Расстояния

Солнце висело над морем. Белоснежные чайки бродили по темно-белому песку, громко негодуя, что их мало кормят. Марат рассматривал их, прищурив глаза. Алеша смотрел на линию горизонта. - Сволочи жирные, - наконец выдал Марат и отвернулся от пляжа. Алеша покосился на него, соизволил закатить глаза и снова уставился на горизонт. – И что ты на меня смотришь так, как будто я тебе золотой запас Кипра должен? Или ты в зеленые записался и теперь всяких букашек защищать будешь? – Марат выпрямился и подозрительно осмотрел Алешу. Алеша лениво помотал головой и отпил пива. По горизонту медленно проплывал океанский лайнер. - Тоби предлагал на нем покруизить, - неожиданно выдал Марат. - На нем? – Алеша заинтересованно уставился на лайнер. - Ну или каком еще. Чисто океанский круиз. – В голосе Марата прозвучало что-то похожее на пренебрежение. Алеша заинтересовался необъяснимо негативной оценкой предложения Тобиаса – обычно любые его инициативы Марат воспринимал на ура. - И что ты? - А что я? – огрызнулся Марат. Он ссутулился, нахохлился и отвернулся в другую сторону. - А что ты? – Алеша ткнул его локтем в бок. Марат в ответ издал невнятный звук, похожий на недовольное урчание. Алеша скрестил ноги. Сидеть на парапете и глядеть на суда всевозможного водоизмещения и предназначения было интересно. Первые три часа. Потом надоедало. Но когда сидишь на парапете променада, видишь не только их. Видишь море, небо, облака. И обмениваешься при этом незначительными фразами. Как будто от их наличия или отсутствия что-то изменится. Но и просто молчать было невозможно. Только не Марату. Он свалился на несчастную Алешину голову в девять утра субботы, за что Алеша был ему бесконечно неблагодарен, что и высказал, и высказывал потом на протяжении всего пути в Варнемюнде. Марат не обращал на него внимания, сначала лавируя между толпами таких же, как они, курортников, затем наподобие борзой зарываясь в железнодорожный вагон и спеша к свободным местам, а затем с умным видом глядя в окно. Алеша угрюмо рассказывал Марику, что китайцы во времена династии Синь, а также династий Сунь, Дунь и Плюнь с ним бы сделали за такое своевольство. Марат упрямо смотрел в окно, но ухо держал направленным строго по курсу источника звуковых волн, время от времени одобрительно моргая. На вокзале в Варнемюнде он сунул Алеше стакан с капуччино, сам демонстративно купил себе колу из холодильника и резво направился к променаду. Они шатались по бульвару, зависая у очередных лотков с поделками, пробовали очередной сорт пива или копченую очередным фирменным способом рыбу, обменивались короткими обрывками фраз и шли дальше. Алеша поймал себя на мысли, что они избегают друг на друга смотреть, но при этом странным образом действуют практически синхронно и пребывают в постоянном напряжении, как будто ждут друг от друга чего-то. После двух часов почти бесцельных шатаний они уселись на парапете, свесили ноги и начали созерцать линию горизонта, изредка поднимаясь, чтобы купить еще пива. - Старика нашел, - неожиданно пробурчал Марат. - Это ты о чем? – осторожно поинтересовался Алеша, сосредоточенно пытаясь вспомнить, что он такого сказал, что могло ранить могущую оказываться необъяснимым образом и в самых невообразимых местах чувствительной натуру Марика. - То, что мне почти тридцать, еще не значит, что я старпёр и только и заслуживаю, что на круизных лайнерах кости жарить! – Марат от возмущения даже встал, сделал пару шагов в одну сторону, распугав чаек там, пробежался в другую, попереминался там и вернулся к Алеше. Усевшись на прежнее место, он посопел и отвернулся. Алеша с полупьяным интересом созерцал метания Марата. – Нет, ты понимаешь! Мы типа год знакомы скоро будем, и по этому поводу он хочет устроить нам подарок. Кругосветный круиз. На таком вот Аидовском лайнере. Марат уставился вдаль и замолчал. Алеша посмотрел на него повнимательней. На голову Марик натянул идиотскую скаутскую панамку, и в тени ее полей его лицо с угловатыми и подвижными чертами казалось особенно выразительным. Алеша, будучи в особом благодушном настроении, приправленном изрядным количеством самого разнообразного пива, с глубокомысленным видом созерцал игру эмоций во всех этих изломах и светотенях. Марат повернулся к Алеше и попятился. - Я недоступен! – предупредил он, с настороженным интересом рассматривая Алешу. – Ты же тоже, вроде, - подумав, изрек он и снова уставился на горизонт. Алеша только вздохнул в ответ. - Твой Карлсон хоть обещал вернуться? – беспечно спросил Марат. - Так что там за история с геронтологией? – в ответ спросил Алеша. Марат задумался. Ухватился за смартфон и уткнулся в экран носом, тыкая в экран с сурово сведенными бровями. Наконец ликующе вскинул голову и с самодовольным видом спрятал смартфон. - Вот за что я тебя уважаю, Шерер, - напыщенно провозгласил он. – Так это за твою ерундицию. Алеша усмехнулся и отпил пива. - Счастье привалило, - согласно пробурчал он. - Алекс, ты понимаешь, на кого я буду похож, если все-таки совершу этот круиз с Тоби? - На содержанку? – предположил Алеша. – Конкубину? Метрессу? - Я запомнил, Шерер, и обязательно погуглю! – угрожающе предупредил Марат. – Но вообще нет. Все хуже. Алеша стянул очки и уставился на него широко раскрытыми глазами. - Куда хуже? – обалдело спросил он. - На старпера я буду похож, на старпера! – Марик подался ему навстречу. – Следующий шаг: красить волосы в каштановый цвет, следующий: мерседес S-класса. Чтобы всякая шпана пальцем вслед показывала и ржала. Нормальные люди на Ауди, и я как лох на мерседесе. С круизным загаром. И в рубашке с попугаями. Мне тридцать лет! – возопил Марат и тут же осекся: - Будет, и совсем нескоро. Я молод, а меня в круиз загнать хотят! Алеша задумчиво почесал темя. - То есть ты сейчас мечешь икру, потому что Тобиас решил, что тебя должен вдохновить круиз? Но если он тебя не вдохновляет, то скажи ему, в чем проблема? – недоуменно произнес он. Марат сдулся и замялся. Он поосновательней натянул панамку на голову и поерзал. - А если он обидится? – виновато предположил он. - Не знаю, по-моему он куда больше обидится, если ты все-таки поедешь и будешь в процессе страдать. Марат оживился. - Но вот не понимаю, почему ему стрельнула эта идея? – переменив позу, пристроив панаму поудобней и подергав ногами, произнес он. - Стабильность, - Алеша лениво пожал плечами. – Статус. Круизы вообще много чего символизируют. Особенно для устоявшихся пар. Марат посмотрел на него очень заинтересованным взглядом. - Продолжайте, профессор, продолжайте, - масляным голосом произнес он. Алеша усмехнулся и покачал головой. - Нет, про устоявшиеся пары я бы еще послушал, особенно если бы ты про это на нашем примере гнал. Мы действительно такие, - самодовольно признал Марат. - Но вопрос остается. Что делать? Я не хочу в море! Там качка, сыро, солено, акулы, кракены, в конце концов! - Предложи альтернативу, - буркнул Алеша, отворачиваясь. – Ладно, давай, вставай, пойдем как цивилизованные люди в кафе посидим. - Алекс, почему в тебе нет романтики? – начал негодовать Марик, вставая. – Почему сразу в кафе? Можно же было еще посидеть. Эх, сухарь ты, Шерер, и цивилизационист. Я так понимаю, ты даже в гости ездишь со своим рулоном туалетной бумаги. Алеша искоса посмотрел на него, но промолчал. - А вот скажи мне, мой переобразованный друг, - азартно спросил оживший Марат. – А что можно предложить такое, только не в море? - Восточный экспресс, - Алеша закатил глаза. Хуже хандрившего Марата был только Марат жизнерадостный. А на данный момент жизнерадостность била из него гейзером. Они попили кофе, пообедали, еще попили кофе, неспешно добрели до железнодорожного вокзала, дождались электричку, уселись в вагон и доехали до своей станции под сопровождение трескотни Марата, зачитывавшего откопанные в интернете предложения, обсуждавшего его достоинства и недостатки, толкавшего Алешу, который стоически сносил все издевательства над собой, время от времени позевывая, возмущавшегося тем, что Алеша не приходит в восторг наравне с ним, и чуть ли не рвавшегося позвонить Тобиасу, который был вынужден провести выходные вдали от дома. Алеша попытался избавиться от Марата, но тот вцепился в него словно репей, увязался в супермаркет, лично купил бутылку рома, заявив, что гениальную идею по отвлечению Тобиаса от маритимной темы празднования устоявшести их пары следует обмывать основательно, а что подходит для этого лучше, чем напиток маритимных разбойников, они же пираты, но не пошевелился заплатить за ром и всю дорогу до дома давал Алеше советы по поводу того, как правильнее нести такие тяжелые пакеты. После того, как была прикончена половина и Марат устроился рядом с Алешей, лениво переключавшим каналы, он неожиданно спросил: - Кстати об устоявшести пар. Твой Лионель Шмидт как поживает в далекой и экзотичной Сибири? Нормально долетел, птичка? Куда собирается на зимовку? Алеша закаменел. Тема была бесконечно сложной и до неприличия коварной. Что бы и как бы он ни думал, каковы были соображения Льва, оставалось только догадываться. Кажется, у него на работе не все гладко. Но понять это можно только по дерганым ответам и судорожным попыткам сменить тему, хотя раньше он мог часами рассказывать о том, какой у их больницы будет операционный корпус, какое они закупили оборудование и в каких центрах проходят стажировки его сотрудники. Лев раньше с уважением относился к осторожным замечаниям Алеши, но сейчас едва ли слышал их, погруженный в невеселые думы. Он пару раз просил Алешу проверить перевод тезисов на английский и еще несколько раз непосредственно перевести на немецкий, но любая попытка Алеши поговорить по-немецки с ним наталкивалась на угрюмое и упрямое противостояние. Алеша перевел и заверил все документы, которые Лев прислал ему, составил резюме и ничтоже сумняшеся отослал пакет заведующим местными клиниками. Один из них отозвался в течение недели, предлагая кандидату явиться на собеседование. Льва такой интерес к его достижениям привел в необъяснимое раздражение, и Алеша отступил. На все вопросы о том, как дела, Лев отвечал односложно и недружелюбно; Алеше как-то удавалось не обижаться слишком часто и не впадать в оскорбленное молчание, хотя поводов было предостаточно. Периодами Алеша не выдерживал и отказывался с ним общаться. Его хватало на три дня такого выматывающего молчания и хватило бы и на четвертый, но Лев писал в сообщениях что-то частью ласковое, частью требовательное, и Алеша сдавался, отзывался, и все продолжалось. Это напоминало Алеше фразу про чемодан без ручки; казалось бы – бросить его, больше никаких других рациональных вариантов. Но только никто не мог сказать той пары фраз, издать того смешка или так протянуть: «Ла-адно тебе», чтобы мурашки бежали по коже, лицо пылало и внутренности завязывались в узел, и это если тактично обойти другие, куда более выдающиеся физиологические реакции организма. А еще Лев ждал Алешу. Чуть ли не начиная со второй недели по приезде он требовал, чтобы Алеша озаботился визой, потому что вторая неделя августа совсем не за горами, а потом выяснял, что за самолет, когда прилетает, и прочее. Алеша вслух возмущался таким навязчивым контролем, но ночью, лежа, закрыв глаза, и счастливо улыбаясь, тихо радовался этой же самой требовательности. А Лев рассказывал про ремонт в аэропорту, про то, что по статистике, 85 % самолетов не приземляются вовремя, что если он все-таки не сможет встретить Алешу, то чтобы тот не вздумал садиться в левую машину к левому частнику, и триста раз рассказал, какие цены за извоз можно считать приличными, если все-таки совсем плохо будет. Алеша слушал, частью запоминал, а сам сидел, прикрыв глаза, и слушал его голос, уверенный, настойчивый, убедительный и где-то в самой глубине волнующийся, и эту нотку не могли скрыть от Алеши никакие помехи, никакие расстояния, и Алеша, снова расслышав ее, заряжался энергией до окончания следующего сеанса – уже с угрюмым Львом. И как объяснить это Марику? Который сам по себе был той еще вертихвосткой, но был готов на многие жертвы ради Тобиаса; Алеша подозревал, что не в последнюю очередь из-за стабильности, которую он обеспечивал Марату, и какого-то экзистенциального спокойствия, которым тот от него заражался, а уж Марат в свою очередь обеспечивал веселенькие расцветки в доме, часто в виде ярких фотографий или странных картин – мало ли чем он мог увлекаться. Именно это спокойствие и основательность их жизни и ценил Марат, и попытка Алеши даже намекнуть ему на то, что у них со Львом этой основательности и спокойствия нет ни на грамм, приведет к тому, что Марат вернется к состоянию объявленной войны, очень обстоятельно игнорируя почти дружеские отношения, которые установились у него к концу пребывания Льва в Германии. А этого не хотелось. Поэтому Алеша пожал плечами и равнодушно сказал: - Не знаю. За такими вопросами не ко мне. - А к кому? –Марат облокотился о спинку дивана и заглянул в лицо Алеше. – Алекс, только не говори, что ты пошел на компромисс со своей домоседской натурой и согласился на любовь на расстоянии. Ну не по-ве-рю! Алеша потянулся за бутылкой и плюхнул рома в стаканы. Марат закатил глаза и застонал. Он откинул голову на спинку дивана, застыл в томной позе, поупивался своей артистичностью; но Алеша не то что не восхитился ею, а даже не обратил внимания, и Марик потянулся за своей порцией. - Что, в Багдаде не все спокойно? – глядя перед собой и держа стакан на уровне глаз, беспечно поинтересовался он. Алеша молчал, разглядывая золотистую жидкость. - Давай, за устойчивость, - сказал он и чокнулся с Мариком. Все так же не глядя. Марат выпил, отставил стакан и развалился на диване. - Я очень устойчиво устроился. Можешь ошеломлять меня своими страданиями, - величественно сообщил он. Алеша посмотрел на него и устроился рядом. - Было бы чем ошеломлять, - подумав, сказал он, глядя в потолок. – Он там, я здесь, и мы не собираемся съезжаться. И кажется, это едва ли изменится. – Алеша помолчал. Марат осмотрительно не отвешивал своих шуточек, дожидаясь, когда Алеша начнет выплескивать душу. Алеша же пытался как-то отделить главное от второстепенного, а потом еще и пропустить это через цензуру, памятуя, что не хочет настроить Марика против Льва. В результате не осталось практически ничего, что могло бы быть сообщено. И он пожал плечами. - А ему здесь работу найти? – глуховато спросил Марат. – Тоби, например, говорил, что Hausarzt'ов (1) не хватает, да и просто Facharzt‘ов (2) – вон, его Hausarzt на пенсию ушел, а другой так и не появился, он теперь вон, в соседнюю деревню ездит. - Ему год надо будет апробацию в клинике проходить. Даже с кандидатской степенью; можно будет потом доктора получить, но тоже сложно, только если профессор какой к себе возьмет. И только потом его к самостоятельной практике допустят. – Алеша помолчал. – Я в принципе уже отправил его документы в министерство, чтобы их там рассмотрели. Только это не быстрая песня. - Зачем? – Марат повернулся к нему и уставился на Алешин профиль с плотно сжатыми губами. - Чтобы подтвердить квалификацию. Профессор Швизов обещал поспособствовать, чтобы как можно быстрей и как можно объемней подтвердили, - Алеша дернул плечами и прикрыл глаза. – Он вроде с министром вместе учился, с парой руководителей рефератов знаком. Но ты же сам знаешь немецкую бюрократию. Был бы он из какой Словении или Литвы, и проблем было бы на порядок меньше, потому как страна - член ЕС, соответственно образование частью просто автоматически признается. А тут немало придется побегать. Ладно профессор согласен даже платить ему во время этой Probezeit (3), и неслабо. Алеша молчал, молчал и Марат. Он ждал, что Алеша добавит что-то еще, как-то еще прояснит ситуацию, но тщетно. А любопытный червячок назойливо шевелился внутри, так и подзуживая задать вопрос. Марат не сдержался: - А он сам? Алеша скосил глаза. Снова уставился в потолок. Пожал плечами. - Молчит. Марат опустил голову на грудь. - Только не говори, что он руками-ногами за родину держится, - хмуро бросил он. – Как мой кузен, прямо. Женился на девке из соседнего колхоза и умотал обратно под Караганду. Как же, соскучился по родной земельке, а тут дома неправильные, лето неправильное, коровы неправильно мычат. Ну что, пашет по шестнадцать часов в сутки и получает в месяц столько, сколько я за три часа зарабатываю. Зато на родине. - Каждому свое, Марик. – Алеша отвернулся от него. - Знаешь, если бы мне тогда не надо было квартиру искать, я бы к Тоби не переехал. Так бы и тискались по выходным. А так Miete (4) взодрали так, что не продохнуть, я и съехал. А жить было негде, - неожиданно признался Марик. - А мне сказать в падлу было?! – оскорбился Алеша. – Мог бы ко мне въехать! Марик плутовато прищурился. - Ты бы меня уже на второй день подушкой придушил, Алекс, - снисходительно заметил он. – Ты вообще та еще зануда. - Марат похлопал его по спине. – Нет, я знаю, конечно, что ты бы меня терпел много и еще больше. Только не то это, совсем не то. А с Тоби – то. Алеша усмехнулся и покосился на Марика. В этом был весь он. Логики в его поступках не прослеживалось ни на грамм, спроси его, почему он поступал так или иначе – он очень сильно озадачится, а потом наверняка и обидится, что его думать заставляют. Но он совершенно удивительным образом обладал каким-то невероятным инсайтом, умудряясь из ниоткуда получать знания любой степени сокровенности. Алеша попытался представить, как это бы выглядело – терпеть Марика на круглосуточной основе, и содрогнулся. Он покачал головой в явном недоумении и снова потянулся за бутылкой, чтобы разлить остатки рома. Марат навязался лично проводить Алешу в аэропорт. Он объяснил это тем, что его, кровиночку, несамостоятельного и беспомощного такого, по дороге наверняка ограбят, снасильничают или черепахи дотопчут. Алеша посмеивался, но подозревал, что ему просто хотелось сбежать от ремонта, который затеял Тоби. Он с серьезным видом сидел в машине, чувствуя себя забавным образом неудобно на комфортном пассажирском сиденье, а Марат виновато ерзал слева от него, косился и явно что-то хотел спросить. - Марик, я с готовностью отвечу на любые твои вопросы, кроме вопроса о смысле жизни, - ехидно сказал Алеша. - Ты же не собираешься там оставаться? – выпалил Марик и жалобно посмотрел на него. Он склонил голову к плечу, умильно похлопал ресницами и попытался как можно более виновато улыбнуться. В сочетании с плутоватыми глазами и лукаво вздернутыми уголками рта это выглядело не особенно правдоподобно. - Нет, - Алеша покачал головой. – Да и что я там буду делать? - Это хорошо, - Марат довольно кивнул головой и взялся за руль. – И ты только на неделю? Точно только на неделю? А то знаю я тебя, и этого твоего Лионеля Шмидта тоже. Как взбредет что-нибудь в голову, так не отмашешься от вашей предприимчивости. - И это говоришь ты, - осуждающе отозвался Алеша. – На Стаса Михайлова в Лейпциг не мы с тобой ездили? Марат содрогнулся. - Ой, не напоминай, даже Хайно куда лучше, - пробормотал он. – Но надо же было посмотреть, что его недаром хают! - Марик, самолет, - напомнил Алеша. - Да, самолет, самолет, - пробурчал Марат. Марат хвостиком тянулся за Алешей сначала к регистрационной стойке, потом к посадочным воротам, а потом долго стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. - Ладно, - наконец решился он. – Передавай твоему каэмэну привет, и чтобы не дурил человек, а думал головой, а не копчиком. И ты там сильно не задерживайся. Алеша улыбнулся и кивнул. Марик исподлобья посмотрел на него и резко обнял. - Ты точно возвращайся! И скажи, когда возвращаешься, чтобы я тебя встретил, - буркнул он, резко отстранился от него и сбежал. Алеша хмыкнул и пошел на посадку. Алеша уселся в кресло, прочитал сообщение от Льва, улыбнулся счастливой и растерянной улыбкой и убрал телефон. Лев сообщал, что эта дурацкая разница во времени совсем ему спать не дает, но самолет вроде по расписанию прилетает. Алеша покосился в иллюминатор. Солнце медленно скатывалось за горизонт, значит, там была почти полночь. А прилетает он ранним утром. И Алеша закрыл глаза, думая, что Лев может вполне не спать всю ночь, упрямо дожидаясь его. Почему-то мысль была особенной приятной, и под ее ласковое повторение Алеша задремал. Лев стоял поодаль от ворот и настороженно высматривал его. Аэропорт был совсем непохож на те, в которых Алеша побывал. Он был больше, но более необжитым, и в нем странным образом смешивались элитные отделочные материалы и отчаянно совдеповское покрытие. Сильно эклектично. И освещение было дурацким. Или Алеше показалось, и не мертвый свет этих ламп был причиной теней, залегших под глазами у Льва. И кажется, в июне он был не таким осунувшимся. Алеша подошел к нему и с безопасного расстояния тихо сказал: - Привет. Лев оглядел глазами помещение, буркнул: «Привет», - и кивком головы в сторону указал, куда идти. Он протянул руку и требовательно посмотрел на Алешу. Тот растерялся. «Сумку давай», - пояснил Лев. - Да я сам справлюсь, - отозвался Алеша. - Давай сюда, - недовольно приказал Лев. Алеша подчинился. Кажется, можно обидеться на такую выходку, подумал он и попытался поспеть за Львом, целеустремленно и очень быстро зашагавшим к выходу. Лев бросил сумку в машину и уселся. Ее не мешало бы хорошо так помыть. И внутри почистить. Алеша пристегнулся и посмотрел на Льва, упрямо смотревшего в окно. Алеша скользнул взглядом по торсу вниз и из последних сил сдержал ухмылку. «Поручик, у вас в кармане наган, или вы так по мне соскучились?» - вспомнилось ему. Но Алеша благоразумно промолчал. Ко прочим радостям встречи с бывшей родиной, пусть и в четырех тысячах километров от города, в котором Алеша родился, добавилось сумасшедшее дорожное движение. Ранним утром его просто не должно быть. Кроме этого, Алеша благоразумно помалкивал, когда Лев с хладнокровным выражением лица и упрямо сжатыми губами гнал свой джип по дороге, а потом и в городе, где на желтый, а где и на красный. Время от времени он притормаживал под пиликанье забавной черной штучки на панели приборов и злорадно посматривал на экипаж ГИБДД, стоявший на обочине. Алеша старался дышать как можно более размеренно и не сильно глубоко. Казалось бы, он рядом совсем, протяни руку, и коснешься, и почти два месяца томлений вдали закончились, и нельзя, потому что кругом лица, любопытные глаза, заглядывающие в машину, осматривающие, оценивающие и отмечающие ненашесть и отстраненную привлекательность Алеши и перспективность самца Льва. Алеша одаривал высокомерным взглядом сильно любопытствовавших людей, осматривал ландшафт за окном, изредка поддаваясь рефлексу и глубоко вдыхая, а затем осторожно выдыхая, и отмечал в боковом зеркале, как Лев недовольно отворачивался и еще крепче сжимал руль. Алеша не пытался разжать руки, которые он сжал в кулаки до побелевших костяшек, и в качестве отвлечения пытался оценить сюжет пейзажей за окном. Но только и мыслей было в голове, что им наверняка немало еще ехать. Только когда Лев притормозил у многоэтажного дома, Алеша пробормотал, что никогда не думал, что превратится в члена экипажа камикадзе. - Да ладно тебе, - отмахнулся Лев и вылез из машины. Вынимая сумку, он посмотрел на Алешу исподлобья и буркнул, что иначе бы они ехали в четыре раза дольше. - Сиеста, сеньор? – хмыкнул Алеша, уже начавший чувствовать жару. – Машине нужна полуденная прохлада? - Пробки, сэр, - отозвался Лев и отвел глаза, которыми до этого слишком жадно оглядывал Алешу. – Люди ищут ее у водоемов. Он почти вбежал в подъезд, дождался Алешу, благоразумно державшегося от него на солидном расстоянии, отвернулся, когда Алеша проходил мимо, и опустил руку, которой придерживал дверь. После неловкой поездки в крохотном лифте, во время которой Лев угрюмо смотрел на дверь, а Алеша рассматривал противоположную стену, Лев шагнул к двери и достал из кармана ключи. Алеша остался стоять у лифта, с каким-то мстительным удовольствием наблюдая, как неловко Лев открывает дверь – а ведь какие симфонии выделывал своими руками! Лев покосился на него через плечо, споткнулся о вызывающий Алешин взгляд и замер. С усилием разорвав взгляд, он вошел в прихожую и с каким-то облегчением посмотрел на Алешу снова. Алеша помедлил, зашел в квартиру и оказался прижатым к стене. - Гаденыш чертов! – прошипел Лев, касаясь губами его губ и ощупывая тело руками, вдавливая в стену и жадно вдыхая его запах, захлопывая дверь с изрядным грохотом. – Какого черта ты меня доводишь? Алеша ликующе засмеялся ему в губы и рванул майку наверх. Квартира была совсем маленькой по сравнению с Алешиной, стандартной, заваленной книгами и журналами по самый потолок. Обои были... невнятными. Мебель не мешало бы заменить на что-то приличное лет этак пятнадцать назад. Конечно же, разбросанные вещи – Алешу это удивило меньше всего. Он осматривал комнату, прислушивался к шуму воды в душе и думал, что не мешало бы присоединиться. Хотя если ванная тоже окажется стандартной, то это будет больше похоже на упражнения по йоге. Лев остановился в дверном проеме, придерживая полотенце на бедрах. Алеша посмотрел на него и улыбнулся. - Завтракать будем? – спросил Лев, непроизвольно улыбаясь в ответ. - Побалуй меня, - снисходительно кивнул головой Алеша. – А я пока в душ. Лев прислонился к косяку и хищно следил за Алешей, неспешно поднимавшимся с кровати, неспешно подходившим ко Льву и останавливавшимся в двадцати сантиметрах от него. Лев ухмыльнулся и посторонился. Алеша прошествовал мимо. Лев не сдержался, обхватил его и прижал к себе. Тихо посмеявшись ему в шею, он чмокнул его в несколько мест и отпустил. Вечером воскресенья Алеше предстояло познакомиться с Николаем и его Темой Борисовичем. Лев сказал, что Николай в курсе, кто таков есть Алексей-добрый молодец, а без своего пацаненка он ни шагу с некоторых пор. Алеша удивился, но понадеялся, что встреча что-то прояснит. И был очень удивлен, знакомясь с высоким привлекательным, насмешливо улыбавшимся мужчиной, который предварительно переложил очень красноречивую изящную трость в левую руку, и сопровождавшим его молодым человеком, который имел право держать его за руку на виду у всех, пусть и обусловливая это слепотой. Артем подозрительно и угрожающе осмотрел Алешу, слишком долго, на его взгляд, задержавшего руку в руке Николая, опасливо покосился на Льва, который ехидно подмигнул Алеше, и повел Николая за столик. Николай оказался добродушным человеком с благодушным, а иногда и едким чувством юмора. Артем – совершенной его противоположностью, Алешу особенно порадовали его сурово поджатые губы и очевидное благоговение перед Львом. После второго бокала пива Артем, убедившийся, что Николай чувствует себя вполне комфортно, сбежал от Льва подальше к бильярдному столу. Алеша проследил за ним, стараясь не думать о том, что хмурая складка снова вернулась на лоб Льва, а Николай как-то привычно похлопал его по бедру. Алеша посмотрел на Артема, который с огромным удовольствием играл в бильярд, но время от времени бросал взгляд на Николая, убеждался, что все в порядке и продолжал играть. Он как-то не заметил, как Лев начал о чем-то тихо переговариваться с Николаем, о чем-то неприятном, болезненном. Николай перестал улыбаться и внимательно слушал его, периодически угукая. За музыкой было не слышно слов, и Алеша осматривал зал, рассматривал людей и снова пытался не обижаться. Вечер медленно закончился. Лев усадил Николая и Тему в такси и бросил Алеше: - Давай прогуляемся. Здесь недалеко. Алеша молча пошел следом. Лев медленно шел, глядя перед собой и думая. Алеша молчал. Лев закрыл дверь и пошел в ванную, Алеша направился на кухню, поджидая его. Через несколько минут они пили чай в молчании, которое казалось Алеше все более напряженным. - Лёва, - тихо позвал Алеша. Лев отозвался сытым «М-м?». – Лёв, что происходит? Лев посмотрел на него. Как-то затравленно и упрямо качнул головой. - Лев? – холодно произнес Алеша. – Что происходит? Лев беспомощно и как-то просительно посмотрел на него и отвел глаза. - Да ничего, правда, - попытался отмазаться он. - Лев, - Алеша пристально посмотрел на него и плотно сжал губы. Лев быстро посмотрел на него и выдохнул. (1) Hausarzt – домашний врач (2) Facharzt – врач-специалист (3) Probezeit – испытательный срок (4) Miete – арендная плата