Расстояния

Время до окончания рабочего дня пролетело подозрительно быстро. Лев перебрасывался сообщениями с Алешей с куда большим интересом, чем сам от себя ожидал. По большому счету, с куда большим интересом, чем занимался своими непосредственными обязанностями. А за окном светило солнце, и жить было здорово. Вот еще дождаться бы, когда вся эта межсезонная несуразица на улицах исчезнет, испарится и уступит место настоящей весне. Лев распрощался с Алешей на время и встал из-за стола. Времени было немало, домой идти не хотелось, но и Николаю надо было помочь в ответственном деле выбора вина. Николай уже стоял на крыльце, подставив лицо солнцу и ветру. - Погода хорошая, - обозначил себя формальной фразой Лев. – Готов к труду и обороне? - Всегда готов, - лениво отозвался Николай, мечтательно улыбнувшись. – Весной пахнет. И воздух почти не сырой. Он спустился по ступенькам и подошел ко Льву, лениво отозвавшемуся на это рассеянным «Угу». - Ты неожиданно задумчив сегодня, - обратился к нему Николай, становясь рядом. Лев пожал плечами и пошел к машине. - Нормальный я, - отмахнулся он. – Кроме вина, ты будешь еще что-то покупать? - Десерт? – предложил Николай. – Слушай, еще и цветы не мешало бы, а? Лев остановился и задумался. Дарить цветы парню – в этом есть что-то очень сильно гендерно ущербное. Николай, не слышавший более шагов, остановился и повернулся туда, где должен был стоять Лев. - Ты чего? – подозрительно спросил он. - Не поверишь, думаю, - насмешливо отозвался Лев. – Ты же вроде говорил, что Тема уже кормил тебя ризотто. И как же ты раньше без цветов обходился? И самое главное, без вина, а, Николенька? – Лев подошел к нему ближе. Николай поморщился в ответ. - Лёвочка, не действуй мне на нервы, и я не скажу, куда тебе пойти. Договорились? – раздраженно отозвался он. - Да молчу я, молчу. – Лев усмехнулся, с удовольствием созерцая нахмуренного и растерянного Николая. - Давай руку, до машины пять метров и полторы лужи. Усевшись в машину, Лев побарабанил пальцами по рулевому колесу. - Ты можешь купить ему что-нибудь живое. Пальму какую-нибудь. Или простой и банальный куст с цветочками, - предложил он. – Или все-таки цветы в букете? Николай задумчиво пожал плечами. - Можно пальму. Думаю, он и кактусу рад будет, - неожиданно улыбнулся он ласково каким-то своим мыслям. Лев хмыкнул в ответ. Завел машину и до ближайшего супермаркета с мечтательной улыбкой вспоминал тот огромный кактус, который Татьяна с Инной выбрали для Алеши: интересно, жив ли он? Хотя даже если его хозяин и уматывает в командировки, то кактусу-то что сделается? И Алешину улыбку. И его растерянный, благодарный и признательный взгляд. Он впервые за долгое время вспомнил Алешу настолько хорошо, что физически ощутил его запах и упругость кожи, с такой ясностью, что голова закружилась, а пальцы заныли от желания прикоснуться к ней. Лев провел рукой по рулевому колесу и переложил ее на рычаг переключения передач, недовольно поморщившись. Он никогда не задумывался о качестве кожи, которой была обтянута баранка, а тут поди ж ты, затребовал атласного качества, теплоты и индивидуального аромата. Еще не хватало пойти дальше и возжелать хриплого шепота и щедрости ласк. Лев нахмурился и недовольно дернул ноздрями. Что-то его совсем не туда несет. Или удачливость Николая на него так подействовала, или весна и ковровые гормональные бомбардировки? Стоя на светофоре, он осмотрел тротуары и перевел взгляд на людей, переходивших по «зебре» прямо перед носом. Ласковое солнышко обладало удивительными способностями к раздеванию людей. Вон и барышни отряхнули от нафталина микромини и стерли пыль с туфель на высоченных каблуках. Ножки у одной были очень даже ничего. Но зачем так насиловать свои ступни в этих изуверских туфлях? Ноги в них и выпрямиться толком не могли, хотя и были ничего – длинные и ровные, с очень неплохими мышцами. Но эти каблуки – оружие инквизиторских пыток. Лев осмотрел ее напоследок, включил передачу и покачал головой. Кифоз такой приметный, еще не патологичный, но уже близко, а эта дурища еще общую картину этими ходулями портит. И волосы. Беда-беда, они были какого-то непонятного цвета, вроде прокаленного песка, и отвратительно однородного цвета. У Алеши они, кстати, были русыми, но так забавно отливали на солнце рыжиной, а за ушами чуть-чуть завивались. И казались чуть темней на затылке и макушке и светлей надо лбом, а не были такими убого-одинаковыми. Хотя, наверное, быть такой однородной блондинкой модно. Или что они там себе еще придумывают по поводу всей этой моды в ближайшую неделю, можно только догадываться. И вообще, зачем себе жизнь усложнять? С парнями все-таки проще. - Приехали, - сказал он, припарковавшись, и посмотрел на Николая. Тот согласно кивнул головой, проверил, на месте ли сумка, больше по привычке, чем в силу необходимости, и нащупал ручку. – Что, сначала за вином, потом за цветами? Николай фыркнул в ответ на ехидную интонацию Льва, которую тот явно не заметил, и буркнул: - Ага. Вперед на баррикады. Бутылка была спрятана в сумке, Николай осторожно пристроил поверх букет, который приглянулся ему больше всяких азалий, хризантем и прочих орхидей, осторожно коснулся пальцами цветов и сказал Льву: - Чего стоим-то? Лев, рассеянно смотревший на проходившую мимо группу молодых людей, буркнул что-то невразумительное и включил зажигание. Он еще раз осмотрел парней и пришел к выводу, что такие непонятные типа джинсы с узкими штанинами и удобным таким покроем для памперсов – это зло. Да и ножки у парней были тощие. А уж расцветка одежды какая замечательная! Интересно, это он стареет или мода деградирует? С такими оптимистичными мыслями Лев вырулил с парковки. - К тебе или к нему? – спросил он. Николай вскинул голову и недоуменно спросил: - И что ты имеешь в виду? - Да все то же, Николенька. У тебя Тема Борисович ризотто будет готовить, а ты его в отместку развращать, или у него? - Придурок, - буркнул Николай и поджал губы. - Да ладно, - усмехнулся Лев. – Скажи еще, что я неправ и тобой движут совершенно невинные мотивы, которые и побуждают покупать цветы и приятно розоветь всем телом. - Заткнулся бы ты, а? – недовольно присоветовал Николай. – То, что ты благополучно уворачиваешься от любых отношений, еще не значит, что и другие живут с этой же целью. - Я ни от каких отношений не уворачиваюсь, - набычился Лев. – Мы с тобой вон сколько времени друзья, и ничего, я тебя пока еще не придушил, хотя и есть за что. - Не путай хрен с водопроводом, Лёвка. Я не про это, и ты меня отлично понял. – Николай побарабанил пальцами по сумке. – Ты как-то очень ловко увиливал от любых попыток тебя заарканить. Как ты при этом нормальные отношения со своими бывшими пассиями сохраняешь – диво дивное. Страшно, да? Лев оторопело посмотрел на Николая. Тот сидел с каменным профилем и ждал ответа. - Ты бы мне еще и объяснил, к чему это только что было, - пытаясь побороть изумление, выдал он. Вроде как-то и сам не грешил особым стремлением дать себя заарканить, а тут появляется прелестный мальчик Тема Борисович, и ты готов меня сосватать за кого угодно, просто за компанию? Так, что ли? Николай пожал плечами. - Весна, - неловко попытался он отшутиться. - Ну да, ну да, - усмехнулся Лев. – И я так просто тебе поверил. - Да нет, понимаешь, - Николай вздохнул, прикрыл глаза и снова побарабанил пальцами. – Я как-то умудрялся пробавляться короткими отношениями. Немного, конечно, но всяко хоть что-то. И все равно было как-то неловко. Как будто я обкрадываю их, что ли. Все было с постоянной оглядкой на меня и постоянным раздражением, что ли. Понимаешь? Вроде как человек хочет в кино сходить, но тут я, и мне это кино ну никак не упало. И даже вопрос не поднимается, чтобы как-то разобраться в этом, найти компромисс. Как же, меня же обидеть можно, предложив сходить в кино. И я постоянно чувствую какое-то раздражение, что ли, потому что столько вещей сразу отсекаются, которые можно вместе сделать. А тут такое ощущение, что это все неважно совсем. Он действительно не задумывается ни о чем таком. То есть просто делает, что он там задумывает, и время от времени вспоминает, что я еще и слепой, и начинает душить своей заботой, - Николай улыбнулся как-то довольно и снисходительно. – А потом успокаивается и забывает. С ним просто. И с ним хочется быть вместе, понимаешь? Это странно как-то. Непривычно. – Он помолчал немного. – Я и понимаю, что быть со мной не так уж и просто. Все-таки я сам по себе не самый легкий человек. Ну и это, - он помахал рукой у себя перед глазами. И мне хочется чего-то большего. Хотя и понимаю, что не имею права требовать такой жертвы. Вот. В общем, не знаю, - неожиданно закончил Николай, когда Лев остановился у дома и выключил зажигание. – Приехали? - Угу, - буркнул Лев. Николай не спешил открывать дверь. Лев молчал ему в унисон. – Только я так и не понял, в чем проблема. Ну хочет он вокруг тебя вертеться, так пусть. - Дурак ты, Левка. – Николай покачал головой и открыл дверь. – Дело не в том, чтобы я ему что-то позволял или не позволял. Ладно, пойду я. – Он посидел немного и сказал: - Тебе никогда не хотелось приходить домой, зная, что тебя ждут, или что ты должен ждать? - Да не особо, - помедлив, отозвался Лев. – Мне людей и на работе хватает. - Так речь и не о людях. А об одном-единственном человеке. – Николай выбрался из машины и снова медлил закрывать дверь. Наконец он усмехнулся и сказал: - Я себя глупо веду, да? - Не без этого, - согласился Лев. Николай согласно кивнул головой. Наконец он пожал плечами и сказал: - Бывает. Ладно, пойду. Давай, созвонимся потом. Лев следил за тем, как Николай неторопливо подходит к двери, открывает ее и входит в подъезд. Николай, конечно, был склонен размышлять на самые разные абстрактные темы, сам это объясняя уймой возможностей для самосозерцания и самокопания, в конце концов ему не было нужды отвлекаться на то, чтобы осматриваться, и прочее, прочее. И все-таки: неужели Льву действительно не доводилось задумываться над таким простым вопросом, как совместное проживание с человеком, который был бы, скажем так, небезразличен? По дороге домой он пытался обдумать этот вопрос, для того, чтобы прийти к выводу, что идея сама по себе неплоха. Потенциально. Наверное. В морозилке обнаружилась пачка пельменей, которые Лев решил сварить. Лэптоп за это время загрузился, и Лев проверил, на месте ли Алеша. Был на месте. Но ответ на сообщение пришел через долгие десять минут. Алеша извинился, что не сразу ответил, рассказав, что ходил к шефу, потому что его опять хотят сослать в командировку. Он повозмущался, что плохо быть молодым, здоровым и одиноким в компании дам, которые ничем из этого похвастаться не могут, и вообще – это дискриминация по половому признаку. Они-то все замужем и с детьми, а ему явно не светит первое и скорее всего не светит второе. Вот и пользуются его безотказностью. Алеша еще и пару смайлов добавил, чтобы наглядно продемонстрировать эмоции. Лев развеселился и предложил хотя бы вторым озаботиться, на что получил обиженное: ребенок-то причем? И вообще, негоже это. Но можно попробовать сбежать в отпуск. Как раз в начале мая у них солидные такие выходные намечаются. Главное – поспеть вперед замужних дам. Лев самодовольно похвастался пятью выходными днями, и тоже в начале мая, на которые он рассчитывает устроить пару пикников вдали от цивилизации, главное, чтобы погода позволила. Алеша признался, что погода в Ростоке бывает либо плохой, либо очень плохой. А за жаркой погодой надо ехать как минимум в Берлин. Лев вспомнил про остывшие пельмени, поморщился, но прикончил их и, подумав, налил вина. Николай вдохнул аромат ризотто и довольно улыбнулся. Грешным делом он любил вкусно поесть. И вкусные запахи. От аромата шоколада он приходил в блаженный восторг наподобие кошки, нюхающей валериану, наслаждался запахом дыни и груши, а хвойный лес был для него истинным раем. Николай стоял в дверном проеме и прислушивался к тому, что делает Артем. Тема вообще быстро освоился на кухне и намертво, пусть и совершенно неосознанно и незаметно для Николая, усвоил класть предметы на старое место, за что Николай был бесконечно ему благодарен. И теперь он стоял у плиты, помешивая рис, рассказывал о том, как прошел день, и какие у него планы на бесконечные выходные, которыми так балует избирателей правительство. Николай посмеивался, избегая комментировать политику и политиков, о которых в силу своего пессимизма думал крайне непечатно, и пытался представить, что Артем делает сейчас. Жутко, почти непреодолимо хотелось провести по рукам и плечам и убедиться, что он не в рубашке и брюках, а более демократичной одежде, уточнить, действительно ли он такой тонкокостный, как Лев описал, и почувствовать ладонями, как ходят мышцы на Темином теле. И еще: уточнить запах. Кажется, его туалетная вода пахла немного не так, как в магазине, приправленная чуть пряноватым запахом тела. Любопытно, про себя улыбнулся Николай и добавил: возбуждающе. Тема поинтересовался планами Николая на майские праздники и проследил за неторопливым движением плеч: вверх-вниз. В уголках чувственного рта задержалась насмешливая улыбка. У него были удивительно красивые губы, полные и четко очерченные и такие многозначительно усмехающиеся. - Думаю, Лев что-нибудь затеет. У него шило в одном месте; хотя кто бы мог подумать – с виду такой приличный товарищ. А ты что-то хочешь предложить? – поощряюще поинтересовался Николай. - У моих родителей есть дача. – Артем смущенно замолчал, помешал рис и продолжил: – Там озеро неподалеку. Можно даже искупаться, если погода позволит. Родители улетают на две недели, а я должен присматривать за дачей. Но там действительно хорошо. И неподалеку совершенно роскошный сосновый лес. Там такие высокие и красивые сосны! – восхищенно добавил Артем. – Это действительно того стоит. Можно на пару дней вырваться. - С удовольствием, - успокаивающе произнес Николай и стал ближе к плите. Нет, все-таки замечательный запах. Он осторожно втянул аромат и поинтересовался: - Скоро будет готово? - Да, сейчас, почти готово. Можно уже тарелки отнести туда, - всполошился Артем, словно пойманный на месте преступления. - Давай отнесу, - ровно произнес Николай, протянув руку. Артем вложил в нее тарелки и задержал пальцы. Николай осторожно положил другую руку поверх его руки и чуть погладил. Затем он осторожно вытянул тарелки и понес их в комнату. Артем остался стоять в кухне и глядеть ему вслед. Кажется, он изрядно запутался. С одной стороны, все вроде ясно и определено, а с другой стороны, что он хочет и зачем? Он как можно более осторожно сделал пару шагов за ним, просто чтобы убедиться, что Николаю не нужна помощь и что он справляется, и так же осторожно вернулся к плите. Николай, слышавший все эти перемещения, ухмыльнулся. Некоторые вещи не изменятся, явно не изменятся. Он осторожно поставил тарелки, скользнул рукой по столешнице, чтобы немного отвлечься, и осторожно выдохнул. Вернувшийся на кухню Николай загривком почувствовал, что атмосфера на кухне изменилась, став густой и нервно-насыщенной. Хотелось спросить, в чем дело, но это явно было бы неоправданным и очень опрометчивым шагом. Артем, движимый своей гипертактичностью, может начать оправдываться и сдрейфит, что бы он там ни решил для себя, идя к Николаю. - Откроешь вино? – мягко и как можно более успокаивающе произнес Николай, стараясь изменить общее настроение. Он подошел к угловому дивану, стоявшему у окна, и уселся на него. Артем растерянно и жадно следил за ним. - Конечно, - спохватившись, воскликнул он. – Конечно. - Можно даже начать его дегустировать, пока суд да дело, - усмехнулся Николай. – Могу я рассчитывать на бокал вина? – игриво добавил он. - Конечно! – воскликнул Артем, улыбаясь в ответ. Николай кивнул и положил руку на спинку дивана. Он вслушивался в звуки, отмечал, что у других такое простое открывание бутылки занимает куда меньше времени и требует значительно меньше движений, отмечал те звуки, которые явно задумывались как не такие откровенно громкие, и улыбался. Оказывается, сидеть на кухне с человеком, которого хочешь приблизить к себе, до безобразия приятно, и еще приятней чувствовать его волнение. Ему тоже было не все равно. Он втянул запахи. Ризотто было, кажется, почти готово и пахло замечательно. Или это он был голодным? Артем выключил плиту, подошел к нему и вложил в протянутую руку бокал. Николай не удержался и провел пальцами по его кисти, пытаясь взнуздать свои чувства и не притянуть его к себе. Потом, все потом. Артем постоял напротив него, а затем устроился на диванчике. - Замечательно пахнет, - мягко и интимно произнес Николай, прислушиваясь к Артему. Кажется, он напрягся и судорожно вздохнул, а затем замер. Николай ухмыльнулся, повернул к нему голову и поинтересовался: - Как насчет тоста? Например, за окончание рабочей недели. - Да, конечно, -выдохнул Артем. – За окончание. Николай осторожно поднес бокал поближе к Артему и дождался звона стекла. Он втянул аромат вина и прикрыл глаза. Неплохо, очень неплохо. В квартире было тихо. Ризотто томилось на плите. Артем пошевелился рядом, очевидно, усаживаясь поудобней. - Удивительно мирный вечер, ты не находишь? – меланхолично произнес Николай, смакуя вино. - Мирный, - эхом отозвался Артем, как завороженный следя за медленными и плавными движениями Николая, за тем, как бокал приближается ко рту, как губы касаются стенок, как Николай пригубливает вино; он следил за кадыком, затем снова переводил взгляд на губы и отстраненно отмечал, что его спрашивают, механически отвечал и продолжал следить за губами, за веками, периодически прикрывавшими глаза, и за улыбкой, пробегавшей по опытным и многообещающим губам. - Ты совсем не пьешь? – прищурился Николай. - Я же за рулем, - рассеянно отозвался Артем, беря себя в руки и отводя взгляд. - Ты мог бы остаться здесь на ночь, - легко предложил Николай, сдвигая брови к переносице. Судорожный вздох был ему наградой; яростно захотелось повторения, еще какой-нибудь фразы, которая выбила из него дыхание схожим образом. Только не сразу. Артем жадно отпил вина. Ему стало жутко, страшно и радостно одновременно. Николай наверняка имел в виду то, что имел в виду. И все те знаки – некоторые откровенные, некоторые совсем незначительные – действительно были о том и действительно красноречиво свидетельствовали, что все это не игра и с его стороны. - Я не хочу тебя стеснять, - выдавил он, мучительно краснея. - Ты меня не стесняешь, - ровно отозвался Николай. Кажется, Артем был совсем близко, но враз начал отдаляться, снова сорвавшись в свою предусмотрительность. Николай осторожно поднял руку и нащупал плечо Артема; успокаивающе погладил его да так и оставил лежать на плече. – Более того, я буду только рад, если ты будешь чувствовать себя в моей квартире как можно более свободно. Николай решил рискнуть и повел рукой вверх, погладил шею, поласкал кожу за ухом и прикоснулся к волосам. Они были мягкими, длинными и приятными на ощупь. Николай вслушивался в звуки, которые были и скупыми, и красноречивыми одновременно. Артем судорожно хватал воздух, выдыхал, кажется, даже зубами скрипел – очень выразительно и очень тихо. Хотелось приблизиться к нему, но что-то удерживало – пока. Николай напоследок провел кончиками пальцев по шее, наслаждаясь тем, как Артем выгнул шею и затаил дыхание, и убрал руку. - Может, пора уже? – ласково поинтересовался он, жадно вслушиваясь в тишину и с нетерпением ожидая ответ. - А? – растерянно и разочарованно выдохнул Артем. - Ризотто, - мягко напомнил Николай. Артем судорожно втянул воздух и встал. - Конечно, - тихо прошептал он. Лев с нетерпением ждал, когда Алеша снова даст о себе знать. У него закончился рабочий день, и через час он должен был быть дома. Прошло чуть более пятидесяти минут. Лев помыл посуду, попытался более эргономично сложить книги, налил себе еще вина, проверил почту и снова открыл окно скайпа. Ну ведь можно и пошевелиться, недовольно подумал он, все-таки домой идешь, да еще и в пятницу вечером. И что уже может задержать? Он встал с хмурым лицом, подошел к окну и направился на кухню. Медленно и мстительно-размеренно он делал себе чай, рассматривая небо из окна. Оно было ясным и темным. Звезды было видно не очень хорошо. А вот луна была яркой. Лев покосился в сторону гостиной, взял чашку и пошел туда. Назло всем он решил еще раз пройтись по новостным сайтам. На четвертом от Алеши пришло сообщение. Он наконец был дома и счастлив, что эта рабочая неделя действительно благополучно завершена. Лев оживился и с огромным энтузиазмом начал отсылать ему одно сообщение за другим. Алеша охотно отвечал, перебрасывался с ним шутками, с удовольствием поддерживал разговор на более серьезные темы, и Лев с огромным удовлетворением рассказывал ему практически обо всем, что произошло за день и что предстоит сделать на следующей неделе. Он поругал непосредственное начальство, понедоумевал по поводу опосредованного, с удивлением прочитал отчасти гневную, а отчасти восхищенную реплику Алеши по поводу его шефа, и как-то незаметно перешел к обругиванию политики. После пары десятков минут возмущений и негодований Лев неожиданно для себя понял, что смеется над Алешиным замечанием, затем над другим и над третьим. И ему вспомнилась Алешина улыбка – немного отстраненная, немного вежливая, немного насмешливая, искренняя и очаровательная. Она у него была несимметричной, левый угол рта поднимался чуть выше, чем правый, но кривой ее назвать нельзя было, потому что злости в ней не было. А еще в нее были вовлечены и глаза, и скулы, и брови, даже ноздри подрагивали. Алеша обычно ехидно щурился, причем левым глазом чуть больше, чем правым, а правая бровь у него насмешливо приподнималась. Лев смотрел на его маленькую и совершенно невыразительную фотографию и улыбался ей как старому знакомому, который может не всегда быть рядом, но уж поймет и поддержит в любой ситуации – где добрым словом, а где и делом. Льву захотелось прикоснуться к нему, провести пальцами по скуле, коснуться губ и притянуть к себе, впиться в губы, как в той гостинице, и не отрываться долго-долго, жадно лаская рот и вдавливая в себя, так, чтобы кости хрустели, чтобы он стонал не только от желания, но и от боли, чтобы сам Лев стонал от этого же, потому что только так можно почувствовать, что он жив и они вместе. Он закрыл глаза и откинул голову назад. Приоткрыв глаза, Лев покосился на часы. Почти два ночи. Он честно и скупо признался, что с Алешей очень приятно болтать, но и спать надо. А потом долго сидел и глядел на темный экран. Спать хотелось, наверное. Да и нужно было. Лев лежал на кровати, заложив руку за голову, и изучал потолок. Цвета он был предсказуемо белого, ничего интересного, кроме люстр, на нем не водилось, можно было поизучать пятна света и тени, но стоило ли? Он перевернулся на живот и уткнулся в подушку. Ему хотелось выть, потому что единственное желание, которое посреди ночи нахлынуло на него, было отчаянно неисполнимо. До Алеши было несколько тысяч километров и немало часов разницы. У него даже не глубокая ночь. И кто его знает, какие у него там планы. Планерка в понедельник прошла как обычно и в общем достаточно быстро. Но потом по желанию народа Лев позволил очень агрессивно настроенному Протасову истребовать со всех и каждого, чтобы все в приказном порядке пришли на пикник, который будет организовываться там-то и там-то третьего числа. Через двадцать минут весьма оживленных и в общем совершенно неэффективных дискуссий Лев назначил ответственных за еду, выпивку и культпрограмму и выгнал всех нафик из кабинета. Оказывается, ему еще и этим заниматься. Рабочее настроение таковым называлось очень условно, все радовались хорошей погоде и яркому солнцу куда больше, чем даже авансу. Приходилось сурово хмуриться и разгонять кучки, периодически собиравшиеся в разных, порой даже совершенно неподготовленных для этого местах. Призывы вернуться к работе тихо саботировались; сурового Льва Матвеича, требовавшего обсуждать планы на выходные вне рабочего времени, боялись только в глаза, а его самого пытались привлечь к обсуждению меню пикника. На обеденный перерыв Лев благоразумно решил сбежать подальше от майского дурдома и, заскочив в столовую и купив мелочи на перекус, понесся к Николаю. Стукнув в дверь и вломившись в его кабинет, Лев замер на пороге и подозрительно осмотрел помещение. - Один? – хмуро поинтересовался он. - Как перст, - отозвался Николай от столика с чайником. – Что принес и почему приперся? - Я тоже рад тебя видеть, Николай свет Андреевич. Они с ума все посходили. Такое ощущение, что благодаря всем этим природным катаклизмам мартовский гормональный взрыв перенесен на сейчас. Кстати, - Лев осекся и подозрительно посмотрел на Николая. – Как прошел твой личный гормональный взрыв? - В щадящем режиме, - усмехнулся Николай, подхватывая чайник. – Соседи ничего не заметили. Лев осмотрел его более пристально. Вроде ничего особенного. - Это хорошо, - буркнул Лев, доставая чай. – Если бы еще и ты с ума сходил, я бы точно сбежал в Антарктиду какую. - Цени мою гуманность, - хладнокровно отозвался Николай. – Будешь должен. Лев посмотрел на часы. Времени было немного, но оно было. Они молча пили чай, ели пирожки и думали каждый о своем. Николай – о том, что ему нужно будет освободить место в шкафу и настоять, чтобы Тема взял ключ и перестал из себя стыдливую институтку строить, Лев – о том, что вечером снова на ковер к начальству идти, и времени посидеть в скайпе совсем не будет. Он прикинул, сколько времени будет там в Германии, когда вырвется от начальства. В принципе, неплохо. Лев ухмыльнулся. Немного времени у них будет, совсем немного. Но оно будет. - Все, я пошел, - сказал Лев, вытирая руки и вставая. – Сам доберешься, или тебя Тёма Борисович отвезет? Николай многозначительно приподнял брови. - Тебя послать, или сам дорогу найдешь? – ровно отозвался он. Лев хмыкнул, выбросил салфетку и сказал: - Сам, не маленький. Сильно не балуйтесь. Я ушел. Николай кивнул и помахал рукой на прощание. Третье мая оказалось на поверку роскошным истинно майским днем. Солнце светило ослепительно ярко, ветерок пробегал по веткам деревьев, будучи не менее изменчивым, чем сердце красавицы – то теплым, то холодным. Но весна ликовала, одуряя светом, зеленью, запахами, оглушая ором птиц и людей, которые не меньше природы радовались маю, весне и свободе. Людей было много, по настоянию Протасова и Татьяны Николаевны аж два отделения совместно самоорганизовывали культмероприятие. Лев стоял в сторонке с заведующим дружественным отделением и перебрасывался шуточками по поводу молодняка, слишком усердно радовавшегося жизни. Его рука сжимала телефон, но место было такое нехорошее, что прием был очень плохим. Да и Алеша еще спал. В Германии была рань несусветная. А вот через пару часов можно будет проверить, пришло ли от него что-то. Лев улыбался шуткам, посмеивался очередным конкурсам и даже участвовал в некоторых, а сам ждал, когда от него придет первое сообщение. Алеша был в курсе, что у них намечается, обещал не особенно удивляться, если Лев не объявится как обычно, и все-таки попытать счастья со связью – а вдруг? После полудня пришло сообщение, что Алеша на три часа на перевод и как только вернется, отметится. Лев помрачнел. Замечательная у Алеши работа, только и успевай с новыми людьми знакомиться. Это уже который раз он на задание уматывает? Кто его знает, что помимо работы в его жизни творится. Посозерцав небо, Лев решил повести активный светский образ жизни, иными словами потрепаться с коллегами. На свою голову, как выяснилось. Уж что-что, а флирт он способен распознать, и именно флирт начал выплескиваться на него в невероятных количествах. А сколько незамужних дам было в дружественном отделении, осталось только удивляться. И все они рассчитывали на внимание. И не сослаться ведь на необходимость работать. Лев пытался сделать хорошую мину при плохой игре, а сам сжимал телефон в руке, очень сильно не желая пропустить сообщение от Алеши. А дамы были хороши. Все как одна умные, холеные, красивые. Ухоженные. Лев флиртовал с ними, обменивался шутками с мужчинами, и пытался найти в себе хоть каплю интереса хотя бы к кому-нибудь. Странным образом высокие женщины были слишком высокими, невысокие слишком короткими. Стройные худыми, статные – неприлично дородными. Глаза мало у кого были видны, прячась за здоровущими солнечными очками. Улыбки у них были какими-то странными. То ли льстивыми, то ли заискивающими. Уж на что ноги у них были точеные, и ни капли интереса не пробудили. Лев решился на эксперимент и попытался оценить каждую с точки зрения потребительской – допустим, напроситься на кофе. И сама мысль показалась ему отвратительной. Он посмеялся очередной шутке, отмахнулся от очередной игры и снова подошел к заведующему кардиологией. Хоть какая-то защита от женской агрессии. За весь день от Алеши не пришло ни одного сообщения. Добравшись домой вечером, Лев был зол. Он включил лэптоп и направился на кухню за кофе, а лучше за вином. Алеши в скайпе не было. Совершенно дурацким образом Лев не знал, что делать – то ли пытаться звонить, то ли попытать счастья с электронной почтой, то ли еще что. Он решил отвлечься банальным интернет-серфингом, но не задалось: ничего не интересовало. Лев схватил первый попавшийся журнал и решил его почитать. И просидел десять минут, тупо уставившись на страницу и не соображая, что на ней написано. Он встал, чтобы налить еще вина. Когда он вернулся из кухни, его ждало сообщение. Алеша интересовался, как прошел день. «Ты где был?» - яростно отстрочил Лев. После минутной паузы Алеша написал, что ему нужно было после обеда в полицию съездить на перевод. А сейчас собирается домой. Лев посмотрел на часы. Да, точно. Он счастливо улыбнулся. Тугой комок, который он даже не замечал весь вечер, ослабел, позволяя ему вдохнуть полные легкие воздуха. Лев откинул голову назад и закрыл глаза. Через полчаса Алеша приедет домой, и можно будет с ним пообщаться. Он потянулся и провел пальцем по Алешиной фотографии.