладостно-болезненное томление, которое чувствовал только рядом с Эрихом. Мимолётные связи — Герцог, разумеется, не придерживался ограничений, не соблюдал аскезу — не оставили мало-мальски заметного следа в бессмертной душе и в памяти Витторио. Прекрасных смертных юношей и собратьев-носферату было не счесть, но все они служили сиюминутному удовлетворению пылкого темперамента, не более. Мысленно он уже был в дороге, на пути в Трансильванию. К тому же его посетила совсем не гуманная (чего ещё ожидать от бессмертного, особенно если речь идёт о любви?), однако весьма интересная идея.***