Чернеет глубина ворот, и холод облегает плечи. Мне кажется: кто так вот ждёт, когда-нибудь дождётся встречи. Вероника Тушнова. И если встреча суждена не здесь — в ином миру, я жизнь сдеру, как шелуху, и вечность изберу. Эмили Дикинсон Когда они встретятся, столкнутся два сгустка божественной энергии, две галактики. Пауло Коэльо
***
— Рара, ты чувствуешь? К нам, кажется, гости?! — Герберт поднял на отца удивленные глаза. — Неужели… — Да, ты прав, это Вито. Как долго я его ждал! — Эрих был непривычно взволнован и радостно возбужден. — Сеньор Вентурини, ваш создатель? — зачем-то уточнил Альфред. Магда вопросительно смотрела на фон Кролоков. — Наш создатель и большой друг. Скоро вы познакомитесь, он уже совсем рядом. Семейство в полном составе находилось в столовой, и вампиры поспешили выйти из замка. Как раз вовремя: за воротами послышалось лошадиное ржание. — Чувствую своего дорогого caro amico. О Люцифер, он уже здесь! Эрих в три прыжка оказался у ворот — ему хотелось лично отпереть замки. Герберт сжимал руку Альфреда и с интересом следил за отцом. — Посмотри на него, Cheri, словно мальчишка, — шептал он на ухо возлюбленному. Магда стояла в стороне и почему-то чувствовала себя неуютно. В распахнутые ворота въехал чёрный дормез (1), запряженный четвёркой великолепных лошадей. На козлах сидел кучер в ливрее, двери украшали причудливые вензеля в виде двух переплетённых букв «V». — Узнаю его, — по-доброму улыбнулся Виконт. — Витторио не изменяет своим привычкам: путешествует в карете или верхом, полеты лишь на небольшие расстояния. Кучер соскочил с козел, опустил ступеньку и открыл дверь кареты. Оттуда показался высокий, как Эрих и Герберт, красивый вельможа. Вьющиеся черные волосы эффектно обрамляли лицо, покрывали плечи и спину мужчины. Роскошная шевелюра выглядела париком мольеровских времён, но нет, это была природой данная красота. Тонкий прямой нос с лёгкой горбинкой, большие карие глаза и приятная улыбка — обаяние сквозило во всём облике гостя. Дорожный костюм «неприхотливого щёголя», несмотря на кажущуюся простоту и отсутствие вычурных деталей, выглядел изысканно и был сшит из дорогой ткани. Изделие портных из ателье Флорио или Шар-Мера, великих мастеров своего дела, свидетельствовало о достатке и безупречном вкусе владельца. Единственное украшение — старинная брошь с крупным сапфиром, приколотая к шейному платку — усиливала впечатление утончённой элегантности. — Какой шикарный кавалер! — не сдержала восхищенный возглас Магда. Витторио уже обнимал сияющего Эриха, а из кареты вслед спускался его спутник. Молодой человек пусть и не был красавцем, выглядел чрезвычайно привлекательно. Правильные и мужественные, но несколько резкие черты лица свидетельствовали о его решительном характере. Огромные глаза пытливо рассматривали незнакомую территорию, а руки с длинными пальцами и идеальная осанка выдавали благородное происхождение, несмотря на весьма скромную одежду. — Интересно… — Герберт прищурился, взглянув на незнакомца, — странно… смертный? Но почему?! Надменное лицо фон Кролока преобразила искренняя улыбка, Витторио тоже не сдерживал эмоций. — Берти, мой мальчик! Ты выглядишь счастливым. А этот милый юноша и есть твой Cheri? Советник эльфов (2), верно? Я буду называть его Фредо, на итальянский манер. Ты не против? — гость подошёл к юношам. Приятный баритон с легким акцентом звучал очень доброжелательно. Витторио обнял радостного Герберта, а затем и смущённого Альфреда. — Магда, воспитанница Рара, — представил Герберт единственную даму. Гость поднес изящную ладонь к губам и слегка коснулся кончиков пальцев. «Неожиданно, — Витторио был неприятно удивлён, увидев перед собой не решительную рыжеволосую красотку, а нежную блондинку. — Она могла стать серьёзной проблемой, это не Лукреция и даже не Морна. Магда заинтересовала Эриха сходством с Габриэлой, несомненно. Вовремя Герберт вызвал меня». — Еccellente (3)! Мой друг всегда отличался тягой к совершенству, — улыбчивый итальянец смотрел на девушку в упор. Глаза его были холодны, взгляд пронзителен и глубок, он словно хотел проникнуть в самые потаённые мысли. — К вашим услугам, милая сеньорита, — галантно произнес он, и оробевшая Магда заморгала, сбрасывая странное оцепенение. Между тем кучер доставал поклажу, а из замка спешил Анджей, чтобы отнести багаж гостей. — У вас будут отдельные комнаты для нас? — спросил Герцог. Получив утвердительный ответ, он представил своего спутника: — Мой секретарь. Пусть вас не пугает его имя, он совершенно безобиден. Зато фамилия вас удивит. — Джакомо (4), — заговорил гость, и, заметив округлившиеся глаза высокого, элегантного блондина, поспешил добавить: — Нет-нет, не Казанова, а Паганини, — улыбнулся молодой человек. — Удивлю вас дважды: я еще не прошел обращение. Убедившись в правильности своих наблюдений, Виконт удовлетворённо кивнул головой. А Эриха услышанное неприятно удивило, и он поджал губы. Но, тут же взяв себя в руки, сказал как можно спокойнее: — Придется подождать с обедом: Куколю нужно приготовить пищу для смертного. Но поскольку трапеза — дело совместное, остальные потерпят. Тем более, мы только из-за стола. Дону Вито пусть принесут крови, — Граф слегка кивнул Анджею. Тот понимал с полувзгляда и, подхватив саквояжи, бросился исполнять приказания хозяина. Витторио расспрашивал Альфреда о том, каково ему быть не-мёртвым, задавал обдуманные, точные вопросы, и юноша сразу нашел общий язык с гостем. Фон Кролок не принимал участие в разговоре и стоял чуть в стороне с преувеличенно безразличным видом. — Ваше Сиятельство, всё исполнено, — вскоре доложил вернувшийся Анджей. — Готов сопроводить господина Герцога в гостевые покои. — Эрих, я привез важные бумаги и должен показать их немедленно. Они тебя порадуют, — итальянец наконец отвлёкся от Альфреда. На самом деле он выжидал, чтобы отнесли его багаж и больше не побеспокоили. — Хорошо, я сам провожу. Посмотрим документы, а потом наш гость отдохнёт с дороги. Его Сиятельство поспешил в замок и распахнул двери, Герцог последовал за ним. — Подожди, — дон Вито прикоснулся к руке Эриха, едва они остались наедине. — Ты не рад моему приезду? Твое настроение резко изменилось… Тот развернулся и с укором посмотрел на своего визави. — Годы прошли, но твой стиль обольщения не сильно изменился. Теперь любовников, которых собираешься обратить, ты берёшь в деловые поездки? Или это чтобы сразу все расставить по местам? Ты делаешь мне больно, — обычно сдержанный и невозмутимый фон Кролок говорил излишне эмоционально. — Спустя три столетия память моя свежа: ты сделал меня любовником, а потом обратил, — голос бессмертного неожиданно охрип. — И в мыслях не было… — Вентурини был обескуражен. — Джакомо не любовник мне вовсе. Я держу его в качестве секретаря, хотя талантов к этому у него нет совершенно, письма по-прежнему пишу сам. — Почему? — Изволь: он прекрасный скрипач, внук не только Паганини, но и сестры Бонапарта. Я не успел в своё время спасти и обратить Никколо… — Помню, ты что-то писал, — прозвучал скупой ответ. — … зато полтора года назад помог его внуку. Во Флоренции на него напали грабители. Взять, кроме скрипки, было нечего; бедняга защищал свое единственное сокровище, инструмент великого деда, работу самого Амати. Раненый Джакомо остался в моем доме, — Витторио говорил совершенно искренне, ему нечего было скрывать. — Юношу не испугала правда обо мне, иного я не ожидал — ведь в его жилах течёт кровь скрипача Дьявола! Напротив, он изъявил желание со временем присоединиться к нам. А что касается остального… Джакомо певец иной любви. Его музы — прекрасные девы, хотя сердце пока молчит. Скажу больше: на его счёт у меня ОСОБЫЕ планы, — многозначительно добавил Вентурини. — Но почему мы говорим о нём? — ироничная улыбка едва скользнула по губам, и дон Вито тотчас посерьёзнел. — Ты не меняешься, сaro mio, всё так же вспыльчив. Я, не скрою, ммм… польщён. — А что я должен был думать после твоих писем? — неуклюже парировал Граф. Он почувствовал неловкость от своей несдержанности, и дальнейших упрёков не последовало. «Dummkopf!» — ругнулся про себя Эрих. Стоило появиться Витторио, как последовал приступ ревности. Невозмутимость и насмешливая холодность Его Сиятельства бесследно исчезли.***
Фон Кролок распахнул дверь в гостевые покои — две смежные комнаты, кабинет и спальню. Саквояж рядом с ширмой, чемоданы около кресла, поднос с кувшином и бокалом на письменном столе — всё было готово для удобства Герцога. Открыв небольшой кожаный чемоданчик, гость достал шкатулку. Эрих застыл в дверях и не отрывал взгляд от Витторио. Тот стоял спиной к фон Кролоку. Взяв в руки документ, он деловито пояснял: — Разрешение верховного судьи из Сан-Франциско. Пришлось задействовать связи и подстегнуть неповоротливых чиновников. Бумага дает «добро» на уничтожение Мариуса Кришана. Твой сводный брат официально признан преступником, замыслившим истребить главу клана не-мёртвых. Граф почти не слушал своего caro amico. Казалось, на глазах вампира — парадокс! — были готовы навернуться слёзы. Он подошел к Витторио сзади, прижался щекой к пышным волосам, и, закрыв глаза, наслаждался ароматом можжевеловых ягод и бергамота. Это был запах сильного, красивого мужчины, запах воспоминания о былой любви. Хотя… почему только воспоминания? Вентурини развернулся, и губы встретились едва ли не раньше, чем взгляды. Поцелуй, глубокий и чувственный, сказал друг о друге лучше многих слов, давая понять: не может быть только прошлого, когда есть настоящее, есть чувство, не исчезнувшее со временем. Рациональный, прагматичный Эрих оттаял, утратил ледяную броню безразличия и меланхолии, а вместе с ними — ощущение реальности происходящего. Не существовало в тот момент никого, кроме желанного, такого родного Вито, которого он не забыл, как ни старался, и который, оказывается, тоже не вычеркнул его из памяти. Умудрённые опытом не-мёртвые, которым на двоих минуло семь сотен лет, почувствовали себя влюблёнными юнцами. Смыслом их существования стал поцелуй, горестный и сладкий одновременно. Невысказанные признания, тоска и надежда, проверенная веками сила чувств… Спектр несвойственных вампирам эмоций сводил с ума и толкал на явное безрассудство. Пальцы скользили по одежде; лихорадочно, быстро освобождаясь от крупных застежек и обрывая мелкие пуговицы, мужчины сбрасывали неуместные сейчас костюмы благородных господ. Осталась лишь древняя, как вселенная, и бесконечная, точно мироздание, неодолимая тяга друг к другу, страсть, устоять перед которой не было ни сил, ни желания. Рельефные тела атлетов, мечта Челлини или Леонардо, похожие, но такие разные, не хотели противиться взаимному влечению. «Он помнит! — Эрих ликовал, почувствовав руки возлюбленного на груди. — Помнит…» Да, Витторио не забыл, как он возбуждается от прикосновений к соскам, не может устоять перед чувственными ласками. Унизанные кольцами пальцы фон Кролока тонули в пышных локонах, аромат пьянил, кружил голову, и, о Тьма, этого было ничтожно мало! Оторвавшись от губ, Вентурини не желал отстраняться. Не хотелось ему быть торопливым, но слишком долго он ждал эту встречу, и когда Эрих был рядом, манящий, прекрасный в своей мужественности, держать себя в руках было немыслимо. Целуя грудь, дон Вито спускался ниже, оставляя причудливые влажные узоры на мраморной коже. «Перед такой красотой не стыдно встать на колени!» Вентурини, искушённый ценитель совершенных пропорций, тотчас воплотил собственную мысль. Он бережно обнял губами головку возбужденного члена, коснулся короны, слегка дотрагиваясь языком, и тотчас выпустил изо рта. Язык скользил по стволу, по набухшим рельефным венкам. Послышался низкий стон; взглянув вверх, Витторио увидел потемневшие глаза, ставшие от желания из ярко-синих почти черными. Вновь следовали поцелуи около паха, рука, между тем, плотно обхватила возбуждённую мужскую плоть и двигалась, натягивая нежную кожицу. Язык проворнее скользил по головке, вылизывал ствол и самое чувствительное место, узенькую полоску под короной, раскрывшуюся подобно бутону цветка. В ожидании еще более откровенных проявлений чувственности ноги Эриха подкашивались, он застонал громче, весь во власти сладкой истомы. Дон Вито обволакивал губами головку, погружал член глубоко в рот, и, зарываясь носом в завитках курчавых волос, испытывал безмерное наслаждение от такой телесной близости. Наконец он поднялся с коленей и потянул любовника на кровать. — Подожди, — фон Кролок легонько подтолкнул партнера, предлагая поменяться местами. В отличие от Витторио, его ласки были резкими, даже болезненными. Казалось, в них Эрих вложил горечь и боль тоски от долгой, слишком долгой разлуки. Целуя внутреннюю поверхность бедер и приближаясь к паху, он ощутимо покусывал нежную кожу. Нетерпеливый вздох звучал для фон Кролока сродни волшебной музыке. Идеальных пропорций член, увенчанный изящным золотым колечком, подрагивал и давно ждал его ласк. От вида подобного великолепия невозможно было не потерять голову. Эрих погрузил ствол в рот глубоко, но бережно, словно примеряясь, опасаясь доставить малейшее неудобство. Витторио застонал, услаждая слух любовника. Тот выпустил член изо рта и взял вновь, стал быстро и ритмично насаживаться. Теперь Вентурини запустил пальцы в волосы любовника, направляя движения, а когда возбуждение достигло апогея, отстранился. Вампиры неистово целовались, их потяжелевшие члены, касаясь, покачивались и чинно приветствовали друг друга. Затянувшаяся прелюдия и тесная близость тел, переполненных желанием… стоит ли удивляться последовавшей бурной разрядке?! Перламутровые, горячие капли одного и тягучие струи второго любовника щедро оросили друг друга, даря ощущение живого тепла. — Точно мальчишки, — сказал Витторио, но не насмешливо, без разочарования в голосе. — Так хорошо… — Почти живые, — хмыкнул Эрих. — Послушай. Он положил ладонь Герцога себе на грудь, и чувствительные пальцы ощутили едва заметный, очень тихий удар сердца.***
— А помнишь… Казалось, не было долгой — даже по меркам бессмертных — разлуки и недопонимания. Время будто повернулось вспять и сделало виток в обратном направлении, перенеся наших героев в Неаполь времён позднего Ренессанса. И всё же они изменились, особенно Эрих. Новообращённый вампир, совсем незнакомый с коварством не-мёртвых, бывший смертный с незаживающей раной в душе, за три столетия превратился в холодного, порой циничного главу трансильванского клана, привыкшего прятать за кажущимся безразличием и надменностью истинные чувства. Он стал мудрым и опытным правителем, но при этом лишённым бессмысленного, неоправданного кровожадного инстинкта, неспроста его отметил доверием сам Первородный. Эриху не нужно было самоутверждаться, доказывать неслучайность присутствия в семействе де Винтеров — всё осталось в далёком прошлом. Существование в замкнутом мирке, скука и однообразие не лучшим образом сказались на характере. Граф фон Кролок стал язвительным, порой сварливым. Герберт называл его ортодоксом и консерватором. Казалось бы крамольные речи не вызывали у Его Сиятельства недовольство или возмущение, потому что были правдой. А что Вентурини? Его не-жизнь по-прежнему была наполнена событиями и хитросплетениями интриг. Он вращался в высших кругах двух миров, смертных и носферату, где тяжело устоять перед соблазнами не просто красивому и образованному вельможе, а даже бессмертному с многовековым опытом. Тем более, рядом с ним, точно мотыльки вокруг огня, в поисках плотских утех постоянно кружили обожатели. Многие с восторгом шли на погибель, пленившись мнимой доброжелательностью и речами коварного обольстителя. Да, оба изменились: один стал ещё отстранённей и безучастней, а второй — вероломней. Графу и Герцогу только предстоит узнавать друг друга заново, и далеко не все открытия окажутся приятными. Но пока радость встречи затмила всё остальное. — У нас будет возможность поговорить сколько угодно, — дон Вито многозначительно посмотрел на Эриха, — а пока держи… Вентурини протянул непонятно как появившуюся в его руках небольшую металлическую баночку с невзрачной наклейкой на крышке. -"Trade Vaseline mark, — с удивлением прочёл любовник, — WHITE PETROLEUM YELLY», — брови Его Сиятельства удивлённо взметнулись вверх. — Нефтяное желе? Что это? Эрих открыл баночку. Нечто, похожее на мазь без цвета и запаха, не вызывало энтузиазма. Бессмертный скептично рассматривал содержимое. — Вазелин — весьма удачное изобретение Роберта Чезбро (5). Конечно, требует доработки — не хватает запаха. Думаю, Герберту будет интересно поэкспериментировать с ароматами. — Или Альфреду, он у нас учёный, — и добавил после секундной заминки: — Ты уверен? — фон Кролок наконец понял, ЧТО это такое и с сомнением смотрел на Витторио. — Возьми меня прямо сейчас, я так хочу, — сказал тот. — А может… — начал Эрих, но любовник прервал его. — Я хочу почувствовать тебя, я слишком соскучился, чтобы хотеть по-другому… ТАК я позволяю себе только с тобой. Ты часть меня… лучшая моя часть… — губы слились в горячем поцелуе. Витторио повернулся спиной. Эрих, расположившись сзади, положил руки на ягодицы любовника, легонько разводя их. Потом движения стали жестче, пальцы плотно сжимали упругие полушария. Встав на колени, фон Кролок размашисто проводил языком между ягодиц, оставляя мокрые, широкие дорожки, касаясь подрагивающего колечка мышц, ласкал кончиком языка, стараясь проникнуть немного вглубь. И тело ответило взаимностью — даже без подготовки пальцами, запульсировало, призывая любовника действовать дальше. Нанеся вазелин на член, Эрих неторопливо двигал им между ягодиц. Бедра любовника нетерпеливо подавались навстречу в ожидании заполнения. — Дальше… — прозвучал хриплый полустон. На мгновение где-то на задворках сознания мелькнула мысль о слишком быстрой готовности Витторио к близости почти без подготовки. Если только он говорил правду… Крошечный червячок недоверия уже возник, теперь поселится и будет расти в бессмертной душе. Но это потом, а пока… Два тела стремились слиться в единое целое. Сначала медленно, с опаской Эрих входил неглубоко, возвращался и погружался на бОльшую глубину с каждым проникновением. Витторио в нетерпении подавался навстречу, поторапливая партнера. Граф, отогнав сомнения, пылал изнутри, словно в бреду метался его партнер. Эрих отстранился, и красивый любовник лег на спину, положив ноги ему на плечи. Фон Кролок приподнял Витторио за бедра, входил глубже и под другим углом. Стоны сменились громкими, несдержанными криками — Эрих нашел магическую точку, прикосновения к которой посылали разряды наслаждения во все точки тела, сотрясая Витторио в конвульсиях. Фон Кролок чувствовал, как пульсирует, то обволакивая, то отпуская член, нутро возлюбленного. Сам Граф тоже сходил с ума от обладания и чувства невероятного единения тел. Соитие было глубоким, очень горячим, словно компенсацией за величайшую несправедливость в не-жизни — любить и не быть рядом. Изогнувшись в последний раз, дон Вито изливался пульсирующими толчками; густая, тягучая сперма оставляла на животе следы бурной страсти. Эрих, чувствуя приближение разрядки, оставил тело любовника. Вентурини обхватил его член и ритмичными движениями довел до разрядки, вырвав из груди низкий рык. Граф упал рядом, и, протянув руку, провёл ею по телу Витторио, растирая живительную влагу по животу и бедрам, а затем, приподнявшись, поцеловал, глядя в лучистые карие глаза. Как долго Его Сиятельство не испытывал восхитительного чувства единения и полной гармонии! Он не мог объяснить даже самому себе, но почему-то не мыслил Эрих прикоснуться к другому мужчине, а близость с женщиной в ночь Бала была, скорее, частью традиции, обязательства, которое он не мог нарушить. Выполнив необходимый ритуал, Его Сиятельство вновь замыкался, не стремился найти себе пару. Словно сначала смерть жены, а потом разлука с Витторио обрекли его на вечное одиночество. Хотя бывали, конечно, увлечения у брутального Графа фон Кролока, однако по природе своей он был однолюбом. Лишь совсем недавно Эрих отпустил себя, перестал сдерживаться и сблизился с Магдой. Это было совсем другое чувство, не любовь, вернее, любовь в ином понимании. Скорее отношение взрослого к ребенку, желание опекать, помогать, воспитать совершенство. В Магде он реализовывал своё несостоявшееся отцовство, то, что упустил, когда рос его собственный сын. Занятие любовью с красивой девушкой было очень приятным, но не приносило ощущения абсолютного счастья, только физическое удовлетворение. Проще говоря, он был учителем, а Магда — старательной, способной ученицей, радовавшей своими успехами бессмертного «педагога». Обессиленные сладостной пыткой, любовники лежали на влажных простынях. Эриха, обычно невозмутимого и бесстрастного, сейчас трудно было узнать: он лежал, прижавшись щекой к груди Витторио, с растрепанными волосами, глупо улыбаясь и расслабленно прикрыв глаза. — Вито, мы сошли с ума… Я, по крайней мере… Что я скажу мальчикам и Магде? Сыновья меня будут презирать… — Они будут счастливы за тебя. А что касается девушки… Кстати, она очень красива. Хочешь, я с ней поговорю и постараюсь объяснить? — взлохмаченный Витторио гладил россыпь прямых волос цвета воронова крыла. — Какой ты сейчас смешной, caro mio, — итальянец нежно коснулся губами кончика носа. — Если бы господин Герцог мог видеть себя, — лукаво ответил Эрих. — Я сам поговорю с Магдой. Предельно тактично. Надеюсь, она не возненавидит нас. Только это тревожит меня сейчас. — И Мариус… — Ну надо же так все испортить! — с досадой отреагировал фон Кролок.***
А что же наши остальные герои? Мы оставили их около замка, смотрящими вслед Графу и Герцогу. Герберт прекрасно понимал, что непременно произойдёт между отцом и Вентурини. Удивительно, но это его совсем не радовало. В последнее время он начал думать о Магде как о будущей хозяйке замка, смирился с выбором отца. Другом девушки он так и не стал, но антипатия и пренебрежение к ней остались в прошлом. А Витторио… Виконт любил и уважал своего создателя, даже написал письмо с предостережением насчёт воспитанницы Его Сиятельства. Но как-то уж очень необычно было думать о Герцоге, как о члене семьи. «Вряд ли он останется насовсем, слишком высокий пост занимает. Конечно, он же Борджиа. А значит, отец вновь будет одинок и несчастен», — сосредоточенно сдвинув брови и поджав губы, размышлял Герберт. Раньше это если и волновало, то не сильно. Но, встретив Альфреда, он чётче осознал разницу между унылым отшельничеством и чувством привязанности, понял, как важно знать, что тебя любят и ждут. Не понаслышке зная горький вкус одиночества, Герберт стал гораздо терпимее за последнее время. Поэтому ему было жаль Магду, на мгновение Его Светлость даже подумал, что зря устроил приезд Вентурини. Никакого намека на злорадство он не испытывал, наоборот, это были сожаление и грусть, даже обида за Магду. Виконт решил поговорить с девушкой, чтобы смягчить, насколько возможно, неприятный для неё итог приезда итальянского вампира. — Альфред, проводи Джакомо замок, только не веди сразу в библиотеку. Лучше покажи музыкальный зал, — как можно невиннее предложил Герберт. — А ты? Тот стряхнул невидимую соринку с обшлага рукава. — Я? Прогуляюсь с Магдой, — совершенно спокойно ответил Виконт, словно сказанное было обыденным делом. Теперь уже две пары глаз удивленно смотрели на Его Светлость. — Ну идите же, — нетерпеливо поторопил он. Альфред пожал плечами и жестом пригласил гостя в замок. Герберт совершенно осмысленно не пригласил Магду на беседу в столовую или в библиотеку, прекрасно понимая, что акустика старинного замка с головой выдаст Рара и его друга, а ему не хотелось поставить их в НАСТОЛЬКО неловкое положение. Ментально настроившись на Графа, Герберт лишь на мгновение взглянул на происходящее в гостевых покоях и вздохнул, убедившись в правильности своих предположений. — Вы хотели о чём-то поговорить, Ваша Светлость? — прямолинейно спросила Магда. — Да. Давай пройдемся, — Виконт галантно предложил девушке руку, и необычная пара молча направилась в сторону кладбища. Герберт обдумывал, с чего начать. Спутница тактично не торопила его. — Ты уже давно в замке. Привыкла к существованию с нами? — не зная, как лучше подойти к сущности разговора, начал Виконт. — Вы же пригласили меня не для светской беседы. Хотите сказать что-то важное — так говорите, — подбодрила Магда. — Хорошо. Скажи, как ты относишься к Рара? Он предлагал тебе стать его женой? — Нет. Его Сиятельство подарил мне кольцо, но оно не помолвочное, просто красивый подарок, — девушка сняла перчатку, показывая кольцо с изумрудом, которое фон Кролок привёз из Сибиу. — А ты как относишься к нему? Ты его… любишь? Так, как женщина может любить мужчину? О, Тьма, до чего тяжело говорить о том, чего не в состоянии понять, — Герберт недовольно поморщился и на мгновение замолчал. — Не обращай внимание, — быстро произнёс он. — Я знаю, вы спите вместе, но это не обязательно любовь, — наконец-то Виконт выразил то, что его волновало сильнее всего. Магда ответила после небольшой паузы. — Не знаю, — и пояснила, когда собеседник недоверчиво хмыкнул: — Я совсем не лукавлю. Его Сиятельство так внимателен ко мне, если бы не он, я погибла бы, когда меня укусил Мариус. И позже господин Граф заступался за меня, помогал привыкать к новой жизни. Я ему очень благодарна, он столько делает для меня… — Ты уходишь от ответа, — Герберт был настойчив. — Я люблю его. Но наверное не так, как хотела бы. Он мне будто отец, которого я не успела узнать — добрый, внимательный, еще он мой учитель. Мне хорошо и спокойно рядом с ним, под его защитой. — Значит, как мужчина он тебе безразличен? — Как сказать… После того, что делал Шагал, я не могла без отвращения смотреть на мужчин, тем более быть в близких отношениях. С Его Сиятельством все по-другому. Он многому меня научил, мне нравится быть рядом с ним, нравится, — запнулась Магда, — заниматься с ним любовью. Но я очень завидую Вам и Альфреду. Сразу понятно: вот настоящее чувство, стоит только взглянуть со стороны. У вас сияют глаза, когда вы вместе. А я и Его Сиятельство… Рядом с ним я то маленькая, глупая девочка, то как жена, с которой муж рядом уже много лет вместе и стал почти безразличным. Ему со мной скучно, по-моему, — Магда говорила очень серьезно. Герберт внимательно слушал и задумчиво кивал головой. — Я, кажется, понял. Тебе был бы более интересен твой ровесник, такой, как Альфред, а не взрослый, зрелый партнер. Ты только начинаешь путь в бессмертии и спутник тебе нужен такой же, — вслух размышлял Виконт. В голове его, конечно, появилась мысль, которую он не стал озвучивать. — Я всё же не пойму, к чему этот разговор? — поинтересовалась вампирша. — Причиной стал приезд Витторио. Его и отца связывают давние и очень крепкие узы. Скажу больше — они не только друзья, ты понимаешь, о чем я. Я думал, что после встречи с тобой чувство к Витторио в далеком прошлом. Но лишь взглянув на них сегодня, понял: все начнется снова. Вернее, уже началось. Я в таких делах никогда не ошибаюсь. — То есть мы здесь, а они там, в замке, сейчас… — Магда была потрясена услышанным, и, конечно, ей стало обидно. — Да. Именно так. И что бы ты ни говорила, я вижу, как ты расстроилась. Поверь, не стоит. Рара удивительно зануден. С ним интересно порой, но в основном очень скучно. А если учесть, что впереди вечность, ты сошла бы с ним с ума. В твои вечные двадцать три года чувствовать себя словно тебе сорок или сорок пять. Так что не переживай, всё, что ни происходит — к лучшему. Может, твой истинный спутник где-то рядом, и ты скоро это поймешь.***
В гостевой спальне Эрих, лежа на кровати и даже не прикрывшись покрывалом, с улыбкой смотрел, как его любимый вампир, достав из саквояжа костюм и встряхнув его, одевался, тщательно расправляя кружевные манжеты и застегивая воротник рубахи любимой брошью с сапфиром. На полу были раскиданы два растерзанных костюма, которые Куколю долго придется приводить в порядок, если вообще получится это сделать: выдранные пуговицы рассыпались по всей спальне, на рубахах красовались мелкие дырки. — Я готов, — закончив одеваться, сказал Витторио и взглянул на любовника. — Caro mio, ты соблазняешь меня? — в уголках карих глаз, казалось, заплясали огоньки. — Отнюдь, — фон Кролок, встав с кровати, степенно подошел к шкафу и снял с вешалки халат. — Так я смогу дойти до своих покоев и переодеться. Негоже Его Сиятельству идти нагишом, — усмехнулся Эрих. Надеть халат он не успел — на талию легли прохладные ладони, а по шее невесомо заскользил язык. Витторио прикусил мочку уха, вызывая легкий стон любовника. — Надо идти, — нетвёрдым голосом сказал Граф. — Мой дорогой, не стоило так откровенно соблазнять меня, лежать обнаженным, а потом пройти мимо во всей красе, — глаза итальянца вновь смеялись. — Мне трудно отпустить тебя даже на минуту, — уже серьезно продолжил он. — Проводи меня, — предложил Эрих, и вскоре любовники были в покоях фон Кролока, в шикарной спальне, выполненной в стиле «ампир». — Здесь многое изменилось; я вижу, эпоха Бонапарта тебе по вкусу, — с интересом рассматривая обстановку, сказал Витторио. — Приятно, что тебе нравится, — Граф достал из шкафа один из своих неизменных черных костюмов и снял халат, собираясь одеться. — Нравится. Но еще больше мне нравишься ты. Не спеши… Вновь его пальцы скользили по торсу возлюбленного, и Эрих понял, что они, пожалуй, задержатся еще ненадолго. Или даже надолго… Фон Кролок заботливо отстегнул драгоценную брошь и помог любовнику снять вновь ставшую лишней одежду. Эрих был невероятно растроган, когда Витторио достал из саквояжа несессер и, не раздумывая, начал подстригать длинные, ухоженные ногти. — Вито… Совсем как тогда, в Италии. Это был наш первый раз. — Amore mio, сейчас тоже первый раз. Если посчитать, за сколько лет. Боюсь, мы не выйдем отсюда сегодня, а нас ждут, — Витторио не просто подстриг ногти, но и и подпилил их. — Я слишком дорожу тобой, не хочу поранить. — Герберт будет смеяться над нами. — Герберт? Он все поймет. Конечно, его костюм вскоре оказался лежащим на кресле, поверх халата фон Кролока. Последовавшее было столь же ярко и чувственно, как то, что происходило недавно в гостевых покоях. С одной лишь разницей: теперь уже Эрих отдавался возлюбленному, самозабвенно и безоглядно, без малейших раздумий, испытывая огромное удовольствие от близости, с несдержанными вскриками и пошлыми шлепками, причмокиванием и развратными движениями языка, но главное — с ощущением несомненной правильности происходящего. Дарить себя оказалось ничуть не хуже, а, пожалуй, прекраснее, чем забирать, принадлежать возлюбленному, сливаясь с ним в единое целое. Эрих был верным и постоянным в своих чувствах: в жизни он любил лишь одну женщину, в посмертии для него существовал единственный мужчина, на других он даже ни разу не взглянул. Невероятно, особенно если учесть, что Граф фон Кролок был бессмертным: известно, вампиры отличаются неуёмной сексуальностью и редкостной неразборчивостью в интимных отношениях. Витторио в очередной раз подумал, какой непостижимой удачей, подарком судьбы была давняя встреча в Италии и мысленно возблагодарил силы Тьмы. Апофеозом страстной встречи и символом бесконечного доверия стал обмен кровью. «Как мне этого не хватало», — мысль едва успела сформироваться в голове фон Кролока, когда Витторио слизнул последнюю каплю бесценной влаги. «Не только тебе, — последовал мгновенный ответ. — Знай: так будет всегда». И дон Вито, отбросив волосы, оголил ярёмную вену. Впервые за долгое время Эрих был по-настоящему счастлив.***
Его Светлость продолжал прогулку с Магдой. Он вновь ментально настроился на отца и увидел его уже в собственных покоях, и вновь вместе с Витторио. «Ну что же, погуляем еще немного. Джакомо всё равно не услышит шум, издаваемый Рара и его милым другом», — подумал Герберт. Он впервые провел так много времени вместе с Магдой и был удивлен умом и рассудительностью девушки, вновь мелькнула в голове мысль о ней в качестве хозяйки замка. Внезапно Виконт остановился и едва не хлопнул себя ладонью по лбу: его словно озарило. «Ну конечно же! Она ничего не знает о своем происхождении!» — Расскажи мне о своей семье, вернее, о родословной семьи. Ты что-нибудь знаешь о своих предках? — Да рассказывать особо нечего. Родители умерли рано, сестренку я вообще не помню. Бабушка говорила, что она происходит от какой-то боковой ветви фон Мирбахов, но ничего точнее не знала даже она. А почему вы спрашиваете? Виконт смотрел на девушку, хитро прищурившись, а затем неожиданно провел ладонью по ее непокрытой голове, и Магда вздрогнула от неожиданности. Еще бы! Виконт фон Кролок ДОТОРОНУЛСЯ ДО ЖЕНЩИНЫ! Было удивительно, что он вообще разговаривает с представительницей слабого пола так долго. А тут — ТАКОЕ! — Я вас не понимаю, Ваша Светлость. — Скажи, ты по-прежнему хочешь стать хозяйкой замка? Магда смотрела на Герберта с непониманием, у нее даже мелькнула мысль, что тот тронулся умом. — Вы смеетесь надо мной? Я простая служанка, помощница Куколя… — Нет-нет-нет! — красавец-вампир топнул ногой и решительно замотал головой в знак отрицания. Немного успокоившись, он продолжил менее эмоционально: — Тебе никогда не казалось странным, что мы так похожи? Глазами, а особенно цветом волос. Редчайший белокурый оттенок. Чтобы в замкнутом мирке, в карпатской глуши двое имели очевидное сходство и при этом не были родственниками? Ты веришь в это? — он пристально смотрел на девушку, наслаждаясь произведенным эффектом. — Действительно… Нет, не может быть, это совпадение… — Магда растерялась. Герберт картинно закатил глаза. — Мa belle, оставь эмоции и подумай спокойно. Вновь настроившись на Графа, он с облегчением увидел, что Рара и Вито одеваются, помогая друг другу. «Надеюсь, вы закончили свои проказы и больше не будете шуметь? — обратился Виконт сразу к обоим. — Я с Магдой иду в замок». От подобной наглости Эрих едва не поперхнулся, а Витторио выронил гребень из рук. Глаза фон Кролока гневно блеснули. «Ты вообще-то должен быть мне благодарен. Настолько потерял разум от желания, что забыл о Магде! Где знаменитая хваленая выдержка, Ваше Сиятельство? А вы, господин Герцог?! Ай-яй-яй…» — Герберт явно потешался над любовниками. «ВО-О-ОН!!!» «У-ХО-ЖУ. Мы возвращаемся в замок. Сегодня я выполнил недельную норму по прогулкам», — как ни в чем не бывало, сообщил Герберт и оставил в покое разум опешивших вампиров. Замешательство любовников было недолгим. — Это неслыханно! — бушевал Эрих. — Какая наглость! Герберт взбесил меня по-настоящему, я… я не знаю, что ним сделаю! Он отправится на неделю, нет, на месяц на кладбище, и чтобы никакого Альфреда рядом! — раздосадованный фон Кролок не сумел застегнуть пуговицу и в сердцах дёрнул за кружевной манжет. Длинный, острый ноготь застрял в узорчатом переплетении нитей, разозлив вампира окончательно. Ещё мгновение — и чёрный шёлк ручной работы был бы испорчен безвозвратно. — Успокойся, caro mio, — примирительно заговорил Витторио, в то время как его пальцы помогали освободить ноготь-стилет. — Берти не хотел тебя обидеть. — Чудовищная бестактность! Подсматривать за нами, а потом насмехаться! — Ну… да, выглядит как будто некрасиво. Но только на первый взгляд. Мальчик нам помог, мы избежали если не скандала, то сильного конфуза наверняка. Хороши бы мы были, услышь нас Магда. А если бы она пришла сюда?! Вот это был бы действительно позор. — И всё же это не даёт ему права… — не сдавался Эрих. Главе клана было неприятно оказаться в подобной ситуации. — Мы точно герои фривольного анекдота. — Вообще-то так и есть. Простим Герберту небольшую шалость и поблагодарим за помощь, — Вентурини нагнулся за упавшим гребнем. — Как истинный сын своего отца он заботится о твоём благополучии.***
Магда с интересом наблюдала за Виконтом. Она догадалась, что необычная мимика означает ментальное общение, но спрашивать не стала. — Ну, так пошли. И побыстрее, — Герберт перешел с прогулочного шага на деловитый и быстрый, девушка едва успевала за ним. Очень скоро они оказались рядом с замком и вошли внутрь. — Куда мы идем? — поинтересовалась вампирша. — Сейчас увидишь, — загадочно ответил Виконт. Положив в карман ключ и взяв два подсвечника и спички, он повёл Магду в заброшенную часть замка, где девушка не была ни разу. Герберт прекрасно ориентировался в путаных переходах и галереях, и наконец они оказались перед нужной дверью. Сухой и немного спертый воздух ударил в нос, как только Виконт открыл дверь. Отдав второй подсвечник Магде, он медленно шел впереди. Если в замке было просто темно, то в бордовой галерее тьма казалась черной, словно уголь. — Смотри, — Герберт остановился, поднял подсвечник повыше и с удовольствием наблюдал за произведенным эффектом. На Магду смотрела… Магда? Или все-таки эта была другая женщина, старше её лет на десять? В старинном платье с разрезными рукавами и круглым воротником «раф», с орденской лентой на груди и наградой в виде рубинового креста. Девушка настолько опешила, что споткнулась. — О Тьма, что же ты такая нежная! Не урони свечи, — Герберт подхватил Магду под локоть. — Не хватало пожар устроить. — Кто это? — удивление не проходило, а только усиливалось. — Гордость рода фон Мирбах, из семейства моей матери. Властительница Вильгельмина, спасительница короля Андрея II во время нашествия половцев. И, судя по всему, наша родственница. Понимаешь, ты потомок не только её, но и мой также. Звёзды сошлись, и вот, спустя столетия появилась точная копия гордости рода Мирбахов, ты, Магда. И первая претендентка на роль хозяйки замка, как мой потомок. У ошарашенной вампирши голова шла кругом. Столько событий за одну ночь! Герберт очень мудро поступил, что раскрыл давно известную ему тайну в самый нужный момент. Магде было необычайно странно чувствовать себя знатной дамой, и мысли об Эрихе отошли на второй план.***
Ночь давно одолела тот рубеж, что приближает к рассвету, когда Герберт со спутницей вернулись в жилую часть замка. Ещё издали они услышали звуки музыки. Чарующая мелодия скрипки звучала нежно и печально. — Играет Джакомо, пойдем, послушаем, — предложил Герберт. — С удовольствием. Двери в музыкальный зал были открыты. Альфред и Джакомо время не теряли и подготовили всё к домашнему концерту: горело много свечей, в камине пылал огонь. В центре зала стоял скрипач, на диване у стены сидел Альфред. В кресле расположился Витторио, сзади о спинку опирался Его Сиятельство. Языки огня отбрасывали причудливые золотистые тени на играющего молодого человека, меняя его почти до неузнаваемости. Джакомо, в шелковой белой рубахе, распахнутой на груди, прижимал подбородком к груди инструмент работы Амати. Смычок, едва касаясь, скользил по струнам и извлекал чарующие, певучие звуки, передавая палитру самых потаённых чувств. Скрипка пела, почти плакала человеческим голосом, раскрывала сокровенные тайны, вызывала слезы грусти. Потрясенная Магда застыла, войдя в распахнутые двери. Герберт остановился рядом. — Что это? — чуть слышно спросила она. — Это Сен-Санс, — также тихо ответил Герберт. — Слушай. Девушка внимала звучанию, сочному и проникновенному, изящному и напористому одновременно. На её глаза навернулись слезы. Скрипач словно играл на струнах бессмертных душ своих слушателей, действуя через струны своей могущественной помощницы. Казалось, звуки скрипки остановили время и уносили собравшихся в зале в другой мир. Потрясена была не только Магда. Альфред сидел, замерев, будто зачарованный. Он вновь попал в мир детских грез, когда маленький мальчик из портового предместья читал первые книжки и представлял себя бесстрашным рыцарем. Граф вспомнил свадьбу и прекрасную Габриэлу, первый танец, своё быстротечное и так резко оборвавшееся счастье. Герберт почувствовал, что его глаза предательски пощипывают. Он смотрел на возлюбленного Chéri и едва не плакал от счастья, от того, что спустя столетия одиночества и страданий наконец обрел любовь. Витторио, прикрыв глаза, просто наслаждался виртуозным исполнением. Его было трудно удивить: дон Вито много раз слышал игру Джакомо, а в свое время был поклонником его деда, великого маэстро. Герцогу было просто приятно, что игра его протеже доставляет удовольствие. В стороне скромно стояли Куколь и Анджей. Они не сдержались и пришли на звук прекрасной мелодии. Улыбка смягчила суровое выражение изуродованного шрамами лица, а лучащиеся умилением глаза вызывали улыбку. Анджей взгрустнул, вспомнив домик на окраине Кракова и свою славную женушку Марысю. Скрипач был истинным волшебником, чародеем, сумевшим всколыхнуть в каждом из слушателей самые потайные и сокровенные чувства. Джакомо вкладывал в исполнение всю свою пока человеческую душу. Мягкое, словно матовое, звучание средних струн поглощалось ярким, звонким тоном верхнего регистра, а потом сменялось густым, насыщенным, немного строгим и суровым пением басовых струн. Палитра звуков была поистине безгранична! Молодой человек закончил играть. На мгновение повисла тишина, сменившаяся аплодисментами восторженных слушателей. — Вellissimo! — воскликнул Витторио и встал с кресла в знак уважения к таланту молодого Паганини. — Спасибо, маэстро, — Эрих протянул руку, благодаря исполнителя. Джакомо искал глазами девушку, очаровавшую его с первого взгляда. Он играл в ту ночь для неё, стараясь выступить как можно лучше. Встретившись глазами с Магдой, молодой человек улыбнулся и в награду получил ответную улыбку. Этот маленький обмен симпатий не укрылся от Витторио. Глаза его хитро блеснули — интриган был доволен. Но тут подошёл Герберт и что-то тихо сказал, отвлекая музыканта. В ответ Джакомо кивнул, вновь взял скрипку в руки, а Виконт открыл крышку любимого инструмента — рояля. Дуэт исполнял произведение великого Никколо, «Кампанеллу» для скрипки и фортепиано. Герберт почти сразу попал в один ритм со скрипкой, и даже фон Кролок изумился мастерству сына. Альфред любовался возлюбленным, откинувшим пряди локонов назад и полностью погружённым в исполнение бессмертного шедевра. Магда тихонько выскользнула за дверь, чем сильно разочаровала Джакомо. Но, тем не менее, дуэт блестяще исполнил пьесу, и без перерыва зазвучали сложнейшие «Каприсы» авторства Паганини. Усталый молодой человек извлек последний звук. Инструмент замолчал, но, казалось, воздух еще хранил чудные звуки, не отпускал волшебство. В дверях показалась Магда с охапкой бордовых роз, срезанных в оранжерее. — Спасибо, маэстро, — девушка протянула букет Джакомо. Польщенный скрипач поцеловал руку красавицы и принял от неё цветы. Он укололся острым шипом, и на пальце тут же выступила капелька крови. Глаза вампирши хищно блеснули. В мгновение ока оказавшись рядом, Герберт предусмотрительно схватил её за руку. Магда облизнулась, глядя, как Джакомо вытер платком алую каплю. — Извините, — смутилась она. — Купидон пронзил мальчика в самое сердце, — констатировал Витторио, — пролита первая капля крови. Я начинаю догадываться, кого он захочет видеть своим создателем. Вернее, создательницей. — Хвала Тьме, неужели моя девочка готова влюбиться? — обрадовался Эрих. — Эти розы и капля крови — символ будущего обращения Джакомо на Балу, — громко сказал Витторио. — Добровольного обращения. — Я не хочу ждать так долго, — серьезно ответил молодой человек и выразительно посмотрел на Магду.***