Расстояния

Супермаркет был подозрительно пуст. Лев задумался о возможных причинах: до выходных был целый день, праздников не предвидится, пикник на фоне паводков устраивать согласится только самоубийца. Люди оставляют закупки на завтра и не очень хотят лишний раз бороздить просторы луж? Как бы там ни было, Львом овладело странное легкомысленное настроение, и в тележку полетели спагетти, к которым по мере прохождения рядов добавился фарш и томатная паста. Домой спешить смысла не было, да и холодильник подозрительно пустой, и Лев неспешно катил тележку, рассматривая продукты и добавляя некоторые к уже отобранным. Стоя у кассы и глядя на барышню, чьи волосы навевали совсем нерадостные ассоциации с хорошо отхлорированной соломой, он прикидывал, как провести вечер наименее бесцельно. Можно заглянуть в книжный и купить что-нибудь почитать, можно засунуть нос в старые книги. Он протянул банковскую карту барышне, поудивлялся длиннющим загнутым ногтям грязно-серо-синего цвета, да еще и с камушками, с энтомологической отстраненностью посозерцал, как она все-таки попадает по кнопкам, поблагодарил, причем в силу никак не рассеивавшегося легкомысленного настроения постарался сделать это как можно более доверительным тоном, осторожно высвободил карту из загнутых некрозных серо-грязных когтей с камешками и пошел к выходу, беспечно ухмыляясь, когда вспоминал барышню, мгновенно изменившую модус поведения от «задолбали, ходят тут всякие» до «а с этим и жить можно, и даже регулярно». Как в старые добрые времена – так же девушек троллили; Лев скользнул мыслями по воспоминаниям, ухмыльнулся им, даже головой в удивлении покачал – было время. Только старые добрые лоботрясы женаты, а некоторые и не по одному разу. Можно было в бар заглянуть, по пути к машине думал Лев, но поморщился от одной мысли о многолюдности и шумности. В другой раз. Спагетти получились так себе. Лев лениво ковырялся в них, напоминая себе, что они имеют обыкновение остывать, смотрел программу, которая называлась аналитической. И думал, что по положительным анализам на паразитов эта аналитическая программа явно бьет все рекорды. Он поморщился и решил попытать счастья на музыкальном канале, и снова неудачно. Закатив глаза и поморщившись, он выключил телевизор. Видно, карма ему намекает, что старость не за горами, раз полуголые девичьи телеса у него ничего, кроме стариковского «бедняжки, им же холодно» не вызывают. Лев сходил за лэптопом, пока тот включался, доел спагетти и сделал чай. И снова вопрос: что ему от этого ящика надо? Новости читать – как будто по своей вредоносности они легендарным советским газетам за завтраком уступают. По специальным ресурсам – да тоже не сильно хотелось. С кем-нибудь пообщаться только если. В состоянии буддистской отрешенности он проверил почту, даже те ящики, о которых вспоминал раз в полгода, удалил спам и рассылки. И покосился на правый нижний угол. Кстати о скайпе. Он открыл окно и просмотрел список. Знакомых было много, с хорошими знакомыми он предпочитал общаться лично. И Алеша. Лев усмехнулся, когда осознал, что не одну минуту сидит и улыбается, глядя на его фотографию. Время все-таки было замечательное. Запоминающаяся гармония дела и потехи. И замечательные ночи. Он еще раз перечитал сообщения, которые ему отослал Алеша, отпил чай и набрал первую фразу, которую после долгих раздумий решил сделать как можно более нейтральной. Кто его знает, чем Алеша сейчас живет. Кто его знает, кто стоит у него над душой. Он вздохнул, когда после пятнадцати минут так и не получил ответ, открыл бутылку вина и неторопливо направился в туалет. Потом Лев решил переместиться в комнату. Пока он ходил на кухню за вином, пока наливал, пока резал сыр, пришло сообщение. Алеша отозвался. «Спасибо, хорошо, - напечатал Лев, делая первый глоток. – Программу продолжаем. Я тебе рассказывал идею. Даже Минздрав заинтересовался». «И как успехи?» - почти сразу отозвался Алеша. «По-всякому». Лев отпил вина, побарабанил пальцами по клавиатуре и задумался. Как-то не особо он понимал, зачем делает все это. Он еще немного поизучал фотографию и улыбнулся в ответ на искреннюю и такую теплую Алешину улыбку. «Как ты? Так и мотаешься по командировкам?» «Не особо, после пятиминутного перерыва отозвался Алеша. – Пришлось на пару ярмарок съездить, и так, по мелочам». Почему Льву не понравилось это «по мелочам», он не смог бы объяснить под угрозой инъекции цианида. Но ему не понравилось. Что значит – по мелочам? Мелочи – это проходные интрижки? Или месячная командировка – это тоже мелочь? «Что за мелочи?» - мгновенно отреагировал он. Алеша ответил через пятнадцать минут. Семнадцать с половиной, если быть точным, и никто не следил за временем. «Женщину одну сопровождал. В красивом курортном городе. Она на химиоперфузию приезжала. Все-таки город на берегу Балтийского моря в начале апреля – это зло». Алеша добавил пару скобок. «Туман можно было ножом резать». «В ваших курортных городах делают химиоперфузию? На фоне морского пейзажа? На шезлонгах» Алеша прислал ему ссылку. И снова не сразу. Лев успел забрести на совершенно невнятные желтые сайты, посмотрел новости автопрома, а глаза все косили на правый нижний угол экрана. Как будто он не услышит, когда придет сообщение. Ссылка была ожидаемо на немецком. Алеша начал выдавать сообщение за сообщением, вкратце сообщая, что и как делается в этом городе и чем славна его больница. Мужик был холеный. И загорелый. Улыбка у него была какая-то слишком знающая. Лев прошелся по странице, поизучал фотографии, перечитал Алешины сообщения и раздраженно хмыкнул. Алеша был впечатлен работой этого профессора, по крайней мере, создавалось именно такое впечатление. «Слушай, у нас тут рабочий день заканчивается, - прочитал Лев следующее сообщение. – Поэтому я закругляюсь. Если ты еще не собираешься укладываться спать, то можно будет через час списаться, окей?» Он нахмурился и недоуменно посмотрел на часы. Какой конец рабочего дня? Где он так работает?! «И чего так рано?» - сдвинув брови, напечатал он. «Почему рано? Законные 17:00. И никаких заданий на дом, - мгновенно отозвался Алеша и прилепил «крутой» смайлик. – Так что у меня практически свободный вечер. Ладно, я уже все. Спокойной ночи, если что». Лев смотрел на экран, не особо обращая внимания на Алешины последние слова. У него было странное ощущение возвращения к чему-то по-детски искреннему и по-весеннему радостному. Или нет, не по-весеннему. Есть еще что-то похожее в памяти, что-то редкое, неактивное, но всегда на периферии сознания. Например, как будто Новый год, а тебе пять лет. И ты смотришь на елку, которую три часа назад помогал выбирать в лесу, проваливаясь по пояс в снег, а потом наряжал, привязывая ниточки к карамелькам, и тебе здорово, и ты радуешься, и радость эта – тихая и теплая. Лев закрыл окно, отпил вина и ласково улыбнулся своим мыслям. А ведь с ним было на самом деле тепло; за все то время и те краткие урывочные разговоры он наслаждался именно удивительной Алешиной способностью располагать к себе. Лев усмехнулся, допил вина и решил сделать себе еще чая. Он механически листал книгу, которую совершенно рандомно вытащил с книжной полки, пил остывающий чай и периодически проверял, появился ли Алеша в скайпе. Время подбиралось к полуночи, но еще тридцать минут можно себе позволить. Вечер явно задался. Лев улыбался, стоя под душем и подставляя лицо острым струям воды, улыбался, вытираясь, а затем укладываясь. Он с наслаждением потянулся и заложил руки за голову. Улыбка все так же растягивала губы, и было хорошо, почти так же, как тогда, в детстве, когда из гостиной доносился аромат хвои, и маленький мальчик знал, что этот аромат – и его заслуга. Даже не так, это именно его заслуга. Лев хмыкнул, попенял себе за непонятную сентиментальность и закрыл глаза. Утро было непривычно размеренным. Лев впервые за долгое время проснулся с будильником и, проверив себя, решил, что отдохнул и вообще может свернуть горы. У него было вволю времени и никаких срочных или экстрасрочных дел. На работе даже должно быть затишье, все, что нужно сделать к пятнице, было готово в среду, так что есть шанс хорошо поработать. Солнце светило ярко-ярко, и на душе было хорошо. Николай ответил почти сразу. - Доброе утро, - сыто протянул Лев. – Я выезжаю через пятнадцать минут. Ты готов? - Всегда готов, - усмехнулся Николай. – Даже удивительно, что ты готов приехать на работу вовремя. - Авралы тем и хороши, что они заканчиваются, друг Николай. Ладно, я пошел. До встречи. Лев хмыкнул, относя телефон от уха, подержал его на весу и положил на стол. Можно не спеша допить кофе и насладиться весенним пейзажем. Потом можно не спеша выбрать галстук и завязать, а затем набросить пиджак и пойти в прихожую. И все это с улыбкой, то и дело наползавшей на губы. Машина стояла на том же месте, но как-то очень понимающе посверкивала боковыми окнами. И небо было высоким и таким звонким в своей лазурности. Лев уселся, пристегнулся и по секундном размышлении решил все-таки поехать: стоять под окнами и ухмыляться подобно Чеширскому коту явно не самая лучшая модель поведения. Николай жил все в том же доме, в котором когда-то жил и Лев. Вон в том подъезде. Лев оглядел двор и снова заулыбался. Детская площадка была хороша, не те горки и травмоопасные лесенки, как раньше. Деревья в сквере вымахали, дорожки были проложены по-другому, и вообще, тогда трава была зеленее. Он вышел из машины подошел к подъезду. По лестнице Николай спустится самостоятельно, а потом его нужно все-таки сопровождать. Просто во избежание. Лев вдохнул воздух, издал короткий смешок, вспомнив банальное «полной грудью», и неторопливо пошел к подъезду. У лавочки он остановился, посмотрел на нее, как на старую соучастницу, вспомнил, как они на ней сидели, и покачал головой. Это было давно. Это было здорово. Дверь открылась, Николай ее придержал. Лев посмотрел на него, механически оглядел лестницу, убедился, что помех нет, и снова посмотрел на небо. Погода стояла замечательная. Просто удивительно – после той бесконечной зимы и тех снегов. - Привет, - сказал он, покосившись на Николая. - Привет, привет. – Николай аккуратно спустился по лестнице, привычно ощупывая ступени тростью, и остановился в полуметре ото Льва. – Воздух замечательный. Только ветер еще холодный. Я на балконе полминуты постоял, так продрог. - Не без этого, - добродушно отозвался Лев. – Но сохнет все равно моментом. - Дорожки тоже? - Идеально сухие. Разве что шампунем не вымытые, - усмехнулся Лев. – Я у кривой березы припарковался. Николай приподнял брови. Как-то подозрительно бодро звучал у Льва голос. Хотя он слышал, как сестры в столовой как раз говорили, что в кардиохирургии уже закончили основной ремонт, уже установили новую оргтехнику и уже закончили подготовку основных закупок. Не то, чтобы Лев делился тем, как все плохо, но судя по тому, как мало у него времени было, доставалось ему изрядно. Он прислушался: Лев не говорил знакомой фразы. Знать бы еще, что он делает. - Давай руку, - наконец сказал Лев. Перехватывая руку и укладывая ее себе на предплечье, он сказал: - Ты сегодня вечером планировал что-то? - Тебе есть что предложить? – с примечательной повышающейся интонацией и легкими диезными нотками отозвался Николай. - И что за дурацкая манера... Ну ты в курсе. – Лев следил за Николаем подозрительно сощуренными глазами, с интересом отмечая его легкомысленные интонации и совершенно неожиданную фривольную улыбку. Как-то не вязалось это с образом выдержанного Тихомирова, который очень дозированно показывал эмоции. Весна, однако, ухмыльнулся Лев и небрежно поинтересовался: - А кто тебя вчера домой подвозил? - Лапунов, Артем Борисович, врач из онкодиспансера, - ровным голосом отозвался Николай. – Если бы ты объяснил, отчего в твоем невинном вопросе звучат собственнические интонации, я был бы более чем благодарен. - Я просто спросил, - дернул плечом Лев. – И давно он тебя подвозит? - Лёвка, не задавай глупых вопросов, и я не скажу, куда тебе пойти, - ровно ответил Николай, очень недружелюбно поджав губы. - Тебе есть что скрывать, Тихомиров? Нет, этого просто не может быть. Тебе есть что скрывать! – восхитился Лев, подводя его к машине и открывая дверь. Он проследил, чтобы Николай беспрепятственно уселся, дождался, пока он сложит трость, и закрыл дверь. – Я кажется его видел, - бросил он, садясь в машину. Не уверен, что не ошибаюсь, но я даже могу его помнить по семинарам. - И что? – однотонно и очень недовольно отозвался Николай, не пошевелившись повернуться к нему. Лев посмотрел на него и усмехнулся. Если еще немного надавить, то Тихомиров может и забастовку объявить, устроив неделю молчания. Упрямый, стервец, в каком-то восхищении покачал головой Лев, заводя машину. - Никаких собственнических интонаций, между прочим. Но я имею право знать, с надежным ли человеком мне предстоит делить твое внимание. - Лёвка, чем дольше ты треплешься, стоя на месте, тем меньше времени у тебя остается на дорогу. Или я ошибаюсь, и мы перемещаемся на мягчайшей воздушной подушке? – Николай сидел, устремив лицо строго перед собой, направив глаза с неподвижными зрачками строго перед собой и сцепив зубы. Ковалевский качнул головой и включил передачу. - Так что ты делаешь сегодня вечером? – поинтересовался он. - Тёма решил приготовить ризотто и накормить меня им, - однотонно отозвался Николай. – Кстати, я был бы тебе более чем благодарен, если бы ты помог мне выбрать вино. «Тёма» вызвало приступ колоссального удивления у Ковалевского. Кажется, Николай сам себя перехитрил, стараясь звучать слишком безразлично. Такого не бывает, чтобы настолько равнодушный тон был еще и непроизвольным. Любопытство распирало Льва, но и спросить напрямую он остерегся. - Да без проблем. Можем заехать в супер, я надеюсь, что у меня опять начинается спокойная жизнь, и окончание рабочего дня и у меня будет вовремя. Не поверишь, даже бюджет отделения скорее полон, чем пуст. – Лев шумно выдохнул воздух. – Я уже и не надеялся увидеть свет в конце туннеля. - Да ты тот еще прощелыга, Лёвка. Нигде не тонешь, - ехидно отозвался Николай. Лев покосился на него, но тот сидел с лицом, по-прежнему обращенным к ветровому стеклу. С каменным профилем и непроизвольно подрагивавшими уголками губ. - И что бы это значило, господин хороший? – добродушно вознегодовал Лев. - Маменька моя всегда умилялась такому примерному мальчику Левочке. Тебя даже дворничиха тетя Тамара всегда конфетами подкармливала. А она даже меня сорванцом считала. С чего бы это? – издевательски закончил он. - Вот такая у меня харизма, - самодовольно отозвался Ковалевский. – И чтобы ты не забывал, я еще и на скрипке играл. - Такое забудешь, - развеселился Николай. – Левочка тянет «Сурка» за хвост, Левочка насилует «Элизу». Левочка пытается изобразить Металлику на своей скрипке. - Вот кстати Металлика у меня лучше всего получалась, - оживился Лев, вспомнив, как издевался над классикой репертуара музыкальной школы. – Хотя с точки зрения меня теперешнего, контрабас был бы куда актуальней. - Маменька моя исстрадалась бы, глядя, как примерный мальчик Левочка прет на себе такую бандуру. Сам же помнишь, я был вынужден ограничиваться флейтой. - Ну так тебя она считала за слишком примерного, - засмеялся Лев. - Ну так зачем ее разочаровывать-то было! – ухмыльнулся в ответ Николай. – Эх, время-то какое было хорошее... Лев широко улыбался, согласно кивая головой. - Да чего ты убиваешься, Николенька? Можно подумать, ты старик дряхлый! – бодро отозвался он, поворачивая к больнице. – Я к тебе на обед забегу, окей? Напоишь чаем бедного перспективного зав. отделением? - Договорились, - согласно кивнул головой Николай, терпеливо дожидаясь, пока Лев припаркуется. - Сам дойдешь? Или отвести? – поинтересовался Лев, когда они стояли у машины. - Дойду, в чем проблема-то, - неожиданно раздраженно отозвался Николай. Лев заинтересованно осмотрел Николая. Маска титанического спокойствия слишком уж явно и слишком неожиданно дала трещину. Долго это не длилось, но и двух секунд хватило, чтобы намекнуть на слишком глубоко укоренившиеся проблемы. - Что ты такой нервный-то? – легко отозвался Ковалевский. – Дойдешь так дойдешь. Я как бы совсем и не против. Николай лишь поморщился в ответ. - А скажи мне, Коленька, - ласково отозвался Лев, становясь рядом и кладя его руку себе на предплечье. – К твоей вспышке гневливости не имеет ли отношение тот прелестный тонкокостный юноша, который сейчас стоит на крыльце и пытается изничтожить меня взглядом? - Тёма? – тут же насторожился Николай. У Льва помимо воли, помимо разумения широко распахнулись глаза. Это было произнесено с таким широким спектром интонации, что выделить доминирующую было просто невозможно. В одном слове было и тепло, и нежность, и радость, и раздражение, и гнев, и отчаяние, и злость. - Тёма, - ехидно подтвердил Лев. – Тёма Борисович. Если бы Николай мог, он бы посмотрел на него гневным взглядом. Но он ограничился гневным фырканьем и упрямо сцепленными зубами, чуть отворачивая лицо в сторону. - Мальчик стоит на крыльце, разрывается между желанием подбежать к тираничному заву отделением и вырвать из его рук страдальца и несчастную жертву произвола, - приглушенным голосом комментировал Лев, отлично зная, что слух у Николая более чем острый, и он услышит слова, произнесенные шепотом за закрытой дверью; время от времени он поглядывал на Николая, чтобы убедиться, что не перебарщивает. Пять минут – полет нормальный. – О! Вот рыцарь в белых доспехах, простите, в белом халате спустился на целую ступеньку, подумал и вернулся обратно, чтобы сразиться со злобным драконом с высоты целых пяти ступенек... - Шести, - сквозь плотно сжатые зубы прошипел Николай. - Целых ШЕСТИ ступенек. Дракон будет повержен, дракон не может не быть повержен, ведь прелестный вьюнош вооружен стетоскопом, а злобный дракон может противопоставить такому грозному оружию только галстук и вековой опыт. Но вот он изогнулся в позе журавля, страдающего от запора, поднял руку с явной целью потянуть за веревочку, чтобы дверь открылась, или нет, он готовит мне ловушку! Увы мне, я не увижу, как процветает мое отделение, будучи повержен юностью и искренностью. Ах, и блондинистыми кудрями. Натуральный блондин с небольшим ртом – это серьезно. - Ты придурок! – не сдержался и засмеялся Николай. Лев с каменным лицом довел его до ступеней. - Все, пост сдал, пост принял. Доброе утро, Тёма Борисович, - хладнокровно сказал Лев. – Коленька, с тебя чай в обед. - Лёвушка, с тебя печеньки, - отпарировал Николай. - Блин, - недовольно отозвался Лев. – Может, хотя бы пицца какая? Николай дернул плечом, высвободил руку и нащупал тростью первую ступень. Артем стоял, растерянно хлопая глазами и переводя взгляд с одного мужчины на другого. - Мне Гавайскую, - бросил Николай через плечо, ступив на лестницу. - Окей, - отозвался Лев, поворачиваясь, чтобы направиться в свой корпус. - Доброе утро, Лев Матвеевич, - донесся до него сбивчивый шепот за спиной. Ай да Коленька, ай да сукин сын! Лев ухмылялся всю дорогу до своего кабинета. Он кивал головой на приветствия коллег, медсестер и простых смертных и тщетно пытался приструнить самодовольство, расцветшее буйным цветом на фоне такой наглости с его стороны. Мальчик совсем непуганый попался, надо же! Ах Николенька, ах гурман! А солнце ярко светило за окнами, и птицы так яростно орали, и в воздухе витал такой яркий весенний запах и такое яркое весеннее настроение, что хотелось прыгать от радости. Лев подхватил две коробки с пиццами и пошел в гости к Николаю. Можно было немного задержаться с обеда, в конце концов на дворе апрельская пятница перед выходными, на которые обещают отличную погоду. Зачем требовать неисполнимого – пунктуальности не только от подчиненных, но и от себя? Лев стукнул по двери и открыл ее. - Это я, - бросил он Николаю. – Где мой чай? - Сейчас будет. – Николай стоял у столика, на котором стоял чайник, и терпеливо дожидался, когда он закипит. - Что-то ты, Колюня, невесел? Что ты голову повесил? – игриво поинтересовался Лев, открывая коробки. - С чего ты взял? – огрызнулся Николай. Лев замер и недоуменно посмотрел на него. Неужели угадал? - Коля, ты что, неужели что-то гнетет тебя, и ты не делишься со старым другом? И кто ты после этого? Давай чай налью. Николай отошел от столика и сел в кресло, угрюмо дожидаясь, пока Лев принесет чайник и нальет кипяток. - Мальчик капризный достался? – беспечно спросил Лев, усаживаясь напротив. - Ты о чем? – нахмурился Николай. - Ну не знаю, а ты о чем? Или ревнивый, а? К каждому столбу ревнует? – бросил Лев и потянулся за первым куском. Николай вздохнул. - Да ладно кабы так. Хотя бы объяснимо было, - признался он наконец. Проведя рукой по столу и нащупав коробку, он взял первый кусок. - А что не так? И что необъяснимо? – насторожился Лев. Николай молча ел пиццу. Лев следовал его примеру. - Слушай, я понимаю, я инвалид. Но я инвалид с рождения и рожденный в отличную семью, понимаешь? – доев кусок и вытерев руки салфеткой, после паузы сказал Николай, раздраженно поморщившись. - Это ты о чем? – опешил Лев. – Ты это к чему только что сказал? - Да все к тому же. Меня маменька с папенькой с самого начала приучали быть самостоятельным. Уж как преграды огибать, я знаю, как двери открывать и прочее, меня учили ого-го как! Папа на велосипеде учил ездить, и если я падал, мама не бежала ссадины вытирать, а стояла и ждала, пока я сам встану. Понимаешь? И если бы я свою слепоту попытался себе на пользу обернуть, мама бы меня выпорола, а папа бы придержал, понимаешь? Николай был не на шутку зол. Он хмурил брови, похлопывал ладонью по столу и тихо выплевывал слова в стол. - Ну мне ты это можешь не рассказывать, - осторожно сказал Лев, искренне пытаясь понять, что послужило причиной такой вспышке. – Мы вместе и по стройкам лазили, и по лесополосе, и как-то не особо тебя выделяли. Да какая муха тебя ужалила? - Цеце, - сквозь зубы просвистел Николай. – Лёвка, я разве выгляжу беспомощным? Разве мне надо, чтобы передо мной открывали двери и предупреждали о каждой – каждой ступеньке?! - Кажется, твою цеце зовут Тёма Борисович? – ровным голосом, стараясь не провоцировать Николая на очередную гневную тираду, произнес Лев. – И чего же твой цеце набедокурил? - Мой цеце достал меня открывать мне двери, бегать вокруг и чуть ли не самолично переобувать. Ну какого лешего он мне в моем кабинете говорит, где стоит сменка? И еще это дурацкое постоянное желание на каждый чих наздравствоваться. Левка, я себя скопцом беспомощным чувствую. Ну никогда такого не было, а тут на тебе! – низким голосом сказал Николай. - Сочувствую. - И вот сейчас – приперся же и под дверью мнется. – Николай указал рукой на дверь. – И постучать боится, чтобы на тебя не нарваться, и хочет убедиться, что я в порядке и что меня не покалечили страшные и ужасные божьи одуванчики. - Ну так пусть мнется, - пожал плечами Лев и потянулся за следующим куском. – В педагогических целях. Пиццу жуй. - Ты мне скажи, как я себя при этом чувствовать должен, - обреченно произнес Николай, взяв кусок. - Да никому ты ничего не должен. Ну сказал бы ему, что ты мужик, чего убиваться зря? - Думаешь, я не говорил? Его хватает максимум на два часа. – Николай вздохнул. – А потом все возвращается на круги своя. Лев мирно жевал пиццу, Николай, выплеснув свою злость и успокоившись, принялся за обед более основательно. - Так ризотто он тебе не в первый раз готовит? – беспечно поинтересовался Лев. - Нет, не в первый. - Вкусное? - Очень, - ухмыльнулся Николай. – Просто-таки дивно, дивно, дивно. Можешь мне позавидовать. - Да вот еще, - хмыкнул Лев, взяв кружку с чаем. – Цеце еще сидит под дверью? - Не уходил вроде, - мгновенно отозвался Николай. Лев не сдержал ехидного смешка. - Слушал, да? – прищурившись, поинтересовался он ядовитым тоном. – Верней, прислушивался. Николай хотел сдержать улыбку, но не смог. Он повинно склонил голову и отозвался покаянным тоном: - Mea culpa, padre. - Ладно, пошел я тогда. Когда соберусь домой – звякну. Поедем тебе вино выбирать, чтобы было чем Тему совращать, - сказал Лев, вставая. – Он же не обидится, если ему достанется убрать коробки за великим и ужасным зав. отделением? - Он еще и спасибо скажет, - с теплом и нежностью, которые он тщетно пытался скрыть, отозвался Николай. - Отлично. Тогда я пошел. Лев подошел к двери, открыл ее и столкнулся нос к носу с Артемом, явно собравшимся с духом и даже занесшим руку, чтобы постучать. - Тёма Борисович! – чарующим, бархатным тоном произнес он и вытеснил его из кабинета в коридор. Быстро оглядев его и убедившись, что посторонних ушей в нем не наблюдается, он закрыл за собой дверь и поинтересовался: - Я смотрю, скромное обаяние господина Тихомирова не оставило вас равнодушным. Артем растерянно моргнул и... покраснел. Румянец начался на скулах и перелился сначала на уши, потом на щеки, а затем спустился на шею. У Льва чуть не отвисла самым бесстыдным образом челюсть, когда он начал созерцать это уникальное великолепие – способный краснеть парень возрастом хорошо за шестнадцать лет. - А скромная мускулатура господина Тихомирова? Или скромная уверенность, с которой он совершает каждодневные действия, не впечатляет? – Лев добавил в голос строгости и чуть сдвинул брови. - Но он же... ему... помощь нужна, понимаете? – растерянно попытался собраться с мыслями Артем, чтобы как можно убедительней проаргументировать свою позицию. Он же... - Прожил до встречи с вами чуть больше трех десятилетий и, смею надеяться, проздравствует еще два раза по столько. И как видите, жив, здоров и вполне упитан. – Лев осмотрел его, усмехнулся и покачал головой. – Вы подумайте, только основательно, смог бы он за красивые руки, и только за них получить отдельный кабинет и очень даже солидную репутацию. Артем смущенно пожал плечами и опустил голову. Он украдкой посмотрел на дверь и немного виновато на Льва. - Я, наверное, немного перестарался, - после долгой паузы признался он. – У меня действительно есть такое качество. - Замечательное качество, - добродушно отозвался Лев. – Его бы еще да в мирное русло. Ладно, не смею задерживать. Ваш обеденный перерыв не резиновый. У Николеньки Андреевича тоже, - повысив голос, добавил он и стукнул по двери. – Я ушел. Артем попереминался немного, глядя ему вслед, огляделся и постучал в дверь. Николай не ответил, но встретил его немного насмешливой, немного ласковой и чуть больше – интимной улыбкой. Лев шел по коридору, спускался по лестнице, шел в свой кабинет и располагался в нем на небольшое чаепитие, улыбаясь солнечному дню. Подумать только, подобрать ключик к Тихомирову, чтобы тот просил выбрать вино, впал в ярость, и все в течение нескольких часов – это надо постараться. Зацепило его, однако. Зацепило. Лев сидел за своим столом, недовольно поглядывая на очередную стопку бумаг. Но начать он решил с маленькой такой проверки: что творится в скайпе. Алеша был онлайн. Рабочий день у него вообще начинался рано. Лев порадовался такому трудолюбию немецкого бюргерства и, поколебавшись, набрал: «Привет». Он, не отводя глаз от экрана, потянулся за кружкой. Алеша ответил сразу. Лев улыбнулся широкой, мальчишеской и радостной улыбкой и набрал вторую фразу.